Чили навел бинокль на приземистого лысого мужчину в дверях ателье, глядевшего, как рассаживаются по машинам его подчиненные. Булкин поднял руку, чтобы помахать отъезжающим.
– У него оба глаза – сплошной синяк.
– Ну да, Томми же его в переносицу ударил. Скажите, что это был он!
Чили разглядывал мужчину, пытаясь сопоставить его лицо с тем лицом, что видел в машине возле «Эпикурейца», лицо человека в парике, который ему велик и наезжает на лоб.
– Мне хочется сказать «да», – произнес Чили.
– Дружище, мне самому этого хочется. Чили опустил бинокль.
– Он вернулся в дом.
– Но вы считаете, что это он?
– Я пока не уверен.
– Но уверены достаточно, чтобы взять его за грудки?
Чили прикидывал, не отрывая взгляда от фасада фотоателье.
– Нет, – сказал он. – Мне надо поглядеть на него вблизи. – Он передал Даррилу бинокль и открыл дверцу машины.
– Он знает вас, дружище, – сказал Даррил.
– Он мог так или иначе нас углядеть, но он не сделает мне ничего с полицейской машиной на заднем плане. Сидите спокойно. Я скоро вернусь.
Даррил глядел, как, сунув снимок обратно в конверт, Чили пересекает парковочную площадку.
Стоя за стеклянным прилавком, Булкин ждал. Чили направился к нему, и взгляд мужчины метнулся к двери и к рядам машин снаружи. На лицо его падал свет, и были хорошо видны кровоподтеки под глазами, уже пожелтевшие. Он был маленького роста, не больше, чем убийца Томми. Поглядев на дверь, Булкин опять перевел взгляд на Чили и обратно – глаза его бегали. Он сказал:
– Чем могу быть полезен?
Чили вспомнился Аким Тамиров – тот же акцент, тот же низкий гортанный голос. Положив конверт на прилавок, он вытащил снимок и увидел печальный взгляд заплывших глаз Булкина, направленный прямо на него.
Он сказал:
– Это ты снимал?
И увидел, как Булкин бросил быстрый взгляд на снимок и тут же опять поднял глаза на него.
– Не думаю.
Аким Тамиров из «По ком звонит колокол». Хмурый взгляд, низкий, хриплый, пропитой голос – так и слышишь пьяного Пабло, говорящего: «Не думаю, инглес».
– Ты ростовщичеством занимаешься, Роман?
– Не знаю, что это такое.
– Даешь деньги в рост? Под какой залог?
– Думаете, я деньги ссужаю?
– Думаю, что и этим ты занимаешься, Роман, как и многим другим: сутенерствуешь, торгуешь «крышей», мошенничаешь, пускаешь в ход фальшивые чеки, угоняешь машины и стреляешь в людей. Я что-нибудь упустил из виду?
– Непонятно, что вам здесь надо. Шли бы вы отсюда.
– Уже успел принять стопочку? – сказал Чили. – Приложился к бутылке с парнями? Странно, обычно от водки ваши сразу раскисают. Как по-русски сказать «в штаны наложить»?
– Так ты не уйдешь?
– Совсем забыл спросить – как это случилось, что ты без парика? Без фальшивых волос, Роман, которые придают тебе такой дурацкий вид?
Чили выждал.
Булкин отвел глаза, взгляд его блуждал по сторонам.
– Роман, погляди на меня. Вспухшие глаза уставились на него. – Да?
– Человек, которого ты подослал ко мне в дом, – сказал Чили, – Иван Суванжиев, кажется? Я знаю, кто убил его.
Чили вынужден был отдать должное Булкину – у того ничто не дрогнуло в лице, ни единый мускул, он даже не моргнул, продолжая глядеть на него. Парню не откажешь в выдержке. На этом разговор окончился.
Чили вернулся в «краун вик».
– Это он.
– Поймали, – сказал Даррил.
– Я знаю, что это он, но свидетельствовать в суде не могу.
– Не можете или не будете?
– Один черт.
– Но если вы уверены…
– Сказать, что именно его я видел в парике, я не могу. Я даже спросил его об этом, чего не должен был делать. Теперь он сожжет этот парик, если уже не сжег. Парень был почти в наших руках, но я не смог выманить его из-за прилавка.
Они помолчали, сидя неподвижно в машине, потом Чили нарушил молчание:
– А что будет, если Булкин прознает, кто убил его подельника, того, кого он заслал ко мне в дом?
