При этом Фритч исполнил небольшой полупоклон в сторону присяжных, тем самым как бы желая продемонстрировать, что делаемый им шаг продиктован исключительно заботой о них и вниманием к ним. Судья Иган обратил взгляд на Мейсона: — Думаю, что в данной ситуации мне лучше руководствоваться мнением защитника.
— Никаких возражений, — ответил адвокат. — Защита не менее обвинения заинтересована в прояснении фактов.
— Тем лучше, — заключил судья Иган. — Пусть мистер Арчер вернется на свидетельское место. Вы, миссис Лавина, как свидетельница, согласно установленным правилам не должны слышать его показаний, поэтому я прошу вас удалиться в комнату для свидетелей. Судебный пристав вызовет вас, когда будет нужно.
Марта Лавина встала и с улыбкой произнесла:
— Хорошо, ваша честь, — после чего покинула зал суда, сопровождаемая хищными мужскими взглядами.
Несколько мгновений спустя в дверях появился бурлящий еле сдерживаемым негодованием Родни Арчер.
Модный, явно не из дешевых костюм плотно, не образуя ни единой складки, облегал его статную фигуру. Однако, когда он опустился в свидетельское кресло, задравшиеся о подлокотники полы пиджака продемонстрировали собравшимся толстую подбивку, недвусмысленно дававшую понять, в сколь значительной степени брюшковатый обладатель этих одежд был обязан своей элегантностью маленьким хитростям портняжного искусства.
Видимо, заметив это, Арчер попробовал прижать локти к бокам, держа руки вровень с подлокотниками, но обнаружил, что так сидеть слишком тесно, и вытащил их обратно. Помедлив в нерешительной позе, он поерзал и, наконец, отыскав компромиссный вариант, сел немного боком, осторожно водрузив один локоть на подлокотник, а другой опустив вниз и прижав к себе.
Гарри Фритч начал допрос:
— Мистер Арчер, я хотел бы попросить вас вспомнить обстоятельства нападения.
— Да, сэр.
— Вы можете точно описать присяжным свои действия в тот момент, когда преступник распахнул дверцу машины и приставил вам к лицу пистолет?
— Да, сэр.
— Пожалуйста, расскажите суду и присяжным, что вы делали.
— Я закуривал, — ответил Арчер. — Я нажал электрический прикуриватель на приборном щитке, и, когда он, разогревшись, выпрыгнул, поднес его к сигарете. Именно в этот момент подсудимый распахнул дверцу и приказал мне не двигаться. Я поднял обе руки вверх, и раскаленный прикуриватель выскочил у меня из пальцев.
— Что с ним произошло потом?
— Не знаю. Наверно, он упал на сиденье и тогда-то и прожег ту круглую дыру в обшивке, которая видна на фотографии.
— Говоря о фотографии, свидетель обращается к вещественному доказательству номер пять, — сообщил Фритч, доставая из стопки и подавая Арчеру фотографию размером восемнадцать на двадцать четыре.
— Совершенно верно, сэр.
— Вам удалось позднее найти этот прикуриватель и вернуть его на место в приборный щиток?
— Да, сэр. Я обнаружил его на полу в салоне машины как раз перед прибытием полиции. Я поднял его и вставил обратно в щиток.
— Благодарю вас, — сказал Фритч, после чего обратился к судье Игану: — Я хотел уточнить этот момент, чтобы впоследствии исключить какие-либо недоразумения.
— Отложите свои комментарии на потом! Обсуждение свидетельских показаний еще не началось, — сказал судья Иган, явно раздраженный неуместной бойкостью помощника прокурора, открыто стремившегося вытащить Марту Лавину из того нелегкого положения, в которое Мейсону удалось ее загнать на перекрестном допросе в пятницу вечером.
Арчер поднялся, чтобы покинуть зал.
— Одну минуту, — произнес Мейсон. — У меня есть несколько вопросов к свидетелю.
— Пожалуйста, — со слащавой любезностью пропел Фритч.
Мейсон не удержался от сарказма:
— Я очень признателен, что вы разрешаете мне подвергнуть свидетеля перекрестному допросу.
Фритч густо покраснел.
