Там он нашел телефон «Рембрандта» и код Танжера. Кажется, кто-то говорил, что лучшее время звонить в Танжер — три часа пополудни. Том решил попробовать позвонить сейчас и принялся внимательно набирать номер.
Молчание. Затем звонок, три коротких звонка, которые давали надежду на соединение. Затем снова молчание.
Том предпринял попытку связаться с оператором, попросил дозвониться до Танжера, а потом перезвонить по номеру Эда. Телефонистка попросила его повесить трубку. Она снова позвонила через несколько минут и сказала, что пытается соединиться с Танжером. Лондонская телефонистка отпускала резкие раздраженные реплики в адрес кого-то, чей голос Том едва слышал, но ей также не улыбнулась удача.
— Можно попробовать еще раз попозже вечером, сэр.
Том поблагодарил.
— Нет, — ответил он на ее вопрос. — Мне нужно идти. Я сам позвоню позже.
Затем он вернулся в библиотеку, где Эд и Джефф заканчивали стелить ему постель.
— Неудачно, — сказал Том. — Мне не удалось дозвониться. Я слышал, что с Танжером это сложно. Давайте выйдем и поедим где-нибудь, а пока забудем об этом.
— Отвратительно, — произнес Джефф, выпрямляясь. — Я слышал, ты сказал, что позвонишь позже.
— Да. В любом случае я вам благодарен за постель. Сегодня вечером она будет как нельзя кстати.
Спустя несколько минут они, прикрывшись двумя зонтами, уже шагали под моросящим дождем, направляясь к пабу-ресторану, который рекомендовал Эд. Паб находился поблизости; его интерьер был выдержан в традиционном стиле: коричневые балки на потолке и столики, разделенные деревянными перегородками. Они сели за стол, который Том выбрал, поскольку оттуда просматривалось все помещение. Он заказал ростбиф и йоркширский пудинг, как в старые добрые времена.
Том спросил Джеффа, чем он занимается. Джефф не имел постоянного места работы. По его словам, ему больше нравилось проектировать «художественные интерьеры с людьми или без». Он имел в виду интересные интерьеры внутри дома, иногда с домашними животными или растениями. Но ради денег ему приходилось заниматься промышленным дизайном, например разработкой внешнего вида электрических утюгов.
— Или недостроенных загородных домов, — продолжал Джефф. — Мне приходится их фотографировать, иногда при такой погоде, как сегодня.
— Вы с Эдом часто встречаетесь? — спросил Том.
Оба его приятеля улыбнулись и переглянулись. Эд начал первым:
— Я бы не сказал, да, Джефф? Но если кому-то из нас нужно — мы встречаемся.
Том вспомнил прошлое, те времена, когда Джефф делал великолепные фотографии с картин Дерватта (с подлинников), а Эд Банбери писал статьи о Дерватте, расхваливая его живопись, расчетливо роняя слово там, слово здесь, чтобы бросить публике пробный шар в надежде вызвать ее интерес. Как они и рассчитывали, колесо закрутилось. Дерватт стал живой легендой, он продолжал жить в Мексике, но был затворником, отказывался давать интервью, отказывался даже назвать деревню, где жил, хотя было известно, что это где-то возле Веракруз, откуда он по морю переправлял свои картины в Лондон. Бывшие собственники Бакмастерской галереи продавали их без особого успеха, потому что не старались его продвинуть. Джеффу и Эду это удалось только после того, как Дерватт уехал в Грецию и покончил с собой. Они все знали Дерватта (все, кроме Тома, как ни странно, хотя Тому иногда казалось, будто и он его знал). Дерватт был хорошим интересным художником, даже когда жил на грани нищеты в Лондоне и искал знакомства с Джеффом, Эдом, Цинтией и Бернардом. Дерватт был родом из какого-то мрачного северного промышленного города. Том забыл откуда. Это город упоминался в хвалебных статьях, насколько помнилось Тому. Забавно. Но разве Ван Гог страдал от отсутствия раскрутки? Кто продвигал Винсента? Никто, может быть только Тео.
Узкое лицо Эда помрачнело.
— Я спрошу тебя только один раз, Том, и больше не буду. Ты действительно совсем не беспокоишься за Элоизу?
— Нет. Но сейчас я думал о другом. Я знаю этого Притчарда, Эд. Немного, но достаточно. — Том усмехнулся. — Мне никогда не приходилось встречать никого, похожего на него, но я читал о таких типах. Садисты. У него, как говорит его жена, независимый доход, но сдается мне, что они оба лгут.
