Раньше она жила в гораздо лучшем месте. Ничего особенного, но куда более лучшем, чем тут у нас.
– И мы всегда считали ее вдовой.
– Она и сама себя считала вдовой. – Я быстро пересказала им, какие предположительно изменения произошли в семейном положении Даны Джаффе. – Джерри еще не показывал вам портрет?
– Показывал, но я не разглядела его как следует.
Джерри расправил лежавший на столе лист, придавив его нижнюю часть каким-то толстым томом.
– Мы читали о Брайане в газетах, – сказал он. – Ну и натворил дел этот мальчишка. Теперь здесь у нас полиция днюет и ночует.
Тут вмешалась Лена, ненадолго сменив тему разговора:
– Хотите чашечку кофе? Или лимонада? Это быстро, не займет и минуты.
– Спасибо, не стоит, – ответила я. – Мне еще надо обойти много домов. Хочу распространить это объявление на случай, если Венделл здесь объявится.
– Мы обязательно последим. Мы ведь тут живем рядом с автострадой, поэтому мимо нас проезжает масса машин, особенно в часы пик, когда все ищут возможности проехать побыстрее и покороче. А кроме того, чуть дальше по улице есть небольшой сквер, так что нас минует и немало пешеходов.
– Я занимаюсь бухгалтерией, работаю на дому, а окна моего кабинета выходят на улицу, – добавила Лена, счищая с пальцев комочки земли. – Я просиживаю перед этим окном по нескольку часов в день. Можно сказать, мимо наших глаз почти ничто не ускользнет. Ну что ж, рада была с вами познакомиться. Пойду, закончу в саду и сяду за работу, раз уж я о ней вспомнила.
– Я тоже пойду, и большое спасибо вам за помощь.
Лена проводила меня до выхода, держа в руке объявление и мою визитную карточку.
– Простите меня за немного личный вопрос, но у вас очень необычное имя. Вы случайно не знаете его происхождения? – спросила она по дороге.
– Кинси – это девичья фамилия моей матери. Видимо, она не хотела, чтобы фамилия совсем исчезла, вот и передала мне ее в качестве имени.
– Я спрашиваю потому, что Джерри, с тех пор, как досрочно вышел на пенсию, занимается изучением имен и семейных гербов.
– Я так и подумала. По-моему, это английское имя.
– А какого происхождения ваши родители? Они живут здесь, в Пердидо?
– Нет, оба уже очень давно погибли в катастрофе. А жили в Санта-Терезе. Их не стало, когда мне было пять лет.
Лена опустила очки на место и посмотрела на меня долгим, внимательным взглядом через похожие на лунные серпы бифокальные стекла.
– Интересно, а не приходилась ли ваша мать родственницей семье Бэртона Кинси, которая живет в Ломпоке?
– Насколько я знаю, нет. Не помню, чтобы у нас в доме кто-нибудь называл это имя.
Лена продолжала изучающе разглядывать меня.
– Вы ужасно похожи на одну мою подругу, тоже урожденную Кинси. И у нее тоже есть дочь, примерно вашего возраста. Вам сколько: года тридцать два?
– Тридцать четыре, – ответила я, – но у меня никого из родных не осталось. Единственной близкой моей родственницей была мамина сестра, но она умерла десять лет назад.
– Ну что ж, возможно, никакой связи и нет, но я просто не могла вас не спросить. Вы бы попросили Джерри посмотреть по его каталогам. У него в компьютере больше шести тысяч имен. Он может установить семейный герб и сделать вам копию.
– Возможно, в следующий раз. Вообще-то это было бы интересно. – Я попыталась представить себе королевское знамя и вышитый на нем герб семейства Кинси. Можно было бы поставить в холле, вместе с рыцарскими доспехами. Такие штуки очень помогают, когда нужно произвести на кого-нибудь впечатление.
– Я попрошу Джерри, чтобы он покопался, – сказала Лена, сама принимая за меня решение. – Это не исследование истории рода. Он не прослеживает генеалогическое древо, лишь собирает информацию об ответвлениях, которые идут от отчества.
– Не стоит причинять ему лишнее беспокойство, – ответила я.
