В Санта-Терезу я приехала в девять вечера со всеми ясно выраженными симптомами доброй старомодной простуды. В горле першило, голова раскалывалась, в носу было такое ощущение, словно я нахлебалась морской воды. Я с удовольствием предвкушала, как, в полном соответствии с предписанной дозировкой, наглотаюсь на ночь «найквилла».
Добравшись до дому, я заперла дверь и поднялась по винтовой лестнице наверх, таща за собой целую охапку накопившихся газет. Я вывалила содержимое своей спортивной сумки в корзину для грязного белья, сняла с себя все, что на мне было, и бросила туда же. Потом натянула шерстяные носки, фланелевую ночную рубашку, завернулась в плед, который сестра Генри сама расшила мне ко дню рождения, и уселась изучать в местной газете Санта-Терезы описание побега из тюрьмы. История эта успела переместиться в этом издании на третью страницу, в разряд второстепенных. То, что я прочитала, было мне в принципе уже известно, только сейчас я читала то же самое по-английски. Брайан, младший сын Венделла Джаффе, вместе с тремя сообщниками совершил среди бела дня дерзкий побег из Коннота, тюрьмы общего режима для малолетних преступников. Погибших заключенных звали Хулио Родригес, шестнадцати лет, и Эрнесто Падилла, пятнадцати. Не знаю, есть ли какие-то соглашения между США и Мексикой о взаимной выдаче преступников, но похоже, мексиканцы готовы были передать Брайана Джаффе Соединенным Штатам, как только за ним приедут американские полицейские. Четвертый беглец, которому было всего четырнадцать лет, все еще находился в критическом состоянии в одном из госпиталей Мехико. Имя его калифорнийские газеты не называли из-за малого возраста. Испаноязычные газеты, насколько я помнила, упоминали о нем как о Рикардо Геваре. Жертвами обоих убийств, совершенных беглецами, были американские граждане, поэтому не исключено, что federales просто торопились снять с себя ответственность. Нельзя было исключать и того, что кто-то кому-то передал под столом круглую сумму наличными. Что бы там ни было, но малолеткам крупно повезло, что они не угодили на долгий срок за решетку там. Если верить газете, то Брайану Джаффе уже после его задержания исполнилось восемнадцать лет, а это означало, что по возвращении в тюрьму округа Пердидо его будут судить заново уже как взрослого. Отыскав ножницы, я вырезала все статьи, сколола их скрепкой и отложила, чтобы присоединить потом к досье, лежавшему у меня в офисе.
Часы на столике возле кровати показывали только без четверти десять. Я сняла трубку и набрала домашний номер Мака Вуриса.
5
– Привет, это Кинси, – проговорила я в трубку.
– Какой-то у тебя голос странный, – удивился Мак. – Ты откуда говоришь?
– Отсюда, из дома, – ответила я. – Я только что вернулась, совершенно простуженная, и чувствую себя так, будто помираю.
– Плохо. Ну что ж, с возвращением тебя. А я терялся в догадках, когда тебя ждать.
– Я вошла в дом сорок пять минут назад, – сказала я. – И все это время просидела, читая газеты. Я вижу, вы тут без меня не скучали.
– Нет, ты представляешь, а? Не могу, черт возьми, понять, что происходит. За последние два или три года никто ни разу и не вспомнил об этом семействе. А теперь вдруг только о них и слышишь.
– Да, похоже, все начинается снова. Нам здорово повезло с этим Венделлом. Я нашла его в том самом месте, о котором говорил Дик Миллс.
– Ты уверена, что это именно он?
– Ну разумеется, Мак, я не могу быть уверена, я никогда не видела этого человека раньше. Но судя по фотографиям, он чертовски похож на того, кого мы ищем. Кроме того, он американец, и примерно того же возраста, что и Джаффе. Правда, имя у него другое – Дин Де-Витт Хафф. Но рост идеально совпадает, и по комплекции он тоже подходит. Тот, кого я видела, вроде бы пополнее Джаффе, но за столько лет человек ведь вполне мог прибавить в весе. Он там был вместе с какой-то женщиной, и оба они ни с кем не общались.