– Ничего не будет. Джо Лаз мертв.
– Я имею в виду человека, подославшего его.
– Вы точно знаете, что его подослали?
– Так как личных счетов между нами не было – знаю точно. Джо не полез бы ко мне в дом, не получив за это денег.
– Вы не все мне рассказываете, правда?
– Я составляю план, – сказал Чили и после паузы добавил: – Что, если вы отыщете того, кто нанял Джо, но у вас не будет достаточных оснований привлечь его к суду? Тогда надо организовать утечку, пустить слух, чтобы Булкин узнал, кто это сделал.
– Организовать утечку, – повторил Даррил.
– Но нельзя просто назвать фамилию.
– Конечно, – сказал Даррил, – тут требуется дипломатичность. Иными словами, надо настрополить Булкина устранить того, кто подослал Джо.
– Ага, и для этого и арестовывается Булкин.
– Слушайте, дружище, неужели криминальное прошлое все еще так дает о себе знать? Ваш ход мыслей… Вы это серьезно?
– Я же сказал, что составляю план. Рассматриваю различные варианты, как можно двинуть дело.
– Я думал, вы склонны пустить это дело на самотек, а там уж воспользоваться результатом.
– Если результат будет нам на руку, почему бы и нет?
– Но сейчас, видите ли, вы подготавливаете результат, – сказал Даррил, – и такое планирование может довести вас до беды. Лучше расскажите мне о том, что происходит и что вы утаиваете.
– Существует человек, – сказал Чили, – о котором вы, если хотите, можете навести справки. Сомневаюсь, что он способен заплатить киллеру вроде Джо Лаза, но кто знает.
– Пока не проверит на собственной шкуре. Как звать?
– Раджи.
– Это все, что вам известно? Раджи? А что, фамилии у него нет?
– Могу спросить у него, – сказал Чили.
Он уже занес ногу, чтобы вылезти из машины, когда Даррил сказал:
– Меня вот что интересует. – Чили приостановился, повернувшись к нему лицом. – Когда вы дразнили мистера Булкина, старались вывести из себя, думали вы о том, что будет, если он вылезет из-за прилавка и кинется на вас?
– Я думал так, – сказал Чили, – если Томми, черт подери, смог его отколошматить, то мне бояться нечего. Ну, увидимся.
Смеркалось, когда Элиот подъехал к утопающему в зелени дому Раджи на шарлевилльской окраине Беверли на задах Уилширского отеля. Прикрыв дверь, откуда несло марихуаной, запахами благовоний и слышался сочный голос Эрики Баду, Раджи вышел во двор. Это означало, что в квартире у него женщина. Снаружи в саду было темно, тихо и витали приятные ароматы.
– Догадайтесь, кого я видел? – сказал Элиот. – Я выходил из магазина «Для крупных» на Ферфакс напротив «Ральфа», что в торговом центре, знаете? Я там припарковался неподалеку и переходил улицу, чтобы сесть в машину.
– Слушай, дружок, скажи мне коротко, кого ты видел?
– Чили Палмера, вот кого. Чили Палмера, вылезающего из «краун-вика», безобразной такой модели, которой пользуется полиция. А вслед за ним с другой стороны из машины' вылез чернокожий в штатском. Он сказал что-то Чили Палмеру. Чили подошел к своей машине, старенькому «мерседесу», стоявшему в двух рядах от «краун-вика», сел в нее и укатил. Понимаете, что это такое?
– Ты видел, как Чили говорил с полицейским?
– Сидя у того в машине, а потом вылез.
– Я так и понял.
– Если они обнаружили Джо Лаза, полицейский мог сообщить об этом Чили Палмеру, вот почему Чили спрашивал Ники, не знает ли тот, где Джо Лаз. Подразумевалось, что сам-то он знает. Но Ники не понял, что он такое несет, потому что вы ведь ему ничего не сказали. Или вы сказали ему?
Элиот увидел, что Раджи покачал головой, после чего задумался. Сначала покачал головой, потом стал кивать.
– Да, – сказал Раджи, – похоже, он этим давал понять Ники, что в курсе происходящего. – Вынув сигарету, Раджи раскурил ее. – Я это чувствовал, – произнес он, выдыхая дым, – Я догадывался о том, что человек этот что-то знает. Вот почему я ничего не сказал ему и не подал тебе знака. Это хорошо, что ты застукал этого малого за этими его шашнями. У тебя хороший нюх. Если что-то не так, ты это чуешь, за это я и держу тебя у себя за спиной.
