— Ваш Болан чокнутый, Гарольд.
В сопровождении всей группы они шли к вертолетной площадке, где уже прогревали двигатели выделенные им вертолеты. Броньола тяжело вздохнул.
— Я так не думаю. Болан еще ни разу не сделал ничего, что могло бы представлять опасность ни в чем не повинным людям. По отношению к ним он всегда принимает максимальные меры предосторожности. Об этом красноречиво свидетельствует факт, что в тот момент ни в воздухе, ни на посадочной полосе не было ни одного другого самолета.
— А мне он все же кажется психом. Когда человек принимается за самолеты...
— Ну и что? Самолет — не священная корова, — живо возразил представитель Министерства юстиции. — Для Болана цель — это цель; главное, чтобы вокруг нее не было невинных людей.
Полицейский снова улыбнулся.
— Что ж, тут ты прав. Хотя я не знал, что ты придаешь этому такое значение.
— Да... Это ни для кого не секрет. Я все попробовал, чтобы... В конце концов, приказ есть приказ, и, поверь мне, я пристрелю его, как только мне представится такая возможность. Но мне бы не хотелось, чтобы об этом парне сложилось ложное представление.
— Лично я нахожу его весьма симпатичным, Гарольд, но это ничего не меняет.
— Ничего, — согласился Броньола.
— Выходит, его надо пристрелить, как бешеного пса, так, что ли?
— Точно, — сухо ответил Броньола, которому не хотелось развивать эту неприятную тему.
Группа полицейских и федеральных агентов подошла к вертолетной площадке. Начальник полицейского управления посторонился, пропуская вперед своего коллегу.
— Зная, что Болан никогда не ответит выстрелом на выстрел? — продолжал он допытываться у Броньолы. — Я верно понял?
— Благодари Бога, что это так, а не иначе, — пробормотал Броньола. — Я видел Болана за работой: он стреляет быстро и точно. Всегда в голову. И никогда не ошибается.
— Я тоже не ошибусь, — заметил начальник управления. — К тому же, у нас тоже есть снайперы.
Броньола со вздохом опустился в кресло.
— Это единственная причина, по которой ты здесь.
Скажите пожалуйста! Единственная причина... Она же объясняет прибытие и его самого, Гарольда Броньолы. Он стал чемпионом по Болану и как представитель Министерства юстиции, лучше всех знакомый с проблемой, был назначен для того, чтобы эту проблему разрешить раз и навсегда.
Что касается ответной стрельбы по полицейским... Броньола знал, что до этого никогда не дойдет.
Он еще никогда не получал столь отвратительного приказа, хотя за всю свою карьеру ему не раз приходилось заниматься довольно мерзкими вещами. Увы, так уж устроена жизнь!
С Боланом нужно было кончать. И чем раньше, тем лучше.
Глава 11
Характерной чертой Лас-Вегаса было то, что слухи распространялись по городу со скоростью лесного пожара. Несмотря на отчаянные усилия полиции и мафии сохранить в тайне факт присутствия в городе Палача, эта новость разнеслась по Вегасу в одно мгновение.
В городе только и говорили о происшествии в аэропорту, об убийстве на Стрипе и налете на «Голд Дастер». Естественно, все снова вспомнили легенду о Болане, многократно искаженную и далекую от истины.
— Он работает на ЦРУ, — утверждали одни.
— У него тысяча лиц, — вторили им другие. — Никто точно не знает, на кого он похож.
— Когда он закончит здесь свою работу, полиции останется лишь подобрать случайно уцелевших мафиози...
Среди честных граждан города росли и ширились проболановские настроения. Все профессионалы Лас-Вегаса отлично знали, какие казино принадлежат мафии, — здесь тоже было о чем поразмыслить. Большинство хозяев независимых казино занимали по отношению к Организации традиционно нейтральную позицию. Однако они не питали никаких симпатий к махинаторам, которые пользовались покровительством высокопоставленных друзей и неограниченными возможностями черных касс. Таким образом, для директоров нормальных игорных заведений появление Болана вовсе не означало какой-то страшной трагедии. Больше всего их беспокоило, как бы своими действиями он не отпугнул туристов.
