– Извини, пожалуйста. Я не знала, что это перстень твоей мамы. Что же ты сразу не сказал?
– А ты что, дала мне такую возможность? – добил я ее.
– Извини, – еще раз повторила Селистена и как-то подозрительно шмыгнула носом.
Нет, слезы мне тут совсем не нужны, я же не зверь какой-то.
– Да ничего, вы меня тоже извините. Надо было прийти, поговорить, а не лазить по ночам.
– Кстати, а как ты мимо стражи и Шарика в дом попал?
– Превратился в мышь и прошмыгнул. Только вот Барсик ваш меня чуть не слопал, а так ничего сложного.
– Погоди-ка, как это в мышь превратился?
Уникальная женщина! То, что она ночью в своей спальне с собакой разговаривает, ее не удивляет, а то, что я могу в мышь превратиться, – это для нее странно. Удивительная логика. Это же мышь, а не слон!
– Если ты еще не поняла, то я колдун.
– Как колдун? – дрожащим голосом переспросила Селистена.
– А ты что, о колдунах никогда не слышала?
– Слышала, конечно, но всегда думала, что это просто сказки.
– Ну считай, что попала в сказку, – с ехидцей заявил я.
– Все-таки ты наглец, а дальше что?
– Да в общем-то дальше неинтересно. Вернул я себе человечий облик, а меня молодцы твоего папаши скрутили.
– Так если ты колдун, так почему же ты, сидя в холодной, не превратился в мышь и не убежал?
Вот въедливая какая! Прямо наизнанку меня выворачивает. Придется рассказать немного больше, чем рассчитывал.
– Для колдовства нужны руки, а у меня они были связаны.
Селистена ненадолго замолчала и что-то усердно обдумывала, смешно морща свой миленький носик. Наконец она выдала:
– Так это ты для того, чтобы тебе руки развязали, такое представление на казни закатил?
Завидная проницательность.
– Да. Я хотел превратиться в птицу и просто улететь из вашего излишне гостеприимного городка.
Тут я вспомнил, что перед отбытием в дальние края я собирался опорожнить желудок на Антипа с Селистеной, невольно улыбнулся и продолжил:
– Твой пес, видимо, догадался и в самый неподходящий момент меня укусил. Я машинально выругался, и в заклинании, скорее всего, что-то замкнуло. И вот вместо того, чтобы воспарить в небо и убраться отсюда подобру-поздорову, я вселился в твоего блохастого друга.
– У Шарика никогда не было блох, я его мыла специальным отваром из трав.
– Премного благодарен, – усмехнулся я. – Правда, поначалу я не понял, что застрял в этом состоянии надолго, и решил немного пересидеть, пока шум в связи с моим исчезновением не утихнет.
– И не нашел ничего лучшего, как остаться у меня?
– Ты забываешь, что в твоего Шарика я вселился не нарочно. Но раз уж вселился, то, разумеется, мне пришлось идти к тебе. Надеюсь, я вас не очень объел?
– Не говори глупостей.
– Постараюсь изо всех сил. Но думаю, что вряд ли получится.
Страх наконец-то исчез из взгляда Селистены, а его место целиком и полностью заняло обычное женское любопытство.
– Странно, а почему ты не пробовал расколдоваться, когда мы в лесу гуляли?
Ага, держи карман шире, так я тебе и расскажу о волшебных свойствах перстня Сивила. Тогда я его точно больше не увижу. Опять придется готовить блюда из равных частей правды и вранья.
– Я чувствовал, что тебе грозит опасность, и не хотел бросать, пока ты не вернешься к себе домой.
– Что-то ты недоговариваешь. Демьян, конечно, еще тот олух, но не от него же ты меня решил защищать. С ним и мой настоящий Шарик справился бы.
Хм… Что-то я лишнее ляпнул. Рассказывать о черном колдуне и его слуге-оборотне я как-то не собирался. Да и вряд ли поверит она мне. Надо уходить от скользкой темы.
– Ты, конечно, мне не поверишь, но я к тебе за это время немного привязался, даже расставаться было жалко. А остаться в городе я мог только в собачьем обличье, вот и решил немного погостить, отъесться напоследок.
