Михай чуть не споткнулся от такого.
— Ты чего загнул, петух гамбургский? — заорал он, убыстряя шаг. — Не, ты повтори…
Блеклый шёл вперёд, по-прежнему не оборачиваясь, не сбиваясь с размеренного шага, будто происходящее его не касалось. Это настораживало и одновременно бесило преследователей. Жертва не имеет никакого права вести себя так.
Парни догнали блеклого, обступили. Михай преградил дорогу. Малюта взял жертву под руку — ласково так, как даму, рассчитывая с такой же лёгкостью, как женщине, сломать тонкую кость. Третий член бригады пристроился по другую руку. Угрюмый Жора, единственный, которому происходящее совсем не нравилось и которого душил тесный, тяжёлый страх, не спешил присоединяться к своим соучастникам.
Поскольку жертва была в полной власти лохотронщиков, начинать избиение не спешили. Тогда весь кайф пропадёт. Нужно с толком, с расстановкой объяснить лоху, кто он есть и где его место, а потом наказать по полной — вогнать в асфальт по макушку, чтобы год на лекарства работал.
— Ну чего, падла. Ты подумал, кого на хер послал? — Михай осклабился, с хрустом повёл пальцами, сжал их в кулак, ударил им выразительно по ладони. По телу прокатилась истома. Ему нравилось втаптывать людей в асфальт. Особенно тех, кто не имел никакой возможности ответить тем же. Малюта сильнее сжал руку блеклого, который и не думал дёргаться.
— Вы сильно ошиблись, — на устах блеклого появилась ломаная, невесёлая и очень многообещающая улыбка.
— Чего-чего, козёл? — Михай сделал молодецкий замах. Он с внутренним ликованием спускал все тормоза, понимая, что будет бить лоха, пока окончательно не выбьет из него весь дух.
Ударить он не успел. Держащий лоха Малюта вдруг начал непроизвольное неуклюжее движение и упёрся мордой в асфальт. Как это блеклый сделал — было непонятно. Он только извернулся, как ящерица, а Малюта, казалось, сам только и мечтал о том, чтобы распластаться на асфальте. Поддерживающий лоха с другой стороны отбойщик получил короткий резкий удар ребром ладони в шею, всхрапнул, упал на колени, держась за горло. Блеклый небрежно, но с чудовищной силой ударил Жору, тот впечатался в бетонный забор и выключился.
— Сколько вас, дегенератов, расплодилось, — покачал головой блеклый и шагнул к потерявшему способность двигаться, а заодно и дар речи Михаю. У кишиневца брызнули из глаз искры…
Когда команда пришла в себя, блеклого и след простыл…
— Падла! Мочить его надо было! — завопил Михай, держась за раздавленную грудь.
— Вот и мочил бы, — произнёс Жорик, кривясь от боли. — Михай, ты прыгай до потолка, что жив остался!
— Обосрался! — Михай подскочил к Жорику. — Ты ему, гондон рваный, тугрики слил! Ты!
— Убью, сука! — Бешенство застлало Жорику глаза. Он бросился на Михая, твёрдо решив порвать ему глотку зубами, если руками не додавит. Их растащили.
— Остыньте, припадочные, — между ними встал Малюта, через которого было пробиться сложно.
— Потом добазарим, — с угрозой пообещал Михай. Вдалеке взвыла милицейская сирена.
— Валим отсюда, пацаны.
Глеб, полуразвалившись на просторном матерчатом диване, продавленном, но довольно удобном, уже который час гонял ноутбук, оставленный ему. Время от времени он готовил себе чай с лимоном. Японские учёные недавно выяснили, что лучший способ борьбы с компьютерным одурением — это чашка холодного чая с лимоном. Впрочем, Глеб дошёл до этой идеи ещё раньше, подсознательно, поэтому этот напиток при работе с информацией глушил пол-литровыми чашками.
— Так, а что у нас в этом мешочке? — проворковал Глеб, влезая в очередную папку с плотно упакованными файлами. При ненадлежащем обращении они тут же самоуничтожались, поэтому приходилось пользоваться паролями, открывавшими доступ. Коды он получил от Зевса отдельно.
