Когда дверь закрылась, ВП продолжил;
— Он ведь заходил ко мне в начале недели. Понимаете, о ком я? И говорит:
«Вы знаете, он очень рвется в эту поездку. Очень». Это про вас. И смотрит на меня. Я, говорит, такую ответственность на себя не брал бы.
— А он вам не передал, как мы с ним беседовали? — перебил Платон. — Он же мне прямым текстом сказал — как мне не стыдно, дескать, писать в техзадании такую чушь. А я ответил, что революций делать не хочу — мне ехать надо. Тут-то он мне и заявил, что я вроде как факт поездки ставлю выше цели поездки — или что-то похожее. И это, мол, очень подозрительно.
— А вы вообще думайте, когда с людьми беседуете, зачем и с какой целью они слова говорят, — посоветовал академик. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
— Напомните, Платон Михайлович, — сказал ВП, все еще не открывая глаз, — у вас допуск оформлен?
— По второй форме, — ответил Платон. — Уже четыре года. Тогда всем оформляли, кто в Проекте. Академик открыл глаза.
— И еще один вопрос, вы уж извините, что задаю. Вы — меня — не подведете?
Проблем не будет? Не дождавшись ответа, ВП сказал:
— Ладно. Давайте заканчивать. Вы в понедельник на работе будете? Зайдите ко мне часиков в одиннадцать.
Зайти к ВП в назначенное время Платону не удалось. Прямо с утра позвонила Элеонора Львовна и сказала, что ему надо срочно поехать в Президиум, забрать там паспорт и поменять билеты — вылет завтра. Но по дороге попросила заглянуть к ней. Когда Платон появился у Элеоноры в кабинете, она еще раз повторила то, что сказала по телефону, а потом вышла с ним в коридор и прошептала:
— Вы знаете, я очень рада, что все получилось. Желаю вам!.. Вечером Платон встретился с Ларри.
— Классный мужик, — сказал Ларри, имея в виду ВП. — Ты понял, что едешь под его личное поручительство? Сейчас таких стариков уже почти не осталось.
Слушай, у него предки не из Грузии?
— Да ладно тебе, — улыбнулся Платон. — Ты мне вот что скажи. Мы ведь этого так не оставим? Ты сделаешь, как договорились? Ларри полез в карман пиджака.
— Вот. Завтра «Красной стрелой» туда. День на месте и сразу же обратно.
— Ты ему звонил?
— А как же! Он тебе привет передал, сказал, что ждет. На следующее утро, уже находясь у паспортного контроля, Платон зачем-то обернулся, и ему показалось, что где-то у барьера, по ту сторону таможни, мелькнула знакомая рыжая шевелюра. Когда через десять дней он позвонил Ларри из Италии, то сразу спросил:
— Слушай, старик, я когда улетал, мне показалось… Ты, случайно, не был в Шереметьево?
— Ну был, — признался Ларри. — Хотел увидеть, что ты улетел. А ты за этим и звонишь? Тебе про Ленинград неинтересно?
— Конечно, интересно.Расскажи.
— Ага, вот прямо сейчас я тебе все по телефону и расскажу. Приедешь — сам увидишь.
— Ты только скажи, получилось или нет.
— Еще как получилось. Тут у меня одна бумажка лежит — ей цены нет. А от того, что в Институте происходит, — ты просто офигеешь.
Ларри ездил в Ленинград, чтобы встретиться с Федором Федоровичем — тем самым, с которым Платон и все остальные познакомились на школе-семинаре, где товарищ из органов осуществлял общее руководство протокольными мероприятиями и надзор за контактами с иностранными коллегами.
Личный контакт произошел ближе к вечеру — в ресторане, который назвал Федор Федорович.
Ленинградский знакомец долго изучал содержимое кейса, привезенного Ларри.
— В Грузии этот коньяк подают только в двух местах, — объяснил Ларри. — Его даже в буфете ЦК нет. А это вино от моих очень близких друзей. Если будете в Грузии, я дам адрес. И еще — Платон просил передать вам пакет.
В пакете от Платона лежали томики Булгакова, Андрея Белого и Бальмонта.
— Большое спасибо, — растроганно сказал Федор Федорович. — Ну, как там ваш знаменитый Проект?
