Если бы им понадобилась помощь, это мог бы осуществить анонимный звонок. Я покачал головой:
— Это еще одна причина смерти бедняги Стрэнга. Полагаю, его гибель тоже приписали бы Фестусу?
— Естественно. Между ними происходили трения, разногласия по поводу доктрины. Стрэнг собирался покинуть лос-анджелесский Эдем. И самое главное, Андре выдал церковные тайны... ну, скажем, Эммануэлю Бруно.
— Пожалуй, это и в самом деле могло сработать, Дейв. Если бы вы не совершили столько ошибок.
— Вы уже второй раз говорите это, Скотт. И это несправедливо. Мне пришлось импровизировать, так как после вашего появления все пошло вкривь и вкось. Но если бы не ваше вмешательство, я был бы чист. Даже сейчас меня ничто не связывает с преступлением — кроме вас. Если бы вы умерли, мне бы не о чем было беспокоиться. Я прав, не так ли?
Я задумался. Если бы удалось убрать меня и Дру, я действительно не видел ничего, что могло бы помешать Кэссиди выйти сухим из воды. Тем более если бы удалось ложно обвинить в преступлении Фестуса Лемминга, что не казалось мне заслуженным даже Фестусом.
— Возможно, — согласился я. — Но как всегда, Дейв, в вашем оптимизме имеется изрядная прореха. Я не мертв...
— Вот именно. — Он вынул трубку изо рта. — Вы уже знаете, что Монах был местным. Что вам неизвестно, это что Билли Хикел и Эд Леффлер — здоровый парень — прибыли в Лос-Анджелес из Чикаго по моему вызову. Девушка у церкви видела Билли вчера вечером. А сегодня Эд прикончил его у вас на глазах.
Это сообщило мне больше, чем я хотел знать. Дейв мог знать, что я видел убийство, только если Эд совсем недавно рассказал ему об этом. Таким образом большой Эд Леффлер либо звонил Кэссиди, либо...
— Единственная возможность дать сегодня указания Эду была у меня, когда Билли вышел перекусить, — объяснил Дейв. — Эд позвонил мне, и я велел ему позаботиться о Билли, а потом сразу же отправляться сюда — он не мог оставаться на Хоторн-стрит после стрельбы — и по дороге где-нибудь бросить синий «крайслер». Мне казалось, это уничтожит большинство помех. Кроме вас, конечно. Но Эд сделает все, что я прикажу. А вы сами избавили меня от последнего маленького беспокойства, Скотт, потому что Эд сейчас стоит у вас за спиной, готовый продырявить вам голову по первому моему слову. — Он усмехнулся. — Должен сделать вам комплимент: вы перелезли через ограду, как профессиональный гимнаст.
Я не стал его благодарить, а начал медленно оборачиваться, заметив:
— Когда ваш наемный громила смылся с места преступления, я подумал, что он просто удирает подальше от меня и парня, которого застрелил. Кроме того...
Уголком левого глаза я все еще видел Дейва, спокойно попыхивающего трубкой, но правым глазом стал видеть кое-что еще, что-то близкое, очень большое и угрожающее. Я скосил глаза еще немного. Да, это был Эд. Я знал, что он должен находиться там, но одно дело представлять угрозу в уме, а другое — смотреть на нее.
Повернув голову полностью, я, очевидно, прямиком уставился бы в дуло кольта 45-го калибра, который Эд держал в своей ручище. Я продолжал говорить, только чтобы заставить Дейва и Эда слушать.
— Кроме того, Дейв, тогда я еще не осознал, что охочусь за вами, поэтому не мог догадаться, что Эд едет сюда. А потом я был слишком занят, чтобы складывать воедино все кусочки...
Дейв прервал меня, но на сей раз он обратился не ко мне:
— Я бы предпочел не убивать его, Эд, но если он станет дергаться, стреляй.
Теперь заговорил Эд, причем обращаясь именно ко мне:
— Наемный громила, а?
— Да, — подтвердил я. — И более того — тупой, вонючий, толстокожий ублюдок.
Несмотря на предупреждение «не дергаться», я был готов именно к этому. У меня был выбор: либо подчиняться во всем Дейву и Эду, пока они не убьют меня, либо, напротив, полностью не подчиняться им, пока они тоже меня не убьют. Последний вариант оставлял, по крайней мере, шанс на выживание.
