– Настанет день, когда вы, моя дорогая, научитесь высмеивать заодно со мной людские безумства. Но сперва утолите жажду!
При виде вина у меня окончательно пересохло в горле, но я упрямо скрестила на груди руки и покачала головой:
– Нет, благодарю. У меня принцип – не пить с убийцами и похитителями людей.
– Вы мне не доверяете? Полюбуйтесь! – Сети поднес мой бокал к губам и сделал большой глоток, потом протянул мне.
Я повернула бокал так, чтобы не коснуться губами места, к которому прикасались его губы, и стала жадно пить. Вино оказалось очень сухим и терпким и почти не освежало.
Сети опустился на подушки.
– Хотите узнать, как я вас похитил?
Я пожала плечами:
– Это же очевидно. Подсыпали мне в бокал какой-то дряни, разыграв фокус. Я потеряла сознание, и моя спутница испугалась. С ее помощью вы переправили меня к ней в номер. Балкон выходит во двор. А вынести со двора тюк с грязным бельем проще простого. Так вы переправили меня в поджидавший экипаж. Все это не стоит и выеденного яйца. Меня интересует другое: мисс Дебенхэм тоже в неволе или вы добавили к своему длинному списку еще одно убийство?
Сети изобразил негодование.
– Я не убиваю женщин, – проговорил он высокомерно.
– Конечно, вы всего лишь их похищаете и навешиваете на них обвинения в убийстве.
– Юной леди не грозила ни казнь, ни даже тюремное заключение, – возразил Сети. – Ее никто пальцем не тронул. Разве что капелька хлороформа, о котором она уже и думать забыла...
– Значит, она знает, что вы – виконт, то есть были им... Или правильнее сказать, что виконт был вами?..
– Не имеет значения. Эта личина мне больше не нужна. Вы меня не подозревали?
– Я нет, зато вас заподозрил Эмерсон! Моего мужа не обманешь, он идет по вашему следу. Вам не избежать его мести!
– Эмерсон... – повторил Сети с недоброй усмешкой. – Не будем сейчас о нем, займемся лучше вами.
– Я думала, что вы – миссис Эксхаммер, – созналась я. – А Рамсес... Помните Рамсеса?
– Еще бы!
– Так вот, Рамсес – что возьмешь с ребенка? – заподозрил детектива, мистера Грегсона.
– Правильно, я был Грегсоном.
– Что?!
– И миссис Эксхаммер – тоже. Все трое – это я!
Когда до меня дошел смысл этих слов, я совсем упала духом. Никогда еще я не была так близка к отчаянию, даже когда решила, что замурована внутри Черной пирамиды. Ведь я надеялась, что Грегсон поможет Эмерсону накрыть Сети в его логове...
Новая мысль заставила меня вскочить.
– Эмерсон! Он ведь отправился на встречу с Грегсоном, то есть с вами... Что вы сделали с моим мужем?
– К черту Эмерсона! – ответил Сети раздраженно. – Почему вы только о нем и твердите? Ничего я с ним не сделал! Предложение встретиться было уловкой, чтобы он больше не путался под ногами. Я и не думал приходить в кафе «Ориенталь». Надеюсь, он так и сидит там, пьет одну чашку кофе за другой и вот-вот грохнется в обморок от болтовни вашего речистого отпрыска.
– С какой стати я должна вам верить?
– Почему бы вам мне не поверить? – Сети поднялся и проговорил медленно, как бы в задумчивости: – Рэдклифф Эмерсон – один из немногих людей на свете, представляющих для меня настоящую угрозу. Заурядный злодей, лишенный воображения, давно бы его уничтожил, но у меня другой стиль. К тому же мне нравится риск, я ценю достойных соперников. Немногие мои преимущества перед Эмерсоном таковы: во-первых, он слишком увлечен археологией и предпочитает от нее не отвлекаться; во-вторых, ужасно несдержан в гневе и склонен к опрометчивым поступкам.
– Но ведь одно из двух своих преимуществ вы уже свели на нет! – возразила я удивленно. – Если я не вернусь к нему живой и невредимой, он употребит всю свою неисчерпаемую энергию и острый ум на поиски. Что до его гнева, то он превращает Эмерсона в грозного соперника. А вы, сэр, сильно разозлили моего мужа.
