— спросила она Фэна.
Тот принялся торопливо объяснять, что судье Ло пришлось срочно покинуть остров, но его представляет почтенный Ди, судья из соседнего уезда. Затем он предложил гостье сесть за стол рядом с судьей. Ди подумал, что раз уж Осенняя Луна оказалась здесь, имеет смысл попытаться с ней поладить и собрать кое-какие сведения о покойном ученом. Приняв такое решение, он радостно воскликнул:
— Ну вот, теперь вас надлежащим образом представили друг другу! Сегодня мне определенно улыбается удача!
Осенняя Луна смерила его холодным взглядом.
— Налей мне вина! — бросила она Серебряной Фее.
Как только пухленькая ученица выполнила приказание, танцовщица залпом осушила чашу до дна и вновь потребовала ее наполнить, а после этого как ни в чем не бывало обратилась к Ди:
— Судья Ло не оставил вам для меня никакого послания?
— Правитель уезда поручил мне передать его глубокие и искренние извинения всем сидящим за этим столом, — с легким удивлением ответил судья Ди. — Несомненно, это распространяется и на вас.
Осенняя Луна хмуро уставилась на свою чашу. Судья заметил, что все остальные взирают на нее с нескрываемой тревогой. А танцовщица, вдруг подняв голову, крикнула двум юным музыкантшам:
— Эй, вы, не сидите там с глупым видом! Сыграйте что-нибудь. Кажется, вас позвали сюда именно для этого!
Перепуганные девушки заиграли. Владычица Цветов снова выпила вино одним глотком. С любопытством наблюдая за красавицей соседкой, судья Ди обратил внимание, что жесткие складки у ее губ стали еще глубже. Осенняя Луна явно пребывала в самом дурном расположении духа. Взгляд ее остановился на Фэн Дае. Тот отвел глаза и тут же заговорило чем-то с Тао Паньтэ.
И тут судью осенило. На террасе танцовщица сказала, что скоро станет женой богатого и высокопоставленного чиновника, который к тому же пишет стихи. А ведь Ло — поэт и признавался, что располагает большими средствами! Такой поворот дела немало позабавил Ди. По всей видимости, его любвеобильный собрат, расследуя самоубийство Ли Линя, воспылал нежной страстью к Владычице Цветов. В какой-то момент Ло, утратив самообладание, опрометчиво пообещал выкупить красавицу и сделать своей женой. Это объясняло его внезапный отъезд, больше похожий на бегство. Безотлагательное
государственное дело, как же! Очевидно, добродушный Ло вскоре понял, что связался с честолюбивой и безжалостной женщиной, способной не колеблясь принудить его к браку, угрожая в противном случае донести о непозволительной близости судьи с важной свидетельницей по делу, расследованием которого он занят. Неудивительно, что Ло так стремился побыстрее покинуть Райский остров! Но этот запутавшийся ветреник поставил его, судью Ди, своего собрата, в крайне двусмысленное положение. Разумеется, Фэн и другие знали об увлечении Ло и поэтому пригласили на пир Осеннюю Луну. Не исключено, что и сама торжественная трапеза была устроена с тем, чтобы отпраздновать выкуп танцовщицы судьей Ло! И вот почему все так растерялись, осознав, что Ло удрал. Должно быть, они заодно догадались, что беглец заморочил приятелю голову, торжественно передан все полномочия, и считают его, судью Ди, несусветным болваном! Что ж, подумал Ди, остается лишь разубедить их в этом. И судья дружелюбно улыбнулся танцовщице:
— Теперь я знаю, что из-за вас покончил с собой не кто-нибудь, а знаменитый ученый Ли Линь. Воистину, древние мудрецы не ошибались, говоря, что одаренные и привлекательные молодые люди всегда влюбляются в талантливых и прекрасных женщин!
