Чарли вовсе не собирался драматизировать свое стремление обособиться от Чио Итало. Неприятно только, что иногда даже вполне законные интересы приходится защищать не вполне законными способами. К примеру, владелец супермаркета не станет убирать с полок плохо зарекомендовавший себя товар в надежде на неинформированных покупателей. Не пропадать же добру!
Уинфилд ожидала разговора с отцом в кабинете Энди Рейда, волнуясь из-за взрывоопасных новостей. Днем ей позвонил Никки из Бостона и сказал, что Банни беременна.
— О Господи... — растерянно произнесла Уинфилд. — Э... ты... я имею в виду... ты...
— ...хотел этого? — закончил за нее Никки. — Я не могу однозначно ответить на этот вопрос. И еще одно осложнение: ко мне собирается приехать отец.
Уинфилд до сих пор ни разу не задумывалась над очевидным: Никки зависит от своих родителей. И то, каким тоном он упомянул о предстоящем визите Шана, ясно показывало, что роль отца в его жизни грандиозна.
После долгих перехихикиваний с Банни Уинфилд согласилась ознакомить с новостью родителей. Но сейчас ей было не до смеха. Они с Банни были одновременно и очень и не очень близкими. Уинфилд любила сестру, но ее раздражала манера Банни постоянно кому-нибудь подражать. Какое-то время она старалась во всем копировать Уинфилд. Это упрощало общение и в конечном счете было лестным, но самой Банни на пользу не шло. А с тех пор, как она окунулась в свои репродуктивные забавы, не будь они сестрами, им и словечком перекинуться не удалось бы — о чем говорить?.. Особенно резко они отличались именно своим отношением к сексу. Можно сказать, каждая сестра унаследовала сексуальную ориентацию одного из родителей. Безудержное грязноватое эпикурейство Мисси досталось Банни, а Уинфилд получила от Чарли... Что именно?..
Уинфилд ни минуты не сомневалась, что ее отец имел дионисийские наклонности не в меньшей степени, чем любой другой человек, в том числе и эта потрясающая экс-модель, доктор Гарнет, монополизировавшая все его свободное время. Гарнет раздражала ее не тем, что была недостаточно хороша для отца. Просто по мере того, как росло влияние Гарнет на Чарли, убывало ее собственное. Возможно, тот парень, Алек, был прав. Возможно, она действительно сексуально задвинута на отце. Уинфилд нахмурилась, глядя на свои руки с длинными пальцами. Она так мало знала о себе и всегда принимала в штыки то, что узнавала... Стремиться защищать своего отца — разве это не естественно?
В отношениях с Уинфилд Чарли полностью оправдывал свое прозвище — Эль Профессоре. Он был ее наставником по всем вопросам — начиная с того, почему не следует совать под кран включенную кофеварку, и кончая истощением озонового слоя планеты. Во всех отношениях, а не только в биологическом, он был ее создателем. Никто из учителей не имел на нее такого влияния. Не выхолощенные учебным планом воскресенья, проводимые с отцом, давали ей совершенно дикий набор сведений: чем отличается соккер от футбола и регби, почему левоцентристские партии демократической ориентации выставляют своим кандидатом на выборах обреченного на провал лидера... Щедрый разлив информации обрушивался на них обеих, но к Банни вряд ли что прилипло. Во мне он самоутвердился, подумала об отце Уинфилд. Остальное — гены, некоторые из них, возможно, смертоносны.
В отличие от отца она могла бы в одиночку обвести вокруг пальца Чио Итало. Тетя Стефи тоже, но она во вражеском стане, подумала Уинфилд. Чарли редко говорил с ней о Стефи, и само умолчание обеспечило Уинфилд необходимой информацией. Из тех, кто способен противостоять Чио Итало, на стороне отца только она одна.
Что касается матери, с информацией о Банни можно не спешить. Мисси в это время дня на недосягаемых высотах. Не на званом вечере и не в объятиях любовника. Уинфилд спросила себя, насколько пустой должна быть жизнь, чтобы только белый порошок делал ее переносимой?
Звякнул личный телефон Рейда. Уинфилд не знала, стоит ли ей снимать трубку, — если звонит мать, ситуация выйдет щекотливая. Она решила снять трубку и молчать, пока абонент не заговорит.