– Не так уж много удалось тебе выяснить.
– Разумеется, немного. Я же не могла подойти к нему и представиться.
– Если оценивать по десятибалльной шкале, то насколько ты уверена, что это именно Джаффе?
– С поправкой на возраст и на возможность пластической операции – ну, скажем, баллов на девять. Я пыталась несколько раз его сфотографировать, но он просто помешан на конспирации, и пресекал малейшие признаки внимания. Мне пришлось держаться как можно незаметней. Кстати, – спросила я, – ты не слышал, за что посадили Брайана Джаффе?
– Насколько я понимаю, что-то вроде квартирной кражи. Вряд ли там было что-нибудь серьезное, иначе бы его не поймали, – ответил Мак. – А как Венделл? Где он сейчас?
– Хороший вопрос.
– Значит, смылся, – констатировал Мак.
– Более или менее. Они вместе с этой женщиной сорвались прямо среди ночи. Но погоди, не шуми. Хочешь знать, что я обнаружила? После того, как они уехали, я кое-что нашла в их комнате. Мексиканскую газету, в которой описывается задержание Брайана Джаффе. Должно быть, Венделл вычитал об этом только в самом последнем, вечернем выпуске, потому что на ужин они в тот день отправились в свое обычное время. Позже я видела, как они примчались назад и оба были чем-то очень расстроены. А сегодня под утро исчезли. Газету я нашла у них в мусоре. – Подробно пересказывая Маку все происшедшее, я вдруг почувствовала, что мне не дает покоя какая-то внезапно возникшая смутная мысль. Слишком уж много всяких случайных совпадений... Венделл Джаффе, скрывающийся на этом малоизвестном мексиканском курорте, в глухом городишке, побег Брайана из тюрьмы и то, что он направился прямиком к мексиканской границе... Меня вдруг пронзила догадка. – Погоди-ка, Мак. Послушай, что я тебе скажу. Знаешь, что мне только что пришло в голову? С самой первой минуты, как я увидела Венделла, он непрерывно рылся в газетах. Покупал по пять-шесть штук сразу и внимательнейшим образом просматривал каждую страницу. Вдруг он знал, что Брайан должен совершить побег? Возможно, Венделл его-то там и дожидался. А может быть, даже помог все устроить с побегом.
Мак скептически хмыкнул и несколько раз кашлянул.
– Ну, с такими предположениями мы далеко зайдем. Давай не будем торопиться с выводами, пока не узнаем, что к чему.
– Конечно, я понимаю. Ты прав. Но все-таки это позволяет взглянуть на дело иначе. Пока я отложу этот вариант в сторону, а потом, возможно, придется его и проверить.
– У тебя есть какие-нибудь соображения насчет того, куда мог отправиться Джаффе?
– Я попыталась на своем испанском расспросить дежурного администратора в гостинице, но ничего, кроме почти нескрываемой ухмылки, от него не добилась. Если хочешь знать мое мнение, вполне вероятно, что Венделл направился куда-нибудь в наши края.
Даже по телефону я почувствовала, как при этих словах Мак должен был уставиться на меня недружелюбно и подозрительно.
– Не верю. Ты что, всерьез полагаешь, что он когда-нибудь еще ступит на землю нашего штата? Да у него духа не хватит. И к тому же он ведь не идиот.
– Я понимаю, что это было бы очень рискованно, но его ребенок в беде. Поставь себя на его место. Разве ты сам не поступил бы так же?
В трубке молчали. Дети у Мака были уже взрослые, но я знала, что он их до сих пор опекает.
– А как Джаффе узнал, что тут происходит?
– Не имею представления, Мак. Возможно, он поддерживал какие-то контакты. Мы же понятия не имеем, где он был все эти годы. Не исключено, что у него сохранились тут какие-то связи. Наверное, стоило бы попробовать выяснить это, если мы хотим узнать, где сейчас скрывается Венделл.
– И как ты собираешься это сделать? – перебил меня Мак. – Какой-нибудь план действий у тебя есть?
