Как было условлено заранее, группа «Флэш» ушла с места диверсии на юг и в двух километрах от объекта расположилась до утра в ожидании вертолета. Кэмпбелу предстояло визуально проконтролировать результаты работы авиации по станции «Глаз Аллаха».
Преследования Кэмпбел не боялся. Если бы вся операция свелась к подрыву силового кабеля, за диверсантами наверняка выслали погоню, и уйти далеко никому не удалось бы.
Но пока в гарнизоне радара старались понять, что произошло, над пустыней появились штурмовые вертолеты. Ракетные стрелы обрушились на ослепленный «Глаз Аллаха», круша постройки, сметая антенны, сжигая автостоянки и казармы. В таких условиях никто не подумал о возможности спланированной диверсии. Да и уцелевшему начальству РЛС потери и разрушения выгоднее всего было отнести на счет внезапного налета авиации. Признать, что имело место проникновение подрывников в охраняемую зону — значило лишний раз расписаться в своей неспособности организовать охрану и оборону объекта.
Диверсанты сноровисто и быстро приготовили ямы для отдыха и замаскировали их. Кэмпбел позволил людям отдыхать. Сам он улегся на песок, подсунул под голову вещевой мешок, вытянулся и только теперь понял, насколько устал. Ныла спина, побаливал голеностоп левой ноги. И он подумал, что возраст и невзгоды службы, которые пришлось претерпеть, берут свое, и нет сил отодвинуть старение. А может быть, так проявляло себя психологическое напряжение ночной операции?
Как бы то ни было, умение отключаться от обстановки помогло и в этот раз.
Кэмпбел расслабил мышцы. Он начинал делать это с пальцев ног, строго контролируя свое состояние и добиваясь, чтобы нигде не оставалось ни малейшего напряжения. Когда дошел до пальцев рук, сон сморил его и выключил из действительности.
Пробуждение наступило внезапно. Сработал сложный механизм слуха. Оказывается, как бы крепко ни спал человек, даже небольшой звук, появления которого он ожидает или которого опасается, мгновенно заставляет проснуться.
— Командир!
Голос со стороны прозвучал негромко, словно прошелестел, но Кэмпбел его воспринял мгновенно. Он открыл глаза и первым делом бросил взгляд на часы. Они показывали полдень. Значит, он проспал почти пять часов.
Яму наполняла удушающая жара. Кэмпбел чувствовал, что тело его плавало в липком поту, и только сон на некоторое время избавил его от неприятных ощущений.
— Командир!
Кэмпбел узнал голос Харриса, отважного «спеца», который никогда не выходил из себя, был покладист и в то же время упрям до крайности.
— Да, Харрис.
— Сэр, справа от вас…
Харрис говорил кратко, не повышая голоса. Кэмпбел приподнялся на локте и выглянул из-под тента. Метрах в ста от их расположения двигался небольшой караван. Три верблюда шагали по песку один за другим. Они покачивали головами на длинных шеях, словно старались поднырнуть под дрожащий занавес марева.
— Стенд бай! — Кэмпбел подал команду, не повышая голоса. — По местам!
Он знал, его слышат.
— Сэр, нас заметили.
В голосе Харриса звучала тревога.
— Снять презервативы!
Команда, которую подал Кэмпбел, показалась бы кому-то издевательской, но «сасовцы» приняли ее как должное.
Шагая по пескам, вдыхая на каждом шагу мелкую едучую пыль пустыни, валяясь в ямах, отрытых в сыпучем грунте, диверсанты думали не столько о себе, сколько о своем оружии. Поэтому, едва американский пост на границе Саудии скрылся из глаз, все члены группы «Флэш» натянули на стволы автоматов тонкие резиновые чехлы, хотя первичное назначение их было совсем другим. Такое можно было проделать и в лагере, но становиться объектами насмешек для янки англичане не собирались.
— Да, сэр! — доложил Харрис. — Все готовы.
Бой диверсантов с группой Азиза Омара был коротким. Англичане не ждали, когда противник откроет огонь, и нанесли удар первыми.