— Эй, вы меня слышите? — У человека был странный, медлительный выговор.
— Кабинет мистера Рейда.
— Позовите его, пожалуйста.
— Сейчас не могу. Что-нибудь передать ему?
— Скажите, что по его просьбе звонил мистер Кохен.
— Он знает ваш телефон, мистер Кохен?
— О да. Скажите ему, я за городом до следующего вторника. Передайте, что я просил перезвонить мне на следующей неделе, после семнадцатого.
— После семнадцатого? — переспросила Уинфилд, но собеседник уже повесил трубку.
Глава 22
Стало прохладно, сентябрь почти закончился без всяких признаков «бабьего лета». Утро оказалось особенно пасмурным и сырым на уровне тридцатого этажа, где располагалась юридическая фирма «Хигарти и Кребс». Вой сирен пронизывал воздух по всему Нью-Йорку.
Эйлин попросила Ленору Риччи заглянуть к ней в офис.
— Мне была бы очень полезна ваша помощь, — сказала она. — Я могу представить вас под вымышленным именем.
— Эйлин, я никогда не видела этого Баттипаглиа, но абсолютно уверена, что он меня знает, какое бы имя вы ему ни называли.
Эйлин задумалась.
— Мне позарез нужен эксперт, — призналась она после паузы. — Человек, который сумеет разобраться в таком типе, как Баттипаглиа, с национальной точки зрения.
— Что там разбираться? Шарлатан.
— Это вопрос профессиональной этики. Я собираюсь записать разговор на магнитофон. Если б у меня был переводчик, владеющий разговорным итальянским...
— Только не я, Эйлин.
— Вы хотите уклониться от всякого участия?.. Но как же вы собираетесь помогать мне тащить Винса на скамью подсудимых? Не сочтите меня назойливой, но когда мы начнем?..
Ленора покачала головой.
— У меня свой путь.
— Вы дадите мне знать, когда нанесете удар? — В голосе Эйлин чувствовался легкий оттенок сарказма. Крикливый дуэт двух сирен, видимо движущихся в противоположных направлениях, долетел до тридцатого этажа, но женщины его не слышали.
— Эйлин, ради Бога... Мне все это в новинку.
В результате на беседу с Баттипаглиа Эйлин взяла с собой Уинфилд Ричардс.
Место встречи выбрал Баттипаглиа — рыбный ресторанчик в Малбери-Бенд, этот район был известен также под названием «Малая Италия». Эйлин не очень понравилась эта идея, и по совету Уинфилд она позвонила в рыбную забегаловку и попросила передать Баттипаглиа, что она будет ждать его в маленьком ресторане в театральном районе к западу от Бродвея.
— Все еще забываю временами, что вы наполовину сицилийка, — одобрительно сказала Эйлин, повесив трубку.
— Эта половина тоже говорит мне, что с противником лучше встречаться на своем поле.
В половине первого они вошли в маленький, ресторанчик мексиканской кухни на Первой авеню, напротив здания Секретариата ООН. Он был открыт совсем недавно — очень чистый, с хрустящими свежеотпечатанными меню. Женщины выбрали столик около окна, чтобы держать в поле зрения площадь перед ООН. Погода становилась все хуже. По Первой авеню пронесся полицейский седан со включенной, сиреной, ныряя из стороны в сторону в потоке машин. Эйлин поморщилась и закрыла уши руками.
— День сплошных бедствий, — сказала она.
Баттипаглиа появился через полчаса.
— Этот городской транспорт... — пробормотал он извиняющимся тоном. — Вам следовало подробней объяснить мне, как сюда добраться...
Он заказал «Маргариту» и сел — подвижный господин хорошо за сорок, худой и низкорослый, как жокей, наполовину лысый, в больших очках, придававших ему вид испуганного гнома.
— За дам, — галантно провозгласил он, приподняв свой бокал.
— Что бы вы без них делали, — сухо заметила Эйлин.
— Ах, мисс Хигарти, человек не может питаться воздухом... Я обычный гинеколог, подписавший удачный контракт.
— С Риччи, — уточнила Эйлин, открывая сумку. Она достала маленький портативный магнитофон, поставила его рядом с собой, так, чтобы Баттипаглиа хорошо его видел, и прикрыла сложенной салфеткой.
