Он покачал головой.
– Важны не столько цветы, сколько ленточка вокруг них.
– Красная, белая и синяя полосы. – Дебра начала петь. – Моя страна…
– Другая страна, чьи цвета тоже красный, белый и синий.
– Англия?
– Нет.
Она взяла бутылку вина и прочитала этикетку. Затем, поднимая вопросительный взгляд на Диллона, спросила:
– Франция?
Он расплылся в широкой улыбке.
– Поздравляю, барышня. Вы выиграли первый приз.
– Какой?
– Два года, а может быть, больше, в Париже!
– Диллон?
– Точнее, под Парижем – в Версале. Там еще есть дворец. Я думаю, ты не против пожить в пригороде?
Дебра взвизгнула.
– Диллон, о чем ты говоришь?
Он рассказал ей о работе, которую предложил Пилот.
– Это для международной страховой компании. Они строят новый комплекс офисных зданий для своей европейской штаб-квартиры. Фирма-подрядчик оказалась некомпетентной, и работу приостановили, пока не найдут более подходящую.
– Пилот предложил свой проект?
– Да. Теперь Пилоту нужен способный инженер, чтобы поехать туда и довести проект до ума.
– И Пилот выбрал тебя?
Диллон развел руки в стороны и изобразил мученика на кресте. Дебра бросилась на него. Он повалился назад, потянув ее за собой. Они раздавили батон хлеба.
– Похоже, он считает, что жить во Франции – это минус, – сказал Диллон. – Он даже не представляет себе, что моя жена только и мечтает поехать во Францию и усовершенствовать свое знание языка.
– Ты сказал ему это?
– Не такой я дурак. Я сделал недовольный вид, что придется жить за границей. Потом сказал, что если и соглашусь на эту работу, то только за более высокую плату.
– Что он ответил?
– Прибавил сотню долларов в неделю!
В порыве восторга они вновь занялись любовью. Гамбургеры, купленные к обеду, были заменены смятой буханкой хлеба и тепловатым вином. Съев последнюю крошку хлеба и осушив последнюю каплю вина, они улеглись на разбросанные и сломанные цветы, в полудреме обсуждая свое солнечное будущее.
Перед отъездом было полно хлопот. Надо было получить паспорта и визы, попрощаться с готовыми заплакать родственниками, успеть переделать кучу других дел. Все это, конечно, легло на Дебру, так как Диллон погрузился в изучение незаконченного проекта. Он был полон желания приступить к работе и вылетел во Францию первым, чтобы все подготовить и через три недели встретить Дебру в аэропорту „Шарль де Голль“.
Пройдя таможенный контроль, она бросилась к нему в объятия. Они крепко прижались друг к другу. Пока Диллон вел ее через многолюдные залы международного аэропорта, он твердил о том, что скучал без нее.
– Ты не обманешь меня, Берк, – поддразнивала она, когда они вышли к автостоянке. – Ты, наверно, со счета сбился со своими французскими любовницами за эти три недели.
Смеясь, он подвел ее к машине.
– Это наша? – спросила Дебра удивленно.
– Боюсь, что да.
– Такая маленькая?
– При здешнем движении только с такой машиной и можно выжить. Надо стараться протиснуться между машинами, иначе застрянешь надолго.
Она сравнила размер кабины с длиной ног Диллона.
– Ты там помещаешься?
– Слегка тесновато, поэтому должен тебе кое в чем признаться, – сказал он мрачно. – Я больше не могу делать детей.
Дебра протиснула руку ему между ног.
– Работает. А остальное пока не важно.
Диллон на мгновение был шокирован такой интимностью на людях, но она напомнила ему, что они во Франции и что французы известны своей терпимостью к влюбленным.
Он извинился за их квартиру на третьем этаже с лифтом, которому он не доверял и потому запретил ей пользоваться. Дом представлял собой узкое, продуваемое сквозняками здание. На каждом этаже было по четыре квартиры.
– Это было лучшее, что я мог найти, – сказал Диллон со вздохом, распахивая перед ней дверь. – Здесь все так дорого.
То, что он считал устаревшим и неудобным, Дебра называла оригинальным и очаровательным.
