Скунс оказался прав. Довольно скоро он нашел в ограде небольшой лаз и, пригнувшись, оказался на территории. Андрей Кириллович последовал за ним. Он даже подумывал негромко просигналить, чтобы Скунс приостановился для конфиденциальной беседы. Но Скунс уже довольно уверенно входил в подвал. Пришлось и Андрею Кирилловичу пробираться туда.
В подвале было тепло и тускло горели лампочки. Он сделал несколько осторожных шагов, вслушиваясь, чтобы определить направление, в котором исчез Скунс, и неожиданно получил резкий удар по затылку. Сознание жило еще несколько мгновений, он даже успел выставить руку, чтобы защитить себя от следующего удара, хотя не знал, откуда этого удара ждать, даже успел подумать: «Нарвался!» А потом ноги его сами собой подогнулись.
Очнувшись, Андрей Кириллович ощутил, как чудовищно ломит у него затылок. Он сидел в собственной машине, которая стояла в темном проулке.
«Что это я, неужели в аварию попал?» – подумал он и все вспомнил.
Между рулем и лобовым стеклом лежал кусок бумаги. Андрей Кириллович включил в салоне свет, хотя перед глазами роились черные мушки, и ему удалось прочитать корявые быстрые буквы: «Извини, Андрей. Не ходи за мной больше».
После этого он вспомнил окончательно все. Даже время с точностью до минут, когда оставил машину и последовал за Скунсом на территорию детдома. Оказалось, что всего-то прошло минут двадцать. Следовательно, шеф еще вряд ли закончил свои загадочные дела. Он не ошибся. Шеф появился через десять минут.
Как обычно, Андрей Кириллович, обогнав на обратном пути машину частника, встал у бордюра, а спустя несколько минут из сумерек возник и Беневоленский.
– Я видел вашего Скунса! – были первые слова шефа. – Вы плохо ищете, Андрей Кириллович! Вы докладывали о том, что он в Москве, а он – повсюду!
– Немедленно проверю! – вполне искренне дал слово начальник службы безопасности. Рассказывать о новом своем проколе было все равно что сочинять на самого себя донос.
В школьном детстве многие жители планеты решали одну и ту же задачу о путниках, которые вышли из точек А и В, чтобы встретиться в точке С.
В этот раз такими путниками стали Савва и тот, кого звали Скунс.
Скунс и прежде знал о мерзавце, который подсидел директора детского дома. Но то, что он услышал на похоронах, требовало немедленного возмездия. И для себя он тут же вынес новому директору приговор. Едва вернувшись в Петербург, он отправился в Павловск, чтобы привести свой приговор в исполнение.
Савва в эти же дни услышал рассказ Риммы о гадостном мерзавце, творящем непотребство в детском доме. Будь это директор завода или какого-нибудь магазина, он бы не стал вмешиваться в его душу. Но здесь дело касалось детей. Причем детей и так обиженных природой. Поэтому он отправился по описанному Риммой пути с Витебского вокзала на электричке.
Оба путника встретились на территории детского дома. Скунс пережидал, пока это учреждение покинет Беневоленский. Дальше он предполагал отвести директора подальше от вверенных ему детей. Хорошим местом были, например, парковые пруды. Там директор должен был навсегда распрощаться с испорченной им же самим жизнью. Если же с прудами вышла бы какая-нибудь осечка, можно было просто повесить его на осине.
Длинный и худой человек в очках и старомодной шляпе вряд ли был клиентом директора. Так же, как и импозантный Беневоленский, который, по предположениям Скунса, не мог польститься на умственно отсталого ребенка. Скорей всего, человек в очках был каким-нибудь местным работником. Но дальше произошло невозможное.
– Здравствуйте, – вежливо сказал тощий человек в очках и выговорил заветное имя, которое уже много лет не произносил никто.
Имя это отозвалось в душе Скунса, словно любимая, тихая и грустная мелодия. Именно так его называли много жизней назад в этом месте. В том доме, который был испоганен новым директором.
Такого он не ожидал, но равнодушно выговорил:
– Вы обознались.