Осенняя Луна бросила на Ди косой взгляд, но тон ее немного потеплел:
— Благодарю вас за добрые слова. Да, Ли был по-своему очень мил. В виде прощального дара он преподнес мне сосуд с благовониями, вложив его в футляр с прелестными стихами. Он сам явился в мои покои, чтобы вручить мне подарок, в ту самую ночь, когда покончил с собой. Ли знал, как я люблю дорогие благовония! — Танцовщица вздохнула и, немного помолчав, задумчиво протянула: — В конце концов, мне следовало бы капельку подбодрить беднягу. Он был так внимателен и щедр! А я еще не открыла футляр. Интересно, какие там благовония? Ли было известно, что мне нравится запах мускуса и еще индийского сандала. Когда он уходил, я спросила, что там, в футляре, но Ли не захотел объяснять, сказал только: «Позаботься, чтобы он дошел по назначению!» Шутник, правда? Как вы думаете, какой аромат лучше подходит женщине вроде меня — сандал или мускус?
Судья Ди начал было произносить замысловатую хвалебную речь, но тут на другом конце стола послышались звуки возни. Серебряная Фея, за мгновение до этого наполнявшая вином чашу торговца древностями, теперь отчаянно пыталась оторвать его руки от своей груди. При этом вино пролилось на платье Вэня.
— Неуклюжая дрянь! — крикнула Осенняя Луна. — Ты что, не можешь поаккуратнее? И потом, у тебя волосы растрепались! Немедленно приведи себя в порядок!
Владычица Цветов злобно посмотрела вслед перепуганной девушке, торопливо бежавшей к выходу, затем повернулась к судье и кокетливо проворковала:
— Пожалуйста, окажите мне услугу — налейте еще вина!
Наполняя ее чашу, судья заметил, что красавица зарумянилась, видно, хмель, наконец, на нее подействовал. Облизнув губы кончиком языка, Осенняя Луна мягко улыбнулась. Ее мысли сейчас явно витали где-то далеко-далеко. Отхлебнув из чаши еще несколько раз, она вдруг встала:
— Прошу меня извинить, я скоро вернусь.
Когда танцовщица ушла, судья попытался завязать беседу с Кна Юпо, но молодой поэт отчего-то помрачнел и замкнулся в себе. Прислужники внесли новые кушанья, и все вновь принялись увлеченно жевать. Две девушки сыграли несколько известных мелодий. Судье Дине нравилась такая музыка, однако он не мог не признать, что еда и в самом деле была отменной.
Когда подавали последнее из рыбных блюд, вернулась Осенняя Луна. Судя по всему, настроение ее переменилось к лучшему. Проходя мимо торговца древностями, красавица что-то шепнула ему на ухо и, легкомысленно хлопнув по плечу веером, проследовала на свое место.
— Вечер становится очень приятным! — Она села и, легонько сжав руку Ди, наклонилась так низко, что судья уловил аромат мускуса, исходящий от ее волос. — Знаете, почему я была так неприветлива, когда мы с вами встретились на террасе? Просто я очень не хотела признаться себе самой, что вы произвели на меня сильное впечатление. С первого взгляда! А я ведь вам тоже понравилась, как только вы меня увидели, верно?
Судья стал обдумывать возможный ответ, но сказать ничего не успел — танцовщица сильнее стиснула его руку и быстро зашептала:
— До чего приятно встретиться с таким мудрым и опытным человеком, как вы! Вы представить не можете, какую невыносимую скуку нагоняют на меня эти так называемые молодые люди! И какое облегчение испытываешь, когда перед тобой зрелый человек вроде вас, который… — Осенняя Луна лукаво поглядела на судью и, потупив глаза, совсем тихо закончила фразу: — Который много знает… обо всем на свете.
Ди с облегчением увидел, что Вэнь Юань встал со стула и собирается уходить. Торговец пояснил, что после обеда ожидает солидного покупателя, и вежливо попросил его извинить.
Владычица Цветов тем временем принялась обмениваться шутками с Фэн Даем и Тао Паньтэ. Несмотря на то что красавица выпила одну за другой несколько чаш вина, языку нее нисколько не заплетался, и ее замечания были меткими и остроумными. В конце концов, после того как Фэн рассказал очередную забавную историю, она вдруг коснулась лба и жалобно вскрикнула:
— Я слишком много выпила! Почтенные господа, вы не обидитесь, если я сейчас вас покину? На сегодня это будет моя последняя чаша!
