Фэн сильно побледнел и закусил губу, явно не зная, что ответить. Зато его дочь вдруг вскинула голову.
— Разумеется, это правда, — вымолвила она. — Запираться бессмысленно, отец. У меня с самого начала было ощущение, что все выплывет наружу.
Фэн хотел что-то сказать, но Нефритовый Перстень, не дав отцу вставить ни слова, поглядела судье в глаза и снова заговорила:
— Дело было так. В ту ночь, когда наши лодки столкнулись, ученый Ли настоятельно пожелал принести мне личные извинения. Говорил он весьма учтиво, но, как только моя служанка пошла за чаем, его поведение изменилось. Ли начал грубо льстить, забросал меня глупыми восхвалениями, а потом заявил, что раз уж наши лодки простоят борт о борт всю ночь, мы могли бы воспользоваться случаем и приятно провести время. Этот человек считал себя совершенно неотразимым и даже мысли не допускал, что я могу его отвергнуть. Когда же я это сделала, причем в самых недвусмысленных выражениях, Ли пришел в безумную ярость и поклялся, что все равно добьется своего, хочу я того или нет. Я ушла и заперла дверь изнутри, а по возвращении домой ничего не стала рассказывать отцу, боясь, что он поссорится со знаменитым учеными тем самым навлечет на себя недовольство. дело того не стоило — Ли Линь, несомненно, был пьян. Однако как-то днем этот негодяй прислал мне записку именно с такими угрозами, как вы говорили. А той же ночью он умер.
Фэн Дай снова открыл рот, пытаясь что-то сказать, но дочь положила руку ему на плечо.
— Я люблю своего отца, господин судья, и сделаю все на свете, чтобы ему помочь. действительно, ходили слухи, что когда-то, много лет назад, он совершил поступок, каковой можно было бы дурно истолковать. В ту ночь, когда умер JIи Линь, я тайком выскользнула из дома и отправилась к Красной беседке. Вошла я черным ходом, так что меня никто не видел. Цзиньши сидел за столом и что-то писал. Он страшно обрадовался моему приходу, предложил сесть и начал болтать всякую чепуху. Мол, он всегда знал, что Небу угодно сделать меня его женщиной. Я пыталась перевести разговор на преступление, якобы совершенное моим отцом, но Ли уходил от этой темы и явно не хотел прямо отвечать на вопросы. Тогда я обвинила его в обмане и сказала, что пойду домой и все расскажу отцу. Негодяй вскочил, стал осыпать меня оскорблениями, а потом сорвал с плеч платье. При этом он злобно шипел, что овладеет мною прямо сейчас. Я не осмелилась звать на помощь — ведь я проникла в покои к мужчине тайком. Узнай люди об этом, и мое доброе имя и честь моего отца были бы погублены. Я думала, что сумею не допустить насилия над собой, и сопротивлялась изо всех сил, царапая лицо и руки Ли Линя. Но он был очень груб. И вот доказательство.
Несмотря на возражения Фэн Дая, девушка спокойно опустила платье до пояса. На плечах, левой груди и руках Нефритового Перстня виднелись желтые и багровые пятна — следы пальцев.
Одевшись, девушка продолжала рассказ:
— Во время борьбы мы смахнули со стола бумаги. Под ними оказался кинжал. Я сделала вид, будто не могу больше сопротивляться. А когда Ли Линь отпустил мои руки, собираясь развязать на мне пояс, я схватила нож и предупредила, что убью его, если не отстанет. Ли вновь попытался схватить меня, и я изо всех сил ударила его кинжалом в шею. Хлынула кровь. Ли упал в кресло, издавая какое-то страшное бульканье и хрип. Плохо понимая, что делаю, я побежала через сад домой и рассказала все отцу. Остальное вы узнаете от него.