Все же он приостановился у калитки, чтобы попробовать вытянуть информацию из этого типа: откуда ему известно настоящее имя. В том, что они никогда не встречались, он был уверен.
– Вы не ошиблись, мы встречаемся впервые, – неожиданно, словно подслушав мысли Скунса, подтвердил странный человек. – Но я знаю не только ваше настоящее имя, я понимаю и причину, которая вас сюда привела. Ваши намерения благородны, однако ни одно доброе дело нельзя совершать через зло. Видите ли, никогда еще прекрасные цели не были достигнуты с помощью дурных средств…
– Вы тут всем эти проповеди читаете? – спросил Скунс.
Догадка странного незнакомца была удивительна. Но ведь и цыганки тоже часто угадывают. И все же пусть он движется с миром по своим делам. А возмездие можно отложить. На час или два.
– Это не догадки, просто иногда мне удается прочитать чужие мысли. Если хотите, я могу сказать вам свое имя. Меня зовут Савва. А директора предоставьте мне. Прошу вас.
– И что вы с ним сделаете? – Скунс понял, что скрывать свою нынешнюю цель бессмысленно.
– Не совсем то, о чем вы думаете. Вы ведь согласитесь, что почти в каждом, даже самом страшном негодяе, живет и светлое начало.
– Ну, допустим.
Они так и стояли около железной ржавой калитки.
– Вот я и хочу погасить активность центров агрессии и активировать рецепторы доброты. С вами, например, я уже сейчас это сделал, пока мы разговаривали.
– То есть?
– Спросите самого себя: разве вам хочется делать то, за чем вы сюда приехали?
– Пожалуй, что и правда пропало настроение, – ответил, усмехнувшись, Скунс.
– И хорошо., Это очень хорошо. Возвращайтесь назад. – Савва снова назвал его настоящее имя, которое много лет не произносил никто. – А я встречусь с директором. Поверьте, это будет гораздо лучше для всех.
Тот, которого с некоторых пор стали звать Скунсом, вел свою машину назад и ощущал странную, давно забытую размягченность.
– Проповедник чертов! – проговорил он вслух, вспомнив разговор с Саввой, но сказал с улыбкой, без озлобления.
Чтобы сделать приличный сайт, нужно, разобравшись в представленном материале, найти художественную идею, образную систему подачи этого материала. И изготовить эскиз. Но лишь опытный человек может по эскизу представить то, что он увидит потом на экране во всей красе. Сайт должен привлекать внимание, должен завораживать, создавая ощущение радостного удовольствия от созерцания картинок и текстов, желание продлить знакомство с информационной составляющей.
Примерно об этом и думал Петр, когда вечером шел по Дворцовой набережной в сторону офиса. Эта была первая его серьезная работа, и он мечтал исполнить ее так, чтобы слух о нем пошел по всей Руси великой.
Охранник, открывший дверь парадного, улыбнулся ему как знакомому и протянул пластмассовую карточку, на которой красовалось Петино лицо, а внизу было напечатано: «Сотрудник».
– Пропуск. Не потеряйте, завтра вечером вас без него не впустят.
Так же, как днем, Петр поднялся вслед за охранником по короткой лестнице на площадку бельэтажа. Что было за левой дверью, он не знал, а за правой помещался офис.
В офисе горел свет, но в приемной сидел лишь менеджер.
– Вас дожидаюсь, – приветливо улыбнулся он. – Берите три папки, усаживайтесь здесь. – И он показал на небольшой кабинет за открытой дверью. – Если захотите чаю или кофе, тут справа кухня. Туалет дальше по коридору.
Петя унес папки в кабинет и включил компьютер.
Менеджер, сделав несколько звонков, вышел. А может быть, ушел и совсем.
Его сменил охранник, который, сидя в кресле, читал какой-то детектив в яркой обложке.
Петр разбирал материалы, классифицируя их на ряды: информационный, декоративный. Материалов было много, и Пете самому надо было решить, что из этого пойдет в сайт, а о чем он скажет лишь мельком.
Потом кто-то просигналил снизу, и охранник, увидев на мониторе молодого человека с пакетом в руках, спустился вниз, принял пакет, расписался в его получении и, проверив прибором на взрывчатку, положил на столе в приемной.