– Я думаю, для начала нам надо выяснить, когда сюда должны передать из Мехикали его сына. Полагаю, что за выходные этого не произойдет. А в понедельник я могу переговорить с кем-нибудь из полицейских в окружной тюрьме. Возможно, удастся выйти на след Венделла с такой стороны.
– Очень уж кружной путь.
– А Дик Миллс, который на него там случайно наткнулся, – это не кружной путь?
– Тоже верно, – согласился Мак, но облегчения в его голосе я не почувствовала.
– А еще я думаю, что стоит поговорить с местными полицейскими. У них есть возможности, которых нет у меня.
Мак снова замолчал, размышляя над этим предложением.
– Мне кажется, пока еще рано подключать к этому делу полицию, но впрочем, действуй, как считаешь нужным, тут я полагаюсь на твое мнение. Я не против того, чтобы воспользоваться помощью полицейских, но мне бы очень не хотелось его спугнуть. Конечно, при условии, что он вообще тут появится.
– Мне все равно придется связаться с его прежними дружками, и мы в любом случае рискуем. Вдруг кто-нибудь из них передаст Джаффе, что им интересуются, и спугнут его.
– А ты думаешь, его дружки согласятся с нами сотрудничать?
– Не знаю. Но насколько я понимаю, он тогда многих здесь обобрал дочиста. И наверняка среди них есть такие, кто очень хотел бы увидеть его в тюрьме.
– Пожалуй, – проговорил Мак.
– Ну ладно, в понедельник все обсудим, а пока не злись и не переживай.
Мак слабо усмехнулся:
– Будем надеяться, что Гордон Титус ничего не прознает.
– По-моему, ты говорил, что берешь его на себя.
– Я себе рисовал в мечтах арест. И твое открытое торжество.
– Не отказывайся пока от этой мысли. Возможно, так все и будет.
* * *
Следующие два дня я провела в постели, и благодаря моему недугу нежданный отпуск плавно перешел в ленивые, ничем не занятые выходные. Я люблю одиночество, которое приносит с собой болезнь, люблю насладиться горячим чаем с медом, люблю консервированный томатный суп и запеченные в гриле клейкие бутерброды с сыром. На тумбочке возле постели я поставила коробку «клинекса», а рядом с кроватью – корзину для бумаг, и та быстро наполнилась до краев взбитой пеной использованных бумажных салфеток. Одно из немногих воспоминаний, какие я вынесла из детства, почему-то связано с тем, как мама в подобных случаях натирала мне мазью грудь, накрывала ее квадратом розовой фланели с вышитыми на нем кустами роз и булавками прикалывала этот квадрат к пижаме. Жар, исходивший от моего тела, словно окутывал носовые проходы облаками густого горячего пара, а мазь вызывала одновременно ощущение обжигающего зноя и жгучего мороза, чем-то напоминая вкус, который остается от ментола.
Все тело у меня ныло и не желало ничего делать, и на протяжении дня я то проваливалась в сон, то выходила из него в состояние полудремы. После обеда – и в субботу, и в воскресенье я, шатаясь, спускалась по винтовой лестнице, волоча за собой плед, будто шлейф подвенечного платья. Сворачивалась клубком на диване, который мог служить и кроватью, включала телевизор и смотрела повторы бездумных сериалов вроде «Добби Джиллис» или «Я люблю Люси». Перед тем, как отправляться спать, я заходила в ванную и наполняла пластмассовый стакан отвратительным темно-зеленым сиропом, который, однако, обеспечивал мне спокойную ночь и хороший сон. Ни разу в жизни я не смогла мужественно выпить «найквилл» так, чтобы меня потом всю не передернуло. И все же я прекрасно понимаю, что у меня в наличии все характерные признаки человека, страдающего болезненным пристрастием к таблеткам, микстурам и прочим лекарствам, которые можно просто купить в аптеке.