— У него есть жена? — удивленно спросил Джефф.
— Разве я тебе не говорил? Американка. У них, похоже, садомазохистский союз. Они любят и ненавидят друг друга. — Том продолжал, обращаясь к Джеффу: — Притчард сказал мне, что он изучает маркетинг в бизнес-школе в Фонтенбло. Это абсолютная ложь. У его жены синяки на руках и на шее. Он поселился у нас по соседству единственно для того, чтобы причинить максимум неприятностей моей жене. И теперь Цинтия разжигает его воображение, вытащив историю с Мёрчисоном. — Том ясно понимал, что ему совсем не хочется рассказывать Эду и Джеффу о том, как Притчард (или его жена) пытался имитировать голос Дикки Гринлифа по телефону и говорил как с ним, так и с Элоизой. Том не любил возвращаться к Дикки Гринлифу.
— И поехал за тобой даже в Танжер, — сказал Джефф, перестав жевать и держа в руках нож и вилку.
— Без жены, — сказал Том.
— Как же можно избавиться от такой язвы? — спросил Джефф.
— Хороший вопрос. — Том засмеялся.
Оба его приятеля слегка удивленно восприняли его смех, затем и сами улыбнулись.
Джефф сказал:
— Я бы вернулся к Эду, если ты снова будешь звонить в Танжер. Мне бы хотелось знать, что происходит.
— Пойдем, Джефф. Надолго Элоиза намерена оставаться в Марокко? — спросил Эд.
— Может, дней на десять. Не знаю. Ее подруга Ноэль бывала там раньше. Они хотят поехать в Касабланку.
Подали черный кофе. Затем последовал короткий разговор между Джеффом и Эдом. Том знал, что каждый из них время от времени занимался какой-нибудь другой работой. Джефф Констант был хорошим фотографом, а Эд Банбери часто брал интервью для воскресных приложений.
Том настоял на том, чтобы заплатить за обед.
— Это доставит мне удовольствие, — сказал он.
Дождь перестал, и Том предложил, когда они подошли к дому Эда, прогуляться вокруг квартала Тому нравились маленькие магазины, расположенные между подъездами, отполированные латунные щели для писем, даже уютные лавочки с полками, забитыми свежими фруктами, консервированными продуктами, хлебобулочными изделиями, открытые почти до полуночи.
— Их держат арабы или пакистанцы, — пояснил Эд. — В любом случае хорошо, что они работают по воскресеньям и в праздничные дни.
Они вернулись к дому Эда, и тот, открыв дверь ключом, пропустил их вперед.
Том подумал, что, возможно, сейчас есть шанс дозвониться до Танжера. Он снова внимательно набрал номер, надеясь, что кто-нибудь компетентный и знающий английский язык окажется у коммутатора.
Джефф с сигаретой в руке и Эд стояли рядом, чтобы услышать новости.
Том махнул им рукой.
— Там не отвечают. — Он позвонил телефонистке и передал дело в ее руки. Она перезвонит ему, когда ей удастся связаться с «Рембрандтом». — Черт!
— Думаешь, есть надежда? — спросил Эд. — Ты мог бы послать телеграмму, Том.
— Лондонская телефонистка обещала перезвонить. Вы можете не ждать. — Том посмотрел на своего хозяина. — Как ты думаешь, Эд, могу я поговорить по этому телефону, если мне позвонят из Танжера очень поздно?
— Конечно. Мне звонок не помешает. У меня в спальне нет телефона. — Эд похлопал Тома по плечу.
Эд впервые коснулся его, насколько Том помнил, если не считать рукопожатия.
— Я собираюсь принять душ, но могут позвонить в любое время.
— Валяй! Мы тебя позовем, — пообещал Эд.
Том взял пижаму из чемодана, разделся и отправился в ванную, которая находилась между его комнатой и спальней Эда. Он уже вытирался, когда крикнул Эд. Том отозвался, надел пижаму и шлепанцы. Это Элоиза или портье? — хотел спросить Том у Эда, но ничего не сказал и взял телефонную трубку.
— Bonsoir, Hotel Rembrandt. Vous etes...
— M'sieur Ripley. — Назвал он себя и продолжил по-французски: — Я хотел бы поговорить с мадам Рипли, комната три семнадцать.
