– Если вы позволите убийце скрыться вместе с этой развратной дегенераткой, я добьюсь, чтобы вас всех уволили, – заявила мамаша Инглиш.
Кроме Фоули и Бенни, в доме присутствовали еще четверо полицейских. Один спустился вниз, связаться с начальством, другой поддерживал миссис Инглиш. Двое других колебались. Один держал в безвольной руке пистолет, вероятно совсем забыв, что у него есть оружие.
– Они убили моего сына, – произнесла мамаша Инглиш тяжелым монотонным голосом. – Она слишком долго сеяла кругом разврат и безнравственность. Бе необходимо было остановить, и мы остановили бы ее, если бы он не вмешался. Хотя это должны были сделать вы. Она – рассадник морального разложения, она – раковая опухоль, – голос оставался таким же монотонным, но из левого уголка рта потекла струйка слюны. Женщина тяжело дышала. – Она растлевала невинных девушек и склоняла их к неописуемым вещам. – Уже потекло из носа.
– Фоули, мы уходим, – сказал я.
Он кивнул и отодвинул Бенни. Мы прошли следом. Рейчел все еще куталась в одеяло.
– Она украла мою дочь, – завизжала мамаша.
– О Господи, Фол, – начал было один из полицейских.
Фоули обернулся и посмотрел на него испепеляющим взглядом. Потом спустился по чердачной лестнице, а за ним – Мы с Рейчел. В главном зале на втором этаже стояли две горничные. Полицейский говорил по телефону с кем-то из управления, и, когда мы прошли мимо, он с удивлением посмотрел на нас и широко открыл глаза:
– Какого дьявола, куда вы собрались?
Фоули неопределенно качнул головой.
– Шеф сказал, что немедленно едет сюда, Фоули.
Мы пошли дальше. На пороге я взял Рейчел на руки – она все еще была босиком – и потащил ее через сугробы, проваливаясь по пояс. Патрульные машины с включенными мигалками замерли перед домом.
– В первую, – сказал Фоули.
Мы влезли: Фоули на переднее сиденье, мы с Рейчел – на заднее. Он включил сирену, и мы поехали.
– Куда? – спросил Фоули.
– Бостон, – ответили. – Марлборо-стрит, недалеко от Арлингтон-стрит.
Фоули не выключал визжащую сирену всю дорогу, а поскольку никакого транспорта, кроме полицейских и снегоуборочных машин, не было, мы добрались за пятнадцать минут. Он въехал на Марлборо-стрит с Арлингтон-стрит и остановился за две Двери до моей квартиры.
– Если тебя не окажется здесь, когда ты нам понадобишься, – сказал он, – на следующей неделе я буду работать на мойке машин.
Я посмотрел на него и кивнул.
– Ага, – произнес он, крутанул руль, разворотил бампером сугробы по обеим сторонам улицы, развернулся и юзом вылетел на Арлингтон.
Я подошел с Рейчел на руках к входной двери и давил на кнопку звонка, пока Сьюзен не спросила по переговорному аппарату:
– Кто там?
– Это я, – как всегда остроумно ответил я.
Она открыла замок, я толкнул дверь, и мы вошли. Лифт я вызвал, нажав на кнопку локтем, тем же локтем я нажал кнопку нужного этажа, а потом стукнул в дверь ногой. Сьюзен открыла и увидела Рейчел.
– Ой! – воскликнула она. – Как здорово! Мы вошли, и я положил Рейчел на кушетку.
– Хотите выпить? – спросил я.
– Да, очень, – ответила она.
– Бурбон, о'кей?
– Да, и со льдом, пожалуйста.
Она все еще куталась в одеяло. Я пошел на кухню, взял бутылку виски, три стакана и ведерко со льдом, вернулся и приготовил каждому выпить. Сьюзен все время поддерживала огонь, рядом с которым было приятно пить виски. И мы выпили.
– Вызвать вам врача? – предложил я.
– Нет, – ответила она, – не думаю. В этом смысле со мной не так уж плохо обращались.
– Вы хотите рассказать об этом? – спросила Сьюзен.
– Да, пожалуй. Я расскажу об этом и, может быть, напишу. Но сейчас я бы хотела принять ванну, переодеться в чистое, а потом, пожалуй, съесть чего-нибудь. – Она глотнула бурбона. – Я давно уже хорошо не ела, – сказала она с легкой улыбкой.
– Конечно, не будь я Спенсер, готовить – это прекрасно, – воскликнул я и собрался встать.