Однако на Стрипе и повсюду, где играли, царила атмосфера всеобщей подозрительности. Крупье сдавали карты, смотря не столько на стол, сколько на дверь. Контролеры пристально вглядывались в лица незнакомых посетителей, а охранники бродили по залам, положив руку на рукоять револьвера.
Туристы, которым полагалось жить в счастливом неведении такого положения дел, не могли не заметить верениц патрульных машин, разъезжавших по Стрипу и останавливавшихся у каждого отеля. Целые легионы полицейских хлопотливо, словно муравьи, сновали вдоль всей Фримонт Стрит. И если бы особенно любопытным гостям Лас-Вегаса пришло в голову получше приглядеться к агентам полиции, то, к своему удивлению, они могли бы констатировать, что многие из них носили на форменных рубахах эмблемы соседних графств — Северного Лас-Вегаса, Восточного Вегаса, Хендерсона и даже Боулдер-Сити. Опытный человек с наметанным глазом, привыкший замечать спрятанное оружие, был бы несказанно удивлен тем количеством стволов, которые скрывали куртки, пиджаки и плащи фланирующей по улицам Лас-Вегаса публики. Но провести черту между вооруженными людьми, отделить добро от зла представлялось задачей куда более сложной, чем заметить оттопыренный карман или лишнюю складку на пиджаке.
Главной фигурой в Лас-Вегасе всегда считался приезжий или иностранец — город существовал только для него. Тем не менее, теперь на лица гостей обращалось особое внимание. Подозрительность к каждому новому человеку превратилась в навязчивую идею. Полиция часто брала в оборот тех, кто держался поодаль от толпы; случалось даже, что бдительный полицейский принимался рьяно допрашивать своего же коллегу, одетого в гражданское платье. Крепкие парни с жестокими лицами, одетые в дорогие костюмы, наводнили холлы отелей, бары и салоны казино. Они тоже приставали с вопросами к «подозрительным», с их точки зрения, людям, что зачастую приводило к совершенно неожиданным результатам даже в среде самой Организации. Так, в одной из забегаловок на Фримонт Стрит вспыхнула короткая перестрелка, после чего выяснилось, что оба стрелка были свободными охотниками за премиями, прибывшими в Вегас за головой Болана.
После этого происшествия полиция спешно расставила на дорогах, ведущих в Вегас, дежурные посты для досмотра пассажиров автомобилей и поездов, чтобы тем самым предотвратить массовое вторжение в город всякого вооруженного сброда, независимо от того, принадлежит он к мафии или нет.
Лас-Вегас жил охотой на Болана. Все более заметной становилась растущая нервозность среди горожан, а в полиции и мафиозных кругах города царили раздражительность и растерянность, граничащие с самой настоящей паникой.
В одной из местных газет появилась заметка о прибытии в город особой бригады, возглавляемой крупной шишкой из Министерства юстиции, специально прибывшей для координации действий федеральных властей и местной полиции. Неожиданно появились слухи, будто среди муниципальных полицейских нет согласия, а какой-то репортер из Карсон-Сити написал, что федеральные агенты ввели цензуру на деятельность прессы в Лас-Вегасе.
Новые слухи поползли из «Голд Дастера», когда кем-то из завсегдатаев казино было замечено, что Вито Апостинни не присутствовал при снятии кассы. На Стрипе стали поговаривать, что Вито «Золотое сердце» «переехал» в «Скелетон флэтс» — подпольное кладбище в пустыне, расположенное к югу от Лас-Вегаса.
Говорили также, что господа с восточного побережья заняли весь верхний этаж «Голд Дастера», что заведение превратилось в военный лагерь и там можно запросто встретить многих представителей преступного мира, давно находящихся в розыске. Те, кто имел «надежные источники» информации, утверждали, будто речь идет о чистке в рядах мафии. В течение дня слухи стали еще более настойчивыми и упорными.