— О'кей? Возражений нет?
— М-м... Я не собираюсь... — Доктор задумался на некоторое время. — Просто имейте в виду, я не смогу добавить ничего нового. — Он послал Эйлин дружелюбную, профессиональную улыбку.
— Посмотрим. Может, мне удастся вытянуть что-нибудь новенькое? — улыбнулась Эйлин. — Вы и я — люди хрупкого телосложения, доктор. Нам известны все уловки слабаков. Но моя спутница, принадлежащая к более крупной расе, вполне способна применить грубую силу.
Баттипаглиа откинулся назад и с удовольствием захохотал, показывая удивительно ухоженные зубы, фарфоровые коронки и пломбы, свидетельство забот высококвалифицированного дантиста. Его смех заглушил вой пожарной машины, пронесшейся по Первой авеню.
— Сначала заглянем в меню, — сказал он, возвращаясь к земному. — Грубая сила, — еще раз с удовольствием пробормотал он.
Втроем они попытались разобраться в меню на испанском языке.
— Подождите, — сказала Уинфилд, — если вы перестанете теребить страницы, полистаем дальше — там должно быть то же самое на других языках.
— А, влияние соседства ООН... — Баттипаглиа отхлебнул из бокала и устроился в кресле поудобней. Ему определенно нравилось сидеть здесь с двумя спутницами и одновременно поглядывать на других женщин в ресторане. Он заметил в глубине зала свою клиентку, англичанку Эмму, красавицу с очень длинными белокурыми волосами. Она тоже работала в службе вызовов Риччи. Очень милая девушка, эта Эмма, и к тому же натуральная блондинка. Везде.
Позади него поблескивала витрина ресторана, плита модной стеклянной мозаики размером десять на двадцать футов. Внезапно к стеклу витрины прижалось лицо коренастого мужчины в берете, высматривающего кого-то в зале. Вдруг у него в руках оказался короткий, тупорылый «Ингрэм М-10». Деловито взглянув на часы, мужчина в берете быстро навинтил на «ингрэм» глушитель и короткой очередью вырезал круглую дыру в центре витрины. Острые осколки стекла разлетелись во все стороны.
Рокот машин на Первой авеню превратил раскат очереди в едва слышное, осиное жужжание. Уинфилд упала на пол, грубо сдернув со стула Эйлин и прижав ее своим телом. Мужчина в берете сунул «ингрэм» в кобуру. Его спутник, стоявший около маленького серого «форда», бросил ему охотничью двустволку двенадцатого калибра, и мужчина в берете поймал ее на лету изящным жестом, как Фред Астор, исполняющий свой коронный номер. И разрядил оба ствола в доктора Баттипаглиа. Выстрелы из винтовки также утонули в грохоте Первой авеню.
Перед выстрелом Баттипаглиа повернулся в сторону стрелявшего, и часть заряда угодила ему прямо в лицо. Кровь, хлынувшая из его груди алым дождем раслескалась по ресторану. Убийца неторопливо обвел взглядом зал, поправил берет и сел в «форд» с нетерпеливо рычащим мотором, за рулем которого уже сидел второй бандит, и машина двинулась с той же умеренной скоростью, с какой разворачивались все события.
Позже, излагая свои впечатления полиции и репортерам, очевидцы отметили, как неторопливо, без суеты действовал человек в берете — словно времени в его распоряжении было сколько угодно.
Уинфилд, сидя на полу, отряхивала осколки стекла с одежды Эйлин.
— Честное с-слово, — повторяла она, не в состоянии справиться с дрожащими губами, — это не в-ваша кровь.
Эйлин, не в силах говорить, указала пальцем на красные брызги на длинных, изящных пальцах Уинфилд.
— И не м-моя т-тоже. Это все — доктора Баттипаглиа... — сказала Уинфилд. — Это все, что мы от него получили.
В отдалении мрачно взвыли полицейские сирены.
* * *
Погода становилась прохладной не по сезону. Слонявшихся по Доминик-стрит бездомных ветер подталкивал в спину, трепал, как сухие листья, подгоняя к Гудзон-Ривер.
Итало Риччи не интересовало, какая погода на улице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80