Я сидел между Дейвом и Эдом, и если бы «дернулся» достаточно быстро, покуда Эд еще не опомнился от обрушившихся на него оскорблений, то, нажав на спуск кольта, он мог всадить пулю в Дейва вместо меня. Кроме того, я намеревался в момент «дерганья» произвести пару выстрелов из своего кольта 38-го калибра, и, хотя я все еще смотрел в дуло пистолета Эда, а Дейв находился в восьми футах в противоположном направлении, в случае удачи я мог в него попасть. Если нет, то я, по крайней мере, поднял бы солидный шум.
Это было не хуже любого отчаянного плана и, возможно, даже лучше, поэтому, произнеся «ублюдок», я был готов действовать.
Готов... Но от готовности до самого действия оказалось не так уж близко. Причина в том, что моя быстрая оценка ситуации была ошибочной приблизительно на семь футов. Покуда я выводил Эда из себя, готовясь «дернуться» и поднять шум, Дейв Кэссиди был уже не в восьми, а всего в одном футе от меня.
Схватив с находившегося между нами столика вазу, в которой, помимо гвоздик и воды, возможно, лежала свинцовая наковальня, он обрушил ее мне на голову. Впрочем, я этого не видел, но так как поблизости не было других предметов подходящего размера и веса, логика подсказывает, что это была ваза. Во всяком случае, это не были гвоздики.
Глава 19
Сначала перед моими глазами возникли серые полупрозрачные пленки, словно марлевые занавески разных оттенков, наложенные одна на другую. Потом цвет стал розоватым, пронизываемым яркими лучиками, которые оставляли за собой постепенно тускнеющие струйки. Послышались звуки — сначала невнятные шорохи, похожие на чье-то дыхание, и наконец человеческий голос, казалось доносившийся издалека:
— Пришлось это сделать. После того как мы от него избавимся, нам лучше некоторое время отсидеться, по крайней мере, пока мы не узнаем, чем занимаются его легавые дружки...
Я чувствовал тупую боль в изгибе левой руки — по другую сторону локтя. Не знаю, была ли это боль или всего лишь воспоминание о ней. Но я почувствовал именно ее, начав приходить в сознание, и лишь потом увидел серые пленки...
Голос исчез, но тут же появился снова:
— ..Одного укола должно хватить. Но жидкость старая и могла утратить силу. А с этим сукиным сыном вообще ничего не знаешь наперед. Лучше я для верности кольну его еще разок. Последи за ним, Эд.
Послышались звуки шагов — кто-то шел по ковру... Эд... Эд... ага, это тот здоровяк, который прикончил Билли... И Дейв...
Я начал вспоминать. Это одна из комнат в доме Дейва Кэссиди.
Чувствуя себя пробудившимся от сна с головой, зажатой в тисках, я лежал неподвижно, не открывая глаз. Боль не уменьшилась — возможно, даже усилилась, — но через несколько минут я вспомнил, где нахожусь и что произошло раньше.
Осознав, что задерживаю дыхание уже несколько секунд, я попытался дышать медленно и ритмично, но не смог этого сделать — дыхание было чересчур быстрым, подстегиваемое внезапным испугом.
Вспоминая о прошедших событиях, я представил себе Андре Стрэнга, привязанного к стулу, склонившегося вперед с восковым лицом и левой ногой цвета серо-белой замазки, с лужей крови на полу под ним...
В этот момент я понял, что именно Кэссиди вколол мне в руку, и мое дыхание остановилось. Это был тот самый безымянный яд, который ввели Стрэнгу перед тем, как порезать ему ногу, после чего он начал исходить кровью и задыхаться, пока не испустил дух.
Теперь этот яд был во мне.
* * *
Снова послышались шаги — это возвращался Дейв.
«Лучше я для верности кольну его еще разок», — сказал он.
Я попытался немного приподнять ресницы, чтобы видеть, не привлекая внимание Эда, если он смотрел на мое лицо. Словно сквозь прозрачную жидкость, я разглядел Кэссиди в нескольких футах от меня с толстым шприцем в правой руке и перевернутой вверх дном бутылкой в левой. В резиновую пробку бутылки была воткнута блестящая игла. Дейв потянул поршень, всасывая в шприц темную жидкость.
