Раздался громкий стук.
У дверей она обнаружила двух молодых санитаров с носилками. Неподалеку стояла «скорая помощь».
– Вызывали? – спросил тот, что постарше.
– Нет! – воскликнула Ингрид. – Я вызывала такси. У меня умирает кот.
Они обменялись взглядами.
– Шутите? – спросил тот, что помоложе.
– Нет… Да вы заходите! Прошу вас! – умоляла она. Они прошли в спальню. – С ним что-то совсем нехорошее!
Тот, что постарше, бегло осмотрел кота. Глаза у него были закрыты, и его опять трясло.
– Дело дрянь, – сказал санитар. – Начальство меня убьет, но, может быть, поедем к ветеринару? Все равно за вызов придется платить тридцать долларов, неважно, увезем мы кого-нибудь или нет.
Она решительно кивнула. Санитары бережно положили кота на носилки, Ингрид вышла следом за ними. Перед глазами проплыла миссис Макдугалл, выпученными глазами уставившаяся на Д. К.
Ингрид ехала рядом с Д. К. на заднем сиденье. Снова взвыла сирена, и «скорая помощь» понеслась по запруженным транспортом улицам, Д. К. лежал неподвижно. Она гладила ему головку, разговаривая с ним сквозь слезы.
Они подъехали к корпусу неотложной помощи. Ингрид рванулась вслед за санитарами, но тот, что постарше, сказал, что она должна идти через главный вход.
Так она и сделала и тут же попала в уютную, освещенную мягким светом приемную, обставленную антикварной мебелью, с гравюрами Томаса Бентона на стенах и пушистыми коврами на полу. Из динамиков доносилась спокойная музыка.
– Прошу вас, мисс, – пригласила Ингрид пожилая дама – дежурный регистратор, для которой кошки, собаки и люди представляли собой лишь самодвижущиеся объекты, которые следовало направлять по разным кабинетам. – Имя и адрес пациента.
– Дьявольский Кот Рэндалл, а живем мы…
Женщина тут же перебила Ингрид:
– В вашем возрасте не богохульствуют!
– Но это его имя. Честно. Так назвал его папа, а мы сокращенно зовем его Д. К.
– Первый раз в жизни вижу кота, носящего столь непристойное имя, – фыркнула дежурная.
– Наш адрес Шерман-Оукс, Гринбрайар, 1620. Прошу, нельзя ли отложить формальности? Хочу пройти к нему.
– Членам семьи при осмотре присутствовать воспрещается. У него были респираторные заболевания?
– Он никогда не болел, только как-то, слезая с дерева, ударился головой, и у него было легкое сотрясение.
– Заболевания позвоночника, пищеварительного тракта? Болезни легких, сердечные приступы?..
Ингрид отрицательно покачала головой.
– Эмоциональная стабильность?
Ингрид вспыхнула:
– Он более стабилен, чем многие люди.
Тут прибежала Пэтти, и через несколько минут объявились Майк и Грег. Последнего проинформировала миссис Макдугалл, которая решила, что в столь трудный час мисс Пэтти понадобится его помощь.
– Зрелище было непереносимым, – сказала она. – Я думала, что это Майк, так рано вырванный из жизни, но когда я бросила взгляд и увидела бедного, маленького котика, которого увозит огромная, мощная «скорая помощь», я сказала себе, я сказала… так что же я сказала?
Грег громко спросил:
– Почему мне нельзя пройти? Я адвокат и обладаю всеми правами юридически уполномоченного лица.
Дежурная глядела на них, как старая боевая лошадь.
– Адвокат! – процедила она. – Такого я еще не слышала. Адвокат, догоняющий «скорую помощь», чтобы пройти в палату к коту!
Благообразный, дородный джентльмен в белом халате вышел из дальнего помещения. Это был ветеринар, доктор Роско Монтон. Поигрывая очками, он спросил по-докторски:
– Кто тут ближайший родственник?
Дежурная показала на Ингрид. Доктор подошел к ней:
– Мисс, серьезных причин для беспокойства нет. Пациент страдает от грыжи.
– От грыжи? Кот страдает от грыжи? – воскликнул Грег. – Что он у вас делал? Таскал рояли?
Доктор сделал вид, что не слышит этого замечания.