Девушка отвесила легкий поклон и, сбежав по ступенькам беседки, пропала из виду. Судья Ди вопросительно посмотрел на Фэн Дая. Тот подергал себя за бороду, откашлялся и с сокрушенным видом кивнул:
— Я стал успокаивать дочь, господин судья, объяснив, что она не совершила никакого преступления, поскольку женщина имеет полное право защищать свою честь от насильника всеми доступными способами. Но при этом сказал, что, если это дело будет разбираться публично, мы оба попадем в крайне неприятное и неловкое положение. Это ославило бы мою дочь, а кроме того, хотя слухи о том, будто я замешан в преступлении, совершенном много лет назад, необоснованны и, мне вовсе не хотелось, чтобы все это вновь обсуждали вкривь и вкось. Поэтому я выбрал… э-э… неправильную линию поведения. — Фэн Дай, немного помолчав, сделал глоток чаю. — Я отправился в Красную беседку и, войдя в зал, обнаружил на кресле тело Ли, — уже более уверенным голосом проговорил он. — Крови на полу и на столе было немного — большая ее часть iтопала на платье убитого. И я решил устроить все так, чтобы это походило на самоубийство. Перетащив тело в Красную комнату, я опустил его на пол и вложил кинжал в правую руку покойника, затем перенес бумаги из зала на стол в спальне, запер дверь и вышел через террасу. Я надеялся, что, поскольку единственное окно в Красной комнате забрано решеткой, все поверят, будто Ли Линь покончил с собой. Так и вышло. Заявление Владычицы Цветов, что она отвергла его ухаживания, было как нельзя более кстати, так как объясняло причину самоубийства.
— Я полагаю, — подал голос судья Ди, — вы вставили ключ в замочную скважину уже после того, как вас вызвали для расследования взломали дверь?
— Именно так, господин судья. Я взял ключ с собой, понимая, что как только тело обнаружат, меня первым уведомят о случившемся. Ко мне прибежал хозяин постоялого двора, мы послали за судьей Ло, и все вместе отправились в Красную беседку. После того как дверь была взломана, судья и стражники, как я и ожидал, тотчас занялись телом. А я, пользуясь этим, быстро сунул ключ в замок.
— Понятно, — кивнул судья и, подумав, небрежно обронил: — Чтобы довести картину до совершенства, вам следовало бы изъять листок с последними записями ученого.
— Почему, господин судья? Они же ясно давали понять, что развратник Ли хотел заполучить Осеннюю Луну!
— Нет, он думал не об Осенней Луне, а о вашей дочери. два нарисованных им круга — не что иное, как серьги из нефрита. Наверняка Ли Линь видел на ней такие. А нарисовав их, ученый, видимо, подумал, что серьги напоминают полную осеннюю луну. Поэтому-то он и написал трижды эти два слова «Осенняя луна».
Фэн воззрился на судью.
— О Небо! — воскликнул он. — Это правда! Как глупо, что я не подумал об этом! Насколько я понимаю, все это теперь будет предано огласке, а дело о гибели ученого — пересмотрено?
Судья Ди отхлебнул немного чая, глядя на цветущие олеандровые кусты. На солнцепеке порхали две бабочки. Казалось, этот сад, где все дышало покоем и умиротворением, пребывает в иных краях, далеко от шума и суеты Райского острова.
— Ваша дочь — мужественная и находчивая девушка, господин Фэн, — невесело улыбнулся Ди. — думаю, ее заявление, только что дополненное вами, позволяет нам закрыть дело о смерти цзиньши Ли Линя. Я рад, что выяснил наконец, откуда у него на руках взялись царапины, а то в какой-то момент я стал подумывать, уж не бесчинствуют ли в Красной беседке некие темные силы. Тем не менее пока остается неясным происхождение припухлостей на шее покойника. Ваша дочь их не видела?
— Нет, господин судья, ни она, ни я их не видели. Возможно, у него просто железы опухли. Но мне хотелось бы узнать, какие меры вы собираетесь применить ко мне и моей дочери, господин судья. Намерены ли вы…
— Закон гласит, — перебил Ди, — что женщина, убившая насильника, не подлежит наказанию. Но вы подделали улики, господин Фэн, а это серьезное правонарушение. до того как я вынесу приговор, мне хотелось бы разобраться в тех неприятных слухах, о которых упоминала ваша дочь. Насколько я понимаю, она имела в виду разговоры о том, что тридцать лет назад вы убили Тао Куаня, отца Тао Паньтэ, поскольку он был вашим соперником в борьбе за благосклонность некой женщины?
Фэн выпрямился на стуле.