Ларри начал рассказывать. Из его слов следовало, что Проект вышел на качественно новый уровень, превратившись чуть ли не в межотраслевую программу государственного значения. В нее вовлечены огромные научные силы и фантастические ресурсы. А теперь осуществляется давно запланированный прорыв на международном уровне. При этом Ларри небрежно упомянул о наметившихся контактах с такими гигантами, как «Даймлер-Бенц» и «Дженерал моторc». Контакты действительно имели место, но были несколько односторонними. То есть Платон как-то написал туда и туда письма, предлагая сотрудничество, но ответов до сих пор не получил.
— Сейчас Платон Михайлович в Италии. С делегацией Завода, — закончил Ларри.
— Ну что ж, — сказал Федор Федорович. — Здорово раскрутились. Увидите Платона, передайте от меня большой привет. И Виктору тоже.
— Обязательно передам, — широко улыбаясь, пообещал Ларри. Несколько минут оба молчали. Наконец Федор Федорович задал вопрос:
— Есть какие-нибудь проблемы?
— Пожалуй, что есть, — медленно сказал Ларри, ставя на стол рюмку и закуривая. — В Институте складывается не совсем здоровая обстановка. Это мешает работать. В том числе и по Проекту.
— А я могу помочь? — поинтересовался Федор Федорович.
— Не знаю. Давайте я расскажу. Хороший совет — лучшая помощь.
— Ну что ж, рассказывайте, — согласился Федор Федорович и придвинулся поближе к Ларри.
— У нас есть один замдиректора, — начал Ларри. — Ведает режимными вопросами. Его жена руководит группой. И он ей помогает. Кстати, вы ее должны помнить, она была у нас на школе. Такая яркая, с ногами.
В глазах Федора Федоровича мелькнуло понимание.
— Помню, помню. Так в чем вопрос? Если помогает, это нормально. Ларри покрутил в руках зажигалку.
— По-разному можно помогать. Когда идет прямой нажим по его линии, это уже совсем другое.
— Поподробнее можно? — спросил Федор Федорович. Ларри рассказал про историю с Виктором.
— Вы понимаете, какой уровень? Возьму папку, с одной полки на другую переставлю — и пеняй на себя. Так можно?
— А что за стажер? Может, к нему действительно есть вопросы?
— Может быть, — согласился Ларри. — Только когда его прикомандировали к Викиной группе, вопросы снялись. Дальше рассказывать?
— Давайте.
Ларри перешел к Марку.
— Сейчас никто не знает, когда был сдан отчет в первый отдел. Думаю, когда-то он и был сдан, только потом, задним числом, одну страничку вклеили.
Своя рука владыка. Так можно?
Федор Федорович кивнул головой.
— Еще что-нибудь?
— Есть и еще, — сказал Ларри. — Мы же все-таки одна команда. Делаем общее дело. И Платон Михайлович, конечно, в стороне не остался. Он все сделал, чтобы ребята не пострадали. Знаете, чем кончилось?..
— Ну и как же он улетел? — спросил Федор Федорович, когда Ларри закончил рассказ.
— ВП помог, — объяснил Ларри. — Под свою ответственность.
— Да, дела, — задумчиво сказал Федор Федорович. — Эх, Вася, Вася. Ну ладно. Давайте так. Возвращайтесь спокойно в Москву. А Платону передайте, чтобы не волновался. Эти вопросы мы еще в состоянии решить.
Через три дня после возвращения Ларри в Москву по Институту поползли слухи, что Викиного мужа куда-то переводят. Как выяснилось чуть позже, это были вовсе не слухи, а реальный факт. Викина группа просуществовала еще несколько месяцев, после чего, в порядке перевода, стройно удалилась в какой-то новообразованный институт с длинным и невнятным названием. Возглавлял его сын одного из членов Политбюро.
* * *
Промежуточная точка в этой истории была поставлена три с лишним года спустя, уже после смерти Брежнева. Платон должен был лететь в Штаты Приехав за документами в Президиум, он столкнулся в дверях с Викой.
— Тоша, привет, — окликнула его Вика. — Как дела? Сто лет не виделись.
Вика была в длинной норковой шубе и белом платке тонкой вязки, резко контрастировавшем с ее черными волосами.
— Привет и тебе, — ответил Платон. — Все нормально. А у тебя как?
— Тоже нормально. — Вика оглядела Платона с головы до ног. — Собираешься куда-то?
— На неделю в Штаты, — сказал Платон. — По Проекту. А ты?
