Остролицый первым почуял неладное. Он изрыгнул какую-то фразу на незнакомом чавкающем языке. Один из быков резко обернулся. Рука его нырнула под мышку.
Хлопок. Бык свалился, как куль. Водитель «Форда» попытался завести мотор. Ещё выстрел. Ещё труп… Бил снайпер откуда-то из засады, из бесшумного оружия. Было видно, что площадка эта давно пристреляна и огневая точка оборудована. Это место «Легион» давно присмотрел для подобных ситуаций. Здесь действительно все было под контролем.
Радченко, как и было приказано, бросился на землю, отполз за свой «мерин», прямо в лужу. Лужа была холодная. Противная. Плащ и костюм моментально промокли насквозь. Ничего. Мокрый, зато живой.
Дальнейшие события финансист лишён был удовольствия лицезреть. Только слышал рёв автомобильных моторов и скрип тормозов. Ещё пара хлопков. Крики:
— Стоять! Убью, чёрная сволочь!
Звуки ударов.
Когда финансист поднял голову, две машины фиксировали «Тойоту». Ещё одна отрезала отход «Форду». Бандюганы валялись в самых неудобных позах. Некоторые были даже живы.
Верховодил «спасателями» широкоплечий, русый, с широким лицом мужчина лет сорока с мобильником — рацией.
— Ты на кого, зверёк, работаешь? Считаю до трех, потом делаю в тебе дырку, — старший «спасатель» склонился над остролицым.
— На Султана, — прошипел бандит.
— Ага. Все срослось, — кивнул старший. Нажал на кнопку телефона и произнёс: — Группа зачистки, вы где прячетесь? Срочно сюда! Тут три жмурика, из злодеев, да! И пленные зверьки.
Финансист похлопал по карманам мокрого плаща. Выудил сигареты, тоже промокшие. Отбросил их.
— Живой? — с усмешкой посмотрел на финансиста старший «скорой помощи».
— Мать вашу, — крикнул Радченко. — Вы меня как живца использовали!.. Меня могли угробить!
— Все было под контролем. Успокойся, дружище, — старший «спасатель» улыбнулся широко и радушно. И раздражение у Радченко сразу сдулось, как проткнутый шарик.
Подкатил зелёный фургон. Туда закинули трупы и раненых. Пленных рассадили в оперативные машины. Дальше — база, допросы…
— А я куда? — спросил Радченко.
— Ты с нами, бизнесмен, — сказал старший «спасатель». — Придётся отлежаться несколько дней, пока картина не прорисуется.
— Хреново это, братишка, — вздохнул финансист.
— Что, бабки мимо кассы потекут? — с деланым сочувствием произнёс старший.
— Бабки не мои. Общие.
— Ничего. Переживём… Давай в машину, двигай за нами…
Артемьев прикурил от автомобильного прикуривателя и глубоко затянулся. Дым уплывал в приоткрытое окно джипа.
— Наркоман, — неодобрительно произнёс Глеб. — Как и Атаман.
— Слаб человек. Не могу без курева. Не все такие идеальные, как ты…
— На меня хоть не дыми.
Артемьев приоткрыл дверцу, высунул ногу.
Машина припарковалась в одном из тихих арбатских переулков, начисто изуродованных неуёмной строительной активностью московского мэра. Когда-то здесь стояли особнячки середины девятнадцатого века. Сейчас нагло и бесцеремонно выстроились бетонные уродцы со стальными колоннами, зеркальными окнами, спутниковыми антеннами — такие виллы строят на окраинах европейских городов — богато, комфортабельно и уж никак не лезет в исторический ландшафт. И монастырь поодаль с древними стенами выглядит здесь как бедный, никому не нужный родственник, от которого, к сожалению, не избавишься, не проедешься экскаватором по кирпичам, не врежешь гирей по церковным стенам. Жирным котам, расчищающим под себя город, проблемы истории и культуры были никак не ближе, чем вопросы жизни на лунах Юпитера. Глеб любил старую, домашнюю, человечную, великую Москву и ненавидел этого растущего на её костях вульгарного стеклобетонного монстра, где «усе, как у буржуев. Чай, мы не хуже».