– Никакое это не беспокойство. Ему самому нравится. Мы каждое воскресенье после обеда работаем на художественной выставке в Санта-Терезе. Загляните как-нибудь к нам. У нас там даже свой киоск есть, возле набережной.
– Быть может, загляну, И спасибо вам за время, которое вы оба мне уделили.
– Всегда рады помочь. Будем приглядывать, если что.
– Чудесно. И если заметите что-нибудь подозрительное, то звоните в любое время, не стесняйтесь.
– Обязательно позвоним.
Я помахала ей на прощание рукой и стала спускаться с крыльца. Лена вернулась в дом, и дверь у меня за спиной захлопнулась.
К тому времени, когда я, обойдя весь квартал, закончила распространение своих объявлений, возле дома Даны появился ярко-красный фургон для перевозки мебели, принадлежащий местной компании. Пара крепких здоровых парней перетаскивали в него вещи и коробки. Экранная дверь дома была широко распахнута, и мне было хорошо видно, как они мучаются на повороте лестницы. Майкл пытался им помогать – возможно, из желания ускорить процесс и немного сэкономить. Периодически из дома, прижимая к бедру ребенка, выходила молодая женщина в белых шортах, по-видимому, Джульетта, жена Майкла. Какое-то время она оставалась на лужайке, подкидывая малыша и играя с ним, и одновременно наблюдая за тем, как работают грузчики, потом снова скрывалась в доме. Ворота гаража были раскрыты, внутри стоял желтый «фольксваген» с откидным верхом, заднее его сиденье было доверху загружено теми вещами, которые обычно никто не доверяет перевозчикам. Машины Даны видно не было, и я сделала вывод, что она отсутствует где-то по своим брачным делам.
Я уселась в свою машину и принялась ждать, наблюдая за происходящим. Похоже, все были слишком заняты погрузкой фургона и не обращали на меня никакого внимания. Спустя примерно час фургон был уже загружен всем, что забирали с собой отъезжающие. Майкл и Джульетта с малышом уселись в «фольксваген» и выехали из гаража на улицу. Когда фургон тронулся, Майкл пристроился следом за ним. Я немного подождала и покатила замыкающей колонну, стараясь держаться на несколько машин позади. Видимо, Майкл знал какие-то другие пути, потому что вскоре я его потеряла. По счастью, за шедшим впереди фургоном следить было легко. Мы свернули на дорогу сто один, к северу, и поехали по ней, миновав два следующих съезда. На третьем съезде грузовичок свернул вправо, потом влево, на Калистога-стрит, и направился в ту часть Пердидо, которая известна как Бульвары. Наконец, фургон замедлил ход, а потом и остановился около тротуара, и в тот же самый момент с противоположной стороны подкатил «фольксваген».
Дом, в который переезжала семья Майкла, судя по его внешнему виду, был построен в двадцатые годы: оштукатуренный снаружи, покрашенный в розовые и бежевые тона, с микроскопическим крыльцом и крошечным двориком. Наличники на окнах были тоже розовые, только более темного оттенка, и обведенные по краям светло-голубой полоской. Мне приходилось не раз бывать в таких домах. Внутри там обычно не больше девятисот квадратных футов площади: две спальни, одна ванная, гостиная, кухня и небольшая кладовка в задней части дома. Потрескавшаяся бетонная дорожка справа от дома вела к расположенному в глубине двора гаражу на две машины, над которым размещалось помещение, похожее на квартиру для холостяка.
Рабочие принялись разгружать фургон. Если они и заметили, что я за ними наблюдаю, то ничем этого не обнаружили. Я записала адрес, а потом газанула и вернулась назад к дому Даны. У меня не было повода для нового разговора с ней, но я должна была заручиться ее сотрудничеством, и надеялась, что мне удастся установить с ней контакт. Когда я подъезжала к дому. Дана как раз сворачивала на свою подъездную дорожку. Она поставила машину в гараж, взяла несколько лежавших на сиденье пакетов и сумок и открыла дверцу. Когда она заметила меня, щеки ее вспыхнули румянцем. Дана резко захлопнула дверцу, вышла из гаража и направилась по лужайке прямо ко мне. На ней были плотно облегающие джинсы, старая безрукавка и кроссовки, волосы собраны сзади и завязаны бело-голубой косынкой, которую она обвязала вокруг головы. Бумажные пакеты в руках шуршали и потрескивали, как бы подстраиваясь под ее возбужденное состояние.
