Вербин не мог поступить иначе — ведь операция плановая, и все сотрудники отдела должны работать. Тут не место для деликатности, а если ты, детка, такая нежная, то можешь собрать свои вещички и топать обратно в Инспекцию по делам несовершеннолетних.
Выехали на двух машинах: в первой покатили двое будущих клиентов и с ними Марина, а в другой — все остальные: Вербин, Виталик, лысый Иннокентий и мрачный торопящийся домой Лукоморов.
— А что мне делать? — спросила Марина у Вербина, когда уже рассаживались по машинам. — Я же ничего не знаю. Хоть бы сказали заранее план.
— Вот они тут главные сейчас, — усмехнулся майор, захлопывая дверцу и кивнув на спутников Марины. — По дороге расскажут, что делать. Они не в первый раз.
Несколько минут ехали молча. Мужчины не представились и ни о чем не спрашивали свою спутницу. Когда машина выехала на опустевший по вечернему времени мост через Унчу, ожидаемый инструктаж начался.
— Ты новенькая, что ли? — обернулся к Марине один из братьев-близнецов, отрывая глаза от дороги. — Тогда слушай диспозицию. Мы тебя высадим метров за двести, дальше пешком пойдешь. А мы проедем вперед и будем ждать девочек у дома одиннадцать. Ну, ты слышала сама… Будь рядышком, мы с тобой незнакомы. Когда девочки появятся и мы пойдем к ним на хазу, твое дело засечь номер квартиры.
Поняла? Чтоб все незаметно было.
— Без шума и пыли, — хмыкнул второй «братец».
— Держись незаметно, — повторил первый и критически осмотрел внешность Марины.
— Одета ты больно строго, — заметил он. — Костюмчик и все такое. В глаза бросается… Ты что-нибудь придумай. Чтоб из толпы не выделяться и внимание не привлекать. За местом могут заранее на-блюдать и засекут, если ты шустрить начнешь. Понятно?
Марина машинально кивнула, хотя поняла она мало, только самое основное. Но спрашивать не хотелось — эти двое вообще ей с первого взгляда не понравились.
«Ладно, — успокоила она себя. — Разберусь. Не такое это хитрое дело — ловить проституток. Конечно, главное — не оплошать, не подвести всех остальных».
Она смотрела в окно, на разлившиеся под высоким мостом ледяные воды реки, в мутную свинцовую глубину. Потом перевела взгляд на город noj обеим сторонам Унчи: начинало смеркаться, и Щ домах, расположенных на набережных, зажигались огни.
Вот миновали мост, и машина пошла неровно — колеса заплясали на раздолбанных трамвайных колеях.
Улица Коммуны находилась в довольно злачном и неприятном месте. Когда-то здесь был просто паршивый городской район, застроенный домами сороковых — пятидесятых годов. С тех пор тут не было ни одного капитального ремонта, стены зданий облупились, осыпалась штукатурка. Дворы превратились в свалки ржавых остовов брошенных автомобилей, а переполненные мусорные баки стояли бесстыдно напоказ. Скоро наступит темнота, и вокруг этих баков начнут суетиться бомжи, да и просто обнищавшие бывшие советские люди, рыщущие в поисках чего-нибудь на продажу…
Мужчины словно забыли о Марине и больше не разговаривали с ней.
— Ты гондоны захватил? — поинтересовался первый, старательно пытаясь выруливать между наполненных дождевой водой ям на проезжей части. 4. — Нет, — ответил его товарищ и лениво зевнул:
— А зачем? Девки сами притащат. Все равно за все платить.
— Я люблю с усиками, — заметил первый. — Знаешь, такие, как те девки в прошлый раз принесли. Помнишь, как я надел да той блондиночке засадил? Помнишь, как она верещала, бля?
— Это которая блондиночка? — уточнил другой. — Которую ты в зад трахнул?
— Да нет, — досадливо поморщился первый. — То в позапрошлый раз было. А я тебе про последнюю — ну, ту, что в розовых колготочках была. Помнишь? Ты тогда толстую драл… Его собеседник снова зевнул.
— Да не помню я их, — скучающим голосом ответил он. — По мне, так все они, шкуры, на одно лицо.
