От того, что боится за меня… Значит, меня она тоже любит?!»
Подполковнику Логинову стало неловко от присутствия рядом сидящего водителя, будто тот мог прочитать его мысли.
«Еду на границу, а душою Бог весть о чем, – смущенно укорил себя Артем – Но по делу сейчас нечего прикидывать, мне ведь неизвестно, что там произошло».
Он приказал себе переключиться и стал вспоминать дочитанный только вчера роман Достоевского «Преступление и наказание». Артем любил творчество Федора Михайловича, собирал любое печатное слово о нем, часто возвращался к его произведениям, особенно выделяя «Страсти по Раскольникову», «Записки из Мертвого дома», «Братьев Карамазовых» и роман «Бесы». И, разумеется, его гениальный «Дневник писателя», который спустя сто с лишним лет сызнова стал актуальным.
«Какая поучительная история! – размышлял теперь Артем, вспоминая судьбу запутавшегося студента. – Эту книгу необходимо включить в программу юридических вузов и пограничных училищ. Федор Михайлович намного опередил время, уже тогда разработав психологическую основу для новейших следственных и судебных методов. А как он настаивает на том, что никто не имеет права подвергать кого бы то ни было той неслыханной жестокости, которую заключает в себе ожидание наказания. Заставлять ждать исполнения смертного приговора, по Достоевскому, еще большая жестокость, чем убийство. А как быть с теми извергами, у которых руки по локоть в крови соотечественников? Когда-то они, надев мундир, стреляли в советских людей, а потом десятилетиями прятались, сами обрекая себя на мучительное ожидание смертного приговора, который рано или поздно должен быть им вынесен. По таким преступлениям не может быть срока давности, не может быть прощения… Федор Михайлович согласился бы сегодня с этим!»
Сергей Прокофьевич Зеленский, комендант участка, в который входила застава № 1, встретил Логинова у развилки, за поселком целлюлозно-бумажного комбината.
– Что там стряслось? – спросил Логинов у коменданта, который пересел в завалишинскую машину.
Зеленский забористо выругался.
– Хулиганят, – сказал он. – Или какой-то иной смысл… Государственный герб сорвали с пограничного столба.
– На каком фланге?
– На правом. Неподалеку от замка Хельяс. Сегодня рано утром это обнаружил пограничный наряд. Подняли заставу в ружье. Обнаружили следы, но к нам они не ведут. Некто, обутый в резиновые сапоги, подошел с той стороны к столбу, поддел монтировкой никелированную пластину с гербом, вырвав шурупы с мясом! И ушел обратно, не позаботившись хоть как-то заделать следы. Нарочито грубая работа. Впрочем, сейчас сами все увидите.
Вскоре они были уже на заставе и отправились к «пострадавшему» столбу в сопровождении старшего лейтенанта Звягина, начальника заставы и проводника служебной собаки сержанта Медяника.
На месте происшествия хорошо были видны следы нарушителя границы. Он пересек ее, потоптался у советского столба, сорвал герб и ушел, но уже в другом направлении.
– Ну что скажешь, Артем Васильевич? – спросил Зеленский.
– Что тут говорить… Явный, факт нарушения границы да еще с причинением нашей стороне материального ущерба. Соседей известили?
– Я пытался связаться с финским погранкомиссаром, мне сказали, что Аксель Маури в служебной командировке. Но к сведению мое сообщение приняли. Сегодня в два часа дня по московскому времени назначили встречу у этого столба. С их стороны сюда явится представитель пограничной охраны.
– Кто именно, не знаете? – спросил Логинов.
– Мне назвали фамилию, только я не разобрал по телефону. Помню, что на конце «маа». И зовут вроде Суло. Кто-то из новеньких.
– Значит, познакомимся сегодня. Ну, а раз мы уже здесь, Сергей Прокофьевич, давайте вместе осмотрим пограничные участки заставы. Как они и чем тут дышат, наши орлы в зеленых фуражках.