Сам Болан плевать хотел на все эти разговоры. После диверсии в аэропорту он вернулся в свой скромный отель на западной окраине Вегаса, плотно поел и принял душ. Выкурив сигарету, он лег в постель и проспал целых шесть часов кряду.
В два часа пополудни Мак встал, привел себя в порядок и отправился прогуляться на Глиттер Галч — улицу в центре города, известную своими казино. Там Болан поиграл с «однорукими бандитами», внимательно прислушиваясь ко всем сплетням. Он ничем не рисковал. После часа «подслушивания» Мак взял такси и велел отвезти себя на Стрип к тому отелю, где несколькими часами раньше состоялась его беседа с Томми Андерсом и знакомство с четверкой восхитительных девушек.
Стараясь не привлекать к себе внимание, Болан внимательно оглядел стоянку, и убедившись, что слежки за его «понтиаком» нет, сел за руль и поехал прокатиться по городу.
Вся прошлая жизнь научила Палача ждать и сливаться с окружающей средой.
Его искали. Ну что ж, на время он исчезнет... Чтобы из своего убежища следить за противником и готовиться к охоте... на охотников.
Глава 12
С наступлением ночи Болан вернулся к себе в отель, чтобы переодеться. Он натянул черный комбинезон, а поверх его одел роскошный костюм цвета морской волны, носить который не погнушался бы ни один солидный мафиози, пастельного цвета рубашку и широкий галстук. Неразлучную «беретту» Мак сунул в кобуру под мышкой.
Он тщательно причесался, потом наклеил кусочек пластыря на нос, другой — на челюсть. Наряд довершили очки со стеклами фиолетового цвета в золотой оправе и черная широкополая шляпа.
В таком виде Болан направился прямиком в «Голд Дастер».
Перед отелем толпились помощники шерифа вперемешку со всякими подозрительными личностями. И те, и другие внимательно рассматривали прохожих.
С насмешливым видом Болан поприветствовал их неприличным жестом и, нагло растолкав, двинулся ко входу в отель. Кто-то из обиженных пробурчал: «Ну и козел!»
Болан резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену, обернулся и спокойно спросил:
— Кто это сказал?
Ни у кого не хватило смелости ответить ему или хотя бы посмотреть в глаза. Болан рассмеялся и вошел в холл отеля.
Повсюду разгуливали парни, многих из них, как и Болана, украшали наклейки пластыря и синяки. Один из клиентов бара сильно хромал.
Болан чувствовал себя словно рыба в воде. Он направился к стойке портье, оттолкнул замешкавшуюся пожилую даму и обратился к служащему:
— Они еще наверху?
Портье несколько неуверенно покачал головой.
— Э-э... думаю да, сэр.
— Проверьте, — недовольно буркнул Болан.
— Э-э... я вспомнил, — торопливо сказал портье. — Они там. Им только что отправили наверх ужин.
Портье замолчал и отвернулся. Болан перегнулся через стойку и схватил его за руку.
— Вызовите мне Хард Маунтэн.
— Сэр?
— Там у меня есть приятель. Соедините меня с ним.
Портье нервно освободился от цепких пальцев Болана и пробормотал:
— Хорошо, сэр.
Он показал глазами на кресла и столики из красного дерева, расположенные в одном из углов холла.
— Вы можете дождаться ответа в малом зале, сэр. Возьмите трубку, сейчас я соединю вас с коммутатором.
— Благодарю, — буркнул Болан, роняя на стойку пятидолларовую купюру.
Когда он подошел к телефону, сигнальная лампочка уже светилась. Мак поднял трубку.
— Кто говорит? — спросил он.
— Набираю ваш номер, сэр, — ответила телефонистка с коммутатора.
— О'кей. Когда мне ответят, цыпочка, ты свалишь с линии. Усекаешь? Это личный разговор.
— Конечно, сэр! — ответила телефонистка голосом оскорбленной добродетели.
Через две-три секунды в трубке снова зазвучал ее голос:
— Говорите, сэр, я отключаюсь.
Болан рассмеялся в трубку, затем спросил:
— Кто на проводе?
— "Дезерт Хай Ранч" слушает. Кто вам нужен? — спросил осторожный голос.
