Дом стоял на первоклассном участке земли. От шоссе, петляя в густом лесу, к нему вела дорога, покрытая гравием. Вокруг дома была ухоженная лужайка величиной с футбольное поле, три старых дуба закрывали его куполом из ветвей. Корни проступали на земле и извивались, как ручьи лавы.
Двухэтажный кирпичный дом выглядел очень респектабельно, но Майраджейн не признавала этого.
«У старого Руфуса Патчетта не было ни капли вкуса. Он захотел, чтобы в доме вдоль веранды было восемь колонн, когда шесть колонн было бы намного лучше. Руфус хотел разозлить папу, построив более величественное здание, чем наше. Такое тщеславие говорит об отсутствии породы», – часто повторяла она.
Но совсем недавно она стала противоречить себе, говоря: «Это позор, что Айвен допускает, чтобы такой красивый дом развалился и разрушился. Ему нужна женская рука. Ему следовало бы давно еще раз жениться. Эта Юла, которая работает у него, очень неряшливая хозяйка. Она ленивая и наглая».
Ламару хватило ума держать язык за зубами и не спрашивать, откуда у его матери такая информация. Насколько он знал, она и не совалась в дом Патчетта. Она неоднократно подвозила его, но ее никогда не приглашали войти в дом.
Отец Айвена, Руфус, сколотил состояние на хлопке. Пот сборщиков, издольщиков и рабочих на хлопкоочистительной машине смешался с цементом, который скреплял светлые кирпичи. Руфус был умен. Пока его соседи спорили с брокерами, чтобы выжать лишний цент из тюка хлопка при ухудшающемся положении на рынке, он переключился на соевые бобы. Большинство хлопковых плантаторов, так же как и семья Майраджейн, потеряли все. Они за гроши продали Руфусу свои участки, чтобы только не платить налог на землю, которую больше не могли обрабатывать.
Руфус был жаден до земли и захватывал все, что только мог. Не обращая внимания на насмешки соседей, он продолжал выращивать сою. Когда появилась возможность, он построил фабрику по производству продуктов из сои. После смерти Руфуса Айвен унаследовал все земли, фабрику и ту власть, которую они давали. Наступит день, и Нил сделает то же самое. За ним и его сын.
Ламар не особенно завидовал другу. Ему было легче от мысли, что на нем самом не будет такой ответственности в будущем. С детства он видел непреклонную гордость семьи Коуэн и искренне считал ее разрушительной и глупой. Что она принесла семье Коуэн? Остались всего один или два дальних родственника и Майраджейн, которая была жадной, агрессивной и скупой. Она превратила в ад жизнь отца Ламара, который уже умер, но которого очень не хватало сыну. Может быть, если бы она с детства была бедной, они бы все были более счастливыми.
Подходя к дому, Ламар заметил, что он был не единственным гостем Нила. Машина Хатча стояла на круглой дорожке перед домом.
Юла открыла дверь. Ламар старательно вытер ноги о коврик, прежде чем ступить на мраморный пол вестибюля.
– Привет, Юла. Нил здесь?
– Он наверху с Хатчем, в своей спальне.
Ламар в несколько прыжков поднялся по винтовой лестнице и открыл дверь. Нил сидел на полу, опершись спиной на кровать. Хатч скорчился на кресле. Удивительно, но Нил выглядел как обычно. Веснушки Хатча, казалось, стали за ночь еще темнее. Или кожа вокруг них стала неестественно бледной? Царапина на щеке выделялась ярким контрастом.
– Привет, – сказал Нил. – Заходи. Хочешь пива?
– Нет, спасибо.
Хатч ничего не сказал. Они быстро переглянулись, но Ламару было трудно прямо смотреть на друзей теперь, когда на них висел общий грех. Вероятно, Хатч чувствовал то же самое.
Нил казался абсолютно спокойным.
– Как дела сегодня в школе, Ламар?
– Нормально, вообще-то.
– Случилось что-нибудь важное? – Он глотнул еще пива.
– Нет. – После короткой паузы Ламар сказал: – Господин Паттерсон сообщил, что Гэри и… и Джейд получили стипендии для учебы в колледже. – Он украдкой бросил взгляд на Хатча.
Хатч побледнел еще больше.
– Да ну? – протянул Нил. – Неужели? Тем лучше для них.
Хатч вскочил с кресла и подошел к окну. От возбуждения он разразился потоком ругательств.