– Зачем вы снова здесь? Я это расцениваю как преследование.
– Ничего подобного, – ответила я. – Мы пытаемся выйти на Венделла, и совершенно логично попробовать это сделать через вас.
Она немного снизила тон, но взгляд ее продолжал полыхать гневом и яростной решимостью.
– Если я его увижу, то позвоню вам. А до тех пор, если вы будете продолжать меня преследовать, я поставлю об этом в известность своего адвоката.
– Дана, я вам не враг. Просто выполняю свою работу. И почему бы вам не помочь мне? Вам же все равно придется рано или поздно столкнуться с этой проблемой. Скажите Майклу о том, что происходит. И Брайану тоже скажите. Иначе мне придется сделать это самой. В этом деле нам нужна ваша помощь.
Нос у нее вдруг покраснел, а рот и подбородок сложились в единый треугольник, как бывает у людей вспыльчивых и горячих. На глаза набежали слезы, и она крепко сжала губы, силясь спрятать свой гнев.
– Не учите меня, что мне делать! Я сама разберусь.
– Послушайте, не могли бы мы зайти в дом и поговорить там?
Я видела, как Дана молниеносно стрельнула глазами по окнам соседних домов. Не сказав в ответ ни слова, она повернулась и направилась к двери, на ходу доставая из сумочки ключ. Я вошла следом в дом и закрыла за нами дверь.
– У меня дела. – Она бросила сумочку и пакеты прямо у нижней ступеньки лестницы и поднялась наверх, на второй этаж, туда, где располагались спальни.
Я замешкалась и осталась стоять, глядя ей вслед, пока она не исчезла из вида. Но Дана ведь не сказала, чтобы я не ходила за ней. В следующую секунду я бросилась вверх, перепрыгивая через ступеньку, не сводя глаз с верхней площадки. Оказавшись там, сразу же увидела большую пустую комнату, которую явно только что освободили Майкл и его жена. Снаружи, перед дверью стоял большой пылесос с аккуратно свернутым проводом и разложенными рядом приспособлениями. Я подумала, что видимо, это Дана оставила пылесос здесь, полагая, что он послужит мягким напоминанием и им воспользуются, когда вынесут из комнаты мебель. Но если дело обстояло действительно так, то ее не поняли. Сейчас Дана стояла посреди комнаты, обозревая ее и, видимо, решала, с чего начинать уборку. Я остановилась в двери и прислонилась к косяку, стараясь ничем не нарушить установившееся между нами хрупкое перемирие. Дана посмотрела на меня, но в ее взгляде уже не было недавней враждебности.
– У вас есть дети?
Я отрицательно покачала головой.
– Вот так они и уходят, – проговорила она.
Комната была совершенно пустой и грязной. Там, где прежде стояла большая двухспальная кровать, на ковровом покрытии выделялся обширный чистый прямоугольник. На полу валялись брошенные вешалки для одежды, мусорная корзина была до отказа набита тем, что явно выбрасывалось в последнюю минуту. Ворс ковра был покрыт запутавшимися в ней волосами и всяким мелким мусором. Возле стены стояла швабра, рядом лежал совок для мусора. На подоконнике стояла пепельница, полностью заполненная окурками, а сверху на этой куче чудом удерживалась смятая пустая пачка из-под «Мальборо». Все картинки, которые раньше висели на стенах, увезли с собой молодые. Должно быть, они находилась еще в той стадии развития, когда украшающие дом плакаты с туристическими пейзажами или портретами рок-звезд прикрепляются к стенам прямо скотчем. Я сделала этот вывод, увидев оставшиеся следы от клейкой ленты. Занавески были сняты. Стекла покрывал серый налет, какой образуется от сигаретного дыма, и я подумала, что окна, конечно, не мыли с тех самых пор, как «дети» въехали в эту комнату. Хотя я ее видела только издалека, Джульетта не произвела на меня впечатления человека, способного, стоя на коленях, скрести пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55