Потом он кому-то звонил, видимо жене. А затем появился в дверях перед Петром.
– Я исчезну минут на сорок, не больше. Если кто будет звонить снизу, не обращай внимания. Иногда какой-нибудь придурок мимо идет и нажмет на кнопку. А систему замков тебе трогать не надо. Телефон стоит на автоответчике. Факс – на автомате. Я дверь к тебе закрою, чтоб тебя звонки не раздражали. Ты сиди работай.
Петр молча кивнул. Инструкции были понятны: по офису не шататься, ничего не трогать, к уличной двери не подходить. А когда охранник закрыл дверь в кабинет, он и вовсе почувствовал себя словно в сурдокамере.
Никто не заметил, как уличную дверь открыл своей кодовой картой толстоватый человек с небольшой лысиной. В офисе ему надо было совсем немного – воспользоваться туалетом. После продолжительного застолья он отправился домой, а по дороге его, так сказать, приперло.
Исполнив необходимое, он собрался так же по-английски уйти, и только тут сообразил, что в офисе-то нет ни дежурного, ни охранника.
– Ну, Гарька! Набрал раздолбаев! – сказал он вслух и увидел на столе пакет со смешной надписью: «В личные руки».
«Интересно, что еще у него за интимная переписка», – подумал он и ножницами, которые лежали почти посередине стола, срезал краешек. Из пакета выпали видиокассета и записка.
Кассету он сразу сунул назад, с ней было разбираться некогда, а записку скопировал, подождав минуту-две, пока нагреется ксерокс, и повторяя лишь одну фразу:
– Ну, Гарька, ну педик!
Записка эта говорила о многом. И была сверхценным аргументом в их сложных отношениях. Оригинал ее он тоже засунул в пакет и постарался его снова заклеить.
Внизу в «шестисотом» толстоватого человека терпеливо дожидался водитель. Мимо проехала гаишная машина, но не обратила на нарушителя внимания: остановка здесь была запрещена, однако в ГАИ хорошо знали, для кого созданы правила.
Едва человек спокойно уселся в машину рядом с водителем, она, шаркнув колесами, рванулась дальше. Человека звали Борис Бельды.
Петр даже не знал, сколько прошло времени, когда дверь снова распахнулась и взволнованный охранник спросил:
– Ты пакет трогал?
– Какой пакет? – не понял Петр.
– Приносили пакет. Я сам его получал.
– Не знаю. Я вообще не выходил, как вы дверь закрыли, я и сидел.
– Странно… Ладно, как будешь заканчивать, скажи. Тебя домой на машине отвезут. Тебе ведь через мосты не надо?
– Да нет.
– Ну так и отвезут.
Петр с удовольствием разбирался с материалами в первой папке. Рассматривал фотографии Беневоленского в детстве, черно-белые, можно сказать, старинные фотографии его родителей, школьные похвальные грамоты, дипломы за какие-то изобретения. Одних только газетных статей и интервью с Беневоленским была толстенная пачка. Их надо было читать очень сосредоточенно, чтобы показать Георгия Ивановича во всем величии его дел. Многие статьи, конечно, повторяли одно и то же, и в этом была трудность: внимание притуплялось – можно было упустить важную деталь.
Даже и удовольствие, если оно длится долго, становится утомительным. В три ночи он почувствовал жуткое желание немедленно заснуть и сдался. Охранник сразу вызвал по переговорному устройству шофера. И в тот миг, когда перед ним открылась могучая бронированная уличная дверь, у тротуара остановилась «Вольво». С таким комфортом Петр ездил лишь при отце, в тот год, когда дела его неожиданно пошли в гору.
В ожидании Дианы
С тех пор как Диана внезапно пропала, прошло несколько дней. Петр уже не знал, что и думать. В чате ее не было, а на письма, которые он бросал на ее почтовый ящик, никто не отвечал. Может быть, она на что-то обиделась? Но ничего такого, на что можно было обидеться, Петр вроде бы не говорил и не писал. Петр не знал, что делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56