В понедельник я проснулась ровно в шесть утра, за несколько мгновений до того, как зазвонил будильник. Открыв глаза, полежала немного в своем свитом из скомканных простыней гнездышке, глядя через плексигласовый купол над кроватью в небо и пытаясь представить, как сложится начинающийся день. Надо мной плыли густые ярко-белые облака, слой которых, наверное, был не меньше мили толщиной. В аэропорту местные рейсы в Сан-Франциско, Сан-Хосе и Лос-Анджелес, конечно, задержаны. Все замерло в ожидании, когда же рассеется туман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
Добравшись до дому, я заперла дверь и поднялась по винтовой лестнице наверх, таща за собой целую охапку накопившихся газет. Я вывалила содержимое своей спортивной сумки в корзину для грязного белья, сняла с себя все, что на мне было, и бросила туда же. Потом натянула шерстяные носки, фланелевую ночную рубашку, завернулась в плед, который сестра Генри сама расшила мне ко дню рождения, и уселась изучать в местной газете Санта-Терезы описание побега из тюрьмы. История эта успела переместиться в этом издании на третью страницу, в разряд второстепенных. То, что я прочитала, было мне в принципе уже известно, только сейчас я читала то же самое по-английски. Брайан, младший сын Венделла Джаффе, вместе с тремя сообщниками совершил среди бела дня дерзкий побег из Коннота, тюрьмы общего режима для малолетних преступников. Погибших заключенных звали Хулио Родригес, шестнадцати лет, и Эрнесто Падилла, пятнадцати. Не знаю, есть ли какие-то соглашения между США и Мексикой о взаимной выдаче преступников, но похоже, мексиканцы готовы были передать Брайана Джаффе Соединенным Штатам, как только за ним приедут американские полицейские. Четвертый беглец, которому было всего четырнадцать лет, все еще находился в критическом состоянии в одном из госпиталей Мехико. Имя его калифорнийские газеты не называли из-за малого возраста. Испаноязычные газеты, насколько я помнила, упоминали о нем как о Рикардо Геваре. Жертвами обоих убийств, совершенных беглецами, были американские граждане, поэтому не исключено, что federales просто торопились снять с себя ответственность. Нельзя было исключать и того, что кто-то кому-то передал под столом круглую сумму наличными. Что бы там ни было, но малолеткам крупно повезло, что они не угодили на долгий срок за решетку там. Если верить газете, то Брайану Джаффе уже после его задержания исполнилось восемнадцать лет, а это означало, что по возвращении в тюрьму округа Пердидо его будут судить заново уже как взрослого. Отыскав ножницы, я вырезала все статьи, сколола их скрепкой и отложила, чтобы присоединить потом к досье, лежавшему у меня в офисе.
Часы на столике возле кровати показывали только без четверти десять. Я сняла трубку и набрала домашний номер Мака Вуриса.
5
– Привет, это Кинси, – проговорила я в трубку.
– Какой-то у тебя голос странный, – удивился Мак. – Ты откуда говоришь?
– Отсюда, из дома, – ответила я. – Я только что вернулась, совершенно простуженная, и чувствую себя так, будто помираю.
– Плохо. Ну что ж, с возвращением тебя. А я терялся в догадках, когда тебя ждать.
– Я вошла в дом сорок пять минут назад, – сказала я. – И все это время просидела, читая газеты. Я вижу, вы тут без меня не скучали.
– Нет, ты представляешь, а? Не могу, черт возьми, понять, что происходит. За последние два или три года никто ни разу и не вспомнил об этом семействе. А теперь вдруг только о них и слышишь.
– Да, похоже, все начинается снова. Нам здорово повезло с этим Венделлом. Я нашла его в том самом месте, о котором говорил Дик Миллс.
– Ты уверена, что это именно он?
– Ну разумеется, Мак, я не могу быть уверена, я никогда не видела этого человека раньше. Но судя по фотографиям, он чертовски похож на того, кого мы ищем. Кроме того, он американец, и примерно того же возраста, что и Джаффе. Правда, имя у него другое – Дин Де-Витт Хафф. Но рост идеально совпадает, и по комплекции он тоже подходит. Тот, кого я видела, вроде бы пополнее Джаффе, но за столько лет человек ведь вполне мог прибавить в весе. Он там был вместе с какой-то женщиной, и оба они ни с кем не общались.
– Не так уж много удалось тебе выяснить.
– Разумеется, немного. Я же не могла подойти к нему и представиться.
– Если оценивать по десятибалльной шкале, то насколько ты уверена, что это именно Джаффе?