— Ah, oui. Vous etes...
— Son mari, — сказал Том.
— Un instant.
«Son mari» растопило лед, Том это чувствовал. Он взглянул на друзей, внимательно прислушивающихся к его разговору. Затем сонный голос произнес:
— Алло?
— Элоиза! Я так беспокоился!
Эд и Джефф с облегчением улыбнулись.
— Да, ты знаешь, этот отвратительный Пришар... Он звонил мадам Аннет и сказал, что тебя похитили!
— Похитили! Да я его даже не видела сегодня, — сказала Элоиза.
Том засмеялся.
— Я позвоню мадам Аннет, чтобы она не беспокоилась. А сейчас слушай. — Затем Том постарался выяснить планы Элоизы и Ноэль. Они сегодня ходили к мечети, а также на базар. Да, завтра они собираются поехать в Касабланку.
— В каком отеле вы остановитесь?
Элоизе потребовалось подумать или посмотреть где-то.
— В «Мирамар».
Как оригинально, подумал Том, все еще пребывая в хорошем настроении.
— Даже если ты не видела этого мерзавца, дорогая, он, возможно, шныряет вокруг, старается разузнать, где ты, и — я допускаю — может доставить тебе неприятности. Так что я очень тебя прошу: отправляйся в Касабланку завтра. А что потом?
— Потом?
— Куда ты поедешь из Касабланки?
— Не знаю, думаю, в Марракеш.
— Возьми карандаш, — сказал настойчиво Том. Он дал ей телефон Эда и убедился, что она записала его правильно.
— А почему ты в Лондоне?
Том засмеялся.
— А почему ты в Танжере? Дорогая, меня здесь может не оказаться, но ты звони или оставь сообщение — я думаю, у Эда есть автоответчик... — Эд кивнул Тому. — Назови мне свой следующий отель, если ты поедешь из Касабланки... Хорошо. Передай привет Ноэль... Я тебя люблю. До свидания, дорогая.
— Какое облегчение! — сказал Джефф.
— Да. Для меня. Она сказала, что даже не видела Притчарда поблизости — что, конечно, ничего не значит.
— Прик-хард, — сказал Джефф.
— Хард-прик, — сострил подошедший Эд с невозмутимым лицом.
— Ну хватит! — засмеялся Том. — Следующий звонок — мадам Аннет. Я должен ей позвонить. А между тем я все думаю о миссис Мёрчисон.
— Да? — спросил Эд с удивлением, прислонясь к книжному шкафу. — Ты полагаешь, Цинтия встречалась с миссис Мёрчисон? Обменивалась мнениями?
Ужасная мысль. Том размышлял.
— Они могут знать адрес друг друга, но много ли они могут друг другу рассказать? А также... возможно, они стали общаться только с появлением Дэвида Притчарда.
Джефф безостановочно кружил по комнате.
— Что ты собирался сказать о миссис Мёрчисон?
— Ну... — Том медлил, не желая говорить о своей не до конца еще осознанной идее; но ведь он все-таки среди друзей.
— Я бы хотел позвонить ей в Америку и спросить, что произошло с... выяснить, что случилось с ее мужем. Но я думаю, что она относится ко мне почти так же, как Цинтия. Ну, конечно, не так ненавидит, но я ведь был последним человеком, который, как ей сказали, видел ее мужа. А зачем мне звонить именно ей? — прервал себя Том. — Какого черта Притчард может сделать? Что нового он знает? Черт возьми! Да ничего!
— Верно, — сказал Эд.
— А если ты позвонишь миссис Мёрчисон, то голосом того инспектора — Вебстера, да, Том? — спросил Джефф. — Ты так здорово его имитируешь.
— Да — Том не любил вспоминать имя английского инспектора, хотя Вебстеру так и не удалось ничего разнюхать. — Нет, я не буду звонить, спасибо. — Мог ли Вебстер, который приезжал в Бель-Омбр и ездил даже в Зальцбург, все еще заниматься этим делом? Встречался ли Вебстер с Цинтией и миссис Мёрчисон? Том пришел к тому же самому заключению: ничего нового нет, так о чем беспокоиться?
— Я лучше пойду, — сказал Джефф. — Завтра мне на работу. Том, ты мне сообщишь, чем займешься завтра? У Эда есть мой телефон. У тебя тоже, насколько я помню.
Они пожелали друг другу спокойной ночи и обменялись наилучшими пожеланиями.