— А я только что из Англии вернулась, сдавала паспорт. — Вика помолчала. — Тоша, скажи честно, ведь вся та история — твоих рук дело?
Платон хотел что-то ответить, но удержался.
— Можешь не отвечать, — сказала Вика. — Я и так знаю. Я, между прочим, в разводе. Да ты не молчи, я на тебя больше не претендую. Слава богу, со мной в порядке. Просто хочу предупредить — как старый друг, что ли… — ты себе врага нажил до конца своих дней. И не просто моего Васеньку, а всю контору.
— Ну, наверное, все-таки не всю, — ляпнул Платон. Вика улыбнулась.
— А я-то, дура, все голову ломала — как же это ты Васеньку на хромой козе объехал? Оказывается, все куда как просто. Интересно бы узнать, кого ты тогда на него натравил. Ну ладно, Тоша, может, еще увидимся как-нибудь.
Когда Платон отошел на несколько шагов. Вика снова окликнула его:
— Тоша, запиши мой телефон. Будет настроение — звякни. Поболтаем.
— Записал? — спросил вечером Ларри, когда Платон рассказал ему о встрече.
— Записал, — признался Платон, шаря по карманам. — Только я его куда-то засунул. По-моему, потерял. Вот черт!
— Не вздумай найти, — пригрозил Ларри. — Тебе что, аспиранток мало?
Гигант в пеленках …В комнате, служившей когда-то прибежищем общественных организаций, стоял большой, некогда полированный стол, окруженный кольцом из шести стульев.
На стене висел лист ватмана с написанным печатными буквами призывом: «Все идеи и предложения писать разборчиво». Лист был сплошь покрыт идеями, изложенными карандашом, чернилами и цветными фломастерами. Часть записей вылезала на обои.
«Нужен свой банк. Цейтлин».
«Платон! А как мы доставим машины в Москву? Есть мысль. Виктор».
«У меня есть один знакомый охотник. Он же чучельник. Возьмем его под крыло? Лена».
«Сама чучело». Без подписи.
«Мария, нужно, в конце концов, организовать нормальные условия для работы.
Сидим здесь сутками, а пожрать нечего. Цейтлин».
«Предлагаю всерьез заняться медициной. Цейтлин».
«Телефонная связь нужна нормальная. И хоть один копировальный аппарат.
Тариев».
«Вот и займись». Без подписи.
«Предлагаю устроить День здоровья. Поедем за город на шашлыки. Сысоев».
«Сколько можно жить без транспорта? Когда Цейтлин перестанет забирать все машины? Мария».
Начальные месяцы жизни «Инфокара» прошли под знаком острого безденежья.
Чтобы выплатить первую зарплату, Муса продал часть мебели, оставшейся в наследство от папы Гриши. Деньги, перечисленные Заводом в уставный капитал, были частично потрачены на покупку двух автомобилей, остальное разошлось по мелочам. Водителей тот же Муса временно устроил на работу в свой Дом культуры, сумрачно заявив Платону, что идет на преступление. Ларри привез два компьютера, сохранившихся еще от операций «Инициативы». Платон, Муса, Ларри, Марк и Виктор работали бесплатно. Всем прочим — главбуху, Ленке, Марии и водителю Семену — платили: главбуху — пятьсот, Ленке и Марии — по четыреста, Семену — триста пятьдесят. Остальные водители явно рассчитывали на большее. Двести рублей, получаемые в Доме культуры, их не устраивали, равно как и ненормальный режим. И через некоторое время шоферская бригада устроила забастовку.
— Муса Самсонович, — сказал единственный штатный инфокаровский водитель Семен. — Ребята бузят. За такие бабки по четырнадцать часов не вылезать из-за баранки… Надо добавить за сверхурочные. И за работу в выходные — двойную оплату.
— Обсудим, — туманно пообещал Муса, окидывая взглядом три папки с бумагами, которые еще вчера притащил к нему Марк.
— Только не тяните, Муса Самсонович, — вроде бы попросил Семен, но в голосе его чувствовалась угроза. — Главное, меня поймите — я против ребят пойти не могу. И еще они интересуются, почему оформлены у вас, а работают здесь.
— Хорошо, — сказал Муса. — Вернется Платон Михайлович, на следующей неделе решим.
— Так они не будут ждать, — продолжал настаивать Семен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121