Болан хохотнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
В сопровождении всей группы они шли к вертолетной площадке, где уже прогревали двигатели выделенные им вертолеты. Броньола тяжело вздохнул.
— Я так не думаю. Болан еще ни разу не сделал ничего, что могло бы представлять опасность ни в чем не повинным людям. По отношению к ним он всегда принимает максимальные меры предосторожности. Об этом красноречиво свидетельствует факт, что в тот момент ни в воздухе, ни на посадочной полосе не было ни одного другого самолета.
— А мне он все же кажется психом. Когда человек принимается за самолеты...
— Ну и что? Самолет — не священная корова, — живо возразил представитель Министерства юстиции. — Для Болана цель — это цель; главное, чтобы вокруг нее не было невинных людей.
Полицейский снова улыбнулся.
— Что ж, тут ты прав. Хотя я не знал, что ты придаешь этому такое значение.
— Да... Это ни для кого не секрет. Я все попробовал, чтобы... В конце концов, приказ есть приказ, и, поверь мне, я пристрелю его, как только мне представится такая возможность. Но мне бы не хотелось, чтобы об этом парне сложилось ложное представление.
— Лично я нахожу его весьма симпатичным, Гарольд, но это ничего не меняет.
— Ничего, — согласился Броньола.
— Выходит, его надо пристрелить, как бешеного пса, так, что ли?
— Точно, — сухо ответил Броньола, которому не хотелось развивать эту неприятную тему.
Группа полицейских и федеральных агентов подошла к вертолетной площадке. Начальник полицейского управления посторонился, пропуская вперед своего коллегу.
— Зная, что Болан никогда не ответит выстрелом на выстрел? — продолжал он допытываться у Броньолы. — Я верно понял?
— Благодари Бога, что это так, а не иначе, — пробормотал Броньола. — Я видел Болана за работой: он стреляет быстро и точно. Всегда в голову. И никогда не ошибается.
— Я тоже не ошибусь, — заметил начальник управления. — К тому же, у нас тоже есть снайперы.
Броньола со вздохом опустился в кресло.
— Это единственная причина, по которой ты здесь.
Скажите пожалуйста! Единственная причина... Она же объясняет прибытие и его самого, Гарольда Броньолы. Он стал чемпионом по Болану и как представитель Министерства юстиции, лучше всех знакомый с проблемой, был назначен для того, чтобы эту проблему разрешить раз и навсегда.
Что касается ответной стрельбы по полицейским... Броньола знал, что до этого никогда не дойдет.
Он еще никогда не получал столь отвратительного приказа, хотя за всю свою карьеру ему не раз приходилось заниматься довольно мерзкими вещами. Увы, так уж устроена жизнь!
С Боланом нужно было кончать. И чем раньше, тем лучше.
Глава 11
Характерной чертой Лас-Вегаса было то, что слухи распространялись по городу со скоростью лесного пожара. Несмотря на отчаянные усилия полиции и мафии сохранить в тайне факт присутствия в городе Палача, эта новость разнеслась по Вегасу в одно мгновение.
В городе только и говорили о происшествии в аэропорту, об убийстве на Стрипе и налете на «Голд Дастер». Естественно, все снова вспомнили легенду о Болане, многократно искаженную и далекую от истины.
— Он работает на ЦРУ, — утверждали одни.
— У него тысяча лиц, — вторили им другие. — Никто точно не знает, на кого он похож.
— Когда он закончит здесь свою работу, полиции останется лишь подобрать случайно уцелевших мафиози...
Среди честных граждан города росли и ширились проболановские настроения. Все профессионалы Лас-Вегаса отлично знали, какие казино принадлежат мафии, — здесь тоже было о чем поразмыслить. Большинство хозяев независимых казино занимали по отношению к Организации традиционно нейтральную позицию. Однако они не питали никаких симпатий к махинаторам, которые пользовались покровительством высокопоставленных друзей и неограниченными возможностями черных касс. Таким образом, для директоров нормальных игорных заведений появление Болана вовсе не означало какой-то страшной трагедии. Больше всего их беспокоило, как бы своими действиями он не отпугнул туристов.