Его всегда радовала строгая логичность и доступность, с которыми аналитики сортировали и оформляли информацию. Большинство разработок начиналось с таких вот хорошо проработанных файлов. После блестящего анализа вполне заурядных на первый взгляд фактов, натасканных из различных ведомств — МВД, Федерального агентства госбезопасности, налоговой полиции, пограничной службы, внешней разведки. Не так редко та щебёнка, которую презрительно отбрасывали сотрудники государственных оперативных подразделений, под зорким взглядом аналитиков «Белого Легиона» начинала сверкать бриллиантовыми гранями. Искусство аналитика — это и есть сопоставление фактов, выявление в них системы, а потом и осмысление её сути.
Глеб преклонялся перед этим высоким искусством. Но он ещё отлично знал, что даже самые блестящие умозрительные конструкции аналитиков способны лишь потешить эстетические чувства знатоков. В лучшем случае из аналитических записок можно при достаточном упорстве и творческом порыве соорудить неплохой авантюрный роман-разоблачение на радость праздным читателям. Поэтому вслед за головастиками всегда приходят оперативники, задача которых действовать. Такие, как Ратоборец, Атаман. Они могут позволить себе методы, которыми давно не пользуются государственные организации, истощённые правовым и административным бессилием. И именно эти люди действия ставят точки над «i», нередко свинцовые.
Итак, суть аналитической выкладки, трансформировавшейся потом в разработку уровня «А» под условным наименованием «Зелёная книга».
История эта началась не сегодня. Как всегда, аналитики обратили внимание на настораживающие факты, а потом выяснили, что почти со стопроцентной вероятностью имеют дело с системой, а не цепью случайностей.
На сей раз головастиков заинтересовал учёный люд. Точнее, отдельные представители научной общественности. Изредка это были увенчанные наградами и званиями люди, руководители научных коллективов. Чаще безвестные старшие и младшие научные сотрудники. Или законченные чудаки, не вызывающие ни интереса, ни сочувствия окружающих, свято уверенные, что сделали Большое Открытие, оставалось только осчастливить им человечество. Таких ниспровергателей основ, сумасшедших изобретателей вечных двигателей в любой точке земли пруд пруди. Но особенно богата ими Россия. Они обивают пороги инстанций, как ужи проскальзывают за закрытые для них на тяжёлые замки двери патентных бюро, как по мановению волшебной палочки материализуются в кабинетах главных редакторов научных журналов. Некоторым из них удаётся приобрести быстротечную славу, легко надуваемую средствами массовой информации и так же легко лопающуюся, как мыльный пузырь. Чудаки растут, как трава на пустыре — бесполезные, но вроде никому и не мешающие… Этих людей, попавших в сферу внимания «Легиона», объединяло то, что все они умерли при странных обстоятельствах. Притом бесславная кончина настигала их после того, как они объявляли о своём Большом Открытии.
— Охота на чудаков, — усмехнулся Зевс, которому доложили первоначальную раскладку.
— Или выбивание перспективных технологий, — безапелляционно заявил руководитель группы аналитики. — Притом целенаправленное, на протяжении продолжительного времени.
— Какого?
— Минимум пятнадцати лет. Глубже копать трудно.
— Каждая такая акция требует профессионального дорогостоящего подхода, — заметил Зевс. — Значит, ставки высоки.
— И существует система, отслеживающая стратегически важные прорывы в технологиях.
— Это угроза национальной безопасности и будущему страны, — отметил Зевс.
Этими словами он выразил решение. Так началась разработка «Зелёная книга».
Аналитики без труда вычленили двадцать пять подобных случаев. Большинство из них — несчастные случаи и самоубийства. Внешне убедительные. Случайные пожары или взрывы бытового газа пожирали лаборатории и документацию, иногда вместе с людьми. Качественные такие летальные случаи. Не вызывающие вопросов. До той поры, пока не сопоставишь их. И тогда открываешь удивительную вещь — схожесть всех этих историй.