В четырех-пяти футах справа от меня что-то шевельнулось, несомненно Эд. Я закрыл правый глаз и открыл шире левый. Теперь мне были видны маленькие деления на стеклянном шприце в руке Дейва, наполовину заполненном темной жидкостью. Я лежал на длинном полированном столе в гостиной дома Кэссиди. Мои руки покоились на груди. Запястья не были связаны, но я не мог видеть ног и не мог себе позволить шевельнуть ими, чтобы проверить, свободны они или связаны. Время для этого еще не наступило.
Оба мужчины молчали, но я слышал мягкий, хорошо поставленный голос. Сосредоточившись, я различил слова «Граждане ЗА» и «церковь Второго Пришествия». Очевидно, телекомментатор. По крайней мере, больше никого в комнате не было. Я подумал о том, сколько времени провалялся без сознания, о девушках, марширующих... или они уже отмаршировали?
Впрочем, я тут же отбросил эти мысли, так как Дейв наполнил шприц и шагнул ко мне. Я опустил веко почти полностью, едва видя протянутую в мою сторону руку.
— Лучше подержи его, Эд, на всякий случай, — сказал Дейв. — Похоже, он отключился надолго, но когда я воткну в него иглу, он может...
Я не стал дожидаться иглы или того, что Эд ухватит меня своими лапами. Дейв стоял слева, держа перед собой шприц и протянув ко мне другую руку. Я широко открыл глаза, ухватился левой рукой за край стола и быстро перевернулся на его крышке, дрыгая ногами.
В нескольких дюймах от моих ботинок я видел удивленную физиономию Дейва с открытым ртом. Как только он издал почти женский вопль, я пнул его обоими каблуками. Один угодил ему в правую руку, прижав ее к груди; другой, к сожалению, всего лишь царапнул его по подбородку.
Дейв отшатнулся, а я соскользнул со стола, упав на ковер обеими руками и коленом и умудрившись опереться на одну ступню. Услышав рычание, я вскинул голову и увидел Эда, огибающего стол не более чем в шести футах от меня и снова держащего в руке пистолет 45-го калибра. Остановившись, он слегка согнул толстые ноги и прицелился.
Я нащупал под пиджаком свой кольт — вернее пустую кобуру, так как оружия в ней не было. Губы Эда раздвинулись в ухмылке, обнажив стиснутые зубы, и я понял, что его палец напрягся на спусковом крючке. Я дернулся, но внезапно послышался громкий голос Дейва:
— Не стреляй, Эд!
Эд не успел выстрелить, но моя попытка не удалась.
Когда я распростерся на ковре, Дейв снова крикнул:
— Держись подальше от этого сукина сына, не позволяй ему приближаться к тебе. И не стреляй в него без крайней необходимости. Неужели ты не понимаешь, болван, что он уже мертв? Держи его под прицелом, но не подходи к нему.
Когда он перестал орать, я смог подняться. Но это все, чего я добился. Дейв оставался сзади, но Эд все стоял с пистолетом, направленным мне в грудь, мотая большой квадратной головой, словно тугодум, пытающийся принять решение.
Наконец Эд выпрямился и отступил на два-три ярда. Казалось, он слегка дрожал, но вскоре застыл, нацелив на меня оружие. Его губы вновь обмякли.
Я чувствовал легкое головокружение. Возможно, причиной были удар по черепу и напряжение, испытанное в последние секунды. По крайней мере, я на это надеялся.
Дейв тихо выругался, посмотрел на правую сторону своей груди, потом рывком распахнул рубашку. Пуговицы полетели в воздух, и одна из них упала на пол в нескольких дюймах от шприца. Стеклянная трубка была разбита, и на ковре под ней расплылось темное пятно, напоминающее влажный кружок на рубашке Дейва.
Кэссиди уставился на свою голую грудь, провел по ней пальцами, потом вздохнул и поднял голову, криво улыбаясь с видом невероятного облегчения. Он вновь обрел присущую ему сдержанность, но его голос звучал чуть выше обычного:
— Все в порядке, Эд. Держи его под прицелом — пускай остается на месте. Будем действовать согласно плану. Скотт!
Я посмотрел на него.
— Если вы сделаете хоть один шаг к Эду, он всадит в вас пулю. Ваше оружие мы забрали, так что вам до Эда не добраться.