Судья Иган ударил по столу председательским молотком:
— Я настоятельно советую защите воздержаться от выпадов личного характера, — произнес он, понимая, однако, что стычка с адвокатом была спровоцирована Фритчем умышленно.
Мейсон обернулся к Арчеру:
— Вы обсуждали с кем-нибудь только что изложенный вами факт в период уик-энда?
Быстрота, с которой последовал ответ Арчера, свидетельствовала, что вопрос был им предвиден и ответ на него заранее отрепетирован.
— В субботу мистер Фритч попросил меня подробно рассказать ему о том, что произошло во время нападения, и я это сделал.
— Как случилось, что когда вы давали свидетельские показания в пятницу вечером, то не упомянули эпизод с прикуривателем?
— Но меня о нем никто не спрашивал!
— Возможно, мне удастся освежить вашу память, мистер Арчер, — сказал Мейсон. — Разве не соответствует действительности тот факт, что на последнем заседании мистер Фритч попросил вас описать, что произошло, когда вы остановили машину у перекрестка?
— Да, сэр.
— Почему же вы тогда не сообщили нам…
— Ваша честь, я протестую! — вскочив со своего места, вмешался Фритч. — Я протестую против попыток защиты с помощью подобных вопросов бросить тень на показания свидетеля. Если мистер Мейсон хочет взять под сомнение что-либо из сказанного мистером Арчером в пятницу, то пусть обратится к тексту протокола и, исходя из него, изложит свои претензии, после чего предоставит свидетелю возможность дать объяснения.
Фритч замолчал, с учтивым видом ожидая решения судьи.
По губам Мейсона скользнула чуть заметная улыбка. Он произнес:
— Прошу собравшихся обратить внимание на то, что я предвидел такую ситуацию. У меня в кармане лежит выдержка из сделанной судебным секретарем стенограммы последнего заседания, в которой излагается в точности то, о чем я сейчас говорил.
— Ваша честь, я протестую! Заявление защитника о том, что он предвидел мое возражение, не имеет под собой никакой почвы, — снова вмешался Фритч.
— Протест принят, — сказал судья Иган. — Обсуждение дела еще не начато, поэтому защите следует воздержаться от каких бы то ни было комментариев. Зачитайте стенограмму, мистер Мейсон.
Вынув из кармана отпечатанный на машинке листок бумаги, Мейсон произнес:
— Мистер Арчер, в пятницу, на утреннем заседании суда, вас попросили описать события, происшедшие вслед за тем, как вы подъехали к перекрестку, и вы сообщили:
«Я снизил скорость и остановился на красный сигнал светофора. Разговаривая со спутницей, которая сидела справа от меня, я на какое-то время отвлекся и не смотрел налево. Кроме того, ожидая, когда загорится „зеленый“, я должен был постоянно следить за светофором. В этот момент кто-то резко распахнул находящуюся с моей стороны дверцу машины. Я обернулся узнать, в чем дело, и обнаружил у себя перед носом дуло пистолета, который держал в руках подсудимый. Подсудимый приказал мне поднять руки, что я сразу же сделал. Потом он быстро вытащил из внутреннего кармана бумажник, сорвал с галстука бриллиантовую заколку и, наклонившись через мои ноги, схватил сумочку моей спутницы, после чего ударом ноги захлопнул дверцу и отскочил от машины. Это было проделано так быстро, что едва я успел сообразить, что происходит, как все уже закончилось.
ВОПРОС: Что было потом?
ОТВЕТ: Я отчетливо видел, как подсудимый перебежал через дорогу, туда, где стояла его машина. Она стояла на встречной полосе с включенными фарами. Двигатель, очевидно, не был заглушен, потому что едва подсудимый, сев в машину, захлопнул дверцу, как она мгновенно рванула с места на большой скорости.
ВОПРОС: Вам удалось рассмотреть машину, за руль которой сел нападавший?
ОТВЕТ: Да, удалось. Это была относительно недавняя модель «шевроле» светлого цвета, причем правое переднее крыло машины было немного помято».
Мейсон опустил бумагу.
— Были ли вам заданы эти вопросы и такими ли были ваши ответы, мистер Арчер?
— Да.
— Почему же в ваших ответах не упоминается эпизод с прикуривателем?
— На это я могу только повторить, что о прикуривателе меня никто не спрашивал.
