Вот поэтому-то я и скрывал свое богатство. Все знают – бедняку нечего терять. Бедняк способен убить человека за десять центов.
Глава 17
Уинтроп Хьюз поднялся на ноги, я отвел его к машине. Револьвер и дубинку я на всякий случай держал при себе – вдруг он увидит Линду или решит напасть на Андре.
Он отъехал, ругаясь и угрожая пожаловаться Мофассу. Мы с Андре двинулись примерно двадцать минут спустя.
– Спасибо тебе, Изи, – сказал Андре, когда мы выехали на шоссе. От испуга он вдруг сделался весьма любезным. – Ты в самом деле спас меня.
Я ничего не ответил. Андре прижимал мой носовой платок к ране на лбу и все оглядывался по сторонам, как собака, которой нужно облегчиться.
Потом я спросил его:
– Куда тебя отвезти, Андре?
Он колебался.
– Может, подбросишь меня к тетке на Флоренс?
Я покачал головой:
– Полиция уже засекла это место.
– Ты что?
Я промолчал. Мне нужно было, чтобы Андре смертельно перепугался.
– Что ты сказал о фараонах, Изи?
– Они тебя искали, Андре. Всех расспрашивали.
– Кто?
– Полиция.
Андре расслабился.
– И люди из ФБР.
Последние слова подействовали на него так, словно я плеснул ему в лицо кипящее масло.
– Не может быть!
– Но это так, парень, – сказал я. – Шейкер попросил меня отыскать тебя, потому что хотел вернуть Линду. Он сказал, будто бы правительство готово заплатить тому, кто тебя найдет. Тебе повезло, я не играю в такие игры. Я заглянул к Хуаните. Она считает, что твоему ребенку нужен папа.
– Спасибо, – сказал Андре.
Он не отрывал взгляда от окна. Уж не решил ли выброситься из машины на ходу?
– Чего хотят фараоны? – спросил я.
– Я не знаю. Может, они просто идут по неверному следу.
– Ты не хочешь мне об этом рассказать?
– О чем? Не видел я никаких фараонов. Просто был с Линдой, вот и все.
– Добиваешься, чтобы я отвез тебя к фараонам, Андре?
– Зачем ты вмешиваешься в мои дела, Изи? Я ведь, кажется, ничего плохого тебе не сделал.
Мы поравнялись со стадом коров, возвращавшихся с пастбища. Черно-белые животные осторожно спускались по узкой, крутой тропинке на склоне холма, смертельно рискуя при каждом неосторожном шаге. Но по сравнению с человеком с коровьими глазами, который сидел со мной рядом, они чувствовали себя куда уверенней.
– Расскажи мне все, вдруг я смогу тебе помочь.
– Как?
– Я мог бы найти для тебя безопасное убежище, вернуть тебе Хуаниту и твоего ребенка. Я даже мог бы подкормить тебя до тех пор, пока вся эта история не затихнет.
– Она не затихнет.
– Расскажи мне все, – сказал я так убедительно, как только мог.
Андре откинулся на спинку сиденья и вытер ладонь о штаны. Он гримасничал и стонал.
– Меня подловили, – заорал он. – Подставили!
– Кто?
– Люди с «Чемпиона». Они вложили бумаги в немаркированный конверт. Он лежал в синей папке, которую обычно используют для списков увольняемых.
– О чем ты говоришь, парень?
– Они меня подставили! – заорал он опять. – Секретарь мистера Линдквиста разрешил мне подождать шефа в конторе. Я профсоюзный организатор и встречался с вице-президентом раз в два месяца. Но мы договаривались о стачке, потому что начальство собиралось уволить полтораста рабочих.
Он замолчал, будто все уже было ясно.
– Так это был список людей, которых они собирались уволить?
– Да, я так думал. Схватил папку и удрал. Только потом разглядел печать.
– Какую печать?
– "Совершенно секретно". – Андре чуть не заплакал. – Совершенно секретно!
– Но почему ты не вернул папку?
– Клянусь тебе, я сразу же удрал оттуда, чтобы никто меня не заметил. Я обнаружил правительственную печать только дома. И не решился отнести бумаги назад.
Андре переплел пальцы, показывая, насколько сложна ситуация, в какую он попал.
– Но конверт был такой же, как и для списков увольняемых? – спросил я.
– Да.
– Возможно, тебя и подставили, – промолвил я безучастно.