– Согласен. Но не подумайте, будто я действовал наобум. Раз я в это ввязался, то, не сомневайтесь, игра стоит свеч.
Разглагольствуя, он медленно приближался ко мне, а я так же медленно отступала. Наконец я оказалась позади кушетки. Дальше отступать было некуда. Теперь Сети двигался бесшумно, как пантера, жаждущая крови жертвы.
Я прижалась спиной к стене, готовая защищаться до последнего вздоха.
– Ты зарвался, чудовище! Да, ты лишил меня зонтика и туфель, но волю Амелии Пибоди не сломить! Можешь меня пытать, можешь даже растерзать на мелкие клочки...
– Пытки?! – Он даже задохнулся от негодования. – Мадам! Дорогая моя Амелия! Как неверно вы меня поняли! Да, вчера я совершил убийство и подбросил труп к вашему шатру, но только потому, что этот олух посмел покуситься на вашу безопасность!
И прежде чем я успела осмыслить эти безумные слова, злодей кинулся ко мне. Но вместо того чтобы вцепиться в горло, он рухнул у моих ног.
– Чудеснейшая из женщин! Я обожаю вас так, что не выразить словами! Я доставил вас сюда не для того, чтобы обидеть, а чтобы показать, на какое раболепное поклонение способна душа, поддавшаяся вашим чарам.
И он зарылся пылающим лицом в складки моих штанов. Беззащитный затылок маячил прямо перед моими глазами, но я не посмела этим воспользоваться.

Глава четырнадцатая
I
Как ни удивил меня такой поворот событий, будущее по-прежнему оставалось во мраке, поэтому могучим усилием воли я преодолела растерянность. Горячее дыхание Сети жгло мою левую коленку. Его затылок с каждой секундой выглядел все соблазнительнее, и я решила повторить фокус, не удавшийся с первого раза. Сцепив руки в замок, я с размаху врезала негодяю по загривку.
Результат превзошел все ожидания. Сети охнул и перестал дышать мне в колено. От удара он отлетел в сторону, благо скользкий мрамор помешал ему быстро вскочить на ноги. В два прыжка я оказалась у двери.
Впрочем, толку от этого было не много. Пока я билась о закрытую дверь без ручки. Сети успел прийти в себя, неторопливо встать на ноги и двинуться в мою сторону. Темных очков на носу уже не было, в черных – а может, карих или серых? – одним словом, в его глазах читалась жажда убийства. Хотя, учитывая недавнее признание, то могла быть жажда совсем иного рода... Честно говоря, разбираться в этом мне было недосуг. Я отчаянно ощупывала свои штаны, надеясь, что мне по оплошности оставили хоть что-нибудь: перочинный ножик, ножницы, коробок спичек...
Сети уже был совсем близко, когда меня вдруг осенило. Сам пояс! Широкий, из крепкой кожи, с тяжелой металлической пряжкой! Я сорвала пояс и принялась им размахивать:
– Прочь! Назад, не то получишь отметину, которую не скроет никакой грим!
Сети отпрыгнул с неожиданной для отвергнутого влюбленного грацией и улыбнулся:
– За это я вас и полюбил, Амелия! Вы восхитительно безразличны к здравому смыслу и осторожности. Ваш спутник жизни никогда не заскучает. А теперь бросьте эту игрушку и проявите хотя бы каплю благоразумия. Даже если бы я лишился чувств, вы бы не смогли отсюда сбежать.
– Но попытаться-то можно, – проворчала я, не прекращая вращать поясом, который, рассекая воздух, издавал жужжание, как рассерженное насекомое.
– Сколько ни пытайтесь, все равно ничего не выйдет. Если мои люди решат, что вы меня убили или ранили, то вам по-настоящему несдобровать. Не проявите ли вы больше сговорчивости, если я торжественно поклянусь, что не трону вас? Обещаю не приближаться к вам, пока вы сами не попросите.
– И не надейтесь! – заверила я его.
– Кто знает? Жизнь полна неожиданностей, иначе она была бы невыносима. Если вам недостаточно моей клятвы, попробуйте взглянуть на ситуацию по-другому. Вы ведь знаете, я не то чтобы тщеславен, но, скажем так, достаточно высокого мнения о собственной персоне. Интуиция мне подсказывает, что вашего расположения нужно добиваться не с помощью насилия, как сделал бы любой другой мужчина, а лаской, обратив ненависть в любовь, а презрение – в восхищение. Не выношу жестокость! К тому же, – по лицу Сети скользнула неотразимая улыбка, – вы наверняка утомлены...