Глеб отогнал от себя грустные мысли и вернулся к изучению отчёта по акции силового прикрытия объекта «Рокфеллер». Щелчками «мыши» вызывал текстовые файлы на ноутбук, фотографии, видеозапись.
— Как зачистка прошла? — спросил Глеб. — Тихо все?
— В дежурную часть прозвонили, что какая-то разборка, — бросив бычок, сказал Артемьев. — Патруль на место выдвинулся. Все чисто. Даже гильзы наши подобрали.
— Хоть это хорошо, Одиссей… И так слишком много шума в последнее время.
— Это точно…
— Все-таки окупились все затраты на систему подстраховки…
Иногда раздавались голоса, что на «скорую помощь» расходуется слишком много средств. Постоянно держать в боевой готовности группы, поддерживать связь, оснащать самой дорогостоящей техникой — это чрезвычайно накладно. Но иного выхода просто не было. В «Белом Легионе» приоритет жизни сотрудника стоял на самой вершине. Люди были самым ценным достоянием «Малой конторы». Зевс не уставал повторять, что эти люди — лучшее, что осталось у страны. И для сохранения их жизни, спасения всегда делалось все возможное и невозможное. Бывало, вызволяли попавших в переплёт бойцов из тюрем и застенков в России и в других странах. Отбивали у бандитов. Было две соответствующие акции в Ичкерии, тогда ещё «свободной».
Каждый человек был на вес золота. Их подбирали великолепные психологи с феноменальным чутьём. Герои-одиночки, бродяги и авантюристы, искатели острых ощущений и азартные игроки отвергались сразу. Набирались кадры только из тех, кто готов жить, имея высокую цель и опору. Из пассионариев, не нашедших себя в этом скурвившемся торгашеском бедламе, в тухлом болоте, в которое превращалась страна. Из способных и готовых к большему. И не находящих большего. В «Белом Легионе» нашли смысл своей жизни капитан-десантник, отлично помнивший, как его с полусотней бойцов бросили умирать на взятой с боем высоте в горах. Чеченцы тогда как раз подогнали в Кремль хорошие деньги, было принято очередное миротворческое решение о мирном урегулировании кризиса, а потому оттянуты войска и прекращены бомбовые удары. И плевать на каких-то там десантников… Нашёл свой дом в «Легионе» старлей из угрозыска, выловивший подонка, изнасиловавшего и убившего троих детей. При задержании опер погорячился, в результате убийца оправдан и признан жертвой ментовского произвола, а старлей осуждён за превышение власти… Оказался нужен «Легиону» талантливейший учёный-электронщик, который готов был сотворить чудо, но выяснилось, что чудеса России не нужны… Нашлось место и аналитикам, гораздо лучше астрологов видящим будущее и понимающим, что это будущее может быть изменено, но только при одном условии — если его есть кому менять.
В «Малой конторе» не только подобрались отличные спецы. В ней царил дух тайного Ордена. Была высокая цель — вырывать седьмую часть суши планеты Земля из болота и придать гигантской, с колоссальными нерастраченными творческими возможностями державе ускорение, цель. Главное для воина — святая цель, иначе он становится наёмником, убийцей за деньги. Цель требует полной отдачи всех сил, движений души. И самопожертвования. И подвигов, когда без них не обойтись. И кропотливой работы, плодов которой, скорее всего, тебе не суждено увидеть.
Эта спаянность высокой целью, тщательнейший отбор позволяли «Легиону» не выродиться в обычную криминальную или финансовую империю, как уже бывало с другими подобными структурами, возникающими на переломе эпох.
— Что удалось выяснить у пленных? — спросил Глеб, отодвигая от себя компьютер.
— Бригада под Султаном ходит. Есть такой чеченский бандит. Эти ребята не слишком искушены в оперативной работе. Все больше используются для выбивания долгов, похищения людей. Приведения бизнесменов в чувство.
— Что чеченский бандит имеет против нашей конторы?
— Значит, имеет… Ох, ты посмотри, — Артемьев, прирождённый бабник, проводил жадным взором высокую девушку, прошествовавшую по тротуару мимо машины, и вздохнул: — Блондинка.
— Э, Олег, вернись на землю… К тому же она крашеная.