— Ну?
— Ну, так не пытайтесь это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Это еще одна причина смерти бедняги Стрэнга. Полагаю, его гибель тоже приписали бы Фестусу?
— Естественно. Между ними происходили трения, разногласия по поводу доктрины. Стрэнг собирался покинуть лос-анджелесский Эдем. И самое главное, Андре выдал церковные тайны... ну, скажем, Эммануэлю Бруно.
— Пожалуй, это и в самом деле могло сработать, Дейв. Если бы вы не совершили столько ошибок.
— Вы уже второй раз говорите это, Скотт. И это несправедливо. Мне пришлось импровизировать, так как после вашего появления все пошло вкривь и вкось. Но если бы не ваше вмешательство, я был бы чист. Даже сейчас меня ничто не связывает с преступлением — кроме вас. Если бы вы умерли, мне бы не о чем было беспокоиться. Я прав, не так ли?
Я задумался. Если бы удалось убрать меня и Дру, я действительно не видел ничего, что могло бы помешать Кэссиди выйти сухим из воды. Тем более если бы удалось ложно обвинить в преступлении Фестуса Лемминга, что не казалось мне заслуженным даже Фестусом.
— Возможно, — согласился я. — Но как всегда, Дейв, в вашем оптимизме имеется изрядная прореха. Я не мертв...
— Вот именно. — Он вынул трубку изо рта. — Вы уже знаете, что Монах был местным. Что вам неизвестно, это что Билли Хикел и Эд Леффлер — здоровый парень — прибыли в Лос-Анджелес из Чикаго по моему вызову. Девушка у церкви видела Билли вчера вечером. А сегодня Эд прикончил его у вас на глазах.
Это сообщило мне больше, чем я хотел знать. Дейв мог знать, что я видел убийство, только если Эд совсем недавно рассказал ему об этом. Таким образом большой Эд Леффлер либо звонил Кэссиди, либо...
— Единственная возможность дать сегодня указания Эду была у меня, когда Билли вышел перекусить, — объяснил Дейв. — Эд позвонил мне, и я велел ему позаботиться о Билли, а потом сразу же отправляться сюда — он не мог оставаться на Хоторн-стрит после стрельбы — и по дороге где-нибудь бросить синий «крайслер». Мне казалось, это уничтожит большинство помех. Кроме вас, конечно. Но Эд сделает все, что я прикажу. А вы сами избавили меня от последнего маленького беспокойства, Скотт, потому что Эд сейчас стоит у вас за спиной, готовый продырявить вам голову по первому моему слову. — Он усмехнулся. — Должен сделать вам комплимент: вы перелезли через ограду, как профессиональный гимнаст.
Я не стал его благодарить, а начал медленно оборачиваться, заметив:
— Когда ваш наемный громила смылся с места преступления, я подумал, что он просто удирает подальше от меня и парня, которого застрелил. Кроме того...
Уголком левого глаза я все еще видел Дейва, спокойно попыхивающего трубкой, но правым глазом стал видеть кое-что еще, что-то близкое, очень большое и угрожающее. Я скосил глаза еще немного. Да, это был Эд. Я знал, что он должен находиться там, но одно дело представлять угрозу в уме, а другое — смотреть на нее.
Повернув голову полностью, я, очевидно, прямиком уставился бы в дуло кольта 45-го калибра, который Эд держал в своей ручище. Я продолжал говорить, только чтобы заставить Дейва и Эда слушать.
— Кроме того, Дейв, тогда я еще не осознал, что охочусь за вами, поэтому не мог догадаться, что Эд едет сюда. А потом я был слишком занят, чтобы складывать воедино все кусочки...
Дейв прервал меня, но на сей раз он обратился не ко мне:
— Я бы предпочел не убивать его, Эд, но если он станет дергаться, стреляй.
Теперь заговорил Эд, причем обращаясь именно ко мне:
— Наемный громила, а?
— Да, — подтвердил я. — И более того — тупой, вонючий, толстокожий ублюдок.
Несмотря на предупреждение «не дергаться», я был готов именно к этому. У меня был выбор: либо подчиняться во всем Дейву и Эду, пока они не убьют меня, либо, напротив, полностью не подчиняться им, пока они тоже меня не убьют. Последний вариант оставлял, по крайней мере, шанс на выживание.
