– Это работа Лося, – хрипло произнес чеченский авторитет. – Это его работа. Собака!
Резаный сорвался на крик, изо всех своих сил ударив кулаком по столу так, что даже стоящий на краю телефонный аппарат подпрыгнул и свалился на пол.
– Собирай всех наших! Всех! – Салман развернулся к Асланбеку. – Будем этих свиней мочить! Всех! До последней бляди!
Асланбек коротко кивнул и потянулся к валявшемуся на ковре телефону. Действительно, это было страшное оскорбление для всей чеченской диаспоры Красногорска.
Но вот только никто из чеченцев не знал того, что Салман сам, практически своими руками, отдал юного земляка на поругание неверным.
А Резаный – знал. И это знание жгло его изнутри, лишая возможности мыслить практично и рационально, как всегда. Сейчас он хотел только одного – лично вцепиться в горло этой подлой твари по кличке Лось. И готов был платить за это любую, даже самую высокую цену.

Глава 16
1
– А вешать-то его зачем было? – Лось вальяжно раскинулся в кресле. Он был доволен собой – в очередной раз продемонстрировал "братве" то, что он "отвечает за базар", что готов всеми доступными ему способами защищать интересы тех, кто идет по жизни с ним рядом. Конечно, Тарану и его пацанам уже все равно. Но ведь остаются еще и другие, живые! Те, от преданности которых зависит и благосостояние, и сама жизнь "авторитета".
Паленый, к которому, собственно, и был обращен этот вопрос, сидел напротив, с удовольствием потягивая прямо из банки холодное пиво.
– Да я читал где-то, – ответил он, – что у мусульман есть какое-то там поверье. Вроде как душа повешенного обречена на вечные муки.
– Ну, ты смотри!.. – заулыбался Лось. – Оказывается, ты, Димон, – библиофил!
– Кто-кто? – подозрительно покосился на "авторитета" Паленый. И даже пиво отставил.
– Книжки, блин, читать любишь! – ухмыльнулся Лось. Сейчас ему казалось, что ничем и никак невозможно испортить его такое хорошее настроение.
– А-а-а! – понимающе протянул Паленый и скромно потупился. – Не, я сейчас мало читаю. Времени, типа, нет.
– Ладно, – отмахнулся Лось. – Как все прошло?
– Ну, так себе, – недовольно скривился Паленый. – Сначала пацаны не хотели... Черный, волосатый...
"Бригадир" брезгливо поморщился, вспомнив голую задницу пленника, покрытую гусиной кожей.
– Пацанам и телок хватает. Не на "зоне", чай, чтобы куда попало совать, лишь бы кайф словить.
– Ну, а потом? – подстегнул приближенного Лось.
– У Рыжего таблетки в кармане оказались. Ну, типа, чтобы все вставало без проблем. Вот с таблетками пошло просто на "пятерочку"! Пацанам даже понравилось!
– Извращенцы, блин! – беззлобно ухмыльнулся Лось. – Запись получилась?
– Получилась.
– Как качество?
– Потянет, – ответил "бригадир". – Все нормально видно. Я копии сделал. Три штуки.
– Для чего? – Лось спросил об этом просто так, еще не замечая в сказанном какого-то подвоха, какой-то опасности лично для себя.
– Ну, одна – нам. На память. – Паленый гнусно ухмыльнулся. – Еще одна – родакам этого чурки. Чтобы, бля, знали, кто в доме хозяин. Здесь им, блин, не гребаная Чечения, а Россия, типа!
– Правильно! – удовлетворенно кивнул головой "авторитет".
– Ну а третья – Резаному! Чтобы тоже знал, падло! При упоминании лидера чеченцев на лицо Лося набежала легкая тень.
– Ты бы, Димон, с Резаным не того... Не спешил бы, – осторожно высказал он свое мнение. – Мне кажется, подождать бы с этим делом.
– Да не, ништяк! – беспечно откликнулся Паленый и, сделав большой глоток, продолжил: – Я ему уже заслал кассету! Пусть, тварь черножопая, позырит! А то!
– Что-о?! – Лось резко приподнялся в кресле. Его благодушное настроение как рукой смахнуло. – Ты заслал Резаному кассету?!