Андре посмотрел на меня с надеждой.
– Я же говорил тебе.
– А может, ты просто последний дурак, – сказал я. – Что ты сделал с этими бумагами?
– Об этом я не стану говорить.
Мы приближались к окраинам Лос-Анджелеса в самый полдень. Солнце сияло так ярко, что даже синева небес потускнела.
Когда мы подъехали к ресторану Скипа, я дал Андре свитер, лежавший у меня в багажнике, чтобы прикрыть его окровавленную рубашку. С головой, конечно, сделать ничего было нельзя. Сначала мне даже показалось, что официантка откажется нас обслужить. Но все обошлось. Мы заказали жареных цыплят и пиво. Андре из вежливости молчал.
Мне не хотелось слишком нажимать на него, парень был на пределе. Он получил сегодня сверх меры.
Когда официантка принесла чек, Андре уставился на него.
– Так что теперь будет, Андре?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Хаиме Венцлере.
Огорошить Андре было приятно. Он вел себя как градусник, к которому поднесли спичку.
– Откуда ты знаешь?
– Я узнал это по своим каналам и хочу знать все о ваших с ним делах.
– Зачем?
– Я работаю на одного человека, понял? Расскажешь обо всем и сможешь избегнуть тюрьмы.
Андре сжал кулаки, но мне стало ясно – он сломался.
– Это мой знакомый, вот и все.
– Как вы с ним познакомились?
– Когда меня избрали профсоюзным организатором. Белый парень Мартин Вост, президент окружного совета, представил меня на ежемесячном собрании. Хаим был там советником.
– Вот как? Значит, это он посоветовал тебе украсть секретные документы?
– Да нет, он был просто другом. Мы с ним выпивали и болтали, а потом он пригласил меня в свою учебную группу.
– И что же вы изучали?
– Профсоюзные газеты и все такое прочее.
– И он не велел тебе красть этих бумаг?
– Он говорил, что стачка – это война. А чтобы победить, все способы хороши. Поэтому когда я увидел эту папку, сразу схватил ее. Мне казалось, он именно этого хотел от меня и как бы подтолкнул.
– И что он сказал, когда ты принес ему папку?
– А с чего ты взял, будто я это сделал?
– Брось ты это, парень. У меня нет времени заниматься дерьмом.
– Он вытаращил глаза и спросил, где я достал документы. А когда я ответил, то объяснил, что кража таких документов – государственное преступление. И посоветовал мне побыстрее исчезнуть.
– И это все?
– Все.
– Нет, есть еще кое-что, – сказал я.
– Что именно?
– Где сейчас находятся бумаги?
Тут только я заметил капельки пота на верхней губе Андре. Может быть, пот выступил и раньше, не знаю.
– Поклянись никому не говорить, откуда об этом узнал.
– Где, черт побери? – закричал я. Трусость Андре мне осточертела.
– Ты знаешь автомобильное кладбище за кирпичной стеной в дальнем конце Вернона?
– Знаю.
– Мы пошли туда. Возле задней стены стоит грузовик «додж» изумрудного цвета. Мы спрятали бумаги под сиденьем.
– Венцлер был с тобой?
– Да, мы ходили вместе. Сказали, что ищем муфту, прошмыгнули внутрь и спрятали папку.
– А что, если они продадут грузовик?
– Чепуха, это сущая развалина, стоит там уже тысячу лет.
Когда мы вернулись к машине, я пообещал Андре попытаться ему помочь.
– Я служу у одного человека по имени Мофасс. Он управляет несколькими многоквартирными домами, – сказал я.
– Ну и что?
– Позвоню ему и попрошу поместить вас в одном из его мексиканских домов. А потом пошлю туда Хуаниту.
Я достал три сотни долларов из кармана рубашки и вручил Андре.
– Трать не спеша, парень. Тебе, похоже, придется исчезнуть надолго.
Я оставил Андре в гостинице на Буена-Виста. Вернувшись домой, позвонил Мофассу и попросил подыскать комнату для Андре.
– А кто будет платить? – спросил Мофасс.
– Я.
– Это неправильно, мистер Роулинз. Владелец не должен платить за своих постояльцев, – проворчал он.
А потом я позвонил Хуаните.
– Это ты, Изи? – Голос ее смягчился, как только она узнала меня.
– Андре в гостинице в центре города, милая, – сказал я.