Я сидел между Дейвом и Эдом, и если бы «дернулся» достаточно быстро, покуда Эд еще не опомнился от обрушившихся на него оскорблений, то, нажав на спуск кольта, он мог всадить пулю в Дейва вместо меня. Кроме того, я намеревался в момент «дерганья» произвести пару выстрелов из своего кольта 38-го калибра, и, хотя я все еще смотрел в дуло пистолета Эда, а Дейв находился в восьми футах в противоположном направлении, в случае удачи я мог в него попасть. Если нет, то я, по крайней мере, поднял бы солидный шум.
Это было не хуже любого отчаянного плана и, возможно, даже лучше, поэтому, произнеся «ублюдок», я был готов действовать.
Готов... Но от готовности до самого действия оказалось не так уж близко. Причина в том, что моя быстрая оценка ситуации была ошибочной приблизительно на семь футов. Покуда я выводил Эда из себя, готовясь «дернуться» и поднять шум, Дейв Кэссиди был уже не в восьми, а всего в одном футе от меня.
Схватив с находившегося между нами столика вазу, в которой, помимо гвоздик и воды, возможно, лежала свинцовая наковальня, он обрушил ее мне на голову. Впрочем, я этого не видел, но так как поблизости не было других предметов подходящего размера и веса, логика подсказывает, что это была ваза. Во всяком случае, это не были гвоздики.
Глава 19
Сначала перед моими глазами возникли серые полупрозрачные пленки, словно марлевые занавески разных оттенков, наложенные одна на другую. Потом цвет стал розоватым, пронизываемым яркими лучиками, которые оставляли за собой постепенно тускнеющие струйки. Послышались звуки — сначала невнятные шорохи, похожие на чье-то дыхание, и наконец человеческий голос, казалось доносившийся издалека:
— Пришлось это сделать. После того как мы от него избавимся, нам лучше некоторое время отсидеться, по крайней мере, пока мы не узнаем, чем занимаются его легавые дружки...
Я чувствовал тупую боль в изгибе левой руки — по другую сторону локтя. Не знаю, была ли это боль или всего лишь воспоминание о ней. Но я почувствовал именно ее, начав приходить в сознание, и лишь потом увидел серые пленки...
Голос исчез, но тут же появился снова:
— ..Одного укола должно хватить. Но жидкость старая и могла утратить силу. А с этим сукиным сыном вообще ничего не знаешь наперед. Лучше я для верности кольну его еще разок. Последи за ним, Эд.
Послышались звуки шагов — кто-то шел по ковру... Эд... Эд... ага, это тот здоровяк, который прикончил Билли... И Дейв...
Я начал вспоминать. Это одна из комнат в доме Дейва Кэссиди.
Чувствуя себя пробудившимся от сна с головой, зажатой в тисках, я лежал неподвижно, не открывая глаз. Боль не уменьшилась — возможно, даже усилилась, — но через несколько минут я вспомнил, где нахожусь и что произошло раньше.
Осознав, что задерживаю дыхание уже несколько секунд, я попытался дышать медленно и ритмично, но не смог этого сделать — дыхание было чересчур быстрым, подстегиваемое внезапным испугом.
Вспоминая о прошедших событиях, я представил себе Андре Стрэнга, привязанного к стулу, склонившегося вперед с восковым лицом и левой ногой цвета серо-белой замазки, с лужей крови на полу под ним...
В этот момент я понял, что именно Кэссиди вколол мне в руку, и мое дыхание остановилось. Это был тот самый безымянный яд, который ввели Стрэнгу перед тем, как порезать ему ногу, после чего он начал исходить кровью и задыхаться, пока не испустил дух.
Теперь этот яд был во мне.
* * *
Снова послышались шаги — это возвращался Дейв.
«Лучше я для верности кольну его еще разок», — сказал он.
Я попытался немного приподнять ресницы, чтобы видеть, не привлекая внимание Эда, если он смотрел на мое лицо. Словно сквозь прозрачную жидкость, я разглядел Кэссиди в нескольких футах от меня с толстым шприцем в правой руке и перевернутой вверх дном бутылкой в левой. В резиновую пробку бутылки была воткнута блестящая игла. Дейв потянул поршень, всасывая в шприц темную жидкость.