– Необходима немедленная операция. Конечно, с вашего согласия. Если ситуация не будет исправлена тотчас же, он может умереть от сужения сосудов…
Тут вступила Ингрид:
– Если будет сделана операция, он… выживет?
– Любая хирургическая операция связана с определенным риском.
Она посмотрела на остальных.
– Это единственный выход, девочка, – сказала Пэтти.
Майк подал голос:
– Я предлагаю пригласить еще одного врача для консультации. Консилиум оплачу я. Я читал, что операция проводится только тогда, когда в ее пользу высказываются, по крайней мере, два врача.
– Невероятно! – произнес Грег.– У кота грыжа!
– Это вовсе не смешно, – решительно заявила Пэтти.
– Простите, – извинился Грег, – я знаю, что наговорил о нем много резкостей из-за того, что он неоднократно проникал без надлежащего разрешения в мои владения и наносил ущерб, но к данной ситуации это не имеет ни малейшего отношения. Я не хочу, чтобы он умирал.
Доктор с шумом прочистил горло.
– Я был бы рад пригласить для консультации еще одного хирурга. На той неделе у нас был консилиум из четырех докторов. По поводу мигрени у французского пуделя – Он покачал головой. – Прискорбнейший случай.
В эту минуту вошел Джордж Рэндалл с озабоченным выражением лица. С помощью Ингрид Пэтти ввела его в курс дела. Он тут же принял решение:
– Ждать нельзя. Осложнения могут возникнуть в любую минуту.
Доктор сказал:
– Прооперируем в одиннадцать. Если вы пожелаете подождать, к вашим услугам уютная комната с телевизором для членов семей, первая дверь направо.
Ингрид отошла в сторону.
– Я сейчас позвоню этому человеку и предупрежу его, что сегодня вечером Д К. не выйдет на работу. – Она специально не назвала Зика, чтобы не раздражать Грега.
– На работу? – потрясенно спросил Грег – То есть, этот кот фактически занимает определенную должность? И каковы его обязанности?
Пэтти взяла его под руку
– Ладно, Грег, не в этом дело.
Грег замотал головой:
– Кот, у которого грыжа! И должность! Наверное, у него есть и карточка социального страхования!
24
Зик повесил трубку и сел, ошарашенный новостью. Возникло непредвиденное обстоятельство. Именно непредвиденные обстоятельства часто определяют ход расследования. Агент в состоянии предвидеть любое развитие событий, кроме того, какое может угадать лишь маг и чародей. Зику никогда не приходило в голову, что Х-14 может заболеть.
Второе неприятное событие за день. Первое – выжженное поле. Конечно, в сухую траву могли бездумно бросить непотушенную сигарету. Но когда на верхнем этаже здания обнаружили только что установленный прожектор, стало ясно – это преднамеренный поджог. Либо Арти Ричфилд вчера вечером кого-то «засек», либо, как это часто бывает у преступников, ощутил шестым чувством, что дела пошли вкривь и вкось.
Зик стал подробно обсуждать вопрос с Ньютоном. Кота надо каким-то образом запустить на фабрику. Но выжженное дочерна поле уже не было прикрытием, а на ночь будет включен прожектор.
Теперь новый удар. Надо опять идти к Ньютону и еще раз изучить все возможности установления контакта с Меморандумом. Вновь и вновь проверяли они все возможности и пришли к выводу, что единственный выход – использование Х-14. Даже Вашингтон, где поначалу посмеивались, не раз звонил, как идут дела с Х-14. Ибо надо знать точные ответы на вопросы «когда», «где» и «как» в связи с планируемым убийством Шерли Хатчинсон, чтобы суметь его предотвратить. Требуется, кроме того, точно установить время, когда Меморандум завершит пересадку камней из коллекции в другую оправу, чтобы явиться именно тогда, когда вещественные доказательства будут налицо и Арти еще не убьет Меморандума.
Зик был уверен, что сведения Ингрид абсолютно точны. И все же в силу служебной привычки он попросил через коммутатор соединить его с больницей. После кратких, сумбурных объяснений с регистратурой к телефону позвали ветеринара, доктора Монтона.
– Звонят из ФБР, – сказал Зик, предпочитая действовать напрямую. – У телефона спецагент Келсо.
В трубке последовало гробовое молчание. Зик привык к подобной немоте в телефоне. Двадцать – тридцать секунд люди перебирали события своей жизни, чтобы установить, не совершили ли они правонарушений, подпадающих под юрисдикцию ФБР.