– Зачастили вы к нам, товарищ подполковник, – заметил, улыбаясь, Анатолий Звягин.
– А что поделаешь, если у вас казус за казусом. Видно, крепко полюбили где-то заставу номер один.
IV
– В советское посольство мне тоже попасть не так-то просто, – сказал Гуннар Пальм. – Но и терять время нельзя. Сделаем по-другому. В Стокгольме у меня есть знакомый корреспондент из Москвы, ваш соотечественник. Я ему позвоню из редакции и попрошу приехать в Ухгуилласун, не объясняя по телефону сути дела, поскольку нас могут подслушать. Когда он приедет, я расскажу ему вашу историю, Олег, и там уж мой коллега решит, как действовать дальше. Думаю, что ты, Бенгт, не будешь возражать, если мы воспользуемся твоим домом для этой встречи.
– Ради всего святого, Гуннар! – воскликнул Ландстрём. – Я уже полюбил этого славного парня, как родного сына, и сочту за честь помочь ему выпутаться из этой, прямо скажем, не простой истории. Можешь располагать и мной, и моим домом, Гуннар.
– Тогда я выпью чашечку кофе, приготовленного Хельгой, и отправлюсь звонить. – Гуннар ободряюще улыбнулся Олегу. – А вы ждите нас здесь. Надеюсь, общество его дочери вам не наскучит. Она ведь знает русский, и вы можете посвятить это время изучению шведского языка. Кто знает, может быть, он вам пригодится.
Олегу Давыдову начинало везти. Хотя было воскресенье, а все уважающие себя шведы проводили конец недели на лоне природы, Хельга отыскала Гуннара Пальма – он сидел в редакции и писал срочную статью, – привезла его домой. Бенгт тем временем возвратил «Тролля Ареда» туда, где он стоял рано утром. Сначала Ландстрём намеревался весь день собирать в бухте мусор, чтобы создать себе алиби, но вскоре не выдержал – такие дела совершаются без его участия! – и записал в вахтенном журнале выход из строя утилизационного механизма.
Повезло и Гуннару Пальму. Выпив кофе, он сел в машину, старый испытанный «ягуар» спортивного типа, Гуннар был еще и гонщик-любитель, и помчался на центральный почтамт. Он решил, что позвонить московскому журналисту из телефона-автомата – надежнее. Коллега оказался дома. Журналист готовил спешный материал для передачи по телефону, только многозначительные интонации в голосе Гуннара Пальма, которого он считал человеком в высшей степени серьезным и порядочным, заставили его все бросить и выехать в Ухгуилласун.
Уже выбравшись на скоростное шоссе, связывавшее порт Ухгуилласун со столицей, московский журналист вдруг затормозил, развернулся и двинулся снова в город. Он решил захватить с собой в эту поездку еще одного человека. С ним и беседовал потом, после общего рассказа о необычных приключениях, второй штурман теплохода «Вишера» Олег Давыдов. Беседовал наедине.
V
Стив Фергюссон, затевая на такой памятной ему русской заставе провокацию с государственным гербом, действовал с дальним умыслом. Дело в том, что он убедил себя, что переборет страх, который недавно пришел к нему, избавится от ночного кошмара, от преследующего его парня в зеленой фуражке, если посмотрит советским пограничникам в глаза. Это не так просто было сделать, но Стив Фергюссон сумел устроить себе документы специального корреспондента одной из шведских газет, которому якобы было поручено написать репортаж с русско-финской границы. Не так-то просто было организовать «визит» на границу, но у него имелись свои люди в Хельсинки. Использовав необходимые связи, он отправился в город Раройоки с разрешением присутствовать при разборе жалобы русских по поводу похищенного государственного герба.
Так он появился на правом фланге заставы № 1 вместе с одетым в капитанскую форму финским пограничником – недавно прибывшим на сборы резервистом. Сопровождал корреспондента и капитана фельдфебель из пограничной роты, которая охраняла границу на линии, совпадающей с участком Зеленского. Фельдфебель выполнял миссию переводчика, капитан-резервист языком соседей не владел, а Стив Фергюссон тем более не собирался обнаруживать перед «зеленными фуражками» знание русского языка.