– С поправкой на возраст и на возможность пластической операции – ну, скажем, баллов на девять. Я пыталась несколько раз его сфотографировать, но он просто помешан на конспирации, и пресекал малейшие признаки внимания. Мне пришлось держаться как можно незаметней. Кстати, – спросила я, – ты не слышал, за что посадили Брайана Джаффе?
– Насколько я понимаю, что-то вроде квартирной кражи. Вряд ли там было что-нибудь серьезное, иначе бы его не поймали, – ответил Мак. – А как Венделл? Где он сейчас?
– Хороший вопрос.
– Значит, смылся, – констатировал Мак.
– Более или менее. Они вместе с этой женщиной сорвались прямо среди ночи. Но погоди, не шуми. Хочешь знать, что я обнаружила? После того, как они уехали, я кое-что нашла в их комнате. Мексиканскую газету, в которой описывается задержание Брайана Джаффе. Должно быть, Венделл вычитал об этом только в самом последнем, вечернем выпуске, потому что на ужин они в тот день отправились в свое обычное время. Позже я видела, как они примчались назад и оба были чем-то очень расстроены. А сегодня под утро исчезли. Газету я нашла у них в мусоре. – Подробно пересказывая Маку все происшедшее, я вдруг почувствовала, что мне не дает покоя какая-то внезапно возникшая смутная мысль. Слишком уж много всяких случайных совпадений... Венделл Джаффе, скрывающийся на этом малоизвестном мексиканском курорте, в глухом городишке, побег Брайана из тюрьмы и то, что он направился прямиком к мексиканской границе... Меня вдруг пронзила догадка. – Погоди-ка, Мак. Послушай, что я тебе скажу. Знаешь, что мне только что пришло в голову? С самой первой минуты, как я увидела Венделла, он непрерывно рылся в газетах. Покупал по пять-шесть штук сразу и внимательнейшим образом просматривал каждую страницу. Вдруг он знал, что Брайан должен совершить побег? Возможно, Венделл его-то там и дожидался. А может быть, даже помог все устроить с побегом.
Мак скептически хмыкнул и несколько раз кашлянул.
– Ну, с такими предположениями мы далеко зайдем. Давай не будем торопиться с выводами, пока не узнаем, что к чему.
– Конечно, я понимаю. Ты прав. Но все-таки это позволяет взглянуть на дело иначе. Пока я отложу этот вариант в сторону, а потом, возможно, придется его и проверить.
– У тебя есть какие-нибудь соображения насчет того, куда мог отправиться Джаффе?
– Я попыталась на своем испанском расспросить дежурного администратора в гостинице, но ничего, кроме почти нескрываемой ухмылки, от него не добилась. Если хочешь знать мое мнение, вполне вероятно, что Венделл направился куда-нибудь в наши края.
Даже по телефону я почувствовала, как при этих словах Мак должен был уставиться на меня недружелюбно и подозрительно.
– Не верю. Ты что, всерьез полагаешь, что он когда-нибудь еще ступит на землю нашего штата? Да у него духа не хватит. И к тому же он ведь не идиот.
– Я понимаю, что это было бы очень рискованно, но его ребенок в беде. Поставь себя на его место. Разве ты сам не поступил бы так же?
В трубке молчали. Дети у Мака были уже взрослые, но я знала, что он их до сих пор опекает.
– А как Джаффе узнал, что тут происходит?
– Не имею представления, Мак. Возможно, он поддерживал какие-то контакты. Мы же понятия не имеем, где он был все эти годы. Не исключено, что у него сохранились тут какие-то связи. Наверное, стоило бы попробовать выяснить это, если мы хотим узнать, где сейчас скрывается Венделл.
– И как ты собираешься это сделать? – перебил меня Мак. – Какой-нибудь план действий у тебя есть?
– Я думаю, для начала нам надо выяснить, когда сюда должны передать из Мехикали его сына. Полагаю, что за выходные этого не произойдет. А в понедельник я могу переговорить с кем-нибудь из полицейских в окружной тюрьме. Возможно, удастся выйти на след Венделла с такой стороны.