Однако на Стрипе и повсюду, где играли, царила атмосфера всеобщей подозрительности. Крупье сдавали карты, смотря не столько на стол, сколько на дверь. Контролеры пристально вглядывались в лица незнакомых посетителей, а охранники бродили по залам, положив руку на рукоять револьвера.
Туристы, которым полагалось жить в счастливом неведении такого положения дел, не могли не заметить верениц патрульных машин, разъезжавших по Стрипу и останавливавшихся у каждого отеля. Целые легионы полицейских хлопотливо, словно муравьи, сновали вдоль всей Фримонт Стрит. И если бы особенно любопытным гостям Лас-Вегаса пришло в голову получше приглядеться к агентам полиции, то, к своему удивлению, они могли бы констатировать, что многие из них носили на форменных рубахах эмблемы соседних графств — Северного Лас-Вегаса, Восточного Вегаса, Хендерсона и даже Боулдер-Сити. Опытный человек с наметанным глазом, привыкший замечать спрятанное оружие, был бы несказанно удивлен тем количеством стволов, которые скрывали куртки, пиджаки и плащи фланирующей по улицам Лас-Вегаса публики. Но провести черту между вооруженными людьми, отделить добро от зла представлялось задачей куда более сложной, чем заметить оттопыренный карман или лишнюю складку на пиджаке.
Главной фигурой в Лас-Вегасе всегда считался приезжий или иностранец — город существовал только для него. Тем не менее, теперь на лица гостей обращалось особое внимание. Подозрительность к каждому новому человеку превратилась в навязчивую идею. Полиция часто брала в оборот тех, кто держался поодаль от толпы; случалось даже, что бдительный полицейский принимался рьяно допрашивать своего же коллегу, одетого в гражданское платье. Крепкие парни с жестокими лицами, одетые в дорогие костюмы, наводнили холлы отелей, бары и салоны казино. Они тоже приставали с вопросами к «подозрительным», с их точки зрения, людям, что зачастую приводило к совершенно неожиданным результатам даже в среде самой Организации. Так, в одной из забегаловок на Фримонт Стрит вспыхнула короткая перестрелка, после чего выяснилось, что оба стрелка были свободными охотниками за премиями, прибывшими в Вегас за головой Болана.
После этого происшествия полиция спешно расставила на дорогах, ведущих в Вегас, дежурные посты для досмотра пассажиров автомобилей и поездов, чтобы тем самым предотвратить массовое вторжение в город всякого вооруженного сброда, независимо от того, принадлежит он к мафии или нет.
Лас-Вегас жил охотой на Болана. Все более заметной становилась растущая нервозность среди горожан, а в полиции и мафиозных кругах города царили раздражительность и растерянность, граничащие с самой настоящей паникой.
В одной из местных газет появилась заметка о прибытии в город особой бригады, возглавляемой крупной шишкой из Министерства юстиции, специально прибывшей для координации действий федеральных властей и местной полиции. Неожиданно появились слухи, будто среди муниципальных полицейских нет согласия, а какой-то репортер из Карсон-Сити написал, что федеральные агенты ввели цензуру на деятельность прессы в Лас-Вегасе.
Новые слухи поползли из «Голд Дастера», когда кем-то из завсегдатаев казино было замечено, что Вито Апостинни не присутствовал при снятии кассы. На Стрипе стали поговаривать, что Вито «Золотое сердце» «переехал» в «Скелетон флэтс» — подпольное кладбище в пустыне, расположенное к югу от Лас-Вегаса.
Говорили также, что господа с восточного побережья заняли весь верхний этаж «Голд Дастера», что заведение превратилось в военный лагерь и там можно запросто встретить многих представителей преступного мира, давно находящихся в розыске. Те, кто имел «надежные источники» информации, утверждали, будто речь идет о чистке в рядах мафии. В течение дня слухи стали еще более настойчивыми и упорными.
Сам Болан плевать хотел на все эти разговоры. После диверсии в аэропорту он вернулся в свой скромный отель на западной окраине Вегаса, плотно поел и принял душ. Выкурив сигарету, он лег в постель и проспал целых шесть часов кряду.
