Усекаешь?
– То есть после того, как будет запущен еще один будоражащий воображение доклад, благодаря которому цена акции вознесется до 80 – 90 долларов.
– Ты правильно понял, они смекнули, что могут наварить сейчас, не рискуя тем, что акции могут вдруг скатиться до десятицентовика за штуку. Ну, насчет десятицентовика я, положим, пошутил, но ты ухватил идею.
– Конечно. Так в чем Альда усмотрел опасность краха своих далеко идущих планов?
– Вот я и говорю. Покопавшись в компьютере, Альда выяснил ужасную картину. Примерно 30 этих дундуков, владеющих, возможно, половиной всего пакета, уже продали свои акции... кому-то. Предполагалось, что они не продадут ни одной, наоборот, закупят новые акции, после того как Альда и его ребята начнут играть на понижение. Теперь же, когда они сорвались с крючка, перспектива получения сверхприбыли повисла в воздухе. То есть «коровки» перестали доиться. Понимаешь?
Мне понравилось, как он это сформулировал. Именно, сорвались с крючка, и теперь Альда не мог их поймать.
– И кто же скупил у них акции и, кстати, какое количество?
– По нашим подсчетам что-то около 700 – 800 тысяч.
Я оторопело заморгал. Эта цифра говорила о многом, так что я почти угадал, что он скажет дальше.
– Но главная опасность заключается не в этих 700 – 800 тысячах, хотя уже сами по себе это толпа, а то, что заготовленные для рынка пять-шесть миллионов теперь годятся разве что для оклеивания сортиров. А это уже попахивает крахом. Во всяком случае, для Альды подобное открытие сравнимо с чирьем на заднице, а это ох как неприятно.
– Так кто же скупил все эти акции? Несколько парней? Один парень?
– Один парень. – Энди воровато зыркнул по сторонам, но все же решился. – Клод.
– Вот теперь мне понятно, почему его чуть не пристрелили. В него стреляли... в понедельник 24 сентября. Доклад Токера появился до того, в пятницу, двадцать первого. Именно в этот день был разослан очередной номер «Экспозе».
– Вот теперь ты здорово соображаешь, когда я все тебе объяснил. Но ты ухватил главное. Клод скупил акции везде, где только возможно, платил приличную цену, зная, что их стоимость возрастет до 30 долларов, если не больше, в ближайшие год-полтора. Приобретал их на разные имена, через подставных лиц.
– Подставных?
– Именно. Когда все это вылезло из компьютера, Альда чуть не проглотил собственный галстук, если бы он у него был. Он так разгорячился, что им впору было гладить брюки изнутри. Он сразу смекнул, что те, кто продал свои акции, для него потеряны, если только не заполучить их каким-то образом обратно. Их или акции. И тогда, – глаза Энди пометались немного, совсем чуть-чуть, – именно тогда Альда послал парочку своих ребят, чтобы вернуть их. – Его брови вновь взметнулись вверх, а глаза чуть было не закатились. – Тогда он послал двоих парней, чтобы они уконтрили Клода Романеля.
Ну, конечно. Только теперь я понял, отчего бегали глаза Энди. Именно из-за этой пары ребят. Энди не хотел быть одним из них. Его там, конечно, и близко не было.
– Полагаю, Чимаррон слегка разозлился, когда узнал, что Романель все же остался жив.
– Ты так думаешь? Разозлился? Слегка? Э, приятель, ты не знаешь этого вонючего... этого раздражительного парня. Нет, не разозлился. Он взбесился! Я думал, он разорвет этих двоих парней, ну, тех, кто это сделал, но, как выяснилось, не до конца.
– Знаешь, кстати, я виделся сегодня с Чимарроном в его доме. Именно туда ведь ты отнес записку и пистолет?
– Да, он ждал именно там, ну, на тот случай, если Токер вдруг объявится, когда я позвонил ему и сказал, что нашел его и что он больше уже нигде не объявится. Тогда Альда сказал, что ему нужно срочно вернуться в «Медигеник» и приказал мне ждать его там, в больнице, где я и передал ему то, что нашел у Токера.
Он опять машинально потер распухшую челюсть.
– Это он тебя наградил? – спросил я.