– Ну да, – пожал плечами Паленый, с недоумением глядя на шефа. – А че такого-то?
– Ты! Ты! – "Авторитету" не хватало воздуха. Лицо медленно наливалось нездоровой краской. Он судорожным движением рванул узел галстука вместе с воротником рубашки. По блестящей поверхности стола запрыгала беленькая пластмассовая пуговица. – Знаешь, кто ты после этого?!
Димон только хлопал глазами – он совершенно не въезжал в происходящее.
– Ты – ишак тупорогий! – Указательный палец Лося вытянулся в сторону бригадира.
Паленый тут же посуровел лицом.
– Слышь, Максимыч, ты, конечно, пацан правильный, но только за такие базары!..
– Тебя убить мало, придурок! – не слушая своего приближенного, бесновался Лось. – Изорвать в клочья, как туалетную бумагу! Ты что, не понимаешь, чего наделал?!
– Да че я такого сделал?! – вскипел Димон. – Ты можешь по-человечески объяснить, а не лаяться?!
Лось внезапно успокоился.
– А ты сам так и не понял? – Он в упор смотрел на "бригадира".
– Не-а, – ответил тот.
– Ну, тогда я буду первым, кто тебя поздравит! – Голос "авторитета" был полон сарказма.
– С чем? – удивился Паленый.
– Сегодня ты сумел втянуть наев войну с "чехами"! И эта война будет тотальной, на полное уничтожение! Они так просто от нас не отстанут! Мы их с твоей помощью, конечно, оскорбили смертельно! И теперь они не успокоятся до тех пор, пока либо сами не полягут, либо нас всех не перемочат!
Паленый слушал, приоткрыв рот. Такого он никак не ожидал...
– И что теперь делать? – неуверенно спросил он шефа.
– Ты уже все сделал! – огрызнулся тот. – А сейчас собирай наших! Всех, до последнего человека! С оружием. Будем воевать.
2
– Есть! – во весь голос закричал старший лейтенант милиции, сидевший с наушниками на голове за каким-то пультом, поверхность которого была расцвечена разноцветными огоньками. – Это оно!
Человеку непосвященному его радость была бы непонятна. А все объяснялось достаточно просто – этот старлей из технического отдела УВД области держал прослушку домашнего телефона потерпевшей по делу Мацкевич. То есть двенадцать часов в сутки сидел вот так вот, как привязанный, у этого своего пульта, не смея отойти ни на шаг – а вдруг именно в этот момент и будет сделан тот самый, нужный звонок.
И до сих пор это его "великое сидение" было совершенно бессмысленным – преступники звонили с сотового телефона, засечь местонахождение которого с помощью имеющейся у них в отделе аппаратуры было просто невозможно. А тут... Он даже сразу не поверил в свою удачу! Потому-то и заорал как сумасшедший, хотя обычно не позволял себе такого откровенного проявления эмоций.
Впившись взглядом в свои приборы, он даже не слушал разговор. Не до того было. Ну, разве что так, краем уха. Только для того, чтобы идентифицировать основные признаки – жалобный и слабый голос молящего о помощи заложника и другой голос, с ярко выраженным кавказским акцентом, который угрожал расправой в случае невыполнения потерпевшим его требований.
И сейчас звонок шел не с какого-то там сотового, а с обычного стационарного телефона, установленного в какой-нибудь квартире или учреждении города. И в этом случае, как это ни забавно, вся хитрая "шпионская" аппаратура была просто не нужна – номер звонившего высвечивался в окошках обычного бытового АОНа!
Заглянувший через плечо оператора напарник "срисовал" определенный номер и тут же устроился у компьютера – пробивать адрес, в котором установлен телефон.
Сам старлей дождался окончания разговора и тут же начал набирать номер. Внутренний, управленческий, трехзначный. В соответствии с инструкцией о поступившем звонке он должен был немедленно поставить в известность инициатора задания – в данном случае старшего опера второго отдела УУР Михайлова.
На том конце провода трубку сняли после второго гудка:
– Слушаю, Оболенский!
– Пригласите Михайлова, – попросил оперативник технического отдела.