Тут водитель все-таки не сумел объехать колдобину, и одно колесо попало в яму, откуда на тротуар, распугивая шарахнувшихся прохожих, брызнули струи грязной воды. «Братец» выругался, и разговор прервался.
— Вот здесь вылезай, — сказали Марине, когда До дома номер одиннадцать осталось двести метров. — Все поняла? Мы там стоять будем, во-от он — дом одиннадцать. Только не опоздай.
Марина вышла из машины и медленно побрела к указанному месту. До назначенного времени встречи оставалось еще шесть минут, и следовало позаботиться о «камуфляже». Парни правы — ей нужно что-то сделать со своей внешностью, чтобы не выглядеть на этой улице белой вороной.
Вокруг было довольно много народу, но все они выглядели совсем не так, как Марина. Улица Коммуны оказалась запружена машинами, часть из которых была припаркована под углом к тротуару, а другая часть с трудом, сигналя и скрежеща, пыталась протиснуться в обе стороны. Люди тут были одеты совсем просто: мужчины и женщины в старых брюках, потрепанных юбках, в купленном на рынке китайском и турецком трикотаже — приметы бедного рабочего района.
Марина расстегнула жакет, стащила с шеи затейливо повязанный платочек.
Потом достала косметичку и, пристально поглядев на себя, слегка растрепала прическу. Ну вот, теперь уже лучше — вид сделался неряшливым.
В ларьке с давно не мытыми стеклами она купила бутылку вредного для здоровья дешевого пива «Степан Разин». Попросила продавщицу открыть…
Отхлебнула глоток и так, с початой бутылкой пива в руке, двинулась вперед.
«Что ж, — решила Марина про себя, внутренне усмехнувшись. — Кажется, маскировка удалась. Я выгляжу так, как все вокруг, — обычная тетка неопределенного возраста. Только нужно еще „сделать лицо“ для полного правдоподобия: оно должно быть агрессивным и в меру тупым. А глаза — плутоватыми и затравленными».
Молодая жительница Унчанска в расстегнутом жакете и с бутылкой плохого пива в руках медленно прошла по темной улице, остановилась напротив дома номер одиннадцать. Там закурила и, прихлебывая пиво, принялась разглядывать витрину в магазине женского белья.
Двое мужчин мрачного вида топтались под номером дома и озирались по сторонам, явно кого-то поджидая.
Как Марина ни старалась, она не смогла увидеть ни Вербина, ни двух других своих коллег, хотя понимала — они где-то рядом.
Ждать пришлось минут десять, обещанные девочки запаздывали. А может быть, просто со стороны приглядывались к клиентам, пытаясь на глазок определить, что за люди…
Встав вполоборота, Марина заметила, как к мужчинам, откуда ни возьмись, стремительно подошли девушки. Правда, не две, а три. Сказав друг другу по несколько слов, все пятеро двинулись в глубину длинной и темной подворотни.
Чуть переместившись, Марина увидела, что теперь переговоры продолжались уже в полумгле подворотни.
«Почему так долго? — нервничая, размышляла она. — О чем можно так долго разговаривать? Или девочки что-то заподозрили?»
Наконец произошло некое движение: мужчины с двумя девушками пошли дальше во двор дома, а третья девица развернулась на сто восемьдесят градусов и почти побежала обратно на улицу, прямо на застывшую в ожидании Марину.
Выскочив на тротуар, девушка, оказавшаяся стройной крашеной блондинкой с густым слоем косметики на стервозном лице, пронеслась мимо Марины и вскоре скрылась за углом. А сама Марина, напротив, стремительно ринулась во двор — ей предстояло каким-то незаметным образом проследить, до какой квартиры пойдут подсадные с проститутками.
Она вбежала во двор и огляделась. Двор как двор: гРязные стены домов, образующих квартал, заброшенная детская площадка посередине, с разломанной песочницей и грудой окурков возле единствен-ной покосившейся лавочки.
Здесь никого уже не было.
«Где же они?» — с отчаянием подумала Марина, топчась посреди двора.
Судя по табличкам на парадных, квартир тут сорок шесть. Ничего себе: где же теперь искать ушедших?