– У нас есть балкон! – закричала она, бросаясь к окну и открывая ставни.
– Но отсюда не очень хороший вид.
Балкон выходил на грустный, заброшенный внутренний двор. Однако через несколько недель на балконе уже цвели примулы, которые Дебра посадила в ящиках. Она закрыла трещины на стенах красочными рекламными плакатами, а из простыней сделала чехлы, чтобы скрыть потертость мебели. Вскоре квартира стала для него настоящим домом. Диллон не променял бы его на Версальский дворец, до которого было рукой подать.
По субботам и воскресеньям истинные парижане выезжали на природу, оставляя город туристам типа Берков. Они не пользовались машиной и разъезжали на метро. Вскоре они прекрасно ориентировались в системе станций на различных уровнях. Как изголодавшиеся гурманы, очутившиеся на пиру, они поглощали все французское, влюбились в достопримечательности, запахи и звуки „столицы мира“. Диллон и Дебра облазили музеи, парки и все исторические здания, обнаружили уютные кафе, где даже с американцев брали умеренную плату за вкусные блюда. Они уединялись в соборах с цветными витражами, но не для молитв, а для поцелуев. Знаменитые американские сосиски меркли по сравнению с теми» что им подавали на Монмартре, рядом с прелестными картинами.
Берки отправились в винодельческий район праздновать первую годовщину свадьбы и пробовали местные вина до тех пор, пока не захмелели. Они ночевали в маленьких гостиницах, где перины были огромными и роскошными, наслаждались тонкими соусами в уютных обеденных залах.
Но в их раю был змий.
Его звали Хаскел Сканлан. Диллон был инженером по надзору за строительством, Хаскел же занимался хозяйственными вопросами: заработной платой, закупками и учетом. Они познакомились в Таллахасси. Диллон надеялся, что его первое впечатление о человеке изменится, когда они окажутся во Франции. Ради Дебры он готов был подружиться с Хаскелом и его женой.
К сожалению, Хаскел Сканлан и во Франции остался таким же занудой, каким был на родине. Строители его терпеть не могли. Безжалостный табельщик, он штрафовал их, даже если они опаздывали на какие-нибудь тридцать секунд. Когда бригадир подошел к Диллону с вопросом о повышении зарплаты, инженер передал эту, как он считал, вполне справедливую просьбу Хаскелу Сканлану, однако тот решительно отказался даже думать об атом.
– Слушай, дай им прибавку! – закричал Диллон после получаса бурных споров.
– Через совет?
– Через совет.
– Это подтолкнет их к новым требованиям через некоторое время.
– Иди ты к черту, Хаскел! Они просят прибавить всего лишь 20 центов в час.
– А ты умножь. Получается кругленькая сумма.
– Хороню. Прибавь 10 центов в час. Это покажет наше хорошее отношение и будет стимулом, чтобы они остались у нас. От нас ушли двое хороших плотников на прошлой неделе. Им дали больше на строительстве стадиона.
– Двум плотникам нашли замену.
– Но на собеседование с ними и оформление их на работу потеряно несколько дней из моего рабочего графика. Я не люблю терять время. По графику здание должно быть сдано будущим летом. Я бы хотел закончить его к ранней весне.
– Зачем?
– Потому что Дебра беременна. Несмотря на то, что нам здесь очень нравится, я бы хотел, чтобы ребенок родился на родине.
– Личные интересы не должны мешать интересам компании.
– Пошел ты…
Хаскел только сплюнул.
– Можешь выражаться, если это улучшает твое самочувствие. Уверяю тебя, это не изменит моего мнения.
Диллон продолжал сыпать ругательствами и дальше, при этом более грубыми, пока наконец вопрос не был решен.
– Я не хочу давить на него, – сказал он Дебре вечером за ужином. – Но это ужасно мелочный тип, который не видит ничего, кроме итоговой нижней строки. По-моему, он совершенно не способен понять, что чем скорее мы закончим строительство, тем больше денег мы сэкономим для компании.
– Может быть, нарушение субординации оправдано, – сказала Дебра. – Ты не можешь добиться результативной работы, если постоянно споришь с человеком, который тебе завидует.
