Как оружие она не годилась – слишком гибкая, зато сейчас этот недостаток становился достоинством. Найдя в ставне самое большое отверстие, я запихнула в него полоску ткани вместе со скарабеем и принялась проталкивать шпилькой. В какой-то момент фланель застряла, но я не отчаивалась и в конце концов добилась своего. Когда почти вся полоска ткани оказалась за окном, я привязала конец, чтобы мой маячок не упал на землю.
Теперь из-за плотно закрытых ставень торчала алая лента с голубым жуком-амулетом на конце. Я надеялась, что окно выходит на людную улицу и мой сигнальный флажок привлечет внимание.
Остальную фланель я изорвала на полоски, которые связала в одну длинную ленту и смотала. Настало время облачиться в невесомые одеяния. Они оказались не настолько неприличными, как я опасалась. Лиф действительно был низкий, рукава отсутствовали, но прозрачность ткани скрадывали густая вышивка и бисер. Шаровары были так широки, что в распоротом состоянии могли бы сыграть роль гардин у меня в гостиной, правда, скрывали они все равно очень мало...
«Распусти свои косы, любимая...» К этому все шло. Волосы у меня густые и жесткие, а чехарда последних часов привела прическу в неприглядный вид, но я все равно не собиралась подчиняться скандальному требованию Сети и распускать волосы. Никогда ведь не знаешь, какое применение найдется для шпильки! Привести волосы в порядок без расчески или щетки было очень нелегко, и я все еще возилась со своим вороньим гнездом, когда раздался стук в дверь.
– Черт! – ругнулась я как примерная ученица Эмерсона.
Дверь открылась. Сети высунул голову из-за занавески, потом отодвинулся в сторону, пропуская в комнату великана-слугу с подносом, заставленным снедью.
Осмотрев меня, Сети холодно заметил:
– Полагаю, вы не рассердитесь, миссис Эмерсон, если я скажу, что ожидал несколько иного результата. Но ничего, для начала сойдет и так. Эта одежда достаточно облегает тело, чтобы вы не могли незаметно спрятать на себе пистолет или кинжал.
Великан расставил на столе блюда и удалился. Из коридора донесся шум и какая-то возня. Я прислушалась.
– Оставьте свои надежды, – сказал Сети с улыбкой. – Это не ваши спасители, а всего лишь плотники. Я приказал снабдить дверь внутренней задвижкой в доказательство своего уважения к вам. Вы не хотите меня поблагодарить?
– Благодарить тюремщика за то, что он не собирается нападать на заключенную?
Сети со смехом покачал головой:
– Моя несравненная, дорогая... миссис Эмерсон. Сделайте одолжение, сядьте! Обед подан.
Он снял с одного из блюд серебряную крышку. Восхитительный аромат курятины и специй напомнил, до чего я голодна, ведь мой обед в гостиничном ресторане был грубо прерван. В ближайшие часы мне должны были потребоваться силы, поэтому я проворно опустилась на подушки и приступила к еде. От вина я, правда, отказалась.
– Не беспокойтесь, – молвил Сети со своей странной улыбкой, – в мои планы не входит ослабить ваше сопротивление с помощью каких-то снадобий. Я готов ждать недели, даже месяцы, чтобы вы полюбили меня за мои достоинства.
– Месяцы? Не станете же вы столько времени держать меня взаперти! А как же прогулки, свежий воздух?
– Не бойтесь, это всего лишь небольшая остановка в пути. Завтра мы переедем в одно из моих загородных поместий. Я подготовил его специально для вас и уверен, что вам там понравится. Вы оцените сады с раскидистыми деревьями, экзотические цветы, извилистые тропинки, хрустальные фонтаны, возможность свободно бродить, где вам захочется.
Такого поворота я не ждала. Надежда на спасение несколько померкла. В Каире Эмерсон рано или поздно меня нашел бы, но обшарить весь Египет затруднительно даже при его неутомимости. К тому же Сети не сказал, что мы останемся в Египте. Его вилла могла находиться в любом месте Ближнего Востока, хуже того, земного шара!