В два часа пополудни Мак встал, привел себя в порядок и отправился прогуляться на Глиттер Галч — улицу в центре города, известную своими казино. Там Болан поиграл с «однорукими бандитами», внимательно прислушиваясь ко всем сплетням. Он ничем не рисковал. После часа «подслушивания» Мак взял такси и велел отвезти себя на Стрип к тому отелю, где несколькими часами раньше состоялась его беседа с Томми Андерсом и знакомство с четверкой восхитительных девушек.
Стараясь не привлекать к себе внимание, Болан внимательно оглядел стоянку, и убедившись, что слежки за его «понтиаком» нет, сел за руль и поехал прокатиться по городу.
Вся прошлая жизнь научила Палача ждать и сливаться с окружающей средой.
Его искали. Ну что ж, на время он исчезнет... Чтобы из своего убежища следить за противником и готовиться к охоте... на охотников.
Глава 12
С наступлением ночи Болан вернулся к себе в отель, чтобы переодеться. Он натянул черный комбинезон, а поверх его одел роскошный костюм цвета морской волны, носить который не погнушался бы ни один солидный мафиози, пастельного цвета рубашку и широкий галстук. Неразлучную «беретту» Мак сунул в кобуру под мышкой.
Он тщательно причесался, потом наклеил кусочек пластыря на нос, другой — на челюсть. Наряд довершили очки со стеклами фиолетового цвета в золотой оправе и черная широкополая шляпа.
В таком виде Болан направился прямиком в «Голд Дастер».
Перед отелем толпились помощники шерифа вперемешку со всякими подозрительными личностями. И те, и другие внимательно рассматривали прохожих.
С насмешливым видом Болан поприветствовал их неприличным жестом и, нагло растолкав, двинулся ко входу в отель. Кто-то из обиженных пробурчал: «Ну и козел!»
Болан резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену, обернулся и спокойно спросил:
— Кто это сказал?
Ни у кого не хватило смелости ответить ему или хотя бы посмотреть в глаза. Болан рассмеялся и вошел в холл отеля.
Повсюду разгуливали парни, многих из них, как и Болана, украшали наклейки пластыря и синяки. Один из клиентов бара сильно хромал.
Болан чувствовал себя словно рыба в воде. Он направился к стойке портье, оттолкнул замешкавшуюся пожилую даму и обратился к служащему:
— Они еще наверху?
Портье несколько неуверенно покачал головой.
— Э-э... думаю да, сэр.
— Проверьте, — недовольно буркнул Болан.
— Э-э... я вспомнил, — торопливо сказал портье. — Они там. Им только что отправили наверх ужин.
Портье замолчал и отвернулся. Болан перегнулся через стойку и схватил его за руку.
— Вызовите мне Хард Маунтэн.
— Сэр?
— Там у меня есть приятель. Соедините меня с ним.
Портье нервно освободился от цепких пальцев Болана и пробормотал:
— Хорошо, сэр.
Он показал глазами на кресла и столики из красного дерева, расположенные в одном из углов холла.
— Вы можете дождаться ответа в малом зале, сэр. Возьмите трубку, сейчас я соединю вас с коммутатором.
— Благодарю, — буркнул Болан, роняя на стойку пятидолларовую купюру.
Когда он подошел к телефону, сигнальная лампочка уже светилась. Мак поднял трубку.
— Кто говорит? — спросил он.
— Набираю ваш номер, сэр, — ответила телефонистка с коммутатора.
— О'кей. Когда мне ответят, цыпочка, ты свалишь с линии. Усекаешь? Это личный разговор.
— Конечно, сэр! — ответила телефонистка голосом оскорбленной добродетели.
Через две-три секунды в трубке снова зазвучал ее голос:
— Говорите, сэр, я отключаюсь.
Болан рассмеялся в трубку, затем спросил:
— Кто на проводе?
— "Дезерт Хай Ранч" слушает. Кто вам нужен? — спросил осторожный голос.
Болан хохотнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21