— Раньше никогда не задерживалась? — тут же поинтересовался он, вглядываясь в лицо проститутки. — Что-то мне твоя внешность знакома… В гостинице «Палас» в прошлом месяце не ты попадалась? А, подруга?
В этот момент он тряхнул зажатой в руке записной книжкой, и оттуда высыпались несколько ярких картонных кружочков, тут же разлетевшихся по полу.
— А это еще что? — Вербин поднял один из кружочков, рассматривая его. — Для чего предназначено?
Лукоморов тоже поднял кружочек, подозрительно принялся разглядывать его на свет.
— Вроде презерватива, что ли? — засмеялся он. — Новый фасон?
Проститутка угрюмо молчала, упорно глядя в сторону и сурово поджав размалеванные губы.
— Не понимаю, — растерянно заявил майор, крутя в руке пеструю картонку.
Потом так же вопросительно взглянул на Лукоморова, но тот недоуменно пожал плечами и швырнул кругляшок с картинкой на стол. — Что это такое? Объясняй немедленно. Слышишь, красотка, не дури!
Женщина не промолвила в ответ ни слова. Она так же сумрачно сидела на стуле, только пальцы ее нервно без остановки теребили край кофточки. Она глядела в пол и не поднимала головы, как партизанка на фашистском допросе.
— Это кэпсы, — негромко сказала Марина. — Игра такая у детей. Вот этот как раз считается самым ценным — «Незнайка на Луне»…
Она не добавила, что в этот день снова забыла купить точно такие же для своего сына.
Когда Марина в ту ночь вернулась домой, она не сразу легла спать. С удовлетворением отметив про себя, что Артемка, слава богу, научился засыпать без нее, она поцеловала его спящего и вышла, притворив за собой дверь.
За окнами была непроглядная тьма. Ночной ветер, врывавшийся через открытую форточку, шевелил занавеску на окне, и на сердце у Марины было тягостно и неспокойно. Она старалась стряхнуть с себя воспоминания о прошедшем вечере, об облаве, в которой участвовала, и, чтобы забыться окончательно, уселась рисовать. Клоун получился крупный, с широкими плечами и мясистым носом, как у морского льва. Марина развела акварель и разрисовала клоуна поярче — кафтан сделала розовым, штаны — в синюю полоску, а колпак желтый с серебряными звездами по всему полю. Когда рисунок уже приближался к концу, она подумала, что можно завтра подарить его Артемке — пусть повесит над своим столом рядом с другими. По насыщенности цветами клоун обещал выйти нарядным, смешным.
А когда закончила и взглянула в целом на дело своих рук, то сокрушенно покачала головой. Нет, правильно она сделала, что не стала художником! Не умеет она преодолевать своего настроения, все ее внутреннее состояние выражается в этих рисунках, ничего не удается скрыть. Себя не преодолеешь: все в клоуне было хорошо и ярко, вот только лицо его выглядело перекошенным и даже каким-то печально-зловещим.
«Нет, — решила Марина. — Не стоит дарить это Артемке. Вот появятся положительные эмоции, тогда уж и нарисую как надо». Она порвала лист на мелкие кусочки и тщательно запихала их в мусорное ведро. Потом на последнем обрывке бумаги написала крупными буквами «Кэпсы» и засунула его в удостоверение личности — чтобы назавтра уж точно не позабыть о просьбе сына.
Глава третья
Когда стрелки часов показали ровно шесть, Вербин толкнул дверь магазинчика «Интим» и вошел внутрь. Звякнул колокольчик, и, таким образом, появление нового покупателя не прошло незамеченным.
За прилавком стоял все тот же парень, с которым Владимир уже успел познакомиться недавно. Он, несомненно, узнал его, однако никак не проявил этого.
«Конспирация, — усмехнулся майор, пряча довольную улыбку в приклеенной бороде. — Если делает вид, что не узнает, значит, что-то сейчас будет».
Он прошелся вдоль прилавка, прислушиваясь к разговору продавца с очередным покупателем, потом отошел подальше, сделав вид, будто разглядывает выставленные на витрине видеокассеты. Так прошло минут пять. Один покупатель сменился дру. гим, а продавец все не реагировал на появление уже знакомого ему любителя педофилии. Он чего-то ждал.