Трудно было понять, почему, но иракцы тут же отступили, ушли за барханы…
Операция прошла удачно, и после завершения боевых действий Кэмпбел вернулся на родину, размышляя, как строить жизнь дальше. Возникли мысли и о необходимости обзавестись собственной семьей.
В школе Рой увлекался филателией. Его очаровали красочные озубцованные картинки с названиями экзотических стран: Тибет, Непал, Макао, Сиам, Борнео. Марки Британской империи казались Рою самыми неинтересными — однообразная череда королевских лиц в профиль, анфас и в три четверти оборота. И никаких указаний на страну принадлежности. Зато он с интересом рассматривал рисунки диковинных животных на марках заморских стран. Верблюдов и жирафов на знаках Мозамбика, слонов на красочных композициях Лаоса, скачущих всадников на синих прямоугольниках с монгольскими письменами.
Отец быстро заметил увлечение Роя. Старого солдата расстроило это занятие сына. Оно выглядело слишком цивильным и миролюбивым и больше подходило торговцам и учителям, чем человеку, который должен посвятить себя военному делу.
Тогда он и объяснил сыну, что настоящего воина достойны только два увлечения — оружие и секс. Чтобы сделать урок предметным, отец увез Роя на стрельбище, сумев сразу же покорить его возможностью стрелять.
С сексом Рой разбирался сам, хотя не столь решительно, как со стрельбой. В школе он увлекся одноклассницей Кэтрин Таллер. Девочка не считалась первой красавицей класса, но в чувствах рейтинги не играют никакой роли.
Любовь вспыхнула внезапно. При виде Кэтрин Рой, как говорили в таких случаях его сверстники, «млел и таял». Возвращаясь домой из школы, он делал большой крюк, чтобы пройти по улице мимо дома, в котором жила Кэтрин. Однако объясниться девочке в чувствах Рою не позволяла странная робость. Он не боялся выходить на кулачки один против двух, но здесь требовалась смелость иного рода. Еето ему и не хватало.
Все же девушка у Роя появилась. Ей оказалась Ребекка Штеккер, дочь состоятельного владельца нескольких аптек. Черноокая красавица не строила парню глазок, не кокетничала с ним. Ребекка просто подошла к Рою на одной из перемен и, глядя на него честным открытым взором, попросила научить ее стрелять. Рой впервые взглянул на Ребекку с интересом. Он оценил ее обращение как признание его стрелкового мастерства, которым он уже славился в школе, и это ему страшно польстило.
Потом они два раза вместе побывали в тире, где Ребекка показала сносное умение целиться и поражать мишени. Рою это понравилось. Затем Ребекка пригласила Роя в загородное семейное имение. «Там есть старинное ружье», — сказала она заговорщицким тоном.
Подобному соблазну юный стрелок противостоять был не в состоянии. Это то же самое, как если бы предложить филателисту прийти куда-то и посмотреть «Голубой Маврикий» — знаменитую марку, сводящую с ума коллекционеров и стоящую уйму денег.
Они ехали за город на машине, принадлежавшей Ребекке. Ее вел Рой, а девушка сидела рядом. С наивностью деревенской простушки она то и дело задавала ему странные вопросы:
— Мне говорят, что у меня некрасивые колени. Как ты думаешь, это верно?
Ребекка приподняла юбочку повыше, открыв полные белые ноги.
— Да нет, ты что! — Рой отвечал спокойно, не подозревая никакого подвоха.
— А так?
Ребекка сдвинула подол чуть повыше.
Рой еще не завелся, но неведомый ему стартер запуска определенных чувств уже начал работу.
Только значительно позже Рой понял, что завести мужика нетрудно: достаточно ему пощекотать мошонку. Но тогда он попросту не понимал, что происходит, и ко всему относился без задних мыслей.
Погода в тот день стояла чудесная. Чистое голубое небо, свежий воздух, не очень жаркое, но очень доброе солнце. Все располагало к покою и неге.
На велосипедах Рой и Ребекка уехали на реку. На багажник Рою юная хозяйка поставила плетенную из ивовых прутьев корзину с провизией. Они выбрали прекрасное место на берегу, где можно было и загорать и купаться.