– Он выехал. Может, что передать? – предложил собеседник старлея. И хотя этого Оболенского дежурный знал лично, он ответил:
– Нет, не надо. – После чего положил трубку и сразу же набрал другой номер. В таких вот ситуациях все та же инструкция предписывает выходить на непосредственного начальника инициатора.
– Сумин, – отозвалась трубка глухим и бесцветным, очень усталым старческим голосом.
– Товарищ полковник, перехвачен звонок по адресу на улице Красных Партизан, – старлей.
– Так. И что там?
– Все то же. Просьба о помощи одного объекта. Потом в разговор вступил второй объект, говорил с ярко выраженным кавказским акцентом.
– И что он говорил?
– Угрозы. "Зарэжем", – довольно удачно пародировал южный акцент оперативник техотдела.
– Понятно. Номер отследили?
– Разумеется! – гордо ответил старлей.
– Сотовый? – Сумин не спрашивал – констатировал. И в голосе его была слышна полная безнадежность.
Тем приятнее старлею было ответить несколько небрежным тоном:
– Нет. Телефон стационарный.
– Что-q?! – сорвался голос Сумина, но он тут же сумел взять себя в руки. – Адрес установлен?
– Так точно! – слегка "рисанулся" старлей. – Улица Александра Матросова, дом двадцать семь.
– Понял вас, продолжайте держать переговоры под контролем. – Теперь, если судить по голосу, со старлеем говорил уже совсем другой человек – молодой, сильный, азартный.
И в эту минуту ни Сумин, ни старший лейтенант из техотдела не задумались о том, почему это преступники вдруг сменили тактику, вышли из тени, в которой укрывались.
Сумин уже продумывал мероприятия по реализации полученной информации. Адрес – это прекрасно. Адрес – это люди, с которыми уже можно работать. Люди, кто-то из которых слышал говорившего или видел его. Получалось так, что в этом адресе был и заложник. И сейчас Сумин уже был занят тем, что быстро, на ходу планировал силовую акцию по его освобождению.
А старлей из техотдела... Конечно, в его удостоверении была вписана должность "оперуполномоченный". Но хороший опер – это нечто сродни писателю или поэту. Фантазия, помноженная на энергию. А этот старший лейтенант был технарем до мозга костей. Хорошим, может быть, даже гениальным в своем роде техническим специалистом, но не более того.
3
Решетилов шел по следу. Как специально тренированный для розыскной работы пес, он "верхним" чутьем, предельно обостренным обонянием выхватывал из десятков тысяч запахов и запашков тот единственный, который служил ему путеводной нитью. Запах крови, запах человеческого страха. Запах смерти.
Опер был твердо уверен в том, что причиной гибели его старой подруги послужила не банальная асфиксия, не колото-резаные ранения, а та самая проклятая зажигалка, что по воле случая осталась тогда в его кармане. Значит, девушка в какой-то степени тоже была причастна к похищению. Или, по крайней мере, была, как это принято сейчас говорить, "в курсе".
И сейчас лейтенанта не оставляла в покое мысль о том, что если бы тогда , при его последней встрече с Леной, он проявил больше участия, показал бы большую заинтересованность в ее судьбе, попытался бы помочь, может, все бы закончилось и не так трагично?
Вот этот комплекс вины и гнал его вперед, заставляя забыть обо всем остальном. Сейчас он тоже встал на этот путь и был настроен самым решительным образом – пройти его до конца, каким бы он ни был.
Но и это еще не все. Присутствовал в деле еще один фактор, подталкивающий Владимира в этой безумной гонке. Человек, от природы далеко не глупый, за четыре года обучения постигший почти в совершенстве теорию оперативно-розыскной деятельности, он прекрасно понимал, что Лена погибла потому, что где-то, на каком-то уровне, произошла утечка информации. И "ушла" эта информация из очень и очень ограниченного круга лиц.
Сейчас Владимир просто не позволял себе зацикливаться на мысли, что кто-то из тех, с кем рядом он работает, – предатель. Понимал, что в настоящее время поиски этого человека будут по меньшей мере несвоевременными. Он даже не счел возможным поделиться своими подозрениями с кем-нибудь из старших товарищей. Прямых доказательств чьей-либо виновности у него не было, а создавать в столь ответственный момент нервозность и взаимную подозрительность среди членов команды не хотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53