– Да. Так, слегка приложился. Если бы он ударил меня кулаком, то моя голова выглядела бы сейчас, как у Токера. Он рассвирепел, узнав, что я добавил две пули в спину Токеру. – Энди понуро покачал головой. – Когда я позвонил ему из дома Токера и рассказал, что там произошло, он обложил меня матом, приказал ехать в «Медигеник» и захватить с собой записку и пистолет, чтобы все выглядело не как самоубийство, а как убийство. Он приказал обставить все это как убийство. Что я и сделал. Потом этот паскудный... он сказал, что приказывал мне только забрать записку и пистолет, поскольку этого было вполне достаточно, чтобы все сошло за убийство. Но тут я сделал ошибку. Вернее, меня подвел мой длинный язык, и я весело ляпнул: «Ха! Теперь можно говорить что угодно». И бац! Он выбросил вперед ладонь, я попытался увернуться, и он задел меня всего двумя-тремя пальцами, но этого оказалось достаточно, чтобы я свалился и отключился на целую минуту, как потом мне сказали.
– Что Чимаррон делал в больнице?
– Помогал доку Блиссу присматривать за Клодом.
– Так Романель... он что, у них в больнице?
Энди кивнул, и на его шоколадном лице появилось странное выражение.
– О'кей. Ответь мне еще на один вопрос и можешь быть свободен. Каким образом легче всего вытащить Романеля оттуда? Но так, чтобы нас обоих не уконтрили?
– Э... понимаешь... может быть, в данный момент это не самая лучшая мысль.
– А уж это мне решать. Все, что от тебя требуется, это сказать мне, как к нему подобраться, а остальное моя забота. Ты можешь сказать, где именно он находится, и как я могу умыкнуть его оттуда, или не можешь?
– Ну... конечно. Но, говоря, что это не самая удачная идея, я имел в виду другое. Я хотел сказать, что Альда и Блисс надумали заставить Клода рассказать им обо всем и еще о чем-то, но он оказался крепким орешком. Тогда они пропустили через него электричество, чтобы освежить память и заставить запеть. И тогда док...
– Электричество? Ты хочешь сказать, они подвергли его электротоку?
– Не знаю, как это называется. Словом, у них там есть какая-то электрическая машинка с ручками. Странные такие ручки. В общем, подозреваю, что они слегка пережарили ему мозги.
– Пережарили? Да что, черт возьми, они все-таки с ним сделали?
– Я не знаю технических определений того, что они сделали, но я видел старину Клода и скажу тебе, он скорее мертвый кот, чем живой.
Глава 16
Я уставился в смазливое лицо Фостера и, переваривая его последние слова, невольно представил убитую кошечку, которую видел у поместья Чимаррона.
Наконец, я сказал:
– Но Романель все-таки жив?
– Едва. Судя по тому, что он порет всякую чепуху и шевелится время от времени. В остальном же он похож на мумию.
Я грязно выругался.
– Да, согласен, – проговорил Фостер. – Конечно, все это мерзопакостно, он был таким башковитым, таким умницей. По крайней мере, вдвое умнее Альды, хотя и тот далеко не дурак. – Энди с сожалением вздохнул, потирая челюсть. – А сейчас он выглядит как дерьмо. Чтоб их черти унесли! Я любил Клода, он всегда был добр ко мне, относился ко мне, как к человеку.
– Послушай, если он все же жив, тогда может...
– Может. Конечно. Эти ублюдки – Альда, док Блисс и еще пара парней – они все свихнулись, а Альда... тот и вовсе осатанел. Они перепробовали все, чтобы вывести его из дебильного состояния. Но, боюсь, они переборщили и поджарили его мозги, как лучок, который подают в гамбургерах.
– Они пытаются привести его в нормальное состояние? Хотят помочь ему? Почему? Он что, так и не рассказал им всего, чего они от него добивались?
– Может быть, потому, что они все-таки люди, – сухо ответил Энди. – Ты такого не допускаешь?
Я резко поднялся, готовый сорваться с места и бежать на выручку своему клиенту. Теперь я знал, где он находится, или, во всяком случае, находился до недавнего времени.
Фостер в ответ на мои быстрые вопросы объяснил довольно подробно, насколько помнил, где именно на четвертом этаже «Медигеника» мне следует искать Романеля. Он добавил, что в разные моменты видел рядом с ним то доктора Блисса, то самого Альду Чимаррона, то ковбоя Джея Гроудера, они могли быть вместе с ним и все трое, но, по крайней мере, один находился с ним постоянно. Романеля ни на минуту не оставляли без присмотра.