– Нет, – попросила она, – останьтесь здесь оба еще на минутку, пока я не допью.
Так мы и сидели – Рейчел и я на кушетке, Сьюзен в кресле с высокой спинкой, – потягивали бурбон и смотрели на огонь. На улице не было слышно шума машин, и все было тихо, если не считать гула пламени и тиканья старых деревянных настенных часов, которые давным-давно подарил мне отец.
Рейчел допила свой бурбон.
– Если можно, еще, – попросила она, – я возьму его с собой в ванну.
Я приготовил ей новую порцию, она поблагодарила.
– Если хотите, можете отдать мне свои вещи, – предложила Сьюзен, – я их постираю. У сэра Ланселота здесь все удобства.
Рейчел покачала головой:
– Нет, – ответила она. – Все мои вещи забрали. У меня нет ничего, кроме одеяла.
– Ну у меня кое-что для вас найдется, – сказала Сьюзен.
Рейчел, улыбнувшись, поблагодарила. Сьюзен показала Рейчел ванную комнату.
– Полотенца чистые, – сообщила она. – Пока он отсутствовал, я занималась домашним хозяйством.
Рейчел вошла и закрыла за собой дверь. Я услышал, как в ванной полилась вода. Сьюзен подсела ко мне на кушетку.
– Ну как ты? – спросила она.
– Нормально, – ответил я.
– Туго было?
– Угу.
– Это были Инглиши?
Я кивнул. Она погладила меня по голове, как собаку.
– Как там пелось в старой песне, – вдруг спросила она, – "Братец Джо диМадджо, сядь-ка рядом с нами"?
– Угу, только мы пели: "Кто еще круче, чем братец Джо? Доминик ди Мадджо".
Она снова погладила меня по голове.
– Как бы то ни было, – сказала она, – я хочу, чтобы рядом со мной был ты.
– Ты говоришь это только потому, что рядом нет ди Мадджо.
– Разумеется, – сказала она.
31
Пока Рейчел мылась, я приготовил фасоль с рисом. Сьюзен достала остатки хлеба, а я – сладкий перец и зеленый лук. Когда Рейчел наконец вышла к ужину, она была в джинсах Сьюзен и в моем тонком свитере, который был ей явно велик. Рукава были завернуты и болтались чуть выше локтей. Волосы были тщательно вымыты и казались совсем прямыми. Кроме того, она немного накрасилась.
– Хотите еще бурбона? – предложил я.
– Да, – ответила Рейчел.
Я приготовил ей бурбон со льдом, она села за стол и стала пить его маленькими глотками. Я подал фасоль и рис с мелко нарубленной зеленью и консервированными помидорами, а еще принес тарелку чеддера. Мы с Сьюзен пили за ужином пиво, Рейчел предпочла бурбон. Виски она пила, как воду, – алкоголь, создавалось такое впечатление, на нее совсем не действовал. Сперва мы почти не разговаривали. Рейчел жадно ела. Насытившись, она вдруг сказала:
– Джулия – дочь этой женщины, вы знали?
– Да, – ответил я.
– Они похитили меня из-за нее.
– Я об этом догадывался.
– Они хотели наказать меня за развращение их дочери. Хотели разлучить нас. Хотели убедиться, что никто никогда не увидит нас с Джулией вместе. Сама мысль о том, что ее дочь может быть лесбиянкой, была для этой женщины невыносимой. Мне кажется, она думала, что, если бы меня не было, Джулия вернулась бы в нормальное состояние.
Она очень ядовито произнесла слово "нормальное".
– И это никак не было связано с Вашими книгами? – спросила Сьюзен.
– Может, и было, – сказала Рейчел. – Особенно это касается мужчины. Я думаю, ему было легче решиться на похищение, руководствуясь тайной причиной. Он назвал происшедшее политической акцией.
– А что они собирались сделать с вами? – спросил я.
– Я не знаю. По-моему, они и сами не знали. Кажется, тот, который меня похитил, этот большой, работает у них...
– Минго, – вставил я. – Минго Малреди.
– По-моему, он хотел убить меня.
– Конечно, – сказал я. – Вы были бы опасным свидетелем, если бы выжили.
Рейчел кивнула:
– И они даже не скрывались, а сразу сказали, что они семья Джулии.
– С вами плохо обращались? – посочувствовала Сьюзен.
Рейчел посмотрела на свою пустую тарелку.
– Хотите еще? – предложил я. Она покачала головой:
– Нет, спасибо, очень вкусно, но я сыта.