— Звони мадам Аннет, — предложил Эд. — По крайней мере, это приятнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45
Молчание. Затем звонок, три коротких звонка, которые давали надежду на соединение. Затем снова молчание.
Том предпринял попытку связаться с оператором, попросил дозвониться до Танжера, а потом перезвонить по номеру Эда. Телефонистка попросила его повесить трубку. Она снова позвонила через несколько минут и сказала, что пытается соединиться с Танжером. Лондонская телефонистка отпускала резкие раздраженные реплики в адрес кого-то, чей голос Том едва слышал, но ей также не улыбнулась удача.
— Можно попробовать еще раз попозже вечером, сэр.
Том поблагодарил.
— Нет, — ответил он на ее вопрос. — Мне нужно идти. Я сам позвоню позже.
Затем он вернулся в библиотеку, где Эд и Джефф заканчивали стелить ему постель.
— Неудачно, — сказал Том. — Мне не удалось дозвониться. Я слышал, что с Танжером это сложно. Давайте выйдем и поедим где-нибудь, а пока забудем об этом.
— Отвратительно, — произнес Джефф, выпрямляясь. — Я слышал, ты сказал, что позвонишь позже.
— Да. В любом случае я вам благодарен за постель. Сегодня вечером она будет как нельзя кстати.
Спустя несколько минут они, прикрывшись двумя зонтами, уже шагали под моросящим дождем, направляясь к пабу-ресторану, который рекомендовал Эд. Паб находился поблизости; его интерьер был выдержан в традиционном стиле: коричневые балки на потолке и столики, разделенные деревянными перегородками. Они сели за стол, который Том выбрал, поскольку оттуда просматривалось все помещение. Он заказал ростбиф и йоркширский пудинг, как в старые добрые времена.
Том спросил Джеффа, чем он занимается. Джефф не имел постоянного места работы. По его словам, ему больше нравилось проектировать «художественные интерьеры с людьми или без». Он имел в виду интересные интерьеры внутри дома, иногда с домашними животными или растениями. Но ради денег ему приходилось заниматься промышленным дизайном, например разработкой внешнего вида электрических утюгов.
— Или недостроенных загородных домов, — продолжал Джефф. — Мне приходится их фотографировать, иногда при такой погоде, как сегодня.
— Вы с Эдом часто встречаетесь? — спросил Том.
Оба его приятеля улыбнулись и переглянулись. Эд начал первым:
— Я бы не сказал, да, Джефф? Но если кому-то из нас нужно — мы встречаемся.
Том вспомнил прошлое, те времена, когда Джефф делал великолепные фотографии с картин Дерватта (с подлинников), а Эд Банбери писал статьи о Дерватте, расхваливая его живопись, расчетливо роняя слово там, слово здесь, чтобы бросить публике пробный шар в надежде вызвать ее интерес. Как они и рассчитывали, колесо закрутилось. Дерватт стал живой легендой, он продолжал жить в Мексике, но был затворником, отказывался давать интервью, отказывался даже назвать деревню, где жил, хотя было известно, что это где-то возле Веракруз, откуда он по морю переправлял свои картины в Лондон. Бывшие собственники Бакмастерской галереи продавали их без особого успеха, потому что не старались его продвинуть. Джеффу и Эду это удалось только после того, как Дерватт уехал в Грецию и покончил с собой. Они все знали Дерватта (все, кроме Тома, как ни странно, хотя Тому иногда казалось, будто и он его знал). Дерватт был хорошим интересным художником, даже когда жил на грани нищеты в Лондоне и искал знакомства с Джеффом, Эдом, Цинтией и Бернардом. Дерватт был родом из какого-то мрачного северного промышленного города. Том забыл откуда. Это город упоминался в хвалебных статьях, насколько помнилось Тому. Забавно. Но разве Ван Гог страдал от отсутствия раскрутки? Кто продвигал Винсента? Никто, может быть только Тео.
Узкое лицо Эда помрачнело.
— Я спрошу тебя только один раз, Том, и больше не буду. Ты действительно совсем не беспокоишься за Элоизу?
— Нет. Но сейчас я думал о другом. Я знаю этого Притчарда, Эд. Немного, но достаточно. — Том усмехнулся. — Мне никогда не приходилось встречать никого, похожего на него, но я читал о таких типах. Садисты. У него, как говорит его жена, независимый доход, но сдается мне, что они оба лгут.