– Нисколечко! – заявила я непреклонно. – Хоть ваши доводы и не лишены убедительности...
Я не стала упоминать еще одно, куда более убедительное обстоятельство. Сети тоже промолчал, должно быть из деликатности. Дело в том, что мои штаны-шаровары, лишившись пояса, все заметнее подчинялись закону всемирного тяготения.
– Что ж, – сказала я, – как видно, мы зашли в тупик. Так и быть, поверю вашему слову, господин Сети, но зарубите себе на носу: от меня вы никаких ответных обещаний не дождались!
Раньше я не называла его по имени. Он насмешливо приподнял брови:
– Так вы знаете мой излюбленный псевдоним? Только давайте обойдемся без «господина», это обращение звучит абсурдно и мешает взаимному доверию.
– Ну уж нет! Предпочитаю придерживаться формальностей.
– Проклятье! – вскричал он наполовину весело, наполовину серьезно. – Как же мне подействовать на вас сладкими речами, если придется через слово вставлять «миссис Эмерсон»?
– По-моему, такие мелкие затруднения только дополнительно вас раззадорят.
Он протянул руку, и я, вся дрожа, отдала ему пояс.
– Спасибо, миссис Эмерсон, – проговорил он важно. – А теперь попрошу облачиться в приготовленный для вас наряд.
– Как вы смеете, сэр?!
– Это простая самозащита. Одному небу известно, какие ранящие предметы вы можете на себе прятать. Например, в этих... гм... штанах уместится целая коллекция кинжалов. – Правильно истолковав мое возмущение. Сети добавил: – Мои люди забрали арсенал, который вы таскали на своем поясе, но обыскать не посмели. Вам стоит ценить уважение, которое я к вам питаю! Но если вы заставите меня...
– Полагаю, вы докажете свое уважение еще раз, позволив выполнить вашу просьбу в одиночестве?
– Конечно. Когда будете готовы, постучите в дверь. Но не испытывайте слишком долго мое терпение! – Далее последовала фраза по-французски, не очень уверенная, с акцентом, но неожиданно поэтичная: – И распусти свои косы, любимая, чтобы их красота и аромат стали единственной преградой между моим и твоим восторгом!
Надеюсь, мне удалось скрыть удивление. Столь интимные замечания лучше пропускать мимо ушей. Тем не менее я почувствовала волну тепла вперемешку с ознобом – не знаю, правильно ли я передала свои ощущения... Этот человек разил наповал не только силой ума. Удивительное впечатление производили также его атлетическое сложение и особенно голос – универсальный инструмент соблазнения, способный изменяться так же неожиданно, как и внешность Сети.
После его ухода медлить я не стала и начала переодеваться. Конечно, я не проявила бы такой покорности, не будь у меня тайных намерений. Злодей не догадывался, как удачно он мне подыграл! Жаль, конечно, что приходилось прибегать к столь сомнительным методам, но, приказав переодеться, он, так сказать, развязал мне руки. Не очень-то веря обещанию Сети не входить без приглашения, я решила поторопиться.
Сняв штаны, я размотала фланелевый платок, который всегда ношу в Египте, и оторвала от него полоску. Как часто милый Эмерсон подтрунивал надо мной из-за этого платка! А ведь фланель – верное средство от простуды, и у меня никогда не бывает заложен нос. (Эмерсон, правда, тоже не ведает этого недуга, хотя с негодованием отвергает платок. У него с действительностью вообще особые отношения.) Платок много раз мне помогал, а теперь обязан был спасти. Хорошо, что перед отъездом из Англии я накупила таких про запас и фланель была не застиранной, а ярко-алого цвета.
Не без борьбы с собой я сняла с шеи цепочку с лазуритовым скарабеем, на котором был вырезан картуш Тутмоса Третьего, – свадебный подарок Эмерсона. Расстаться с ним было очень нелегко, но я твердой рукой привязала цепочку к концу фланелевой полоски. Свадебный подарок призван был уберечь меня от страшной участи, которой я предпочла бы гибель.
Подкравшись к окну, я вынула из волос одну шпильку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46