– Тиллер, я слышала про то непредумышленное убийство. Можете меня не опасаться. Обещаю. Мне просто интересно, что тогда произошло. Почему Венделл принял всю вину на себя?
– Я не обязан ничего вам объяснять.
– Я и не говорю, что вы обязаны, просто спрашиваю. Мне любопытно. Это не официальный разговор. Мне нужно немножечко информации, и только.
Он долго сидел молча, уставившись в крышку письменного стола. Возможно, он происходил из такой семьи, в которой было принято трижды задавать один и тот же вопрос – как в сказке – прежде чем ваше желание исполнялось.
– Тиллер, ну пожалуйста! Мне не нужны никакие подробности. И я понимаю причины ваших колебаний. Просто опишите самыми широкими мазками, и все, – попросила я.
Он глубоко вздохнул и когда, наконец, заговорил, голос его звучал так тихо, что мне пришлось отводить глаза в сторону, чтобы Тиллер не смолк совсем.
– Честно говоря, я не знаю, почему он это сделал. Мы были молоды и являлись близкими друзьями. Нам было где-то по двадцать четыре или двадцать пять лет, что-нибудь в этом роде. Для себя он уже давно решил, что вся наша система продажна, и не собирался сдавать экзамены в адвокатуру. А я всю жизнь мечтал только об одном: стать полицейским. И тут произошла эта история. Девушка погибла совершенно случайно, хотя и по моей вине. Венделл при этом присутствовал, и взял всю вину на себя. Он был абсолютно невиновен. Он это знал. И я тоже. Он просто принял удар на себя. По-моему, это было невероятно благородным жестом. Мне такое объяснение показалось слабеньким, но в конце концов, кто знает, почему человек совершает тот или иной поступок? В молодости каждый из нас переболел своего рода честным идеализмом. Именно поэтому в армии погибает так много восемнадцатилетних.
– Но он ведь не мог вас потом этим шантажировать. Срок давности истек давным-давно, да и доказательств у него никаких. В конце концов, проблема сводилась к тому, кому бы скорее поверили: ему или вам. Допустим, Джаффе заявил бы, будто вы что-то совершили. Вы всегда могли бы ответить, что не делали ничего подобного. Он уже имеет судимость. Не понимаю, как и чем он мог на вас давить по прошествии стольких лет.
– Не было никакого давления. Все было совсем не так. Он мне не угрожал. Я просто заплатил свой долг.
– Но вы не обязаны были выполнять его просьбу.
– Не обязан, но я хотел ее выполнить и был счастлив сделать это для него.
– Зачем же было идти на подобный риск?
– Вы когда-нибудь слышали о таком понятии, как честь? У меня было перед ним моральное обязательство. И это было самое малое, что я мог бы для него сделать. Кроме того, я никому бы не принес никакого вреда. Брайан – испорченный парень. Согласен. И мне он не нравится. Но Венделл обещал мне, что увезет его из штата. Он сказал, что берет на себя за это полную ответственность, и я решил: слава Богу, если мы от них избавимся, скатертью дорожка.
– Мне кажется, насчет последнего он передумал. Правда, мои сведения противоречивы, – тут же уточнила я. – Он говорил и Майклу, и Брайану, что собирается явиться в полицию с повинной. И даже, судя по всему, пытался уговорить Брайана сделать то же самое. Но его приятельница считает, что на самом деле Джаффе не собирался делать ничего подобного.
Тиллер несколько раз качнулся на кресле, задумчиво глядя куда-то в пространство. Потом недоуменно покачал головой.
– Не понимаю, как бы он выкрутился, если бы отказался от своего плана. А где он сейчас?
– Вы слышали насчет яхты?
– Слышал. Но вопрос в том, что он собирается с ней делать? Далеко ли он сумеет на ней уйти?
– Поживем, увидим, ничего другого не остается, – ответила я. – Ну что ж, мне пора. Обычно в это время я уже вовсю сплю, а тут мне еще тридцать миль ехать. Нельзя отсюда выйти каким-нибудь другим путем? Мне бы не хотелось снова встречаться с Даной Джаффе. Мне и так уже эта семейка порядком надоела.