Ключи от «субару-ХТ» уже лежали у меня в кармане, и я сказал Энди на прощанье:
– Знаешь, приятель, мне бы очень не хотелось конфисковывать твои колеса, но машина мне просто необходима. – Я сказал, на какой стоянке оставлю ее через день-два.
– Через день-два я, возможно, уже буду в Абиссинии, – хмуро ответил Энди.
– Возможно, это самое разумное в твоем положении. Деньги-то у тебя есть?
– Конечно, вполне достаточно. Если только ты хочешь компенсировать мне машину...
– Размечтался. Ты лучше вспомни, как околачивался вместе с ковбоем, поджидая меня и... мою спутницу в «Скай Харбор». А также то, по какой причине вы с ним оказались на двенадцатом этаже Хол Манчестер-билдинг. Или о том, что вы намеревались с нами сделать, но, к счастью, не смогли осуществить в силу известных тебе обстоятельств.
– Мы не собирались... – поспешно вставил он. Во всяком случае, мы не думали вас... Его глаза снова заплясали, прячась от моего прямого взгляда.
– Хочешь сказать, что вы не собирались пришить нас обоих? Может, сначала хотели передать в руки доктора Блисса? Не пудри мозги, парень.
– Послушай, до сих пор я вел себя с тобой честно, как договаривались. Так что не наезжай на меня.
– Это Альда Чимаррон послал вас за нами, так?
– Ну, конечно, Альда, кто же еще. Но он сказал... доставить вас двоих к нему лично.
По его глазам я понял, что он от меня что-то утаивает, чего-то явно не договаривает. И я сказал наугад:
– А если точнее, то он велел вам привести к нему девушку, правильно? И если я буду активно мешать вам в этом, то он простит вас, если я вдруг потеряюсь в дороге?
– М-м... а... Ну, приблизительно так. Я и не подозревал, как активно ты будешь препятствовать этому.
– Ладно, Энди. Можешь уматывать, или оставаться здесь. Дело твое. Будем считать, что мы квиты. Только запомни, если ты что-то наврал или пытался сделать это, я объявлю против тебя личный крестовый поход и разделаю тебя, как Бог черепаху. Если же тебе доведется разговаривать с властями, то помни, что я могу рассказать о тебе им гораздо больше, как, например, о попытке убить Клода Романеля. И если ты снюхаешься с Чимарроном и попытаешься замолить грехи, выложив все о нашем разговоре, то я процитирую все, что ты мне рассказал. В этом случае я тебе тоже не завидую. Он оторвет тебе руки и ноги... одними пальцами.
– В отношении него ты прав, этот мясник с наслаждением оторвет мне все, что можно. Но что касается полиции, то ей особенно нечем зацепить меня по делу о покушении на Клода Романеля.
– Ты так считаешь? Ведь это провернули вы с ковбоем, или я не прав? Они схавают тебя, даже если ты будешь все отрицать.
– Да... пожалуй, лучше уж рассказать тебе все до конца. Но ведь ты отпустишь меня, как договаривались?
– Как договаривались.
– А, да черт с ним! О'кей, признаюсь, что это мы с Джеем стреляли в него. Но я промахнулся. Нарочно промахнулся, заметь. Если ты помнишь, в Клода угодили три пули – все из револьвера Джея. Я же стрелял из своего – «сорок пятого» по припаркованным там машинам, стараясь случайно не задеть Романеля. Я уже сказал тебе, что этот старикан мне нравился. Никогда меня не надувал, обращался со мной, как с другом-приятелем. Кем я и был ему, видит Бог.
– Так, говоришь, ты имитировал нападение, на самом деле стараясь не попасть в него?
– Точно. И потом, я был уверен, что Джей и сам легко с этим справится, и мне не хотелось брать грех на душу. Скажу тебе, как на духу, я выполняю кое-какие грязные поручения, жульничаю, проворачиваю аферы, ворую время от времени. Но я ни разу в жизни никого не убивал и не собираюсь этого делать. – Он вскинул голову и посмотрел мне прямо в глаза. – Ума не приложу, почему вдруг Альде вздумалось поручать мне это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– То есть после того, как будет запущен еще один будоражащий воображение доклад, благодаря которому цена акции вознесется до 80 – 90 долларов.