— Да, господин судья, — глухо пробормотал он. — думаю, нет необходимости говорить, что эти слухи — злонамеренная клевета. Я не убивал Тао Куаня, своего самого близкого друга. Когда-то давно я и вправду был безумно влюблен в танцовщицу по имени Зеленый Нефрит, удостоенную звания Владычицы Цветов. И больше всего на свете мне хотелось жениться на ней. Мне тогда было двадцать пять лет, и я только что стал смотрителем острова. Что до моего друга Тао Куаня, то ему исполнилось двадцать девять, и он тоже любил эту женщину. Он был женат, но не особенно счастлив в браке. Однако то, что мы оба питали нежные чувства к Зеленому Нефриту, нисколько не повлияло на отношения между нами — мы оставались друзьями. И мы договорились, что каждый из нас постарается завоевать любимую женщину, но тот, кто будет отвергнут, не затаит на более удачливого соперника злобы. Однако Зеленый Нефрит, судя по всему, не очень-то хотела делать выбор и все время откладывала решение.
Фэн Дай помедлил, задумчиво потирая подбородок, словно никак не мог решить, надо ли продолжать рассказ.
— Думаю, будет лучше, господин судья, если я расскажу вам всю историю от начала до конца. Конечно, мне следовало сделать это тридцать лет назад, но я был молод и глуп, а когда поумнел, было уже слишком поздно. — Фэн глубоко вздохнул. — В общем, кроме Тао Куаня и меня, у Зеленого Нефрита был еще один поклонник — торговец древностями Вэнь Юань. Он добивался ее благосклонности не от большой любви, а исключительно ради самоутверждения: хотел доказать, что он мужчина хоть куда, и уж, во всяком случае, не уступает мне или Тао. В общем, Вэнь подкупил одну из служанок Зеленого Нефрита, чтобы та следила за хозяйкой, поскольку подозревал, что кто-то из нас — либо я, либо Тао — уже стал ее тайным избранником. И как раз в то время, когда мы с Тао решили настаивать, чтобы милая нам женщина наконец сделала выбор, подкупленная Вэнем служанка сообщила ему, что Зеленый Нефрит беременна. Вэнь Юань тотчас отправился с этими сведениями к Тао и начал уверять, будто я тайком пользуюсь благосклонностью Зеленого Нефрита и мы с ней уже давно водим его за нос. Тао немедленно прибежал ко мне. Но он, при всей своей вспыльчивости, был человеком умным и справедливым, поэтому я довольно быстро убедил его, что мои отношения с Зеленым Нефритом вовсе не так близки. Затем мы с Тао обсудили, как нам быть дальше. Я предложил отправиться к Зеленому Нефриту вместе и сказать, что мы знаем о ее любви к другому мужчине и, соответственно, больше не станем ей докучать. Я также хотел просить ее без утайки назвать нам имя своего избранника и уверить, что мы по-прежнему остаемся ее друзьями, готовыми помочь, если возникнут какие-нибудь трудности.
Однако Тао со мной не согласился. Он подозревал, что Зеленый Нефрит нарочно делала вид, будто не знает, кого из нас выбрать, надеясь вытянуть у обоих побольше денег. Я сказал Тао, что это не в ее характере, но он не стал слушать и убежал. После его ухода я снова все обдумал и решил, что должен еще раз поговорить с Тао, — я боялся, как бы он не совершил какую-нибудь глупость. По пути к дому Тао я встретил Вэнь Юаня. Он весьма возбужденным тоном объявил мне, что виделся с Тао и предупредил о планах Зеленый Нефрит — она, мол, встречается сегодня со своим тайным возлюбленным в Красной беседке. К этому Вэнь добавил, что Тао уже пошел туда, желая выяснить, кого ему предпочли. Опасаясь, как бы Тао не угодил в одну из грязных ловушек Вэня, я тоже поспешил к Красной беседке, причем, чтобы выиграть время, помчался через сад. Взлетев на террасу, я увидел затылок Тао — он сидел на стуле в зале, но не только не ответил, когда я его окликнул, а даже не шелохнулся. Я вошел в комнату и обнаружил, что вся грудь моего друга залита кровью, а из горла торчит кинжал. Тао был мертв.
Фэн устало провел рукой но лицу и обвел сад пустым, невидящим взглядом. Наконец ему удалось справиться с волнением:
— Какое-то время я стоял, в ужасе глядя на мертвого друга. Внезапно со стороны прохода донесся звук приближающихся шагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27