Глядя на Хатча, Нил глотнул еще пива.
– Какая муха тебя укусила? Ты разве не рад за них, что они получили стипендии? – В словах его звучала насмешка.
Хатч сердито повернулся кругом.
– Мы что, не собираемся поговорить об этом? Мы что, собираемся делать вид, что ничего не произошло?
Теперь, когда Хатч завел этот разговор, Ламар почувствовал облегчение: наконец-то он сможет с кем-то об этом поговорить.
– Господи, я весь день боюсь.
– Боишься? Чего? – спросил Нил презрительно.
– Залететь боюсь. А ты – нет?
Нил сел попрямее, покачивая головой, как будто был удивлен беспокойством Ламара.
– Я же вам сказал вчера вечером, что ничего с нами не случится. Почему вы не слушаете меня, когда я вам говорю дело? Ламар? Мы не сделали ничего дурного.
Ламар взглянул на Хатча. Хатч не был так спокоен, как Нил; но он не хотел высказываться, чтобы не показаться трусом и не рассердить Нила. Ламар остался в одиночестве.
Ламар удержал свою ускользающую смелость и продолжил:
– Некоторые могут посмотреть на это иначе, Нил.
– Кто это некоторые?
– Те, кто об это узнает.
– Кто же им расскажет? Джейд? – Он хмыкнул. – Вряд ли.
Хатч сказал:
– Она рассказала моему отцу.
– Она рассказала твоему отцу? – переспросил Ламар высоким визгливым голосом. Колени подогнулись, и он упал на пол с грохотом. – Что он сделает?
– Ни черта! – Нил, явно выйдя из себя, встал и схватил еще одну банку с пивом. Когда он открыл ее, пена выплеснулась ему на руку. Стряхнув ее, он сказал:
– Вы оба меня достали, поняли? Если вы будете ходить с таким виноватым лицом, все в это поверят.
– Может быть, мы и виноваты. – Взгляд Нила пронзил Ламара. Тот почувствовал себя, как букашка, наколотая на булавку, но он должен был выговориться, или это его доконает. – Что бы ты ни говорил, Нил, я не думаю, чтобы Джейд хотела, чтобы мы… ну, ты знаешь.
– Вы что, больные? – Слова вырывались изо рта Хатча как будто под давлением. – Конечно, она не хотела нас, идиот. Она сопротивлялась, как дикая кошка. Мы изнасиловали ее без всяких.
– О Господи. – Ламар повалился на бок. Он почувствовал резь в кишках. Он боялся, что не удержится и его сейчас опять вырвет. Да, он сейчас опозорится, ну и что из этого? Он и так умрет, как только его мать узнает о преступлении.
– Заткнись, – прошипел Нил. – Вы оба, заткнитесь! – Были видны его белые, ровные, крепко стиснутые зубы. – Послушайте, вы, безмозглые ослы! Девицы всегда вешают лапшу на уши. Она оказала заметное сопротивление, ясное дело. Ты что, думаешь, она хочет, чтобы мы всем рассказывали, что она с радостью согласилась, чтобы ее изнасиловали труппой? Чтобы дать всем понять, что она доступна, она должна нести такую чепуху, чтобы измазать нас. Вы что, этого не понимаете?
Хатч был в таком отчаянии, что готов был ухватиться за любую соломинку, как бы тонка она ни была. Ламар тоже хотел бы верить Нилу. Но каждый раз, когда Нил, казалось, говорил логично, Ламар вспоминал, с какой силой боролась Джейд и в каком ужасе она была, когда он и Хатч удерживали ее для Нила.
Хатч вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Кожа его приобрела цвет замазки с точками ржавых пятен.
– Нам, наверно, не следовало бы оставлять ее там.
– Но она же как-то добралась до города?
– Как она добралась? – спросил Ламар. Нил рассказал ему все, что знал, и все, что просочилось из полицейского участка сегодня утром.
– Мне показалось, что Донна Ди знает, – заметил Ламар, когда закончил Нил.
– Донна Ди поручилась за нас, – сказал Нил. – Она прекрасно знала, что Джейд понимала, на что она идет, садясь в машину с тремя полупьяными хамами. Возможно, нам бы следовало пригласить еще и Донну Ди на нашу небольшую вечеринку. – Он ухмыльнулся и облизал губы. – Хотя я не думаю, что она была бы такой же милой, как наша подружка Джейд. У меня никогда не было такой сладкой кошечки.