Ждал и Вербин, приглядываясь к входящим в магазин людям. По опыту он знал: тот, кого он поджидает, может выглядеть как угодно. В конце концов продавец подпольных видеокассет может оказаться мужчиной преклонных лет, женщиной и даже ребенком.
Наконец от прилавка отделился высокого роста мужчина и неторопливой походкой направился в тот угол, где стоял Вербин. С продавцом до этого мужчина ни о чем не говорил, так что надо полагать, тот попросту указал на Владимира глазами.
— Вы что-нибудь ищете? — вежливо спросил подошедший, и лишь тогда Вербин вскинул на него глаза.
«Хорош! — отметил он. — Прямо красавец! Кто бы мог подумать».
Хотя тут же сказал себе, что каждый раз, когда приходится иметь дело с сексуальными извращенцами, удивляешься тому, насколько не похожи многие из них на те образы, которые в подобных случаях рисует воображение.
Кажется ведь, что педофилом должен быть непременно человек преклонных лет, с отвисшими слюнявыми губами и полумаразматическим блеском в глазах. Он должен выглядеть неопрятно, как безумец, неспособный следить за своим внешним видом.
А стоявший сейчас перед Вербиным человек выглядел настоящим богатырем, причем абсолютно психически нормальным и жизнерадостным, ростом под два метра, косая сажень в плечах, а во всю щеку — здоровый пылающий румянец. Просто Илья Муромец какой-то!
Одет он был не просто хорошо, а даже богато, Вербин подумал, что незнакомец, вероятно, вполне соответствует идеалу современного мужчины. Белый дорогой плащ, облегающий стройную мускулистую фигуру, шелковое кашне на крепкой шее без признаков морщин, черные кожаные перчатки, зажатые в руке, — все это были несомненные признаки человека обеспеченного, довольного жизнью и вообще приличного члена гражданского общества, каким его изображают в рекламных роликах по телевизору.
— Вы что-нибудь ищете? — повторил незнакомец, решив, видимо, что Вербин его не расслышал. — Что-нибудь необычное?
Голос у него был низкий, грудной, а речь выдавала образованного человека.
Конечно, Россия — не Англия, где можно с первого слова определить социальное происхождение человека, степень его образования и положение в обществе.
Конечно, в России с первого слова определить такое нельзя, но с пятого — можно.
Наверное, филологи могут точно объяснить, по каким признакам в речи это делается, однако майор Вербин был практиком, и обычный жизненный опыт общения со многими людьми научил его определять такое интуитивно.
А раз перед ним именно такой собеседник, то и обхождение с ним должно быть соответствующим.
— Ищу, — столь же вежливо ответил Владимир, приглаживая левой рукой бороду, которая не вполне надежно держалась на подбородке. — Видите ли, — продолжил он негромко, переходя на шепот и намеренно озираясь по сторонам:
— Дело в том… Мне, видите ли, нужны видеокассеты с фильмами не про взрослых…
Если вы меня понимаете.
Словно демонстрируя испуг и растерянность. Наверное, так должен вести себя человек, который впервые решился на то, чтобы признаться кому-то в своей преступной страсти.
И тут же увидел, что добился своей цели: незнакомец посмотрел на него сверху вниз, и в серых нордических глазах его появились блестки пренебрежения.
Еще бы: он увидел перед собой маленького, насмерть перепуганного человечка, пытающегося лихорадочно решить свою постыдную сексуальную проблему.
«Молодец, — похвалил себя майор. — Так держать. Только не переборщить, чтобы он не принял меня за идиота».
Еще со времен своей молодости в уголовном розыске Владимир знал правило: когда начинаешь игру с преступником, пусть он с самого начала считает тебя глупее себя. Пусть считает тебя слабаком, почувствует по отношению к тебе жалость и презрение. Очень хорошо! Так он быстрее утратит бдительность.
— Нет, не понимаю, — с холодной надменностью произнес незнакомец. — Вы говорите яснее, что ищете. Как это — не про взрослых? Что вы имеете в виду?