Они стояли друг против друга, каждая группа у линии собственных пограничных столбов. Граница между двумя государствами проходила где-то посередине этого небольшого кочковатого пространства земли, которая ничем не отличалась от соседней.
После обмена приветствиями переводчик сказал:
– Господин капитан и корреспондент желают смотреть то место, где был украден советский герб.
– Милости прошу, – сказал Зеленский и жестом пригласил соседей и этого типа из газеты, корреспондент ему явно не нравился, перейти государственную границу, чтобы приблизиться к столбу, с которого злоумышленник, или хулиган, сорвал герб.
Фельдфебель перевел слова Зеленского и вопросительно посмотрел на капитана и журналиста из Швеции.
Капитан медлил. Стив непривычно для журналиста молчал.
– Скажите капитану Суло Тейккямаа и господину корреспонденту, что мы приглашаем осмотреть следы на земле и столб, с которого сорвали государственный герб, – сказал Артем Логинов.
Стив Фергюссон выждал, когда им переведут слова этого русского. Ему не понравилось, как этот подполковник – про подполковника Зеленского он знал, что это помощник советского погранкомиссара, – пристально рассматривает его. Понимая каждое слово, он дождался перевода, спросил разрешения у капитана и стал говорить по-фински:
– Вы уверены, что этот кощунственный акт совершен кем-то с этой стороны? Может ли господин подполковник исключить возможность того, что это сделал кто-нибудь из русских?
– Может, – сказал Логинов. – Господин капитан подтвердит мои слова о том, что появление посторонних в советской пограничной зоне исключено. Впрочем, пусть господин корреспондент подойдет поближе и рассмотрит следы. Они идут с той территории и уходят туда же.
Ах как трудно было Стиву Фергюссону сделать первый шаг! Но шеф «Осьминога» под испытующими взглядами русских офицеров, прошел на советскую территорию и принялся рассматривать оставленные его агентом Ялмаром следы.
«Как старался наследить, болван, – выругался он про себя. – Будто знал, что именно я сам, лично буду проверять его „работу“. Но задачу он выполнил – я встретился с этими людьми. А второго подполковника я где-то уже видел… Где мы могли встречаться?»
Стив Фергюссон не знал, что восемнадцать лет назад он убил друга этого русского подполковника, убил совсем недалеко отсюда.
И Артему Логинову, который внимательно, профессионально разглядывал, запоминая незнакомого ему корреспондента, и ему показалось, будто он уже видел этого человека.
«Может быть, на каком-нибудь КПП, когда этот швед отправлялся провести уик-энд в Питере? Не исключено…»
У Логинова была цепкая память на лица, но как ни пытался, он так и не вспомнил, где видел убийцу Петра Игнатенко.
Осмотрев после капитана следы и убедившись, что русские правы – ему ли это не знать! – Стив Фергюссон оглядел место на столбе, где был государственный герб, и даже потрогал пальцем дырку, из которой выпал шуруп. Потом сделал несколько снимков, разрешение у него на это имелось, молча покачал головой.
– Это прискорбный случай, – разведя руки, сказал капитан Суло Тейккямаа. – Я доложу начальству, что ваши претензии обоснованы, господа. Будем надеяться, что подобные случаи не повторятся. Наверно, пошутили туристы… К Сожалению, у нас нет недоступной зоны, как на вашей стороне. Суоми – маленькая страна и не может позволить себе отчуждения такой полосы. Поэтому наши люди живут и работают у самой границы… – Капитан показал рукою на ближайшие хутора, огороды, которые начинались сразу же за пограничными столбами.
Фельдфебель исправно переводил следом, стараясь не очень коверкать русские слова.
– Что же касается похищения русского герба, – продолжал капитан, – то мы примем все меры к его розыску и вернем вам.