Итак, по порядку.
Глеб щёлкнул «мышью», на дисплей вышла страничка досье.
Восемьдесят девятый год — исчезновение инженера, соорудившего на родном московском машиностроительном заводе трансформатор с коэффициентом полезного действия 700 процентов… Возможно, ему удалось воссоздать утраченный в тридцатые годы резонансный трансформатор Теслы. Устройство порезано на металлолом. Чертежи не сохранились…
Девяносто первый год — ещё одна сгинувшая разработка, в результате которой мог появиться совершенно новый класс компьютерной техники. Несчастный случай. Скончался непризнанный компьютерный гений.
Девяносто пятый — группа ядерщиков, три человека. Двое учёных слетели на машине с моста в Псковской области. Третий покончил самоубийством. Отрывочные лабораторные журналы не могли дать представления о сути исследований. Так и непонятно было, какой приятный или неприятный сюрприз намеревались преподнести эти люди человечеству.
Девяносто восьмой — проект по генным технологиям. Один учёный умер от сердечного приступа. Другой — снова самоубийство. Кто-то начинает повторяться.
Позапрошлый год — взрыв лаборатории профессора Иващенко. Тоже генная инженерия. Новое её направление, принародно охаянное и подвергнутое обструкции — волновая генетика… Тут шуму было много. Взрывчатки не пожалели — почти целое крыло здания НИИ обрушилось. Взрыв произошёл ночью. Как раз тогда, когда делали очередную серию экспериментов. Из-под завалов извлекли трупы четырех учёных. В том числе доктора Иващенко. Тогда теракт зачислили как разборку с полукриминальной коммерческой структурой, снимавшей соседнее помещение… Только вот на днях Рамазан Актов признался, что его работа. И что действовал он по заказу…
Глеб задумчиво провёл пальцами по «мышке».
Так, а где государство? Неужели так никто ничего не заподозрил? Покажитесь, асы сыска и гении контрразведки! Нет. Никого. Хоть обкричись. Хотя, наверное, кто-то и заметил неладное. Приезжает умный сыщик на место самоубийства. Чует — что-то не то. Но появись он пред очами начальства и заикнись, что интуиция ему подсказывает — убийство тут замаскированное… Зачем такой опер нужен? Вот если бы наоборот — смог представить двадцать ножевых ранений как жестокое самоубийство — тут ты молодец, классный сыщик. На доску почёта в УВД!
А госбезопасность? Было дело, преисполнилась она в лучших своих традициях подозрениями по этому поводу, но тоже возник вопрос — а на фиг надо? И так забот полон рот. Зарплата у офицеров маленькая. А тут ещё очередной делёж начальственных кресел подоспел. А кресло — это святое. Это возможность держать крыши бизнесменам и тянуть свою копеечку. Какие тут подозрения ещё? Какие пропавшие учёные?
Глеб усмехнулся, представив, что, может, и собрались вечерочком менты и чекисты за рюмкой вина, обговорили проблему, поудивлялись, покаркали — куда страна катится. И забыли. А если и не забыли, так заставляют себя забыть, несмотря на то что стыдно и противно. И никто ничего поделать не может. Даже если бы захотели. Поскольку и милиция, и госбезопасность, эти некогда могущественные конторы, реорганизованы по полсотни раз, перекроены, перестроены так, что в итоге появившихся на свет жалких ублюдков родные отцы бы не признали. В безвоздушное рыночное пространство выбиты лучшие сотрудники, теперь они кто на стакане, кто в коммерции. И органы не могут сегодня ничего, кроме как цеплять мелких рыбёшек, ошалевших от безнаказанности и не напрягающих мозги вопросами типа — а как прятать следы преступлений?
Вот и получается, что «Белый Легион» — единственная система, которой в России есть дело до сгинувших бесследно вместе со своими открытиями российских учёных.
«Зелёная книга». Зевс присвоил разработке уровень «А». «Легион» не в состоянии тянуть больше двух, максимум трех разработок такого уровня одновременно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53