Он тоже говорил шепотом, едва слышным, лишь шевеля губами.
— Ну, мне бы про деточек, понимаете, — засуетился Вербин. — Про маленьких таких… Мальчиков, девочек там, про всяких…
— А-а-а, — усмехнулся нордический герой. — Вот теперь понятно.
Интересуетесь этой темой, да? — Он подмигнул, и его лицо несколько потеплело.
— А у вас есть такие фильмы?
Довольно неожиданный вопрос для продавца.
— Есть, конечно, — забормотал майор. — У меня есть, все есть… Мне бы еще, а то свои я уже все пересмотрел, еще бы. А вы не знаете, где можно было бы достать?
Вербин даже полез в карман и принялся выворачивать его наружу, в чем, правда, не достиг успеха, и при этом продолжал лепетать:
— У меня есть деньги, есть, вы не подумайте… Я бы заплатил, вот я уже и молодому человеку тут говорил. — Он кивнул в сторону продавца за прилавком, но незнакомец даже не повернул головы.
— А какие у вас есть фильмы? — поинтересовался он, а потом внезапно предложил:
— Может, мы не будем тут разговаривать о таких вещах? Давайте выйдем на улицу. Как вы на это смотрите?
Он даже взял Вербина за локоть — вежливо, но довольно решительно. Вообще, он производил впечатление очень уверенного в себе человека. Владимир давно заметил, что физически крепкие люди, как правило, бывают крепки и духом — напористы и агрессивны. Верно было замечено: в здоровом теле здоровый дух.
Сам он не был слабым мужчиной, совсем нет, но, когда незнакомец потянул его за локоть на улицу, майор сквозь куртку ощутил стальную твердость пальцев и в очередной раз подивился: такой здоровяк — и вдруг педофил…
Улица, на которой находился магазин, не располагала к долгим вдумчивым разговорам. Неподалеку находился Центральный рынок, который как мед притягивал к себе множество подозрительных личностей, с которыми муниципальной милиции все недосуг разобраться до конца. Здесь паркуются грузовики, привозящие и увозящие товар. Они пытайся маневрировать, подъехать поближе, отчего их хронически неисправные двигатели изрыгают в воздух не только натужный рев, но и клубы черного дыма.
— Давайте зайдем в кафе, — предложил незнакомец, увлекая майора в какой-то погребок с веселой вывеской «Таверна», оказавшийся при ближайшем рассмотрении обыкновенной базарной разливухой.
Здесь за низким столиком, когда дымящиеся чашки дрянного кофе были принесены толстой официанткой в засаленном, бывшем когда-то белым переднике, мужчина наклонился к Вербину и заговорщически шепнул:
— Так какие у вас есть фильмы?
— А почему это вас интересует? — не сумел удержаться от контрвопроса Вербин и тотчас отругал себя за поспешность. Не выдержал стиль, сорвался.
Слишком официально спросил, слишком казенными словами.
«Сейчас насторожится, — с тоской подумал Владимир, тревожно глядя на собеседника. — Очень уж не соответствуют такие слова моему облику».
Но все сошло гладко: незнакомец ничего не за подозрил.
— Я спрашиваю у вас потому, — отрезал он строго, — что я не продаю видеокассеты. Я их готов поменять. Если у вас есть что-то стоящее, что меня заинтересует, то я готов обменяться с вами.
Это было неожиданно. Вербин на мгновение даже опешил, не зная, как отреагировать на сказанное. Поэтому попытался взять тайм-аут.
— Как вас зовут? — сказал он и протянул руку через столик. — Меня — Владимир.
— Иван Иванович, — скривился в усмешке мужчина, неохотно пожимая протянутую руку. — Какая разница, как нас с вами зовут? Если у вас есть нужные мне фильмы, то обменяемся. А если нет — разбежимся. Ну так что?
Майор отхлебнул кофе и твердо заявил:
— Я не хочу меняться. Зачем меняться? Мои кассеты мне нравятся. Я бы хотел купить еще.
Он снова сделал вид, что лезет за деньгами в карман, но «Иван Иванович» остановил его.
— Мне деньги не нужны, — отрубил он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47