Значит, надо оттянуть отъезд, но как это сделать? Притвориться больной? Этого пройдоху так просто не обманешь. Может, изобразить внезапно вспыхнувшую страсть к своему тюремщику? Гм... вряд ли он поверит, да и смогу ли я притвориться влюбленной дурочкой?
Но вот изобразить терпение я могла. Пусть себе болтает, вдруг узнаю что-нибудь полезное.
– Кто вы такой? – спросила я с набитым ртом. – Это ваш настоящий облик?
Сети улыбнулся:
– Вот еще одна черта, за которую я вас люблю, Амелия, – прошу прощения, миссис Эмерсон... Вы не ходите вокруг да около! Но как мне ни хочется вам довериться, как ни сжигает меня желание предстать перед вами в истинном моем обличье, осторожность превыше всего. Придется хранить инкогнито до тех пор, пока мы не соединимся. Лицо, которое вы сейчас видите, – всего лишь маска, одна из тысячи. Не буду скромничать, я большой мастер по части маскарада. Если позволите, я немного похвастаюсь, предстану в глазах любимой во всей красе...
– Будьте так любезны, – разрешила я, накладывая себе салат. – Сгораю от любопытства.
– Не думаю, что вы могли бы преуспеть в искусстве перевоплощения. Вы – мой антипод: действуете напрямую там, где я проявляю гибкость, честны там, где я хитер и пронырлив. Вы идете прямо к цели, колотите людей зонтиком по голове, я же подобен изворотливому змею. Искусство перевоплощения при моей профессии жизненно важно, и не только с практической точки зрения. Благодаря своему таланту я окружен ореолом сверхъестественности. Многие мои невежественные помощники верят, будто я способен изменять свой облик по волшебству. В действительности все куда прозаичнее: грим, краска для волос, парики, накладные бороды, костюмы, маленькие уловки. Жесты, осанка, голос – все это изменяет облик человека сильнее, чем любые хитрости. Я могу увеличить на дюйм-другой свой рост, надев ботинки с каблуком повыше, или стать гораздо ниже, изменив походку, манеры. Если бы вы посмотрели на виконта более критическим взором, то заметили бы, что в действительности он выше ростом, просто горбится; что его кривые плечи не настолько узки, как кажется; что сбивчивая речь и дурацкая манерность предполагают физическую немощь, противоречащую его телосложению.
– Но глаза! – воскликнула я, не скрывая изумления. – Священник из Дронкеха был черноглазым! Рамсес убеждал меня...
Сети улыбнулся:
– Рамсес, конечно, большой умник, но познанию нет предела. Цвет глаз можно изменить. Некоторые наркотики расширяют зрачок. Благодаря краске на веках и ресницах радужная оболочка выглядит темнее или светлее, особенно если у человека глаза неопределенного цвета – что-то среднее между карим и серым. Когда-нибудь я вам покажу свой арсенал, Амелия. В каждом из потайных местечек у меня есть лаборатория со специальным оборудованием, в том числе моей собственной конструкции. Возможно, вам будет интересно кое-чем воспользоваться, хотя ваши искрящиеся глаза будет нелегко потушить...
Он заглянул мне в глаза, голос понизился до вкрадчивого шепота.
– Пустым комплиментам я бы предпочла внятное объяснение, – сказала я, пытаясь скрыть тревогу.
– Простите. Я сдержу слово, как это ни трудно. Я отвечу на все ваши вопросы, за исключением одного-единственного...
– Наверное, это будет вопрос о том, кто вы такой на самом деле... Хорошо, господин Сети, у меня наготове дюжина других. Например, почему вы избрали такой образ жизни? С вашими способностями вы бы преуспели в любой профессии, не нарушая законов.
– Когда-нибудь я расскажу вам свою историю, – проговорил он задумчиво. – Надеюсь, тогда вы поймете, что заставило меня избрать столь необычную стезю. Но об одной причине я могу сказать прямо сейчас. Я граблю мертвых и живых не только ради барыша. Наиболее чудесные предметы из тех, что попадают мне в руки, не доходят до прилавков зловонных торжищ. Я – ценитель прекрасного. Самое прекрасное я оставляю себе.