– Можно пройти через соседний отдел. Пойдемте, я вас провожу, – сказал он, поднимаясь. Обойдя письменный стол, он вышел в коридор и повернул налево.
Я шла за ним следом. И ждала, что Тиллер пригрозит мне, чтобы я молчала, или постарается заручиться моим обещанием сохранить наш разговор в тайне. Однако он не сделал ни того, ни другого.
* * *
Когда я въехала в Санта-Терезу, часы уже показывали почти час ночи. На улице было пустынно: ни прохожих, ни машин. Уличные фонари отбрасывали на тротуары пересекающиеся круги света, казавшиеся почему-то бледно-серыми. Магазины, кафе и прочие заведения были уже закрыты, но свет в них горел. Изредка то в одном, то в другом затемненном боковом проезде я замечала бездомных, ищущих приют на ночь, но по большей части улицы были совершенно безлюдны. Жара наконец-то стала спадать, а поднявшийся с океана легкий бриз в какой-то мере разогнал духоту.
Все тело у меня зудело, на душе было неспокойно. В общем-то я ничего не добилась. Брайан снова в тюрьме, Венделл по-прежнему неизвестно где. Что же и как мне теперь расследовать? Розысками «Капитана Стэнли Лорда» занимались сейчас портовая и береговая охраны. Даже если бы я наняла самолет и совершила бы облет прибрежной части океана (хотя Гордон Титус никогда бы не согласился санкционировать подобные расходы), все равно не сумела бы отличить сверху одну яхту от другой. Однако не может же быть, чтобы я вообще была бессильна что-либо сейчас сделать!
Сама не сознавая почему, я сделала крюк и неторопливо проехала мимо стоянок при всех тех мотелях, что располагались между бухтой и моим домом. Спортивная машина Карла Эккерта стояла возле «Бич-сайд-Инн», одноэтажного мотеля, напоминающего букву "Т", фасад которого приходился на верхнюю перекладину буквы. Пространство вдоль мотеля было размечено под стоянки для машин, каждая была помечена соответствующим номером на асфальте, чтобы никто не залезал на чужие места. С той стороны мотеля, мимо которой я проехала, ни в одной из комнат света не было.
Я свернула в одну из боковых аллей и по ней вернулась на бульвар Кабана. Там, недалеко от мотеля, в котором остановился Эккерт, и припарковалась. Сунув в карман джинсов свой микрофонарик, я пешком направилась назад к гостинице, радуясь, что на мне оказалась очень удачная обувь – бесшумные теннисные туфли на резине. Территория стоянок в целях безопасности пользующихся ими постояльцев хорошо освещалась, причем фонари были установлены таким образом, чтобы свет падал в сторону от окон мотеля. Моя собственная тень, словно долговязый попутчик, coпровождала меня, пока я шла вдоль стоянок. На ночь Карл поднял в машине откидной верх. Первым делом я тщательно осмотрела все вокруг, уделив особое внимание неосвещенным окнам мотеля и погруженным в темноту уголкам стоянки. Однако в пределах прямой видимости не было никаких признаков чьего-либо присутствия. Через занавески на окнах не пробивалось даже слабое мерцающее свечение телевизора. Я сделала глубокий вдох и принялась дергать завязки тента, начав со стороны места водителя. Потом запустила руку внутрь и стала шарить в кармане двери. Порядок в машине был безукоризненный. Это свидетельствовало о том, что, скорее всего, у Эккерта была заведена и какая-нибудь система сохранения всех счетов и квитанций, которые он получал. Я нащупала блокнот – определив его по металлической пружине, – дорожную карту и что-то вроде брошюры или записной книжки. Выудив все это наружу, подобно рыбаку, вытаскивающему сеть с уловом, огляделась: вокруг было так же тихо и безмятежно, как и раньше. Я включила фонарик и принялась перелистывать блокнот. Оказалось, что Эккерт записывал в нем пробег машины и расход горючего.