Постепенно отчаяние уступило место раздражению и даже гневу. Почему никто не удосужился с самого начала объяснить Марине план действий? Почему она вынуждена сейчас тыкаться носом в темные парадные, не зная, что следует в этой ситуации предпринять?
Да и вообще: где все остальные? Двое неприятных подсадных мужиков ушли куда-то в темноту двора с проститутками, а Марина осталась тут одна и совершенно не понимает, что от нее требуется.
Да, она упустила их, не засекла квартиры. Это плохо, за это Вербин будет ругать, а все остальные будут смотреть на старшего лейтенанта Карсавину с жалостью. И будут снисходительно утешать: мол, ничего, со временем наберешься опыта… Как неприятно находиться в таком положении!
Покрутившись несколько минут во дворе, Марина вышла обратно на улицу. Тут же на нее буквально налетел Вербин. В руке у него была громоздкая милицейская рация, а сам он сиял, как начищенный таз.
— Ну, как дела? — поинтересовался он, широко улыбаясь.
— Я упустила их, — сказала Марина сдавленно. — Там четыре парадных, и, когда я забежала во двор, уже никого не было. Но не могла же я приклеиться к ним и дышать в затылок!
Она чуть не плакала, и, хотя сдерживалась, ее губы явственно дрожали.
— Ерунда, — спокойно ответил Вербин, даже не обратив внимания на слова Марины. — Все идет по плану. Квартиру мы сейчас узнаем — это не проблема.
— Но я не успела ее заметить, — настаивала Ма-ряна, решив, что начальник попросту не расслышал или не понял ее слов. — Они пошли слишком быстро, и я не успела проследить за ними.
Вербин наконец вник в ее слова и оценил степень ее подавленности и недовольства собой. Он усмехнулся и, коснувшись плеча Марины, успокоил ее:
— Конечно, не успела. Не волнуйся, ты и не могла успеть. Было бы странно…
Откуда-то сбоку подошел Виталик. В эту минуту он был растрепан и особенно походил на телевичка. Лицо раскраснелось, и глаза горели, как у гончей собаки, почти настигшей искомого зайца.
— Квартира двенадцать, — сообщил он. — Второе парадное, третий этаж. На двери кодовый замок. Номер четыре три шесть.
— Хорошо, — кивнул Вербин. — Теперь иди обратно, жди команды.
Он отослал Виталика и, обернувшись к Марине, улыбнулся.
— Мы можем пойти выпить по чашечке кофе, — сказал он. — Время позднее, а нам еще нужно подождать минут сорок. Пошли, вон там на углу есть какое-то заведение.
Ничего не понимающая в происходящем Марина двинулась следом за майором, который шел к кафе пружинящей походкой человека, которому в последнее время все отлично удается.
Заведение оказалось довольно паршивой забегаловкой с липкими от пролитого портвейна деревянными столиками и шумными посетителями. Но это было к лучшему: здесь Марина могла надеяться, не привлекая внимания, задать свои вопросы.
Выяснилось, что ее собственная роль в операции была с самого начала ничтожной. Никто и не рассчитывал на то, что ей удастся проследить за идущими до самой квартиры. Главным было поймать ту самую третью девушку, которая столь стремительно метнулась на улицу и скрылась из глаз. Она уносила с собой полученные деньги.
Завернув за угол, она попыталась сесть в поджидавшую ее машину. Девушке на сей раз не повезло: стоило ей подойти к стоявшему у тротуара «Москвичу» и распахнуть дверцу, как шедшие сзади Лукоморов и Виталик схватили ее за руки и уже вместе с ней втиснулись на заднее сиденье автомобиля.
Сидевший за рулем водитель — молодой парень с бычьей внешностью — не успел даже ничего сообразить, как ему предъявили ярко-красное удостоверение и строго велели сидеть тихо, не высовываться.