– Ты правильно понял, они смекнули, что могут наварить сейчас, не рискуя тем, что акции могут вдруг скатиться до десятицентовика за штуку. Ну, насчет десятицентовика я, положим, пошутил, но ты ухватил идею.
– Конечно. Так в чем Альда усмотрел опасность краха своих далеко идущих планов?
– Вот я и говорю. Покопавшись в компьютере, Альда выяснил ужасную картину. Примерно 30 этих дундуков, владеющих, возможно, половиной всего пакета, уже продали свои акции... кому-то. Предполагалось, что они не продадут ни одной, наоборот, закупят новые акции, после того как Альда и его ребята начнут играть на понижение. Теперь же, когда они сорвались с крючка, перспектива получения сверхприбыли повисла в воздухе. То есть «коровки» перестали доиться. Понимаешь?
Мне понравилось, как он это сформулировал. Именно, сорвались с крючка, и теперь Альда не мог их поймать.
– И кто же скупил у них акции и, кстати, какое количество?
– По нашим подсчетам что-то около 700 – 800 тысяч.
Я оторопело заморгал. Эта цифра говорила о многом, так что я почти угадал, что он скажет дальше.
– Но главная опасность заключается не в этих 700 – 800 тысячах, хотя уже сами по себе это толпа, а то, что заготовленные для рынка пять-шесть миллионов теперь годятся разве что для оклеивания сортиров. А это уже попахивает крахом. Во всяком случае, для Альды подобное открытие сравнимо с чирьем на заднице, а это ох как неприятно.
– Так кто же скупил все эти акции? Несколько парней? Один парень?
– Один парень. – Энди воровато зыркнул по сторонам, но все же решился. – Клод.
– Вот теперь мне понятно, почему его чуть не пристрелили. В него стреляли... в понедельник 24 сентября. Доклад Токера появился до того, в пятницу, двадцать первого. Именно в этот день был разослан очередной номер «Экспозе».
– Вот теперь ты здорово соображаешь, когда я все тебе объяснил. Но ты ухватил главное. Клод скупил акции везде, где только возможно, платил приличную цену, зная, что их стоимость возрастет до 30 долларов, если не больше, в ближайшие год-полтора. Приобретал их на разные имена, через подставных лиц.
– Подставных?
– Именно. Когда все это вылезло из компьютера, Альда чуть не проглотил собственный галстук, если бы он у него был. Он так разгорячился, что им впору было гладить брюки изнутри. Он сразу смекнул, что те, кто продал свои акции, для него потеряны, если только не заполучить их каким-то образом обратно. Их или акции. И тогда, – глаза Энди пометались немного, совсем чуть-чуть, – именно тогда Альда послал парочку своих ребят, чтобы вернуть их. – Его брови вновь взметнулись вверх, а глаза чуть было не закатились. – Тогда он послал двоих парней, чтобы они уконтрили Клода Романеля.
Ну, конечно. Только теперь я понял, отчего бегали глаза Энди. Именно из-за этой пары ребят. Энди не хотел быть одним из них. Его там, конечно, и близко не было.
– Полагаю, Чимаррон слегка разозлился, когда узнал, что Романель все же остался жив.
– Ты так думаешь? Разозлился? Слегка? Э, приятель, ты не знаешь этого вонючего... этого раздражительного парня. Нет, не разозлился. Он взбесился! Я думал, он разорвет этих двоих парней, ну, тех, кто это сделал, но, как выяснилось, не до конца.
– Знаешь, кстати, я виделся сегодня с Чимарроном в его доме. Именно туда ведь ты отнес записку и пистолет?
– Да, он ждал именно там, ну, на тот случай, если Токер вдруг объявится, когда я позвонил ему и сказал, что нашел его и что он больше уже нигде не объявится. Тогда Альда сказал, что ему нужно срочно вернуться в «Медигеник» и приказал мне ждать его там, в больнице, где я и передал ему то, что нашел у Токера.
Он опять машинально потер распухшую челюсть.
– Это он тебя наградил? – спросил я.