– Еще один бурбон?
– Знаете, эту фразу вы не устаете произносить с тех пор, как я у вас. Вы, должно быть, сильно верите в его укрепляющее воздействие?
– Это просто проявление заботы, – объяснил я.
– Понимаю, – улыбнулась Рейчел. – И пожалуй, я действительно выпью еще. Я тоже верю в его укрепляющее воздействие.
Я подал ей бурбон.
– Удивляюсь, почему меня не убили, – продолжала Рейчел. – Я так боялась. Я лежала наверху, в темноте, и каждый раз, когда они поднимались, думала: убьют меня или нет.
– Наверное, у них пороху не хватило, – сказал я. – А может быть, не смогли устроить так, чтобы Минго сделал это.
– То есть? – удивилась Рейчел.
– Ну составить какой-нибудь ультиматум и послать его полиции. Причем заведомо неприемлемый ультиматум. Тогда они могли бы сказать, что тут не их вина, что им не оставили другого выхода кони были вынуждены остановить заразу, потому что власти были одурачены дьяволом, коммунистами, Гором Видалом или кем-то еще.
– Больше всех этого хотела мать, – задумчиво произнесла Рейчел и посмотрела на Сьюзен. Потом продолжила: – Они не так уж плохо со мной обращались, в смысле истязаний и тому подобного. Меня не связывали и не били, но мать пыталась унизить меня. И сын, брат Джулии, тоже.
– Лоуренс, – вставил я.
– Да, Лоуренс. – Ее передернуло.
– Что делал Лоуренс? – спросила Сьюзен.
– Он обычно приносил мне еду, садился рядом на кровать и расспрашивал меня про мои отношения с Джулией. Ему нужны были мельчайшие подробности. А потом он меня щупал.
– О Господи! – выдохнул я.
– Наверное, его возбуждали рассказы о том, как мы с Джулией занимались любовью. Он рассказывай, как редко ему в его положении приходится бывать с женщинами, говорил, ему, мол, следует быть осторожным, поскольку у него заметное положение в обществе и он не может компрометировать себя случайными связями. А потом он меня щупал. – Она замолчала.
– Он вас изнасиловал? – осторожно произнесла Сьюзен.
– В обычном смысле – нет. Он... – Рейчел остановилась, подыскивая нужное слово, – он был не в силах. У него не было эрекции.
– Наверное, ему мамочка запретила, – предположил я.
Сьюзен нахмурилась и посмотрела на меня.
– Поэтому, – продолжила Рейчел, разглядывая полупустой стакан бурбона, – я пыталась не рассказывать о нас с Джулией, потому что знала, как он это воспримет. Но, если я ничего не говорила ему, он начинал угрожать. "Вы полностью в моей власти, – говорил он. – Я могу сделать с вами все что угодно, поэтому лучше подчиняйтесь". И действительно, я была вынуждена подчиняться. Это яркий образец тех отношений между мужчиной и женщиной, против которых я так давно боролась и которые так хотела изменить.
– Власть принадлежала не только Лоуренсу, но и его матери, – сказала Сьюзен.
– Да, ей тоже. Матриархат. Она пытается сохранить мир неизменным и помешать людям заниматься тем, что она считает второстепенным или, еще хуже, глупым.
– Интересно, насколько они это осознавали?
Сьюзен пожала плечами.
– Думаю, что не осознавали, – сказала Рейчел. – Это на уровне подсознания. Что-то вроде инсценировки того, каким они хотели бы видеть мир.
– А кто забрал ваши вещи? – спросила Сьюзен.
– Мать. Думаю, она хотела унизить меня. Она приказала Лоуренсу и второму, который работает у них, раздеть меня, когда они привели меня в ту комнату.
– Интересно, не ради ли Лоуренса? – предположила Сьюзен.
Рейчел отпила еще бурбона и немного задержала его во рту, глядя на Сьюзен.
– Может быть. Об этом я не подумала. Она могла предполагать, что у него не все нормально с сексом, и решила, что возможность несложного, легкого изнасилования поможет, ему. – Она допила свой бурбон, и я налил еще, не задавая лишних вопросов.
– Вы почти ничего не рассказали о том, как себя чувствовали все это время, – промолвила Сьюзен. – Вы говорили о происшедшем, но, может, вам будет легче, если вы попробуете излить свои чувства.
– Не знаю, – ответила Рейчел. – Я научилась контролировать свои эмоции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25