«Черта с два вы его вернете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Подполковнику Логинову стало неловко от присутствия рядом сидящего водителя, будто тот мог прочитать его мысли.
«Еду на границу, а душою Бог весть о чем, – смущенно укорил себя Артем – Но по делу сейчас нечего прикидывать, мне ведь неизвестно, что там произошло».
Он приказал себе переключиться и стал вспоминать дочитанный только вчера роман Достоевского «Преступление и наказание». Артем любил творчество Федора Михайловича, собирал любое печатное слово о нем, часто возвращался к его произведениям, особенно выделяя «Страсти по Раскольникову», «Записки из Мертвого дома», «Братьев Карамазовых» и роман «Бесы». И, разумеется, его гениальный «Дневник писателя», который спустя сто с лишним лет сызнова стал актуальным.
«Какая поучительная история! – размышлял теперь Артем, вспоминая судьбу запутавшегося студента. – Эту книгу необходимо включить в программу юридических вузов и пограничных училищ. Федор Михайлович намного опередил время, уже тогда разработав психологическую основу для новейших следственных и судебных методов. А как он настаивает на том, что никто не имеет права подвергать кого бы то ни было той неслыханной жестокости, которую заключает в себе ожидание наказания. Заставлять ждать исполнения смертного приговора, по Достоевскому, еще большая жестокость, чем убийство. А как быть с теми извергами, у которых руки по локоть в крови соотечественников? Когда-то они, надев мундир, стреляли в советских людей, а потом десятилетиями прятались, сами обрекая себя на мучительное ожидание смертного приговора, который рано или поздно должен быть им вынесен. По таким преступлениям не может быть срока давности, не может быть прощения… Федор Михайлович согласился бы сегодня с этим!»
Сергей Прокофьевич Зеленский, комендант участка, в который входила застава № 1, встретил Логинова у развилки, за поселком целлюлозно-бумажного комбината.
– Что там стряслось? – спросил Логинов у коменданта, который пересел в завалишинскую машину.
Зеленский забористо выругался.
– Хулиганят, – сказал он. – Или какой-то иной смысл… Государственный герб сорвали с пограничного столба.
– На каком фланге?
– На правом. Неподалеку от замка Хельяс. Сегодня рано утром это обнаружил пограничный наряд. Подняли заставу в ружье. Обнаружили следы, но к нам они не ведут. Некто, обутый в резиновые сапоги, подошел с той стороны к столбу, поддел монтировкой никелированную пластину с гербом, вырвав шурупы с мясом! И ушел обратно, не позаботившись хоть как-то заделать следы. Нарочито грубая работа. Впрочем, сейчас сами все увидите.
Вскоре они были уже на заставе и отправились к «пострадавшему» столбу в сопровождении старшего лейтенанта Звягина, начальника заставы и проводника служебной собаки сержанта Медяника.
На месте происшествия хорошо были видны следы нарушителя границы. Он пересек ее, потоптался у советского столба, сорвал герб и ушел, но уже в другом направлении.
– Ну что скажешь, Артем Васильевич? – спросил Зеленский.
– Что тут говорить… Явный, факт нарушения границы да еще с причинением нашей стороне материального ущерба. Соседей известили?
– Я пытался связаться с финским погранкомиссаром, мне сказали, что Аксель Маури в служебной командировке. Но к сведению мое сообщение приняли. Сегодня в два часа дня по московскому времени назначили встречу у этого столба. С их стороны сюда явится представитель пограничной охраны.
– Кто именно, не знаете? – спросил Логинов.
– Мне назвали фамилию, только я не разобрал по телефону. Помню, что на конце «маа». И зовут вроде Суло. Кто-то из новеньких.
– Значит, познакомимся сегодня. Ну, а раз мы уже здесь, Сергей Прокофьевич, давайте вместе осмотрим пограничные участки заставы. Как они и чем тут дышат, наши орлы в зеленых фуражках.