Сопротивление в таких случаях обычно не оказывается. Пойманная с деньгами проститутка и парень-водитель прекрасно понимают, что бежать или тем более драться не следует. Во-первых, бессмысленно — поймают. Догонят, и будет только хуже. А во-вторых, самое строгое наказание, которое они могут понести в случае чистосердечного признания, — это даже не штраф, а просто-напросто задушевная беседа в «полиции нравов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Выехали на двух машинах: в первой покатили двое будущих клиентов и с ними Марина, а в другой — все остальные: Вербин, Виталик, лысый Иннокентий и мрачный торопящийся домой Лукоморов.
— А что мне делать? — спросила Марина у Вербина, когда уже рассаживались по машинам. — Я же ничего не знаю. Хоть бы сказали заранее план.
— Вот они тут главные сейчас, — усмехнулся майор, захлопывая дверцу и кивнув на спутников Марины. — По дороге расскажут, что делать. Они не в первый раз.
Несколько минут ехали молча. Мужчины не представились и ни о чем не спрашивали свою спутницу. Когда машина выехала на опустевший по вечернему времени мост через Унчу, ожидаемый инструктаж начался.
— Ты новенькая, что ли? — обернулся к Марине один из братьев-близнецов, отрывая глаза от дороги. — Тогда слушай диспозицию. Мы тебя высадим метров за двести, дальше пешком пойдешь. А мы проедем вперед и будем ждать девочек у дома одиннадцать. Ну, ты слышала сама… Будь рядышком, мы с тобой незнакомы. Когда девочки появятся и мы пойдем к ним на хазу, твое дело засечь номер квартиры.
Поняла? Чтоб все незаметно было.
— Без шума и пыли, — хмыкнул второй «братец».
— Держись незаметно, — повторил первый и критически осмотрел внешность Марины.
— Одета ты больно строго, — заметил он. — Костюмчик и все такое. В глаза бросается… Ты что-нибудь придумай. Чтоб из толпы не выделяться и внимание не привлекать. За местом могут заранее на-блюдать и засекут, если ты шустрить начнешь. Понятно?
Марина машинально кивнула, хотя поняла она мало, только самое основное. Но спрашивать не хотелось — эти двое вообще ей с первого взгляда не понравились.
«Ладно, — успокоила она себя. — Разберусь. Не такое это хитрое дело — ловить проституток. Конечно, главное — не оплошать, не подвести всех остальных».
Она смотрела в окно, на разлившиеся под высоким мостом ледяные воды реки, в мутную свинцовую глубину. Потом перевела взгляд на город noj обеим сторонам Унчи: начинало смеркаться, и Щ домах, расположенных на набережных, зажигались огни.
Вот миновали мост, и машина пошла неровно — колеса заплясали на раздолбанных трамвайных колеях.
Улица Коммуны находилась в довольно злачном и неприятном месте. Когда-то здесь был просто паршивый городской район, застроенный домами сороковых — пятидесятых годов. С тех пор тут не было ни одного капитального ремонта, стены зданий облупились, осыпалась штукатурка. Дворы превратились в свалки ржавых остовов брошенных автомобилей, а переполненные мусорные баки стояли бесстыдно напоказ. Скоро наступит темнота, и вокруг этих баков начнут суетиться бомжи, да и просто обнищавшие бывшие советские люди, рыщущие в поисках чего-нибудь на продажу…
Мужчины словно забыли о Марине и больше не разговаривали с ней.
— Ты гондоны захватил? — поинтересовался первый, старательно пытаясь выруливать между наполненных дождевой водой ям на проезжей части. 4. — Нет, — ответил его товарищ и лениво зевнул:
— А зачем? Девки сами притащат. Все равно за все платить.
— Я люблю с усиками, — заметил первый. — Знаешь, такие, как те девки в прошлый раз принесли. Помнишь, как я надел да той блондиночке засадил? Помнишь, как она верещала, бля?
— Это которая блондиночка? — уточнил другой. — Которую ты в зад трахнул?
— Да нет, — досадливо поморщился первый. — То в позапрошлый раз было. А я тебе про последнюю — ну, ту, что в розовых колготочках была. Помнишь? Ты тогда толстую драл… Его собеседник снова зевнул.
— Да не помню я их, — скучающим голосом ответил он. — По мне, так все они, шкуры, на одно лицо.