Женщина всегда остается женщиной. Любую фальшь Селистена чутко отлавливала на дальних подступах, а такую банальную, но очень радующую девичье ухо лесть скушала и не подавилась. Даже и врать много не пришлось, я действительно к ней привязался, а подробности о перстне излишни.
– Так, значит, ты сейчас во двор расколдовываться ходил, а у тебя ничего не получилось? – Голос боярышни заметно потеплел.
– Точно так.
– А в бочку зачем залез?
– Остудиться захотел, с мыслями собраться.
– Ну и как, собрался?
– Почти, но после того, как ты мне подсвечником заехала, мысли опять разбежались.
Селистена пропустила колкость мимо ушей и продолжила допрос:
– И что ты теперь будешь делать?
– Еще не решил, но сам я расколдоваться точно не смогу, так что ждет меня далекий путь либо к своей кормилице, либо к бывшим наставникам и учителям.
– А когда они тебе помогут, мой Шарик ко мне вернется?
Кто о чем…
– Конечно, вернется, обещаю. Между прочим, я его лучше и совсем рядом. – Я лукаво подмигнул боярышне. – Надеюсь, ты мне разрешишь сегодня переночевать рядом с тобой?
– Что?
– Ну ладно, ладно, могу и в ногах примоститься. Хм, похоже, я переборщил. Как трудно с людьми без чувства юмора, может, я пошутить хотел!
– Ты свое место очень хорошо знаешь – коврик у двери. Я и собственного пса к себе на кровать никогда не пускаю, а уж какого-то колдуна-оборотня и подавно! Ишь, какой шустрый выискался!
– Меня, потомственного колдуна, образованнейшего и красивейшего, на коврик?
– Увы, для вас, как самого хвастливейшего болтуна на свете, коврик именно то место, что вам необходимо. Спать уж давно пора, а то завтра с самого утречка тебе предстоит дальний путь.
– Это куда же? – разочарованно протянул я.
– Как куда? Конечно же к твоей кормилице, расколдовываться.
– Ты что, меня выгоняешь?
– Почему выгоняю? Ты же сам сказал, что собираешься в путь, так я просто обозначила момент отбытия.
– И не жалко тебе меня?
– Ничего, не пропадешь с твоими талантами. Так что, когда проснусь, очень хотелось бы уже не видеть вашей наглой, лохматой физиономии.
– Между прочим, это физиономия твоей собаки.
– Моя собака таким взглядом никогда не смотрела и так не наглела.
Тут до меня наконец-то дошло, что Селистена не шутит. Вот и делай добро людям, а они тебя в холод и голод на улицу выбрасывают.
– Погоди, что значит раненько утречком? Так ты что, даже позавтракать мне не позволишь? Хочешь, чтобы я с голоду умер?
– Единственное, что тебе грозит, так это умереть от обжорства. Ладно, оставайся на завтрак, а после отправляйся восвояси. И мне не хотелось бы повторять свое решение. А теперь давай спать, я по твоей милости завтра с красными глазами встану.
С этими словами она демонстративно улеглась на свою огромную постель. Вот это наглость!
– И не вздумай даже смотреть в мою сторону, а то ночевать будешь по другую сторону двери.
Вспомнив, что не затушила свечу, Селистена с ворчанием перевернулась и потянулась к своему столику, на котором стоял брат-близнец того самого подсвечника.
Наверное, сказалась злость на боярышню, и свечи мне удалось погасить легко и непринужденно. Раньше для такого действия мне была необходима полнейшая концентрация, а теперь как-то само собой получилось.
– Хм, только колдуна мне в жизни не хватало, – после некоторого замешательства буркнула Селистена.
– А вот, может, именно колдуна-то и не хватало, – ехидно заметил я.
– Одну ночь потерплю, а после – уволь, – решительно сказала боярышня и резко отвернулась к стенке.
А что мне оставалось? Я вздохнул и лег на несчастный коврик у двери.
* * *
Даже самый длинный день когда-нибудь обязательно закончится. Закончился и этот. Последнее время никак не могу пожаловаться на отсутствие в моей скромной жизни серьезных событий. Вроде как совсем недавно в скиту учился, грыз гранит науки, взрывал бани, миловался с местными красотками и был вполне доволен жизнью. А что же теперь?