— У него есть жена? — удивленно спросил Джефф.
— Разве я тебе не говорил? Американка. У них, похоже, садомазохистский союз. Они любят и ненавидят друг друга. — Том продолжал, обращаясь к Джеффу: — Притчард сказал мне, что он изучает маркетинг в бизнес-школе в Фонтенбло. Это абсолютная ложь. У его жены синяки на руках и на шее. Он поселился у нас по соседству единственно для того, чтобы причинить максимум неприятностей моей жене. И теперь Цинтия разжигает его воображение, вытащив историю с Мёрчисоном. — Том ясно понимал, что ему совсем не хочется рассказывать Эду и Джеффу о том, как Притчард (или его жена) пытался имитировать голос Дикки Гринлифа по телефону и говорил как с ним, так и с Элоизой. Том не любил возвращаться к Дикки Гринлифу.
— И поехал за тобой даже в Танжер, — сказал Джефф, перестав жевать и держа в руках нож и вилку.
— Без жены, — сказал Том.
— Как же можно избавиться от такой язвы? — спросил Джефф.
— Хороший вопрос. — Том засмеялся.
Оба его приятеля слегка удивленно восприняли его смех, затем и сами улыбнулись.
Джефф сказал:
— Я бы вернулся к Эду, если ты снова будешь звонить в Танжер. Мне бы хотелось знать, что происходит.
— Пойдем, Джефф. Надолго Элоиза намерена оставаться в Марокко? — спросил Эд.
— Может, дней на десять. Не знаю. Ее подруга Ноэль бывала там раньше. Они хотят поехать в Касабланку.
Подали черный кофе. Затем последовал короткий разговор между Джеффом и Эдом. Том знал, что каждый из них время от времени занимался какой-нибудь другой работой. Джефф Констант был хорошим фотографом, а Эд Банбери часто брал интервью для воскресных приложений.
Том настоял на том, чтобы заплатить за обед.
— Это доставит мне удовольствие, — сказал он.
Дождь перестал, и Том предложил, когда они подошли к дому Эда, прогуляться вокруг квартала Тому нравились маленькие магазины, расположенные между подъездами, отполированные латунные щели для писем, даже уютные лавочки с полками, забитыми свежими фруктами, консервированными продуктами, хлебобулочными изделиями, открытые почти до полуночи.
— Их держат арабы или пакистанцы, — пояснил Эд. — В любом случае хорошо, что они работают по воскресеньям и в праздничные дни.
Они вернулись к дому Эда, и тот, открыв дверь ключом, пропустил их вперед.
Том подумал, что, возможно, сейчас есть шанс дозвониться до Танжера. Он снова внимательно набрал номер, надеясь, что кто-нибудь компетентный и знающий английский язык окажется у коммутатора.
Джефф с сигаретой в руке и Эд стояли рядом, чтобы услышать новости.
Том махнул им рукой.
— Там не отвечают. — Он позвонил телефонистке и передал дело в ее руки. Она перезвонит ему, когда ей удастся связаться с «Рембрандтом». — Черт!
— Думаешь, есть надежда? — спросил Эд. — Ты мог бы послать телеграмму, Том.
— Лондонская телефонистка обещала перезвонить. Вы можете не ждать. — Том посмотрел на своего хозяина. — Как ты думаешь, Эд, могу я поговорить по этому телефону, если мне позвонят из Танжера очень поздно?
— Конечно. Мне звонок не помешает. У меня в спальне нет телефона. — Эд похлопал Тома по плечу.
Эд впервые коснулся его, насколько Том помнил, если не считать рукопожатия.
— Я собираюсь принять душ, но могут позвонить в любое время.
— Валяй! Мы тебя позовем, — пообещал Эд.
Том взял пижаму из чемодана, разделся и отправился в ванную, которая находилась между его комнатой и спальней Эда. Он уже вытирался, когда крикнул Эд. Том отозвался, надел пижаму и шлепанцы. Это Элоиза или портье? — хотел спросить Том у Эда, но ничего не сказал и взял телефонную трубку.
— Bonsoir, Hotel Rembrandt. Vous etes...
— M'sieur Ripley. — Назвал он себя и продолжил по-французски: — Я хотел бы поговорить с мадам Рипли, комната три семнадцать.
— Ah, oui. Vous etes...
— Son mari, — сказал Том.
— Un instant.