Трудно было не догадаться, что он имеет в виду. Я невольно рассмеялась:
– Ваша речь тоже прекрасна, господин Сети, но, боюсь, похитив меня, вы подорвали свою репутацию знатока. Эмерсон – единственный человек на свете, кто...
– Сделайте одолжение, постарайтесь не упоминать это имя через слово! – взорвался Сети. – Хотя вы правы, мы с профессором очень похожи, и преклонение перед вами – всего лишь одно из наших с ним общих свойств.
– Я не могу не упоминать имя мужа, ведь я только о нем и думаю!
Сети опустил глаза:
– Да, в ваших силах нанести мне обиду. Меня ранит ваш смех.
– Вряд ли я стану приносить вам извинения, господин Сети. Я задела ваше самолюбие, вы же причинили мне куда более серьезный вред. Меня никогда не похищали из любви к моей скромной особе, так что я не знаю, как должны себя вести пленницы.
Моя попытка сострить не получила отклика.
– Как вы могли не заметить знаков моего внимания? – трагически вопросил Сети. – Как могли предположить, что я способен причинить вам зло? После вашего возвращения в Египет и дня не проходило, чтобы я не поговорил с вами, пусть это и было всего несколько слов. Я был и виконтом, и старухой-американкой, и частным детективом, а еще праздным туристом, каирским заклинателем змей, даже землекопом на вашем участке. И все ради того, чтобы увидеть вас!
– А как насчет похищения Рамсеса на вершине Великой пирамиды?
Сети потупил взгляд:
– Там я потерпел неудачу. Как вы, наверное, догадались, я прикинулся американцем, с которым вы разговаривали на вершине пирамиды. Я собирался инсценировать геройское освобождение этого несносного мальчишки и вручить его безутешной матери. Но Дональд Фрейзер, разрази его гром, сорвал мои планы!
– Понимаю. И тогда, когда ваша лошадь понесла Рамсеса...
– ...вмешался тот же самый негодяй! – Сети злобно оскалился. – Ничего, ему еще придется об этом пожалеть. Узнав, что его братец, негодяй еще почище Дональда, устроил стрельбу и поставил под угрозу вашу жизнь, я решил убрать мерзавца. От Рональда все равно были одни неприятности, к тому же он страшный упрямец. Я не мог допустить, чтобы он и дальше вам досаждал, пытаясь убить Дональда. Вот я с ним и разделался, а вину свалил на Дональда. Какое удовольствие мне это доставило! Надеюсь, вы поняли, зачем я оттащил тело убитого на такое расстояние и бросил к вашим ногам? Я вернул чаши для причастия, прочтя ваше газетное интервью, в котором вы осудили их похищение. Я прислал вам цветы – а вам ведь известно, что означают красные розы на языке любви! – и золотое кольцо со своим именем. И все это напрасно!
– Боже! – воскликнула я. – Так вот что не давало Эмерсону покоя! Бедняга, наверное, решил...
– Опять Эмерсон! – Сети воздел руки к потолку.
Милый Эмерсон! (Я перешла на внутренний монолог, чтобы не раздражать собеседника.) Он раскрыл смысл сигналов, остававшийся неведомым для меня! Но я не упрекала себя за недогадливость, потому что проницательности меня лишила врожденная скромность. Господи! А вдруг Эмерсон меня подозревает, вдруг хотя бы на мгновение он усомнился в моей искренней преданности? А что, если он – страшно не только вымолвить, но даже подумать! – ревнует меня?!
«Невозможно!» – не соглашалось сердце. У Эмерсона не больше оснований сомневаться во мне, чем у меня – в нем. Но если сомнение все же зародилось в его голове, то мое исчезновение могло и вовсе породить ужасные подозрения... Эта мысль была куда страшнее, чем угроза смерти. Боюсь, у меня даже губы задрожали. Но я тут же подавила минутную слабость. Теперь мне необходимо во что бы то ни стало вырваться отсюда и рассеять кошмарные подозрения любимого супруга.
– Расскажите про братьев Фрейзеров. Как вы связались с Рональдом?