Сообщив ей адрес, я добавил:
– У него есть немного денег, и он очень напуган.
– Ты хочешь, чтобы я к нему поехала? – спросила она так, словно вся ее дальнейшая жизнь зависела от моего решения.
– Да, – сказал я. – И послушай, Хуанита.
– Слушаю, Изи.
– Пожалей парня, не рассказывай ему о нас.
– Не беспокойся, милый, я сохраню эту тайну вот здесь.
Я не мог ее видеть, но ясно представлял, где была ее рука.
Глава 18
Я подъехал к своему дому под стук молотков. На крыльце орудовали трое. Двое из них плотничали. Окна, я заметил, уже перекрещивали доски, опечатанные ярко-желтыми ленточками. А теперь эти люди вбивали гвозди в свежее дерево моей передней двери.
– Что вы здесь вытворяете, мать вашу? – заорал я.
Все мужчины были белые, в черных костюмах. Когда троица обернулась, я узнал одного из них, и этого было вполне достаточно.
– Мы опечатываем ваш дом, – сказал инспектор Лоуренс, – чтобы предотвратить сокрытие собственности, которая по справедливости принадлежит федеральному правительству.
– Что?
Вместо ответа Лоуренс отодрал от стены листок бумаги и вручил мне. Предписание федерального судебного исполнителя. Моя собственность временно конфискуется до тех пор, пока не будет установлена ответственность за неуплату налогов. Это было все, что я понял. Документ подписали двое судей, а также налоговый инспектор Реджинальд Арнольд Лоуренс.
Я разорвал бумажку пополам и, минуя налогового инспектора, подошел к одному из судебных исполнителей и сказал:
– Брат, я не знаю, что вы бы сделали, захвати кто-нибудь ваш собственный дом. К тому же ФБР гарантировало мне покровительство, пока я не выполню порученное задание.
Судебный исполнитель, коротышка с голубыми глазами и редкими светлыми волосами, прилипшими к черепу, вспотел, вгоняя гвозди в стены.
– Я ничего об этом не знаю, мистер Роулинз. Просто исполняю приказ.
– Но ведь это мой дом! Там вся моя одежда, обувь, моя записная книжка. Я остался безо всего на улице.
Судебные исполнители переглянулись, и я понял – они мне сочувствуют. Какому порядочному человеку по душе выгонять хозяина из его дома.
– Продолжайте, Астер, – сказал инспектор. – Мне пора домой.
– Он имеет право получить какое-то разъяснение, – решился возразить Астер. – Ведь мы запираем его дом, лишая всего, кроме вещей, которые у него при себе.
– Таков закон, – заявил Лоуренс. – Мы руководствуемся только законом, поэтому я здесь. Я исполняю свой долг и требую того же от вас.
Лоуренс посмотрел на них сурово, и мужчины снова взялись за молотки.
Целую минуту я не мог вымолвить ни слова. Чуть не задохнулся от злости. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
– Вы не можете этого сделать, – наконец сказал я.
Я произнес эти слова, потому что боялся: Бог знает что произойдет, промолчи я сейчас.
Лоуренс не обратил на меня ни малейшего внимания. Он сложил вместе две половинки разорванного предписания и приклеил на стену.
– Вы не можете этого сделать! – повторил я. В моем голосе звучали нотки, живо напомнившие мне об отчаянии, прорывавшемся в крике Поинсеттии, умолявшей Мофасса дать ей последний шанс.
Судебные исполнители заканчивали работу. Я схватил Лоуренса за плечо.
Смахнув мою руку, он ударил меня кулаком в висок, а затем применил апперкот, от которого мне удалось увернуться. Адреналин выплеснулся в мою кровь, и я как следует врезал ему в грудь и голову. Лоуренс согнулся в три погибели, а я столкнул его с крыльца.
Я уже готовился поддать ему еще, но вспомнил о тех двоих за спиной. И не успел повернуться, как они схватили меня за руки.
Пока стражи закона стаскивали меня со ступенек, Лоуренс не переставал орать:
– Он ударил меня! Он напал на меня!
В его крике, однако, не чувствовалось возмущения. Казалось, он был чрезвычайно доволен, что я на него напал.