«Son mari» растопило лед, Том это чувствовал. Он взглянул на друзей, внимательно прислушивающихся к его разговору. Затем сонный голос произнес:
— Алло?
— Элоиза! Я так беспокоился!
Эд и Джефф с облегчением улыбнулись.
— Да, ты знаешь, этот отвратительный Пришар... Он звонил мадам Аннет и сказал, что тебя похитили!
— Похитили! Да я его даже не видела сегодня, — сказала Элоиза.
Том засмеялся.
— Я позвоню мадам Аннет, чтобы она не беспокоилась. А сейчас слушай. — Затем Том постарался выяснить планы Элоизы и Ноэль. Они сегодня ходили к мечети, а также на базар. Да, завтра они собираются поехать в Касабланку.
— В каком отеле вы остановитесь?
Элоизе потребовалось подумать или посмотреть где-то.
— В «Мирамар».
Как оригинально, подумал Том, все еще пребывая в хорошем настроении.
— Даже если ты не видела этого мерзавца, дорогая, он, возможно, шныряет вокруг, старается разузнать, где ты, и — я допускаю — может доставить тебе неприятности. Так что я очень тебя прошу: отправляйся в Касабланку завтра. А что потом?
— Потом?
— Куда ты поедешь из Касабланки?
— Не знаю, думаю, в Марракеш.
— Возьми карандаш, — сказал настойчиво Том. Он дал ей телефон Эда и убедился, что она записала его правильно.
— А почему ты в Лондоне?
Том засмеялся.
— А почему ты в Танжере? Дорогая, меня здесь может не оказаться, но ты звони или оставь сообщение — я думаю, у Эда есть автоответчик... — Эд кивнул Тому. — Назови мне свой следующий отель, если ты поедешь из Касабланки... Хорошо. Передай привет Ноэль... Я тебя люблю. До свидания, дорогая.
— Какое облегчение! — сказал Джефф.
— Да. Для меня. Она сказала, что даже не видела Притчарда поблизости — что, конечно, ничего не значит.
— Прик-хард, — сказал Джефф.
— Хард-прик, — сострил подошедший Эд с невозмутимым лицом.
— Ну хватит! — засмеялся Том. — Следующий звонок — мадам Аннет. Я должен ей позвонить. А между тем я все думаю о миссис Мёрчисон.
— Да? — спросил Эд с удивлением, прислонясь к книжному шкафу. — Ты полагаешь, Цинтия встречалась с миссис Мёрчисон? Обменивалась мнениями?
Ужасная мысль. Том размышлял.
— Они могут знать адрес друг друга, но много ли они могут друг другу рассказать? А также... возможно, они стали общаться только с появлением Дэвида Притчарда.
Джефф безостановочно кружил по комнате.
— Что ты собирался сказать о миссис Мёрчисон?
— Ну... — Том медлил, не желая говорить о своей не до конца еще осознанной идее; но ведь он все-таки среди друзей.
— Я бы хотел позвонить ей в Америку и спросить, что произошло с... выяснить, что случилось с ее мужем. Но я думаю, что она относится ко мне почти так же, как Цинтия. Ну, конечно, не так ненавидит, но я ведь был последним человеком, который, как ей сказали, видел ее мужа. А зачем мне звонить именно ей? — прервал себя Том. — Какого черта Притчард может сделать? Что нового он знает? Черт возьми! Да ничего!
— Верно, — сказал Эд.
— А если ты позвонишь миссис Мёрчисон, то голосом того инспектора — Вебстера, да, Том? — спросил Джефф. — Ты так здорово его имитируешь.
— Да — Том не любил вспоминать имя английского инспектора, хотя Вебстеру так и не удалось ничего разнюхать. — Нет, я не буду звонить, спасибо. — Мог ли Вебстер, который приезжал в Бель-Омбр и ездил даже в Зальцбург, все еще заниматься этим делом? Встречался ли Вебстер с Цинтией и миссис Мёрчисон? Том пришел к тому же самому заключению: ничего нового нет, так о чем беспокоиться?
— Я лучше пойду, — сказал Джефф. — Завтра мне на работу. Том, ты мне сообщишь, чем займешься завтра? У Эда есть мой телефон. У тебя тоже, насколько я помню.
Они пожелали друг другу спокойной ночи и обменялись наилучшими пожеланиями.
— Звони мадам Аннет, — предложил Эд. — По крайней мере, это приятнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45