Ребекка оказалась аккуратисткой. Она постелила на траву клетчатый шотландский плед. На него бросила белую льняную салфетку. И уже затем выложила снедь — вареные яйца, белые булочки, поставила баночку сардин, большой термос.
Потом они сбегали к реке и умылись: для купанья вода показалась еще слишком холодной. Вернулись к столу и принялись за еду.
Они сидели рядом, но у Роя даже мысли не возникало, что можно каким-то образом проявить интерес к Ребекке. Они были школьными товарищами, то есть существами почти однополыми. И если Рой из этого ряда исключал Кэтрин, то Ребекка под его определение подпадала на все сто процентов.
Увы, сама Ребекка была совсем иного мнения о возможностях их отношений.
Неожиданно она отставила чашечку, из которой пила кофе, и легла, положив голову на колени Роя. Тот опустил взгляд и увидел ее глаза — темные с широко распахнутыми зрачками, в которых отражались голубое небо и он сам.
Ребекка взяла Роя за руку, потянула и провела его ладонь себе под блузку. Под ней ничего не оказалось. Впрочем, не так. Под легкой тканью находилось тело — нежное, теплое, возбуждающее. Ребекка подтолкнула руку Роя, и та коснулась ее груди — небольшой, упругой, формой походившей на плюшку, какие продают в кондитерской на Регент-стрит.
Есть вещи, которые не проходят без последствий. Встань под душ — ты намокнешь, даже если тебе охота остаться сухим. Сунь палец в пламя зажигалки — оно обожжет, хотя этого тебе совсем не хочется. Прикосновение к женскому телу, даже если оно случайное, пробуждает сокровенные мужские начала, есть ли на то его воля или ее не имеется. Именно это начало мгновенно дало Рою знать о себе. Нечто сладко-медовое заполнило ртутной тяжестью низ его живота, вспухло упругостью плоти.
Щека Ребекки, лежавшая на его ногах, тут же ощутила происшедшие перемены.
— Какой ты!
Она произнесла это напряженным голосом и тяжело вздохнула. Сама быстрыми пальцами расстегнула блузку. Потом обеими руками охватила голову Роя, пригнула к себе и коснулась его губ своими. Рой поцеловал ее с детской неопытностью: напряженно, как целуют распятие или руку священника. Ребекка, наоборот, присосалась к нему полуоткрытыми губами, потом раздвинула его зубы и втолкнула свой язык в его рот. Ощущение было столь острым и сладким, что Рой чуть не задохнулся от возбуждения.
Потом было все…
Мир опрокинулся, перевернулся, утонул в теплой сладкой воде удовлетворенных желаний. Так было раз, было два…
Радость ума в познании, триумф — в открытиях.
Радость тела в здоровье, восторг — в обладании.
Тело и ум всегда в борении, они всегда двоятся, не в силах достигнуть гармонии.
С того дня все переменилось в жизни Роя.
Он продолжал любить Кэтрин, как и прежде. Он не мог ее не любить — молодые чувства не стираются враз, как письмена на школьной доске…
Уволившись со службы, Кэмпбел избавился от обязанности тянуть военную телегу, находясь в общей упряжке, по команде штатного погонялы. Теперь его опыт, его знания и не до конца растраченную физическую силу использовали по разовым заявкам наниматели, которым требовалась точность в специальных делах и высокая конфиденциальность. Это приносило неплохой доход при риске ничуть не высшем, нежели он был в годы военной службы.
Широкий круг знакомств в кругах, связанных с проведением специальных операций, обеспечивал Кэмпбелу постоянное поступление выгодных предложений. Ко всему, у него обнаружился некоторый литературный талант.
Он написал для журнала «Soldier of Fortune» — «Солдат удачи» — несколько статей о планировании и проведении диверсионных операций в пустыне, о методике подготовки бойцов рукопашного боя. Статьи вызвали интерес у специалистов по обе стороны океана, что опять способствовало повышению спроса на услуги Кэмпбела.
Именно с последней статьей и был связан звонок полковника Питера Макквина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53