– Обычное дело, – с готовностью ответил Сети. – На меня работают семеро надежнейших наемных убийц Каира. Рональд обратился к одному из них. Конечно, о заказе стало известно и мне. Он нанял Каленищеффа (репутация этого негодяя известна всем, кроме наивных каирских полицейских), чтобы тот отвлек мисс Дебенхэм, которая приехала в Каир с целью найти Дональда Фрейзера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Теперь из-за плотно закрытых ставень торчала алая лента с голубым жуком-амулетом на конце. Я надеялась, что окно выходит на людную улицу и мой сигнальный флажок привлечет внимание.
Остальную фланель я изорвала на полоски, которые связала в одну длинную ленту и смотала. Настало время облачиться в невесомые одеяния. Они оказались не настолько неприличными, как я опасалась. Лиф действительно был низкий, рукава отсутствовали, но прозрачность ткани скрадывали густая вышивка и бисер. Шаровары были так широки, что в распоротом состоянии могли бы сыграть роль гардин у меня в гостиной, правда, скрывали они все равно очень мало...
«Распусти свои косы, любимая...» К этому все шло. Волосы у меня густые и жесткие, а чехарда последних часов привела прическу в неприглядный вид, но я все равно не собиралась подчиняться скандальному требованию Сети и распускать волосы. Никогда ведь не знаешь, какое применение найдется для шпильки! Привести волосы в порядок без расчески или щетки было очень нелегко, и я все еще возилась со своим вороньим гнездом, когда раздался стук в дверь.
– Черт! – ругнулась я как примерная ученица Эмерсона.
Дверь открылась. Сети высунул голову из-за занавески, потом отодвинулся в сторону, пропуская в комнату великана-слугу с подносом, заставленным снедью.
Осмотрев меня, Сети холодно заметил:
– Полагаю, вы не рассердитесь, миссис Эмерсон, если я скажу, что ожидал несколько иного результата. Но ничего, для начала сойдет и так. Эта одежда достаточно облегает тело, чтобы вы не могли незаметно спрятать на себе пистолет или кинжал.
Великан расставил на столе блюда и удалился. Из коридора донесся шум и какая-то возня. Я прислушалась.
– Оставьте свои надежды, – сказал Сети с улыбкой. – Это не ваши спасители, а всего лишь плотники. Я приказал снабдить дверь внутренней задвижкой в доказательство своего уважения к вам. Вы не хотите меня поблагодарить?
– Благодарить тюремщика за то, что он не собирается нападать на заключенную?
Сети со смехом покачал головой:
– Моя несравненная, дорогая... миссис Эмерсон. Сделайте одолжение, сядьте! Обед подан.
Он снял с одного из блюд серебряную крышку. Восхитительный аромат курятины и специй напомнил, до чего я голодна, ведь мой обед в гостиничном ресторане был грубо прерван. В ближайшие часы мне должны были потребоваться силы, поэтому я проворно опустилась на подушки и приступила к еде. От вина я, правда, отказалась.
– Не беспокойтесь, – молвил Сети со своей странной улыбкой, – в мои планы не входит ослабить ваше сопротивление с помощью каких-то снадобий. Я готов ждать недели, даже месяцы, чтобы вы полюбили меня за мои достоинства.
– Месяцы? Не станете же вы столько времени держать меня взаперти! А как же прогулки, свежий воздух?
– Не бойтесь, это всего лишь небольшая остановка в пути. Завтра мы переедем в одно из моих загородных поместий. Я подготовил его специально для вас и уверен, что вам там понравится. Вы оцените сады с раскидистыми деревьями, экзотические цветы, извилистые тропинки, хрустальные фонтаны, возможность свободно бродить, где вам захочется.
Такого поворота я не ждала. Надежда на спасение несколько померкла. В Каире Эмерсон рано или поздно меня нашел бы, но обшарить весь Египет затруднительно даже при его неутомимости. К тому же Сети не сказал, что мы останемся в Египте. Его вилла могла находиться в любом месте Ближнего Востока, хуже того, земного шара!
Значит, надо оттянуть отъезд, но как это сделать? Притвориться больной? Этого пройдоху так просто не обманешь. Может, изобразить внезапно вспыхнувшую страсть к своему тюремщику? Гм... вряд ли он поверит, да и смогу ли я притвориться влюбленной дурочкой?