Тут водитель все-таки не сумел объехать колдобину, и одно колесо попало в яму, откуда на тротуар, распугивая шарахнувшихся прохожих, брызнули струи грязной воды. «Братец» выругался, и разговор прервался.
— Вот здесь вылезай, — сказали Марине, когда До дома номер одиннадцать осталось двести метров. — Все поняла? Мы там стоять будем, во-от он — дом одиннадцать. Только не опоздай.
Марина вышла из машины и медленно побрела к указанному месту. До назначенного времени встречи оставалось еще шесть минут, и следовало позаботиться о «камуфляже». Парни правы — ей нужно что-то сделать со своей внешностью, чтобы не выглядеть на этой улице белой вороной.
Вокруг было довольно много народу, но все они выглядели совсем не так, как Марина. Улица Коммуны оказалась запружена машинами, часть из которых была припаркована под углом к тротуару, а другая часть с трудом, сигналя и скрежеща, пыталась протиснуться в обе стороны. Люди тут были одеты совсем просто: мужчины и женщины в старых брюках, потрепанных юбках, в купленном на рынке китайском и турецком трикотаже — приметы бедного рабочего района.
Марина расстегнула жакет, стащила с шеи затейливо повязанный платочек.
Потом достала косметичку и, пристально поглядев на себя, слегка растрепала прическу. Ну вот, теперь уже лучше — вид сделался неряшливым.
В ларьке с давно не мытыми стеклами она купила бутылку вредного для здоровья дешевого пива «Степан Разин». Попросила продавщицу открыть…
Отхлебнула глоток и так, с початой бутылкой пива в руке, двинулась вперед.
«Что ж, — решила Марина про себя, внутренне усмехнувшись. — Кажется, маскировка удалась. Я выгляжу так, как все вокруг, — обычная тетка неопределенного возраста. Только нужно еще „сделать лицо“ для полного правдоподобия: оно должно быть агрессивным и в меру тупым. А глаза — плутоватыми и затравленными».
Молодая жительница Унчанска в расстегнутом жакете и с бутылкой плохого пива в руках медленно прошла по темной улице, остановилась напротив дома номер одиннадцать. Там закурила и, прихлебывая пиво, принялась разглядывать витрину в магазине женского белья.
Двое мужчин мрачного вида топтались под номером дома и озирались по сторонам, явно кого-то поджидая.
Как Марина ни старалась, она не смогла увидеть ни Вербина, ни двух других своих коллег, хотя понимала — они где-то рядом.
Ждать пришлось минут десять, обещанные девочки запаздывали. А может быть, просто со стороны приглядывались к клиентам, пытаясь на глазок определить, что за люди…
Встав вполоборота, Марина заметила, как к мужчинам, откуда ни возьмись, стремительно подошли девушки. Правда, не две, а три. Сказав друг другу по несколько слов, все пятеро двинулись в глубину длинной и темной подворотни.
Чуть переместившись, Марина увидела, что теперь переговоры продолжались уже в полумгле подворотни.
«Почему так долго? — нервничая, размышляла она. — О чем можно так долго разговаривать? Или девочки что-то заподозрили?»
Наконец произошло некое движение: мужчины с двумя девушками пошли дальше во двор дома, а третья девица развернулась на сто восемьдесят градусов и почти побежала обратно на улицу, прямо на застывшую в ожидании Марину.
Выскочив на тротуар, девушка, оказавшаяся стройной крашеной блондинкой с густым слоем косметики на стервозном лице, пронеслась мимо Марины и вскоре скрылась за углом. А сама Марина, напротив, стремительно ринулась во двор — ей предстояло каким-то незаметным образом проследить, до какой квартиры пойдут подсадные с проститутками.
Она вбежала во двор и огляделась. Двор как двор: гРязные стены домов, образующих квартал, заброшенная детская площадка посередине, с разломанной песочницей и грудой окурков возле единствен-ной покосившейся лавочки.
Здесь никого уже не было.
«Где же они?» — с отчаянием подумала Марина, топчась посреди двора.
Судя по табличкам на парадных, квартир тут сорок шесть. Ничего себе: где же теперь искать ушедших?