Судебные исполнители подтащили меня к изгороди и приковали наручниками к железному столбу. Я сопротивлялся изо всех сил и вопил. Наверно, в моем голосе звучали слезы, когда я умолял их держаться подальше от моего дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Глава 17
Уинтроп Хьюз поднялся на ноги, я отвел его к машине. Револьвер и дубинку я на всякий случай держал при себе – вдруг он увидит Линду или решит напасть на Андре.
Он отъехал, ругаясь и угрожая пожаловаться Мофассу. Мы с Андре двинулись примерно двадцать минут спустя.
– Спасибо тебе, Изи, – сказал Андре, когда мы выехали на шоссе. От испуга он вдруг сделался весьма любезным. – Ты в самом деле спас меня.
Я ничего не ответил. Андре прижимал мой носовой платок к ране на лбу и все оглядывался по сторонам, как собака, которой нужно облегчиться.
Потом я спросил его:
– Куда тебя отвезти, Андре?
Он колебался.
– Может, подбросишь меня к тетке на Флоренс?
Я покачал головой:
– Полиция уже засекла это место.
– Ты что?
Я промолчал. Мне нужно было, чтобы Андре смертельно перепугался.
– Что ты сказал о фараонах, Изи?
– Они тебя искали, Андре. Всех расспрашивали.
– Кто?
– Полиция.
Андре расслабился.
– И люди из ФБР.
Последние слова подействовали на него так, словно я плеснул ему в лицо кипящее масло.
– Не может быть!
– Но это так, парень, – сказал я. – Шейкер попросил меня отыскать тебя, потому что хотел вернуть Линду. Он сказал, будто бы правительство готово заплатить тому, кто тебя найдет. Тебе повезло, я не играю в такие игры. Я заглянул к Хуаните. Она считает, что твоему ребенку нужен папа.
– Спасибо, – сказал Андре.
Он не отрывал взгляда от окна. Уж не решил ли выброситься из машины на ходу?
– Чего хотят фараоны? – спросил я.
– Я не знаю. Может, они просто идут по неверному следу.
– Ты не хочешь мне об этом рассказать?
– О чем? Не видел я никаких фараонов. Просто был с Линдой, вот и все.
– Добиваешься, чтобы я отвез тебя к фараонам, Андре?
– Зачем ты вмешиваешься в мои дела, Изи? Я ведь, кажется, ничего плохого тебе не сделал.
Мы поравнялись со стадом коров, возвращавшихся с пастбища. Черно-белые животные осторожно спускались по узкой, крутой тропинке на склоне холма, смертельно рискуя при каждом неосторожном шаге. Но по сравнению с человеком с коровьими глазами, который сидел со мной рядом, они чувствовали себя куда уверенней.
– Расскажи мне все, вдруг я смогу тебе помочь.
– Как?
– Я мог бы найти для тебя безопасное убежище, вернуть тебе Хуаниту и твоего ребенка. Я даже мог бы подкормить тебя до тех пор, пока вся эта история не затихнет.
– Она не затихнет.
– Расскажи мне все, – сказал я так убедительно, как только мог.
Андре откинулся на спинку сиденья и вытер ладонь о штаны. Он гримасничал и стонал.
– Меня подловили, – заорал он. – Подставили!
– Кто?
– Люди с «Чемпиона». Они вложили бумаги в немаркированный конверт. Он лежал в синей папке, которую обычно используют для списков увольняемых.
– О чем ты говоришь, парень?
– Они меня подставили! – заорал он опять. – Секретарь мистера Линдквиста разрешил мне подождать шефа в конторе. Я профсоюзный организатор и встречался с вице-президентом раз в два месяца. Но мы договаривались о стачке, потому что начальство собиралось уволить полтораста рабочих.
Он замолчал, будто все уже было ясно.
– Так это был список людей, которых они собирались уволить?
– Да, я так думал. Схватил папку и удрал. Только потом разглядел печать.
– Какую печать?
– "Совершенно секретно". – Андре чуть не заплакал. – Совершенно секретно!
– Но почему ты не вернул папку?
– Клянусь тебе, я сразу же удрал оттуда, чтобы никто меня не заметил. Я обнаружил правительственную печать только дома. И не решился отнести бумаги назад.
Андре переплел пальцы, показывая, насколько сложна ситуация, в какую он попал.
– Но конверт был такой же, как и для списков увольняемых? – спросил я.
– Да.
– Возможно, тебя и подставили, – промолвил я безучастно.
Андре посмотрел на меня с надеждой.
– Я же говорил тебе.