Но вот изобразить терпение я могла. Пусть себе болтает, вдруг узнаю что-нибудь полезное.
– Кто вы такой? – спросила я с набитым ртом. – Это ваш настоящий облик?
Сети улыбнулся:
– Вот еще одна черта, за которую я вас люблю, Амелия, – прошу прощения, миссис Эмерсон... Вы не ходите вокруг да около! Но как мне ни хочется вам довериться, как ни сжигает меня желание предстать перед вами в истинном моем обличье, осторожность превыше всего. Придется хранить инкогнито до тех пор, пока мы не соединимся. Лицо, которое вы сейчас видите, – всего лишь маска, одна из тысячи. Не буду скромничать, я большой мастер по части маскарада. Если позволите, я немного похвастаюсь, предстану в глазах любимой во всей красе...
– Будьте так любезны, – разрешила я, накладывая себе салат. – Сгораю от любопытства.
– Не думаю, что вы могли бы преуспеть в искусстве перевоплощения. Вы – мой антипод: действуете напрямую там, где я проявляю гибкость, честны там, где я хитер и пронырлив. Вы идете прямо к цели, колотите людей зонтиком по голове, я же подобен изворотливому змею. Искусство перевоплощения при моей профессии жизненно важно, и не только с практической точки зрения. Благодаря своему таланту я окружен ореолом сверхъестественности. Многие мои невежественные помощники верят, будто я способен изменять свой облик по волшебству. В действительности все куда прозаичнее: грим, краска для волос, парики, накладные бороды, костюмы, маленькие уловки. Жесты, осанка, голос – все это изменяет облик человека сильнее, чем любые хитрости. Я могу увеличить на дюйм-другой свой рост, надев ботинки с каблуком повыше, или стать гораздо ниже, изменив походку, манеры. Если бы вы посмотрели на виконта более критическим взором, то заметили бы, что в действительности он выше ростом, просто горбится; что его кривые плечи не настолько узки, как кажется; что сбивчивая речь и дурацкая манерность предполагают физическую немощь, противоречащую его телосложению.
– Но глаза! – воскликнула я, не скрывая изумления. – Священник из Дронкеха был черноглазым! Рамсес убеждал меня...
Сети улыбнулся:
– Рамсес, конечно, большой умник, но познанию нет предела. Цвет глаз можно изменить. Некоторые наркотики расширяют зрачок. Благодаря краске на веках и ресницах радужная оболочка выглядит темнее или светлее, особенно если у человека глаза неопределенного цвета – что-то среднее между карим и серым. Когда-нибудь я вам покажу свой арсенал, Амелия. В каждом из потайных местечек у меня есть лаборатория со специальным оборудованием, в том числе моей собственной конструкции. Возможно, вам будет интересно кое-чем воспользоваться, хотя ваши искрящиеся глаза будет нелегко потушить...
Он заглянул мне в глаза, голос понизился до вкрадчивого шепота.
– Пустым комплиментам я бы предпочла внятное объяснение, – сказала я, пытаясь скрыть тревогу.
– Простите. Я сдержу слово, как это ни трудно. Я отвечу на все ваши вопросы, за исключением одного-единственного...
– Наверное, это будет вопрос о том, кто вы такой на самом деле... Хорошо, господин Сети, у меня наготове дюжина других. Например, почему вы избрали такой образ жизни? С вашими способностями вы бы преуспели в любой профессии, не нарушая законов.
– Когда-нибудь я расскажу вам свою историю, – проговорил он задумчиво. – Надеюсь, тогда вы поймете, что заставило меня избрать столь необычную стезю. Но об одной причине я могу сказать прямо сейчас. Я граблю мертвых и живых не только ради барыша. Наиболее чудесные предметы из тех, что попадают мне в руки, не доходят до прилавков зловонных торжищ. Я – ценитель прекрасного. Самое прекрасное я оставляю себе.
Трудно было не догадаться, что он имеет в виду. Я невольно рассмеялась:
– Ваша речь тоже прекрасна, господин Сети, но, боюсь, похитив меня, вы подорвали свою репутацию знатока. Эмерсон – единственный человек на свете, кто...