Ламар опустил глаза на свои руки, которые безвольно лежали на коленях. У него было сильное желание пойти и вымыться.
– Донна Ди в ярости на Джейд за то, что та трахалась с тобой, – сказал Нил Хатчу. – Она чуть не дымилась, ты бы видел!.. Она по тебе сохнет. Почему бы тебе не быть с ней поласковей, Хатч? Покажи ей, что ты делал с Джейд.
Огромные руки Хатча сжались в кулаки. Его лицо стало свекольно-красным. Хатч обычно тут же выходил из себя со всеми, кроме Нила, но когда-то все бывает впервые. Ламар затаил дыхание в страхе ожидания.
Очевидно, Хатч передумал и решил не идти против Нила. Краска спала с лица, и он разжал кулаки.
– Я пошел домой. – Он пересек комнату, но не успел дойти до двери, как Нил оказался у него на пути.
– Я буду очень разочарован, если два моих лучших друга окажутся жалким трусливым дерьмом. – Он угрожающе взглянул на обоих. – Сегодня утром Джейд потревожила осиное гнездо, но все уже прошло. Недавно звонил отец и сказал, что она сообщила Фрицу, что передумала подавать в суд. Это равносильно признанию того, что она сама напрашивалась на это. – Когда ни один из них не ответил, Нил сказал: – Ну, разве не так?
Они посмотрели друг на друга в нерешительности. Наконец Ламар пробормотал:
– Как скажешь, Нил.
– Тогда все о'кей, дыши ровно.
Хатч сказал:
– Отец ввел для меня комендантский час на ближайшие две недели. Пока.
После его ухода Нил поднял руки высоко над головой и потянулся, широко зевнув.
– Отец поднял меня сегодня с кровати до восхода солнца. Весь день такая лень. – Он поднял банку с пивом и одним глотком допил остаток. – Хочешь побросать мяч в корзину или что?
– Нет, я тоже должен идти домой. – Ламар поднялся на ноги. Долго возился с молнией на куртке, затем сунул руки в карманы, потом опять вынул их. – Моя мама узнает об этом, Нил?
– А что? – Нил осклабился, как крокодил, – Боишься?
– Чертовски, – признался Ламар со смешком. Нил похлопал его по спине.
– Она не узнает. Даже если узнает, что из того? Ты потрахался, тоже мне событие. Никакого умысла.
Вдруг он ухватил Ламара за ягодицы и тихо прошептал:
– Ты выпустил в нее хороший заряд, мужик. Я был за тебя чертовски рад. – Он ущипнул его, прежде чем отпустить, смеясь своим характерным беспечным смехом.
Ламар попрощался и направился к лестнице. Высокие потолки в доме вызывали у него ощущение ничтожности и загнанности в клетку. На секунду он остановился, чтобы перевести дыхание, а когда облокотился на перила, вдруг понял, что его прошиб пот. Над верхней губой выступили капли, а ладони были липкие и холодные.
И Ламар почувствовал, что его член встал. Стал очень твердым. К этому привели разговоры о его сексуальной доблести прошлой ночью. Он не знал, что делать: радоваться или огорчаться?
VI
Гэри Паркер поймал Донну Ди у машины на стоянке для машин учеников сразу после звонка в три тридцать. Подозрение, что она избегает его, подтвердилось. Увидев Гэри, она почти выронила книги из рук.
– Гэри! По-почему ты сейчас не на тренировке?
– Я хочу поговорить с тобой, Донна Ди.
– О чем? – Она бросила книги на заднее сиденье и скользнула за руль, желая как можно быстрее уехать. Гэри протянул руку в дверь и выдернул ключи зажигания.
– Эй, послушай…
– Я хочу знать, что происходит с Джейд.
– Джейд? – повторила Донна Ди.
– Джейд. Ну Джейд Сперри, твоя лучшая подруга.
– Да, – произнесла она, выражение ее лица мгновенно стало враждебным. – Что с ней?
– Почему она не ходит в школу? И уже давно? Что с ней случилось? Когда бы я ни позвонил, ее мать отвечает мне, что она больна. Джейд не хочет со мной разговаривать – совсем. Она действительно так больна? Ты ее видела?
– Только на прошлой неделе, – ответила Донна Ди уклончиво. – Если ее мама говорит, что она больна, значит, она действительно больна.
– Ты тоже не разговаривала с Джейд?
– Нет.
– Я не могу этому поверить, Донна Ди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71