— Но разве вас не просили рассказать, что произошло, когда вы подъехали к перекрестку?
— Да, сэр.
— И вы достаточно хорошо поняли этот вопрос?
— Я понял его в том смысле, что меня попросили изложить детали, непосредственно связанные с происшествием, — ответил Арчер. — Мне как-то не пришло в голову, что от меня требуют также сообщить, что я делал руками, как сидел, о чем разговаривал и так далее. К примеру, я не довел до сведения суда, что, подъехав к перекрестку, нажал ногой педаль тормоза и не снимал ее, ожидая смены сигнала светофора. В моей машине автоматическая коробка скоростей, и нет необходимости переключать передачи. Я пренебрег этим эпизодом, как и эпизодом с прикуривателем, ибо рассудил, что он не является существенным.
Речь Арчера была такой уверенной, что стала очевидна ее тщательная предварительная подготовка.
— Обратимся теперь к упомянутой вами фотографии, фигурирующей в деле как вещественное доказательство номер пять, — сказал Мейсон.
— Да, сэр.
— На ней отчетливо видна круглая дыра в обшивке переднего сиденья вашей машины.
— Да, сэр.
— Вы знаете, когда был сделан снимок?
— Нет, сэр. Он был сделан полицией, но я не знаю когда.
— Вы передавали свою машину полицейским?
— Да, сэр. Они предложили обследовать ее в надежде, что, быть может, им удастся обнаружить на дверце отпечатки пальцев нападавшего.
— Когда вы им передали машину?
— На следующее утро после нападения. — Когда вы получили ее назад?
— Тем же вечером.
— И вы уверены, что, когда вы передавали машину полиции, эта дыра на обшивке уже существовала?
— Может быть, вы даже знаете, когда она на ней появилась?
— Во время нападения.
— Но не раньше?
— Конечно нет.
— Вы в этом уверены?
— Совершенно.
— Достав портсигар, вы предложили сигарету своей спутнице?
— Вы имеете в виду миссис Лавину?
— Я имею в виду ту женщину, которая находилась с вами в машине.
— Это была миссис Лавина.
— Вы предложили ей сигарету?
— Я… не помню.
— Но сделать это было бы так естественно, ведь верно?
— Да, безусловно.
— Она курит? — Ода.
— Может, вы все-таки вспомните, как предложили ей сигарету?
— Да, я вспомнил.
— И она взяла ее?
— Да.
— Но в таком случае, — направляя на свидетеля указательный палец, громко произнес Мейсон, — вы ошибаетесь относительно прикуривателя. Вы должны были поднести его сперва к ее сигарете, а не к своей, как вы нам здесь заявили.
— Нет… одну минуту, я действительно ошибся. Я не предлагал ей сигареты. В тот вечер я уже делал это, и она отказалась, потому что я курю «Честерфилд», а она предпочитает «Лаки». Она курила свои сигареты.
— Но вы, однако, подносили к ее сигарете прикуриватель?
— Нет. У нее был портсигар со встроенной зажигалкой, и она пользовалась ею.
— Вы видели этот портсигар сами или вам о нем кто-то рассказывал?
— Я видел его сам.
— В тот вечер?
— Да.
— Сколько раз?
— Несколько.
— Раз шесть?
— Да, по меньшей мере.
— Или десять?
— Возможно. Я не считал, сколько она выкурила сигарет. Тогда я не предполагал, что мне придется отчитываться о том, как и когда она открывала сумочку, чтобы достать из нее портсигар.
— Но все-таки вы полагаете, что она проделала это не менее шести раз?
— Пожалуй, да.
— Вы заявили, что успели хорошо разглядеть лицо нападавшего.
— Да.
— Достаточно хорошо, чтобы запомнить?
— Конечно, я ведь смотрел на него.
— Прямо ему в лицо?
— Да.
— Как долго?
— Все время, пока длилось нападение, мистер Мейсон.
— Которое, как вы ранее нам сообщили, произошло чрезвычайно быстро.
— Да, сэр.
— Сколько оно длилось?
— Считанные секунды.
— Тридцать секунд?
— Нет, поменьше.
— Двадцать?
— Пожалуй, еще меньше.
— Сколько же?
— Вероятно, от пяти до десяти секунд.
— Но не более десяти секунд?
— Нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32