Раджи затянулся и выпустил еще одно облачко дыма, пролетевшее мимо телохранителя и устремившееся прямо в золотистое сияние лампочки над крыльцом, где небо загораживала голова Элиота.
– Видишь ли, – сказал Раджи, – я подумал, что правильнее всего будет выждать до тех пор, пока мы не выяснили, чего этот человек знает или думает, что знает. А потом я подумал: ну да, и пусть забирает себе Линду, что я и сказал Ники, – поглядим, выгорит ли это дело с ней. Если выгорит, мы предъявим контракт и получим свою долю как ее администраторы.
– Вы уже говорили мне это, – сказал Элиот. – Но всю работу проделываете вы один.
– Знаю.
– А Ники лишь с телефоном балуется. Я что хочу сказать, – произнес Элиот, – зачем вообще вам этот Ники?
15
– Вот в «Касабланке» было другое дело, – сказал Хью Гордон. – Входишь туда с Сансет-бульвар и попадаешь в «Касабланку», кино, где Рик себе гнездышко свил. В вестибюле – чучело верблюда. Кругом пальмы, плетеная мебель и диско врубают на полную катушку, музыка несется из всех дверей. Чересчур громко? Да уж – громче не бывает. Я прямо с ума сходил от этого. Поговорить невозможно – голос заглушает. Но вот что скажу – тем, кто там работал, это нравилось. Там веселая компания подобралась. И знаете почему? Почти каждый был под кайфом. Компания снабжала служащих отборной травкой за свой счет. А здесь – пустой дом, и больше ничего.
Хью Гордон говорил о помещении, где располагалась «БНБ продакшн». Он сказал, что впечатление такое, будто в пустующий дом притащили столы и компьютеры и назвали это студией звукозаписи.
Здесь же, в комнате Хью, сидела Эди, просматривавшая вместе с ним документацию фирмы на предмет выявления доходов. Эди сказала, что Томми именно так и сделал – купил дом и втащил туда канцелярское оборудование. Она спросила Хью, чего он, собственно, хочет – венецианского бархата на окнах?
Но Хью не нравились голые, ничем не покрытые полы, не нравились торговые агенты, и промоутеры, и рекламщики, которые толпились тут же при входе, в общей комнате, где служащие в дешевой одежде обзванивали музыкальные магазины и радиостанции.
Эди сказала:
– Зато каждый, кто войдет, сразу почувствует, что «БНБ продакшн» жива и бьет копытом.
Но Хью все равно не нравилось здесь – не нравилось, что отдел рассылки помещался в столовой.
– Что же вы хотите, чтобы он в кухне помещался, что ли?
– А кухня вообще непонятно для чего здесь, – отвечал Хью.
Чили заглянул в офис главным образом для первого знакомства с Дейлом и Торопыгой, репетировавшими с Линдой в студии. Чтобы что-нибудь сказать и проявить участие, он поинтересовался, почему бы им не отделить перегородкой приемную, расставить в ней комнатные растения, развесить постеры по стенам и в коридоре, ведущем к служебным помещениям.
На него не обратили внимания.
Эди объясняла Хью, что Томми был бизнесменом, а вовсе не дизайнером по интерьерам – она горой встала за покойного мужа, чья смерть, казалось, не слишком ее огорчила и траур по которому выглядел уступкой общепринятым нормам поведения. Она сказала, что Томми не интересовал внешний декор, а время свое он тратил на зарабатывание денег.
– Так где же они? – возопил Хью. – В документации они что-то не просматриваются, уж не знаю, куда они подевались – система отчетности, какой бы она ни была, их не показывает.
– Он пользовался собственной системой отчетности, – сказала Эди.
– По правде говоря, он вел двойную бухгалтерию, – сказала от дверей Тиффани, – и имел полный набор документации в двойном размере на случай утери документов или пожара.
– И оба набора он держал здесь?
– По-моему, один он забирал домой.
Оба, Чили и Хью, как по команде, повернулись к Эди.
Та закивала:
– Верно, верно, забирал. На прошлой неделе он приносил дубликат.
– Эди, неужели? – сказал Чили.
– Серьезно. Думаю, все там и лежит.
– Два набора документов, – заметил Хью, – нет смысла держать, если все в них совпадает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38