– А может, ты просто последний дурак, – сказал я. – Что ты сделал с этими бумагами?
– Об этом я не стану говорить.
Мы приближались к окраинам Лос-Анджелеса в самый полдень. Солнце сияло так ярко, что даже синева небес потускнела.
Когда мы подъехали к ресторану Скипа, я дал Андре свитер, лежавший у меня в багажнике, чтобы прикрыть его окровавленную рубашку. С головой, конечно, сделать ничего было нельзя. Сначала мне даже показалось, что официантка откажется нас обслужить. Но все обошлось. Мы заказали жареных цыплят и пиво. Андре из вежливости молчал.
Мне не хотелось слишком нажимать на него, парень был на пределе. Он получил сегодня сверх меры.
Когда официантка принесла чек, Андре уставился на него.
– Так что теперь будет, Андре?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о Хаиме Венцлере.
Огорошить Андре было приятно. Он вел себя как градусник, к которому поднесли спичку.
– Откуда ты знаешь?
– Я узнал это по своим каналам и хочу знать все о ваших с ним делах.
– Зачем?
– Я работаю на одного человека, понял? Расскажешь обо всем и сможешь избегнуть тюрьмы.
Андре сжал кулаки, но мне стало ясно – он сломался.
– Это мой знакомый, вот и все.
– Как вы с ним познакомились?
– Когда меня избрали профсоюзным организатором. Белый парень Мартин Вост, президент окружного совета, представил меня на ежемесячном собрании. Хаим был там советником.
– Вот как? Значит, это он посоветовал тебе украсть секретные документы?
– Да нет, он был просто другом. Мы с ним выпивали и болтали, а потом он пригласил меня в свою учебную группу.
– И что же вы изучали?
– Профсоюзные газеты и все такое прочее.
– И он не велел тебе красть этих бумаг?
– Он говорил, что стачка – это война. А чтобы победить, все способы хороши. Поэтому когда я увидел эту папку, сразу схватил ее. Мне казалось, он именно этого хотел от меня и как бы подтолкнул.
– И что он сказал, когда ты принес ему папку?
– А с чего ты взял, будто я это сделал?
– Брось ты это, парень. У меня нет времени заниматься дерьмом.
– Он вытаращил глаза и спросил, где я достал документы. А когда я ответил, то объяснил, что кража таких документов – государственное преступление. И посоветовал мне побыстрее исчезнуть.
– И это все?
– Все.
– Нет, есть еще кое-что, – сказал я.
– Что именно?
– Где сейчас находятся бумаги?
Тут только я заметил капельки пота на верхней губе Андре. Может быть, пот выступил и раньше, не знаю.
– Поклянись никому не говорить, откуда об этом узнал.
– Где, черт побери? – закричал я. Трусость Андре мне осточертела.
– Ты знаешь автомобильное кладбище за кирпичной стеной в дальнем конце Вернона?
– Знаю.
– Мы пошли туда. Возле задней стены стоит грузовик «додж» изумрудного цвета. Мы спрятали бумаги под сиденьем.
– Венцлер был с тобой?
– Да, мы ходили вместе. Сказали, что ищем муфту, прошмыгнули внутрь и спрятали папку.
– А что, если они продадут грузовик?
– Чепуха, это сущая развалина, стоит там уже тысячу лет.
Когда мы вернулись к машине, я пообещал Андре попытаться ему помочь.
– Я служу у одного человека по имени Мофасс. Он управляет несколькими многоквартирными домами, – сказал я.
– Ну и что?
– Позвоню ему и попрошу поместить вас в одном из его мексиканских домов. А потом пошлю туда Хуаниту.
Я достал три сотни долларов из кармана рубашки и вручил Андре.
– Трать не спеша, парень. Тебе, похоже, придется исчезнуть надолго.
Я оставил Андре в гостинице на Буена-Виста. Вернувшись домой, позвонил Мофассу и попросил подыскать комнату для Андре.
– А кто будет платить? – спросил Мофасс.
– Я.
– Это неправильно, мистер Роулинз. Владелец не должен платить за своих постояльцев, – проворчал он.
А потом я позвонил Хуаните.
– Это ты, Изи? – Голос ее смягчился, как только она узнала меня.
– Андре в гостинице в центре города, милая, – сказал я.
Сообщив ей адрес, я добавил:
– У него есть немного денег, и он очень напуган.