— Все-то ты знаешь… Так вот. Мы установили, кто такой Махмуд, который выискивал Сашу Кандагарского перед тем, как того замочили… Интересная личность, между прочим. Три года назад проходил по ичкерийским делам, в терактах участвовал. Ничего не доказали. Попал под очередную амнистию, спустился с гор и очутился в Москве. Сейчас он разведчик Султана. Его ценят достаточно высоко. Даже выполнял заказы самого Сельмурзаева…
— Чеченцы. — Глеб похлопал ладонью по мягкой панели. — Смотри, все срастается. Изотопное дело — там они. Потом они глушат Сашу Кандагарского, имеющего отношение к убийствам учёных. И в конечном итоге наезжают на нашего финансиста. Скажи, бывают такие совпадения?
— Вряд ли, — Артемьев прищёлкнул пальцами.
— И все равно концы не вяжутся, — Глеб задумался, потом заявил: — Нужно прояснять ситуацию. Взять языка… Того же разведчика Махмуда. Такие люди редко работают втёмную.
— Ребята его уже ищут, — сообщил Артемьев.
— Твои менты или наши опера?
— Наши, Глеб. Наши… Это работа не для тех, кто стеснён рамками закона…
В информационной базе Управления по борьбе с бандитизмом аналитики перелопатили весь массив информации. В ней скрывается немало полезного — в каких агентурных сообщениях засвечивался фигурант, чьей связью он возникал по другим делам, имелись ли его телефоны в изымаемых у бандитов записных книжках, фиксировала ли его где-то служба наружного наблюдения, проходил ли он подозреваемым по конкретным преступлениям. Кроме того — где прописан, штрафовался ли за превышение скорости или повреждение зелёных насаждений.
В итоге перед полковником Артемьевым на стол легла итоговая справка-меморандум. Оказалось, что Махмуд светился далеко не редко. В справке имелось несколько адресов его связей, которые стоило отработать.
Теперь дело оставалось за малым — пройтись по этим самым адресам. И найти Махмуда. Или информацию о его местопребывании. А кто исполнит эту работу лучше, чем Атаман с его подчинёнными?..
И Атаман начал работать. И теперь не было сомнений в том, что, если фигурант имеет хоть какое-то отношение к этим адресам, его песенка спета…
Первый адрес. Здесь проживает некто Аджапов — член ингушской организованной преступной группировки и связь Махмуда. Машины останавливаются во дворе пятиэтажного дома. Лифта нет, поэтому оперативники прут на четвёртый этаж пехом, сопровождаемые озадаченными взглядами нюхающей клей подъездной шпаны. Район люмпеновский. Дети растут, как сорняки на кладбище…
Звонок квартиры не работает. Ничего! Ногой по двери, да ещё прикрикнуть:
— Милиция!
За дверью шаги. Щёлканье замка. На пороге здоровенный, с курчавой волосатой грудью зверь неопределённой национальности. На нем спортивные шаровары и майка. На правом предплечье и кистях рук обильные синие рисунки, намекающие на причастность их хозяина к гильдии граждан, занимающихся противоправной деятельностью.
— Гражданин Аджапов? — осведомляется Атаман и суёт зверю в морду удостоверение. — Есть разговор.
— Постановление на обыск давай. Тогда пущу, — зверь нахально ухмыляется и пытается закрыть дверь.
И сгибается пополам от разящего удара в печень. Не успевает и понять, что к чему, как видит перед собой половой коврик, крайне замызганный, а суставы трещат, потому что руки завели за спину так, что локти чуть затылок не гладят.
Слышится испуганный писк, на пороге объявляется завёрнутая в простыню деваха лет шестнадцати.
— Звук прикрути, — хрипит Атаман, делая шаг ей навстречу. — Тебя же не трогают.
Визги и писки обрезает, как ветки бензопилой «Дружба».
— Одевайся, Аджапов. Задержан. Вот постановление об аресте. — Атаман суёт хозяину квартиры, которого уже подняли с пола, постановление. Таких липовых бумаг у него полно на все случаи жизни. Печать прокурора, подпись, все реквизиты, даже ссылка на уголовное дело — все на месте, не подкопаешься.
— Да вы чего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53