Обнаруженная мною записная книжка оказалась рабочим дневником, в котором Эккерт фиксировал маршруты своих деловых поездок, показания спидометра, даты и места встреч и темы совещаний, имена и должности их участников. Здесь же в отдельные таблички были сведены его личные и деловые расходы. Я улыбнулась про себя: какая скрупулезность! И кто бы мог ожидать ее от человека, отсидевшего в тюрьме за мошенничество! Впрочем, возможно, тюрьма чему-то научила его. Во всяком случае, судя по этим записям, Карл Эккерт вел себя как образцовый гражданин. По крайней мере, насколько я могла судить, налоговую службу он обмануть не пытался. В кармашке на задней обложке записной книжки были вложены выписанный на его имя счет из гостиницы «Бест-Вестерн», два счета за бензин, пять расчетных квитанций по кредитной карточке и – нет, это же надо! – квитанция об уплате штрафа за превышение скорости. Полицейский, который выписывал ее накануне где-то на окраине Колгейта, не забыл проставить и время. Из этой цифры следовало, что, если Эккерт продолжал потом превышать скорость до самого Пердидо, он вполне мог успеть добраться сюда с таким запасом времени, чтобы иметь возможность пострелять в нас с Венделлом.
– Чем это вы тут занимаетесь, мать вашу?
Я подскочила на месте, едва удержавшись, чтобы не завопить от неожиданности, бумаги разлетелись в разные стороны. Я инстинктивно прижала руки к груди, сердце у меня колотилось так, будто готово было выпрыгнуть наружу. Рядом со мной стоял Карл, в одних носках, со всклокоченными со сна волосами. Боже, до чего же я ненавижу этих любителей подкрадываться потихоньку! Я наклонилась и принялась собирать упавшие бумаги.
– Господи! Ну и напугали вы меня! Чуть не до смерти. Предупреждать надо. А занимаюсь я тем, что проверяю ваше алиби на вчерашний вечер.
– Не нужно мне никакого алиби. Я ничего противозаконного не сделал.
– Ну, кто-то же сделал. Я вам разве не говорила, что кто-то подстроил так, чтобы мотор у моей машины заглох, а в результате мы с Венделлом застряли на пустом и темном шоссе неподалеку от пляжа?
– Нет. Не говорили. Продолжайте, – осторожно произнес он.
– "Продолжайте". Очень мило. Как будто вы сами не знаете, что было дальше. Кто-то по нам стрелял. И почти тут же после этого Венделл исчез.
– И вы полагаете, что стрелял я?
– Я думаю, это было вполне возможно. Иначе, наверное, не поехала бы сюда среди ночи.
Он сунул руки в карманы, оглядел погруженные в темноту окна и только тут понял, что наши голоса были наверняка отлично слышны в каждой комнате.
– Давайте-ка обсудим это в номере, – сказал он и бесшумно направился к двери.
Я засеменила за ним, гадая, чем все это закончится.
Когда мы оказались в номере, Карл первым делом включил настольную лампу возле кровати и налил себе целый стаканчик виски из стоявшей на письменном столе бутылки. Молча поднял его, как бы задавая мне немой вопрос. Я также молча отрицательно покачала головой. Он закурил сигарету, на этот раз вспомнив, что мне можно не предлагать. Потом сел на край кровати, а я опустилась в мягкое кресло. Комната не так уж сильно отличалась от той, в которой я беседовала с Брайаном Джаффе. Карл Эккерт, видимо, был сейчас занят тем же самым, что и все лжецы, когда их разоблачают: придумывал новую ложь. Я сидела, как ребенок, дожидающийся, пока ему расскажут сказку на сон грядущий. Судя по всему, Карл что-то придумал, потому что лицо приняло искреннее выражение.
– Ладно, я вам все скажу. Я действительно поздно вернулся вчера из СЛО, но в Пердидо не поехал. После тех встреч я заехал в гостиницу, и там меня ждало сообщение, что звонил Хэррис Браун. Поэтому я перезвонил ему.
– Та-ак, уже интересно. Какое отношение ко всему этому имеет Хэррис? Просветите меня. Любопытно.
– Хэррис Браун – бывший полицейский...
– Эта часть мне известна. Вначале ему поручили вести расследование, потом отстранили от него, поскольку он потерял все, что вложил в КСЛ, ну и так далее. А что еще? Каким образом ему удалось выйти на след Венделла во Вьенто-Негро?
Карл Эккерт чуть улыбнулся, как бы признавая, что я не дура. Иногда это соответствовало действительности, но в данном случае у меня возникли на этот счет некоторые сомнения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55