– Да. Так, слегка приложился. Если бы он ударил меня кулаком, то моя голова выглядела бы сейчас, как у Токера. Он рассвирепел, узнав, что я добавил две пули в спину Токеру. – Энди понуро покачал головой. – Когда я позвонил ему из дома Токера и рассказал, что там произошло, он обложил меня матом, приказал ехать в «Медигеник» и захватить с собой записку и пистолет, чтобы все выглядело не как самоубийство, а как убийство. Он приказал обставить все это как убийство. Что я и сделал. Потом этот паскудный... он сказал, что приказывал мне только забрать записку и пистолет, поскольку этого было вполне достаточно, чтобы все сошло за убийство. Но тут я сделал ошибку. Вернее, меня подвел мой длинный язык, и я весело ляпнул: «Ха! Теперь можно говорить что угодно». И бац! Он выбросил вперед ладонь, я попытался увернуться, и он задел меня всего двумя-тремя пальцами, но этого оказалось достаточно, чтобы я свалился и отключился на целую минуту, как потом мне сказали.
– Что Чимаррон делал в больнице?
– Помогал доку Блиссу присматривать за Клодом.
– Так Романель... он что, у них в больнице?
Энди кивнул, и на его шоколадном лице появилось странное выражение.
– О'кей. Ответь мне еще на один вопрос и можешь быть свободен. Каким образом легче всего вытащить Романеля оттуда? Но так, чтобы нас обоих не уконтрили?
– Э... понимаешь... может быть, в данный момент это не самая лучшая мысль.
– А уж это мне решать. Все, что от тебя требуется, это сказать мне, как к нему подобраться, а остальное моя забота. Ты можешь сказать, где именно он находится, и как я могу умыкнуть его оттуда, или не можешь?
– Ну... конечно. Но, говоря, что это не самая удачная идея, я имел в виду другое. Я хотел сказать, что Альда и Блисс надумали заставить Клода рассказать им обо всем и еще о чем-то, но он оказался крепким орешком. Тогда они пропустили через него электричество, чтобы освежить память и заставить запеть. И тогда док...
– Электричество? Ты хочешь сказать, они подвергли его электротоку?
– Не знаю, как это называется. Словом, у них там есть какая-то электрическая машинка с ручками. Странные такие ручки. В общем, подозреваю, что они слегка пережарили ему мозги.
– Пережарили? Да что, черт возьми, они все-таки с ним сделали?
– Я не знаю технических определений того, что они сделали, но я видел старину Клода и скажу тебе, он скорее мертвый кот, чем живой.
Глава 16
Я уставился в смазливое лицо Фостера и, переваривая его последние слова, невольно представил убитую кошечку, которую видел у поместья Чимаррона.
Наконец, я сказал:
– Но Романель все-таки жив?
– Едва. Судя по тому, что он порет всякую чепуху и шевелится время от времени. В остальном же он похож на мумию.
Я грязно выругался.
– Да, согласен, – проговорил Фостер. – Конечно, все это мерзопакостно, он был таким башковитым, таким умницей. По крайней мере, вдвое умнее Альды, хотя и тот далеко не дурак. – Энди с сожалением вздохнул, потирая челюсть. – А сейчас он выглядит как дерьмо. Чтоб их черти унесли! Я любил Клода, он всегда был добр ко мне, относился ко мне, как к человеку.
– Послушай, если он все же жив, тогда может...
– Может. Конечно. Эти ублюдки – Альда, док Блисс и еще пара парней – они все свихнулись, а Альда... тот и вовсе осатанел. Они перепробовали все, чтобы вывести его из дебильного состояния. Но, боюсь, они переборщили и поджарили его мозги, как лучок, который подают в гамбургерах.
– Они пытаются привести его в нормальное состояние? Хотят помочь ему? Почему? Он что, так и не рассказал им всего, чего они от него добивались?
– Может быть, потому, что они все-таки люди, – сухо ответил Энди. – Ты такого не допускаешь?
Я резко поднялся, готовый сорваться с места и бежать на выручку своему клиенту. Теперь я знал, где он находится, или, во всяком случае, находился до недавнего времени.
Фостер в ответ на мои быстрые вопросы объяснил довольно подробно, насколько помнил, где именно на четвертом этаже «Медигеника» мне следует искать Романеля. Он добавил, что в разные моменты видел рядом с ним то доктора Блисса, то самого Альду Чимаррона, то ковбоя Джея Гроудера, они могли быть вместе с ним и все трое, но, по крайней мере, один находился с ним постоянно. Романеля ни на минуту не оставляли без присмотра.