– Сделайте одолжение, постарайтесь не упоминать это имя через слово! – взорвался Сети. – Хотя вы правы, мы с профессором очень похожи, и преклонение перед вами – всего лишь одно из наших с ним общих свойств.
– Я не могу не упоминать имя мужа, ведь я только о нем и думаю!
Сети опустил глаза:
– Да, в ваших силах нанести мне обиду. Меня ранит ваш смех.
– Вряд ли я стану приносить вам извинения, господин Сети. Я задела ваше самолюбие, вы же причинили мне куда более серьезный вред. Меня никогда не похищали из любви к моей скромной особе, так что я не знаю, как должны себя вести пленницы.
Моя попытка сострить не получила отклика.
– Как вы могли не заметить знаков моего внимания? – трагически вопросил Сети. – Как могли предположить, что я способен причинить вам зло? После вашего возвращения в Египет и дня не проходило, чтобы я не поговорил с вами, пусть это и было всего несколько слов. Я был и виконтом, и старухой-американкой, и частным детективом, а еще праздным туристом, каирским заклинателем змей, даже землекопом на вашем участке. И все ради того, чтобы увидеть вас!
– А как насчет похищения Рамсеса на вершине Великой пирамиды?
Сети потупил взгляд:
– Там я потерпел неудачу. Как вы, наверное, догадались, я прикинулся американцем, с которым вы разговаривали на вершине пирамиды. Я собирался инсценировать геройское освобождение этого несносного мальчишки и вручить его безутешной матери. Но Дональд Фрейзер, разрази его гром, сорвал мои планы!
– Понимаю. И тогда, когда ваша лошадь понесла Рамсеса...
– ...вмешался тот же самый негодяй! – Сети злобно оскалился. – Ничего, ему еще придется об этом пожалеть. Узнав, что его братец, негодяй еще почище Дональда, устроил стрельбу и поставил под угрозу вашу жизнь, я решил убрать мерзавца. От Рональда все равно были одни неприятности, к тому же он страшный упрямец. Я не мог допустить, чтобы он и дальше вам досаждал, пытаясь убить Дональда. Вот я с ним и разделался, а вину свалил на Дональда. Какое удовольствие мне это доставило! Надеюсь, вы поняли, зачем я оттащил тело убитого на такое расстояние и бросил к вашим ногам? Я вернул чаши для причастия, прочтя ваше газетное интервью, в котором вы осудили их похищение. Я прислал вам цветы – а вам ведь известно, что означают красные розы на языке любви! – и золотое кольцо со своим именем. И все это напрасно!
– Боже! – воскликнула я. – Так вот что не давало Эмерсону покоя! Бедняга, наверное, решил...
– Опять Эмерсон! – Сети воздел руки к потолку.
Милый Эмерсон! (Я перешла на внутренний монолог, чтобы не раздражать собеседника.) Он раскрыл смысл сигналов, остававшийся неведомым для меня! Но я не упрекала себя за недогадливость, потому что проницательности меня лишила врожденная скромность. Господи! А вдруг Эмерсон меня подозревает, вдруг хотя бы на мгновение он усомнился в моей искренней преданности? А что, если он – страшно не только вымолвить, но даже подумать! – ревнует меня?!
«Невозможно!» – не соглашалось сердце. У Эмерсона не больше оснований сомневаться во мне, чем у меня – в нем. Но если сомнение все же зародилось в его голове, то мое исчезновение могло и вовсе породить ужасные подозрения... Эта мысль была куда страшнее, чем угроза смерти. Боюсь, у меня даже губы задрожали. Но я тут же подавила минутную слабость. Теперь мне необходимо во что бы то ни стало вырваться отсюда и рассеять кошмарные подозрения любимого супруга.
– Расскажите про братьев Фрейзеров. Как вы связались с Рональдом?
– Обычное дело, – с готовностью ответил Сети. – На меня работают семеро надежнейших наемных убийц Каира. Рональд обратился к одному из них. Конечно, о заказе стало известно и мне. Он нанял Каленищеффа (репутация этого негодяя известна всем, кроме наивных каирских полицейских), чтобы тот отвлек мисс Дебенхэм, которая приехала в Каир с целью найти Дональда Фрейзера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46