– У вас находится интересующий нас кот, – продолжал Зик. – Кот, принадлежащий семье Рэндаллов.
Доктор Монтон заговорил елейным голосом:
– Совершенно верно, мистер Келсо. По графику ему назначена операция на одиннадцать часов.
– Сколько времени он будет находиться на операционном столе?
– Не могу сказать, мистер Келсо, все будет зависеть от продолжительности чисто хирургических манипуляций.
– Но положение не слишком серьезно?
Доктор Монтон прокашлялся:
– Честно говоря, я не знаю. Во время пальпирования я обнаружил твердое образование. Причиной может быть и грыжа, и злокачественная опухоль.
Он торопливо продолжал:
– Вы разрешите позвонить вам по завершении операции? Я всегда с огромным удовольствием оказываю помощь ФБР, хотя, как правило, среди наших пациентов нет таких, которые бы попадали в сферу деятельности ФБР. Правда, был у нас один случай, такая умненькая такса, которую принес ваш сотрудник, у нее обнаружилось довольно странное психическое расстройство. Путем длительных анализов мы установили, что причиной этому является ненормированный рабочий день ее хозяина.
– Через полчаса я выезжаю, – сказал Зик.
Он положил трубку и задумался. Служебной необходимости ехать в больницу не было. Но надо было увидеться с Пэтти. Боже, как он любил ее, какими ужасными для него были эти последние часы…
Он продиктовал телетайпограмму в Вашингтон: «ИНФОРМАТОР Х-14 ВНЕЗАПНО ЗАБОЛЕЛ, И В ПРЕДЕЛАХ ЧАСА ЕМУ БУДЕТ СДЕЛАНА СРОЧНАЯ ОПЕРАЦИЯ…»

Одиннадцать пять.
Пэтти ходила взад и вперед, не в состоянии сидеть. Ингрид стояла у окна спиной ко всем, пряча слезы. Отец вышел, чтобы попить воды. Майк изучал потолок. Грег то клал ногу на ногу, то снимал. В углу тихим голосом ворковал телевизор. Некий путешественник исследовал Новую Гвинею.
Одиннадцать десять.
Пэтти дотронулась до плеча Грега.
– Очень мило, что вы пришли, но ведь у вас дела.
Он пожал плечами.
– Подождут.
Настала тишина. Давящая. Смешно, подумала Пэтти. Он ведь не человек. Разве можно так переживать? Разве можно вести себя так, будто на операционный стол попал один из нас?
А, собственно, почему бы и нет, подумала она. Он такой же член семьи… Они смеялись над его штучками; читали ему мораль, если он вел себя не так; все время гладили его, тем самым показывая, как его любят; а он демонстрировал свою любовь, вылизывая их язычком; им всегда было пусто и тоскливо, когда он уходил.
Вспоминались разные мелочи: как он хотел ходить по воде, когда еще был котенком. Как бегал по всему дому. Как в любое время дня и ночи точно знал, кто где. Как любил залезать в открытые ящики, а когда его закрывали, то выскакивал злой как черт и бросал на всех испепеляющие взгляды…
Одиннадцать пятнадцать.
Майк выключил телевизор. Грег что-то прошептал Ингрид. Тишина. Почему никто не скажет громкого слова?
А как-то раз Д. К. пришел домой после драки, выплевывая чужую шерсть, и Ингрид сказала, что у него были «разногласия» с другим котом, и все расхохотались. И как однажды он потребовал обед в четыре тридцать, и кто-то сказал ему: «Твои часы спешат. Вот, посмотри» – и сунул ему под нос специально снятые с руки часы.
Одиннадцать двадцать.
Пэтти с тревогой глядела в сторону коридора. Вот сейчас…
Если бы только можно было объяснить Д. К., что все позади. Она так часто говорила Ингрид, когда он, мяукая, являлся после боевой ночи: «Тебе ведь хочется, чтобы мы понимали его язык? Он пытается рассказать нам о чем-то, о приключениях, о маленьких трагедиях, может быть, он хочет снять камень с души».
Одиннадцать двадцать пять.
Нерешительно заходит Зик, совсем не такой Зик, каким его знали. Она хочет улыбнуться, но не может и отворачивается к окну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29