Ключи от «субару-ХТ» уже лежали у меня в кармане, и я сказал Энди на прощанье:
– Знаешь, приятель, мне бы очень не хотелось конфисковывать твои колеса, но машина мне просто необходима. – Я сказал, на какой стоянке оставлю ее через день-два.
– Через день-два я, возможно, уже буду в Абиссинии, – хмуро ответил Энди.
– Возможно, это самое разумное в твоем положении. Деньги-то у тебя есть?
– Конечно, вполне достаточно. Если только ты хочешь компенсировать мне машину...
– Размечтался. Ты лучше вспомни, как околачивался вместе с ковбоем, поджидая меня и... мою спутницу в «Скай Харбор». А также то, по какой причине вы с ним оказались на двенадцатом этаже Хол Манчестер-билдинг. Или о том, что вы намеревались с нами сделать, но, к счастью, не смогли осуществить в силу известных тебе обстоятельств.
– Мы не собирались... – поспешно вставил он. Во всяком случае, мы не думали вас... Его глаза снова заплясали, прячась от моего прямого взгляда.
– Хочешь сказать, что вы не собирались пришить нас обоих? Может, сначала хотели передать в руки доктора Блисса? Не пудри мозги, парень.
– Послушай, до сих пор я вел себя с тобой честно, как договаривались. Так что не наезжай на меня.
– Это Альда Чимаррон послал вас за нами, так?
– Ну, конечно, Альда, кто же еще. Но он сказал... доставить вас двоих к нему лично.
По его глазам я понял, что он от меня что-то утаивает, чего-то явно не договаривает. И я сказал наугад:
– А если точнее, то он велел вам привести к нему девушку, правильно? И если я буду активно мешать вам в этом, то он простит вас, если я вдруг потеряюсь в дороге?
– М-м... а... Ну, приблизительно так. Я и не подозревал, как активно ты будешь препятствовать этому.
– Ладно, Энди. Можешь уматывать, или оставаться здесь. Дело твое. Будем считать, что мы квиты. Только запомни, если ты что-то наврал или пытался сделать это, я объявлю против тебя личный крестовый поход и разделаю тебя, как Бог черепаху. Если же тебе доведется разговаривать с властями, то помни, что я могу рассказать о тебе им гораздо больше, как, например, о попытке убить Клода Романеля. И если ты снюхаешься с Чимарроном и попытаешься замолить грехи, выложив все о нашем разговоре, то я процитирую все, что ты мне рассказал. В этом случае я тебе тоже не завидую. Он оторвет тебе руки и ноги... одними пальцами.
– В отношении него ты прав, этот мясник с наслаждением оторвет мне все, что можно. Но что касается полиции, то ей особенно нечем зацепить меня по делу о покушении на Клода Романеля.
– Ты так считаешь? Ведь это провернули вы с ковбоем, или я не прав? Они схавают тебя, даже если ты будешь все отрицать.
– Да... пожалуй, лучше уж рассказать тебе все до конца. Но ведь ты отпустишь меня, как договаривались?
– Как договаривались.
– А, да черт с ним! О'кей, признаюсь, что это мы с Джеем стреляли в него. Но я промахнулся. Нарочно промахнулся, заметь. Если ты помнишь, в Клода угодили три пули – все из револьвера Джея. Я же стрелял из своего – «сорок пятого» по припаркованным там машинам, стараясь случайно не задеть Романеля. Я уже сказал тебе, что этот старикан мне нравился. Никогда меня не надувал, обращался со мной, как с другом-приятелем. Кем я и был ему, видит Бог.
– Так, говоришь, ты имитировал нападение, на самом деле стараясь не попасть в него?
– Точно. И потом, я был уверен, что Джей и сам легко с этим справится, и мне не хотелось брать грех на душу. Скажу тебе, как на духу, я выполняю кое-какие грязные поручения, жульничаю, проворачиваю аферы, ворую время от времени. Но я ни разу в жизни никого не убивал и не собираюсь этого делать. – Он вскинул голову и посмотрел мне прямо в глаза. – Ума не приложу, почему вдруг Альде вздумалось поручать мне это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61