– Очень уж кружной путь.
– А Дик Миллс, который на него там случайно наткнулся, – это не кружной путь?
– Тоже верно, – согласился Мак, но облегчения в его голосе я не почувствовала.
– А еще я думаю, что стоит поговорить с местными полицейскими. У них есть возможности, которых нет у меня.
Мак снова замолчал, размышляя над этим предложением.
– Мне кажется, пока еще рано подключать к этому делу полицию, но впрочем, действуй, как считаешь нужным, тут я полагаюсь на твое мнение. Я не против того, чтобы воспользоваться помощью полицейских, но мне бы очень не хотелось его спугнуть. Конечно, при условии, что он вообще тут появится.
– Мне все равно придется связаться с его прежними дружками, и мы в любом случае рискуем. Вдруг кто-нибудь из них передаст Джаффе, что им интересуются, и спугнут его.
– А ты думаешь, его дружки согласятся с нами сотрудничать?
– Не знаю. Но насколько я понимаю, он тогда многих здесь обобрал дочиста. И наверняка среди них есть такие, кто очень хотел бы увидеть его в тюрьме.
– Пожалуй, – проговорил Мак.
– Ну ладно, в понедельник все обсудим, а пока не злись и не переживай.
Мак слабо усмехнулся:
– Будем надеяться, что Гордон Титус ничего не прознает.
– По-моему, ты говорил, что берешь его на себя.
– Я себе рисовал в мечтах арест. И твое открытое торжество.
– Не отказывайся пока от этой мысли. Возможно, так все и будет.
* * *
Следующие два дня я провела в постели, и благодаря моему недугу нежданный отпуск плавно перешел в ленивые, ничем не занятые выходные. Я люблю одиночество, которое приносит с собой болезнь, люблю насладиться горячим чаем с медом, люблю консервированный томатный суп и запеченные в гриле клейкие бутерброды с сыром. На тумбочке возле постели я поставила коробку «клинекса», а рядом с кроватью – корзину для бумаг, и та быстро наполнилась до краев взбитой пеной использованных бумажных салфеток. Одно из немногих воспоминаний, какие я вынесла из детства, почему-то связано с тем, как мама в подобных случаях натирала мне мазью грудь, накрывала ее квадратом розовой фланели с вышитыми на нем кустами роз и булавками прикалывала этот квадрат к пижаме. Жар, исходивший от моего тела, словно окутывал носовые проходы облаками густого горячего пара, а мазь вызывала одновременно ощущение обжигающего зноя и жгучего мороза, чем-то напоминая вкус, который остается от ментола.
Все тело у меня ныло и не желало ничего делать, и на протяжении дня я то проваливалась в сон, то выходила из него в состояние полудремы. После обеда – и в субботу, и в воскресенье я, шатаясь, спускалась по винтовой лестнице, волоча за собой плед, будто шлейф подвенечного платья. Сворачивалась клубком на диване, который мог служить и кроватью, включала телевизор и смотрела повторы бездумных сериалов вроде «Добби Джиллис» или «Я люблю Люси». Перед тем, как отправляться спать, я заходила в ванную и наполняла пластмассовый стакан отвратительным темно-зеленым сиропом, который, однако, обеспечивал мне спокойную ночь и хороший сон. Ни разу в жизни я не смогла мужественно выпить «найквилл» так, чтобы меня потом всю не передернуло. И все же я прекрасно понимаю, что у меня в наличии все характерные признаки человека, страдающего болезненным пристрастием к таблеткам, микстурам и прочим лекарствам, которые можно просто купить в аптеке.
В понедельник я проснулась ровно в шесть утра, за несколько мгновений до того, как зазвонил будильник. Открыв глаза, полежала немного в своем свитом из скомканных простыней гнездышке, глядя через плексигласовый купол над кроватью в небо и пытаясь представить, как сложится начинающийся день. Надо мной плыли густые ярко-белые облака, слой которых, наверное, был не меньше мили толщиной. В аэропорту местные рейсы в Сан-Франциско, Сан-Хосе и Лос-Анджелес, конечно, задержаны. Все замерло в ожидании, когда же рассеется туман.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55