Разжалованный колдун, сбежавший из скита (не думаю, что обо мне там забыли), вор, приговоренный к смерти, совершивший побег и теперь находящийся в розыске (ох, много бегаю в последнее время). Подумать только: одни собирались лишить памяти, а другие (чтобы уж наверняка) лишить головы. Но с этим я по крайней мере знал, как бороться и что их коварным планам противопоставить. А вот нынешнее положение меня совсем не устраивает.
Я, благородный Даромир (еще какой благородный!), лежу на коврике у двери в горнице мелкой, рыжей девицы, а утром меня выгонят взашей. Еще неизвестно, покормят ли перед дорогой. Унизительно, не правда ли?
И что мне прикажете потом делать? Где я столоваться буду?
Придется мне одному-одинешеньку на моих четырех лапах отправляться за тридевять земель к моей благодетельнице Серафиме. Она небось не выгонит из дому, как эта Горгона Антиповна. Может, и расколдует меня несчастного. С мыслью, что сам расколдоваться не смогу, я уже почти смирился. Одна надежда на старую ведьму. Очень уж хочется снова стать человеком.
О предстоящем дальнем пути я старался не думать, но въедливая мысль упорно не хотела уходить и всячески мешала мне заснуть. Это соколом я мигом отмахал пару сотен миль, собакой все будет несколько сложнее. В небе нет ни гор, ни рек, ни лесов непроходимых. Зато в полном комплекте данные создания природы присутствуют на земле. А бабанька моя ненаглядная забралась от людей в самую чащу. В том, что отыщу родное жилье, я уверен, а вот в том, что смогу преодолеть этот путь в одиночку и без проблем, – сильно сомневаюсь. В лесах не только зайчики да вороны живут. Там медведи и волки попадаются, причем значительно чаще, чем хотелось бы. И если раньше, чуя человеческий дух, они старались держаться подальше, то с собакой наверняка захотят пообщаться поближе.
Я, конечно, песик сильный, зубастый, но с волчьей стаей справиться у меня вряд ли получится. И останутся от Даромирушки только косточки да клочки шерсточки. От этой мысли я поежился. Ничего, авось выберусь. Где наша не пропадала?!
А Селистене все нипочем, спит себе и ни о чем не думает. Небось ей завтра одной в такую даль отправляться не придется, вот и сопит себе на пуховой перинке. А я на коврике у двери. Обнаглели женщины дальше некуда, совсем мужикам на шею сели. Ведь уже знает, что я человек, могла бы предложить рядом с собой с краюшку на кроватке прилечь. Вона у нее кровать какая просторная, сама она калачиком свернулась и разве что четверть свободного места заняла. Что ей, жалко, если бы я в ногах прилег?
Ан нет, «твое место коврик, у самой двери», да еще потребовала, чтобы я на нее спящую не смотрел. Ну и пожалуйста, не буду смотреть на то, как она остреньким носиком сопит и чему-то во сне улыбается. А фигурка у нее все-таки ничего, впечатляет. Да и остальные прелести…
Моя морда приняла мечтательное выражение. Не знаю, как это выглядит со стороны, но после того как я прокрутил в памяти виденное совсем недавно, другой она просто не могла быть. Я хоть и собака, но прежде всего мужчина. Эх, вот опять стану человеком, тогда погуляю…
Никак не могу заснуть, не спится, хоть убей. Перевернулся на другой бок – не помогло. Все мысли невеселые. Скоро уж светать начнет. Но поспать надо, завтра небось эта рыжая меня чуть свет из терема погонит и перстень законный наверняка из вредности не отдаст. Хотя, может, и вернет, не зря же я ей про мамашу наплел.
В моей голове неожиданно тихонько зазвонил колокольчик опасности. Впрочем, что я говорю? Можно подумать, что опасность может прийти ожиданно. А собственно, что я беспокоюсь? Горница Селистены на втором этаже, дверь крепкая, дубовая, заперта на надежный кованый засов (Кузьминична настояла). Да и стражников вокруг, словно снегирей на елке в солнечный день. Надеюсь, хоть один из них не спит?
Колокольчик зазвонил сильнее, опасность приближалась. Будить боярышню или нет – вот вопрос вопросов. Пожалуй, не буду, вдруг я ошибся, представляю, какой скандал эта пигалица закатит. Нет уж, на сегодня с меня ее писклявого голоса хватит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58