Постепенно отчаяние уступило место раздражению и даже гневу. Почему никто не удосужился с самого начала объяснить Марине план действий? Почему она вынуждена сейчас тыкаться носом в темные парадные, не зная, что следует в этой ситуации предпринять?
Да и вообще: где все остальные? Двое неприятных подсадных мужиков ушли куда-то в темноту двора с проститутками, а Марина осталась тут одна и совершенно не понимает, что от нее требуется.
Да, она упустила их, не засекла квартиры. Это плохо, за это Вербин будет ругать, а все остальные будут смотреть на старшего лейтенанта Карсавину с жалостью. И будут снисходительно утешать: мол, ничего, со временем наберешься опыта… Как неприятно находиться в таком положении!
Покрутившись несколько минут во дворе, Марина вышла обратно на улицу. Тут же на нее буквально налетел Вербин. В руке у него была громоздкая милицейская рация, а сам он сиял, как начищенный таз.
— Ну, как дела? — поинтересовался он, широко улыбаясь.
— Я упустила их, — сказала Марина сдавленно. — Там четыре парадных, и, когда я забежала во двор, уже никого не было. Но не могла же я приклеиться к ним и дышать в затылок!
Она чуть не плакала, и, хотя сдерживалась, ее губы явственно дрожали.
— Ерунда, — спокойно ответил Вербин, даже не обратив внимания на слова Марины. — Все идет по плану. Квартиру мы сейчас узнаем — это не проблема.
— Но я не успела ее заметить, — настаивала Ма-ряна, решив, что начальник попросту не расслышал или не понял ее слов. — Они пошли слишком быстро, и я не успела проследить за ними.
Вербин наконец вник в ее слова и оценил степень ее подавленности и недовольства собой. Он усмехнулся и, коснувшись плеча Марины, успокоил ее:
— Конечно, не успела. Не волнуйся, ты и не могла успеть. Было бы странно…
Откуда-то сбоку подошел Виталик. В эту минуту он был растрепан и особенно походил на телевичка. Лицо раскраснелось, и глаза горели, как у гончей собаки, почти настигшей искомого зайца.
— Квартира двенадцать, — сообщил он. — Второе парадное, третий этаж. На двери кодовый замок. Номер четыре три шесть.
— Хорошо, — кивнул Вербин. — Теперь иди обратно, жди команды.
Он отослал Виталика и, обернувшись к Марине, улыбнулся.
— Мы можем пойти выпить по чашечке кофе, — сказал он. — Время позднее, а нам еще нужно подождать минут сорок. Пошли, вон там на углу есть какое-то заведение.
Ничего не понимающая в происходящем Марина двинулась следом за майором, который шел к кафе пружинящей походкой человека, которому в последнее время все отлично удается.
Заведение оказалось довольно паршивой забегаловкой с липкими от пролитого портвейна деревянными столиками и шумными посетителями. Но это было к лучшему: здесь Марина могла надеяться, не привлекая внимания, задать свои вопросы.
Выяснилось, что ее собственная роль в операции была с самого начала ничтожной. Никто и не рассчитывал на то, что ей удастся проследить за идущими до самой квартиры. Главным было поймать ту самую третью девушку, которая столь стремительно метнулась на улицу и скрылась из глаз. Она уносила с собой полученные деньги.
Завернув за угол, она попыталась сесть в поджидавшую ее машину. Девушке на сей раз не повезло: стоило ей подойти к стоявшему у тротуара «Москвичу» и распахнуть дверцу, как шедшие сзади Лукоморов и Виталик схватили ее за руки и уже вместе с ней втиснулись на заднее сиденье автомобиля.
Сидевший за рулем водитель — молодой парень с бычьей внешностью — не успел даже ничего сообразить, как ему предъявили ярко-красное удостоверение и строго велели сидеть тихо, не высовываться.
Сопротивление в таких случаях обычно не оказывается. Пойманная с деньгами проститутка и парень-водитель прекрасно понимают, что бежать или тем более драться не следует. Во-первых, бессмысленно — поймают. Догонят, и будет только хуже. А во-вторых, самое строгое наказание, которое они могут понести в случае чистосердечного признания, — это даже не штраф, а просто-напросто задушевная беседа в «полиции нравов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47