– Ты хочешь, чтобы я к нему поехала? – спросила она так, словно вся ее дальнейшая жизнь зависела от моего решения.
– Да, – сказал я. – И послушай, Хуанита.
– Слушаю, Изи.
– Пожалей парня, не рассказывай ему о нас.
– Не беспокойся, милый, я сохраню эту тайну вот здесь.
Я не мог ее видеть, но ясно представлял, где была ее рука.
Глава 18
Я подъехал к своему дому под стук молотков. На крыльце орудовали трое. Двое из них плотничали. Окна, я заметил, уже перекрещивали доски, опечатанные ярко-желтыми ленточками. А теперь эти люди вбивали гвозди в свежее дерево моей передней двери.
– Что вы здесь вытворяете, мать вашу? – заорал я.
Все мужчины были белые, в черных костюмах. Когда троица обернулась, я узнал одного из них, и этого было вполне достаточно.
– Мы опечатываем ваш дом, – сказал инспектор Лоуренс, – чтобы предотвратить сокрытие собственности, которая по справедливости принадлежит федеральному правительству.
– Что?
Вместо ответа Лоуренс отодрал от стены листок бумаги и вручил мне. Предписание федерального судебного исполнителя. Моя собственность временно конфискуется до тех пор, пока не будет установлена ответственность за неуплату налогов. Это было все, что я понял. Документ подписали двое судей, а также налоговый инспектор Реджинальд Арнольд Лоуренс.
Я разорвал бумажку пополам и, минуя налогового инспектора, подошел к одному из судебных исполнителей и сказал:
– Брат, я не знаю, что вы бы сделали, захвати кто-нибудь ваш собственный дом. К тому же ФБР гарантировало мне покровительство, пока я не выполню порученное задание.
Судебный исполнитель, коротышка с голубыми глазами и редкими светлыми волосами, прилипшими к черепу, вспотел, вгоняя гвозди в стены.
– Я ничего об этом не знаю, мистер Роулинз. Просто исполняю приказ.
– Но ведь это мой дом! Там вся моя одежда, обувь, моя записная книжка. Я остался безо всего на улице.
Судебные исполнители переглянулись, и я понял – они мне сочувствуют. Какому порядочному человеку по душе выгонять хозяина из его дома.
– Продолжайте, Астер, – сказал инспектор. – Мне пора домой.
– Он имеет право получить какое-то разъяснение, – решился возразить Астер. – Ведь мы запираем его дом, лишая всего, кроме вещей, которые у него при себе.
– Таков закон, – заявил Лоуренс. – Мы руководствуемся только законом, поэтому я здесь. Я исполняю свой долг и требую того же от вас.
Лоуренс посмотрел на них сурово, и мужчины снова взялись за молотки.
Целую минуту я не мог вымолвить ни слова. Чуть не задохнулся от злости. Сердце готово было выпрыгнуть из груди.
– Вы не можете этого сделать, – наконец сказал я.
Я произнес эти слова, потому что боялся: Бог знает что произойдет, промолчи я сейчас.
Лоуренс не обратил на меня ни малейшего внимания. Он сложил вместе две половинки разорванного предписания и приклеил на стену.
– Вы не можете этого сделать! – повторил я. В моем голосе звучали нотки, живо напомнившие мне об отчаянии, прорывавшемся в крике Поинсеттии, умолявшей Мофасса дать ей последний шанс.
Судебные исполнители заканчивали работу. Я схватил Лоуренса за плечо.
Смахнув мою руку, он ударил меня кулаком в висок, а затем применил апперкот, от которого мне удалось увернуться. Адреналин выплеснулся в мою кровь, и я как следует врезал ему в грудь и голову. Лоуренс согнулся в три погибели, а я столкнул его с крыльца.
Я уже готовился поддать ему еще, но вспомнил о тех двоих за спиной. И не успел повернуться, как они схватили меня за руки.
Пока стражи закона стаскивали меня со ступенек, Лоуренс не переставал орать:
– Он ударил меня! Он напал на меня!
В его крике, однако, не чувствовалось возмущения. Казалось, он был чрезвычайно доволен, что я на него напал.
Судебные исполнители подтащили меня к изгороди и приковали наручниками к железному столбу. Я сопротивлялся изо всех сил и вопил. Наверно, в моем голосе звучали слезы, когда я умолял их держаться подальше от моего дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33