– Зачастили вы к нам, товарищ подполковник, – заметил, улыбаясь, Анатолий Звягин.
– А что поделаешь, если у вас казус за казусом. Видно, крепко полюбили где-то заставу номер один.
IV
– В советское посольство мне тоже попасть не так-то просто, – сказал Гуннар Пальм. – Но и терять время нельзя. Сделаем по-другому. В Стокгольме у меня есть знакомый корреспондент из Москвы, ваш соотечественник. Я ему позвоню из редакции и попрошу приехать в Ухгуилласун, не объясняя по телефону сути дела, поскольку нас могут подслушать. Когда он приедет, я расскажу ему вашу историю, Олег, и там уж мой коллега решит, как действовать дальше. Думаю, что ты, Бенгт, не будешь возражать, если мы воспользуемся твоим домом для этой встречи.
– Ради всего святого, Гуннар! – воскликнул Ландстрём. – Я уже полюбил этого славного парня, как родного сына, и сочту за честь помочь ему выпутаться из этой, прямо скажем, не простой истории. Можешь располагать и мной, и моим домом, Гуннар.
– Тогда я выпью чашечку кофе, приготовленного Хельгой, и отправлюсь звонить. – Гуннар ободряюще улыбнулся Олегу. – А вы ждите нас здесь. Надеюсь, общество его дочери вам не наскучит. Она ведь знает русский, и вы можете посвятить это время изучению шведского языка. Кто знает, может быть, он вам пригодится.
Олегу Давыдову начинало везти. Хотя было воскресенье, а все уважающие себя шведы проводили конец недели на лоне природы, Хельга отыскала Гуннара Пальма – он сидел в редакции и писал срочную статью, – привезла его домой. Бенгт тем временем возвратил «Тролля Ареда» туда, где он стоял рано утром. Сначала Ландстрём намеревался весь день собирать в бухте мусор, чтобы создать себе алиби, но вскоре не выдержал – такие дела совершаются без его участия! – и записал в вахтенном журнале выход из строя утилизационного механизма.
Повезло и Гуннару Пальму. Выпив кофе, он сел в машину, старый испытанный «ягуар» спортивного типа, Гуннар был еще и гонщик-любитель, и помчался на центральный почтамт. Он решил, что позвонить московскому журналисту из телефона-автомата – надежнее. Коллега оказался дома. Журналист готовил спешный материал для передачи по телефону, только многозначительные интонации в голосе Гуннара Пальма, которого он считал человеком в высшей степени серьезным и порядочным, заставили его все бросить и выехать в Ухгуилласун.
Уже выбравшись на скоростное шоссе, связывавшее порт Ухгуилласун со столицей, московский журналист вдруг затормозил, развернулся и двинулся снова в город. Он решил захватить с собой в эту поездку еще одного человека. С ним и беседовал потом, после общего рассказа о необычных приключениях, второй штурман теплохода «Вишера» Олег Давыдов. Беседовал наедине.
V
Стив Фергюссон, затевая на такой памятной ему русской заставе провокацию с государственным гербом, действовал с дальним умыслом. Дело в том, что он убедил себя, что переборет страх, который недавно пришел к нему, избавится от ночного кошмара, от преследующего его парня в зеленой фуражке, если посмотрит советским пограничникам в глаза. Это не так просто было сделать, но Стив Фергюссон сумел устроить себе документы специального корреспондента одной из шведских газет, которому якобы было поручено написать репортаж с русско-финской границы. Не так-то просто было организовать «визит» на границу, но у него имелись свои люди в Хельсинки. Использовав необходимые связи, он отправился в город Раройоки с разрешением присутствовать при разборе жалобы русских по поводу похищенного государственного герба.
Так он появился на правом фланге заставы № 1 вместе с одетым в капитанскую форму финским пограничником – недавно прибывшим на сборы резервистом. Сопровождал корреспондента и капитана фельдфебель из пограничной роты, которая охраняла границу на линии, совпадающей с участком Зеленского. Фельдфебель выполнял миссию переводчика, капитан-резервист языком соседей не владел, а Стив Фергюссон тем более не собирался обнаруживать перед «зеленными фуражками» знание русского языка.