В четырех-пяти футах справа от меня что-то шевельнулось, несомненно Эд. Я закрыл правый глаз и открыл шире левый. Теперь мне были видны маленькие деления на стеклянном шприце в руке Дейва, наполовину заполненном темной жидкостью. Я лежал на длинном полированном столе в гостиной дома Кэссиди. Мои руки покоились на груди. Запястья не были связаны, но я не мог видеть ног и не мог себе позволить шевельнуть ими, чтобы проверить, свободны они или связаны. Время для этого еще не наступило.
Оба мужчины молчали, но я слышал мягкий, хорошо поставленный голос. Сосредоточившись, я различил слова «Граждане ЗА» и «церковь Второго Пришествия». Очевидно, телекомментатор. По крайней мере, больше никого в комнате не было. Я подумал о том, сколько времени провалялся без сознания, о девушках, марширующих... или они уже отмаршировали?
Впрочем, я тут же отбросил эти мысли, так как Дейв наполнил шприц и шагнул ко мне. Я опустил веко почти полностью, едва видя протянутую в мою сторону руку.
— Лучше подержи его, Эд, на всякий случай, — сказал Дейв. — Похоже, он отключился надолго, но когда я воткну в него иглу, он может...
Я не стал дожидаться иглы или того, что Эд ухватит меня своими лапами. Дейв стоял слева, держа перед собой шприц и протянув ко мне другую руку. Я широко открыл глаза, ухватился левой рукой за край стола и быстро перевернулся на его крышке, дрыгая ногами.
В нескольких дюймах от моих ботинок я видел удивленную физиономию Дейва с открытым ртом. Как только он издал почти женский вопль, я пнул его обоими каблуками. Один угодил ему в правую руку, прижав ее к груди; другой, к сожалению, всего лишь царапнул его по подбородку.
Дейв отшатнулся, а я соскользнул со стола, упав на ковер обеими руками и коленом и умудрившись опереться на одну ступню. Услышав рычание, я вскинул голову и увидел Эда, огибающего стол не более чем в шести футах от меня и снова держащего в руке пистолет 45-го калибра. Остановившись, он слегка согнул толстые ноги и прицелился.
Я нащупал под пиджаком свой кольт — вернее пустую кобуру, так как оружия в ней не было. Губы Эда раздвинулись в ухмылке, обнажив стиснутые зубы, и я понял, что его палец напрягся на спусковом крючке. Я дернулся, но внезапно послышался громкий голос Дейва:
— Не стреляй, Эд!
Эд не успел выстрелить, но моя попытка не удалась.
Когда я распростерся на ковре, Дейв снова крикнул:
— Держись подальше от этого сукина сына, не позволяй ему приближаться к тебе. И не стреляй в него без крайней необходимости. Неужели ты не понимаешь, болван, что он уже мертв? Держи его под прицелом, но не подходи к нему.
Когда он перестал орать, я смог подняться. Но это все, чего я добился. Дейв оставался сзади, но Эд все стоял с пистолетом, направленным мне в грудь, мотая большой квадратной головой, словно тугодум, пытающийся принять решение.
Наконец Эд выпрямился и отступил на два-три ярда. Казалось, он слегка дрожал, но вскоре застыл, нацелив на меня оружие. Его губы вновь обмякли.
Я чувствовал легкое головокружение. Возможно, причиной были удар по черепу и напряжение, испытанное в последние секунды. По крайней мере, я на это надеялся.
Дейв тихо выругался, посмотрел на правую сторону своей груди, потом рывком распахнул рубашку. Пуговицы полетели в воздух, и одна из них упала на пол в нескольких дюймах от шприца. Стеклянная трубка была разбита, и на ковре под ней расплылось темное пятно, напоминающее влажный кружок на рубашке Дейва.
Кэссиди уставился на свою голую грудь, провел по ней пальцами, потом вздохнул и поднял голову, криво улыбаясь с видом невероятного облегчения. Он вновь обрел присущую ему сдержанность, но его голос звучал чуть выше обычного:
— Все в порядке, Эд. Держи его под прицелом — пускай остается на месте. Будем действовать согласно плану. Скотт!
Я посмотрел на него.
— Если вы сделаете хоть один шаг к Эду, он всадит в вас пулю. Ваше оружие мы забрали, так что вам до Эда не добраться.
— Ну?
— Ну, так не пытайтесь это сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37