– Завидует?
Как-то Хаскел и его жена ужинали у них по приглашению Дебры, поэтому она имела возможность посмотреть на него.
– Диллон, будь реалистом. У тебя есть все, чего бы он хотел. Ты – высокий, сильный, мужественный, а он – бледный, маленький, слабенький. Несмотря на языковой барьер, ты находишь общий язык с рабочими, а над ним они смеются. Ты же мне сам говорил, что они называют его по-французски «засранцем». Я думаю, что даже жена не любит его. Диллон скривился, неохотно соглашаясь.
– Может быть, ты и права. Но между постановкой проблемы и ее решением большая разница.
– Позвони Пилоту. Поставь этот вопрос.
– Выдвинуть ультиматум – Хаскел или я? – Он покачал головой. – Я не хочу так рисковать. Хаскел работает в компании дольше меня, а для Пилота стаж имеет большое значение. Если он выберет Хаскела, я не смогу закончить строительство. Помимо того, что мне нужна эта работа, я хочу увидеть здание законченным для собственного удовлетворения.
Через неделю от Диллона ушли двое монтажников. Он вышел из себя, когда Хаскел отказался выделить средства для прибавки.
– Они просто пытаются шантажировать тебя.
– Пошел к черту! – Диллон покинул контору, чтобы не двинуть кулаком по физиономии Хаскела. Он решил, что ничего не остается, как позвонить Пилоту.
Пилоту это не понравилось.
– Я совершенно уверен, что это не мое дело – заниматься персональными конфликтами между вами, специалистами.
– Сожалею, что вынужден беспокоить вас по этому поводу. Но если Хаскел и дальше будет доводить экономию до абсурда, мы потеряем всех квалифицированных рабочих. Я буду вынужден нанять не лучших. Думаю, что ни вы, ни я не хотим этого, господин Пилот, не так ли?
Пауза затянулась, в трубке был слышен только треск. Наконец Пилот ответил:
– Передайте ему, что я разрешаю десятицентовое повышение через совет.
– А пятнадцатицентовое?
– Двенадцать и не больше, Берк. И не втягивайте меня в эти дрязги. Я поставил вас руководить проектом, вот и руководите!
Пилот повесил трубку так быстро, что Диллон даже не успел поблагодарить его. Что ж, это к лучшему. Иначе могло показаться, что Пилот оказывает ему услуги, вместо того чтобы проявлять здоровое деловое отношение.
Хаскел Сканлан воспринял это по-своему.
– Так ты побежал жаловаться папочке? – язвительно спросил он, когда Диллон сообщил ему о разговоре с Пилотом.
– Просто я сказал ему, что так будет лучше для проекта.
– Да, конечно, – ответил Хаскел злобно. – Пилот видит в тебе себя в молодости. Под позолотой успеха он такой же наглый и грубый, как ты. Гордится тем, что сам себя сделал. Не думай, что ты выиграл, просто ты попал в струю самолюбия шефа.
Добившись в конце концов своего, Диллон не раздумывал над словами Хаскела. Дела на стройплощадке шли своим чередом, и в эти осенние месяцы рабочие от Диллона больше не уходили. Они знали, что это он добился прибавки для них.
Рабочие ценили в нем то, что он помнил их имена, умел рассказать неприличный анекдот, чувствовал, когда можно вмешиваться в их споры, а когда нет. Он не требовал от них того, чего не требовал от себя, принимал рискованные решения, оставался работать после окончания смены, обедал вместе с ними. Он заслужил их уважение, тесно общаясь с ними, а не противопоставляя себя.
Диллон старался вникать в каждую мелочь на стройке: знал каждую заклепку, каждый кабель, каждый кирпич, а не отсиживался в своем вагончике. Он контролировал каждую стадию строительства.
Его высокие требования привели к очередной стычке с Хаскелом Сканланом.
– Что это, черт возьми? – Диллон держал в руке кусок электрического провода. Несчастный электрик, на которого Диллон случайно наткнулся, осторожно бросил взгляд на группу рабочих, наблюдавших это, и, видя, что никто не собирается прийти ему на помощь, начал что-то быстро объяснять по-французски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71