Они стояли друг против друга, каждая группа у линии собственных пограничных столбов. Граница между двумя государствами проходила где-то посередине этого небольшого кочковатого пространства земли, которая ничем не отличалась от соседней.
После обмена приветствиями переводчик сказал:
– Господин капитан и корреспондент желают смотреть то место, где был украден советский герб.
– Милости прошу, – сказал Зеленский и жестом пригласил соседей и этого типа из газеты, корреспондент ему явно не нравился, перейти государственную границу, чтобы приблизиться к столбу, с которого злоумышленник, или хулиган, сорвал герб.
Фельдфебель перевел слова Зеленского и вопросительно посмотрел на капитана и журналиста из Швеции.
Капитан медлил. Стив непривычно для журналиста молчал.
– Скажите капитану Суло Тейккямаа и господину корреспонденту, что мы приглашаем осмотреть следы на земле и столб, с которого сорвали государственный герб, – сказал Артем Логинов.
Стив Фергюссон выждал, когда им переведут слова этого русского. Ему не понравилось, как этот подполковник – про подполковника Зеленского он знал, что это помощник советского погранкомиссара, – пристально рассматривает его. Понимая каждое слово, он дождался перевода, спросил разрешения у капитана и стал говорить по-фински:
– Вы уверены, что этот кощунственный акт совершен кем-то с этой стороны? Может ли господин подполковник исключить возможность того, что это сделал кто-нибудь из русских?
– Может, – сказал Логинов. – Господин капитан подтвердит мои слова о том, что появление посторонних в советской пограничной зоне исключено. Впрочем, пусть господин корреспондент подойдет поближе и рассмотрит следы. Они идут с той территории и уходят туда же.
Ах как трудно было Стиву Фергюссону сделать первый шаг! Но шеф «Осьминога» под испытующими взглядами русских офицеров, прошел на советскую территорию и принялся рассматривать оставленные его агентом Ялмаром следы.
«Как старался наследить, болван, – выругался он про себя. – Будто знал, что именно я сам, лично буду проверять его „работу“. Но задачу он выполнил – я встретился с этими людьми. А второго подполковника я где-то уже видел… Где мы могли встречаться?»
Стив Фергюссон не знал, что восемнадцать лет назад он убил друга этого русского подполковника, убил совсем недалеко отсюда.
И Артему Логинову, который внимательно, профессионально разглядывал, запоминая незнакомого ему корреспондента, и ему показалось, будто он уже видел этого человека.
«Может быть, на каком-нибудь КПП, когда этот швед отправлялся провести уик-энд в Питере? Не исключено…»
У Логинова была цепкая память на лица, но как ни пытался, он так и не вспомнил, где видел убийцу Петра Игнатенко.
Осмотрев после капитана следы и убедившись, что русские правы – ему ли это не знать! – Стив Фергюссон оглядел место на столбе, где был государственный герб, и даже потрогал пальцем дырку, из которой выпал шуруп. Потом сделал несколько снимков, разрешение у него на это имелось, молча покачал головой.
– Это прискорбный случай, – разведя руки, сказал капитан Суло Тейккямаа. – Я доложу начальству, что ваши претензии обоснованы, господа. Будем надеяться, что подобные случаи не повторятся. Наверно, пошутили туристы… К Сожалению, у нас нет недоступной зоны, как на вашей стороне. Суоми – маленькая страна и не может позволить себе отчуждения такой полосы. Поэтому наши люди живут и работают у самой границы… – Капитан показал рукою на ближайшие хутора, огороды, которые начинались сразу же за пограничными столбами.
Фельдфебель исправно переводил следом, стараясь не очень коверкать русские слова.
– Что же касается похищения русского герба, – продолжал капитан, – то мы примем все меры к его розыску и вернем вам.
«Черта с два вы его вернете!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72