С этими словами танцовщица взяла чашу судьи, медленно осушила ее до дна, а потом поклонилась и ушла.
Заметив, с каким отвращением Ди разглядывает алое пятно на краю чаши, Тао Паньтэ тонко улыбнулся:
— Вы покорили сердце нашей Осенней Луны, почтенный судья!
— Она всего лишь хотела проявить вежливость по отношению к гостю, — с укором возразил Ди.
Киа Юпо встал и тоже собрался уходить. При этом он, извинившись, сослался на дурное самочувствие. А Ди с горечью осознал, что сам он пока не может покинуть Журавлиную беседку, иначе все сочтут, будто он отправился следом за танцовщицей. То, что она выпила вино из его чаши, могло быть расценено только как недвусмысленное приглашение. Надо же, в какую переделку впутал его негодный Ло! И Ди со вздохом отведал сладкого супа, появление которого на столе предвещало близкое окончание трапезы.
Глава 4
Оставив судью Ди у входа в Журавлиную беседку, Ма Жун, весело насвистывая, зашагал прочь. Вскоре он выбрался на главную и наиболее оживленную улицу Райского острова. Вдоль нее на одинаковом расстоянии друг от друга выстроились покрытые цветной штукатуркой арки. Повсюду сновали толпы людей. Желающие испытать судьбу и уже испытавшие ее локтями прокладывали себе дорогу в игорные заведения или с не меньшим трудом выбирались оттуда. Продавцам сластей и лапши, дабы привлечь покупателей, приходилось кричать во все горло, иначе их бы никто не услышал. В те редкие мгновения, когда гам чуть-чуть стихал, можно было уловить звяканье медных монет, встряхиваемых в деревянных плошках крепкими молодыми людьми, подвое стоявшими у входа в игорные заведения. Они трясли эти плошки ночи напролет, так как считалось, что эвон денег приманивает удачу и, что не менее важно, — посетителей.
Ма Жун остановился перед высоким деревянным помостом, возведенным у входа в самый большой игорный зал и сплошь заставленным подносами и вазами с засахаренными фруктами и прочими сластями. Над помостом возвышались деревянные ящики, где рядами лежали похожие на игрушки поделки из бумаги — домики, колесницы, джонки, самая разнообразная мебель и стопки одежды, опять-таки сделанной из бумаги. Эти деревянные тумбы являли собой жертвенники. Последние во множестве ставились повсюду в начале седьмого месяца в честь усопших, чьи души пребывали среди живых во время Праздника мертвых. Они могли отведать приготовленной для них пищи и выбрать кто-нибудь полезное среди бумажных вещиц или платья. На тридцатый день седьмого месяца, в день окончания
Праздника мертвых, остатки еды раздавали беднякам, а жертвенники и бумажные поделки сжигали, и они, дымом возносясь к небу, переходили в Иной мир. Праздник мертвых напоминал людям, что смерть не есть нечто окончательное и бесповоротное, поскольку ежегодно в определенное время усопшие возвращались на землю и несколько недель проводили среди тех, кто им дорог.
Ма Жун осмотрел жертвенник и, ухмыльнувшись, тихонько пробормотал себе под нос:
— Дух дядюшки Пэна вряд ли будет здесь витать. Он не очень-то любил сладкое, зато обожал ставить денежки на кон. Надо думать, старику везло, раз он оставил мне в наследство эти два золотых слитка! Не сомневаюсь, что дядина душа сейчас где-нибудь рядом с игорными столами. Пожалуй, и я туда загляну — вдруг дядюшка подсобит племяннику добрым советом!
Ма Жун, уплатив десять медных монет, вошел в игорный зал и с любопытством оглядел плотную толпу вокруг большого стола, установленного посередине. Здесь шла самая простая и распространенная игра. Заключалась она в том, что посетитель, поставив на кон несколько медных монет, должен был угадать, под какой из перевернутых плошек для риса работник игорного дома спрятал его ставку. Немного понаблюдав за происходящим, Ма Жун стал проталкиваться к лестнице в глубине зала.
Наверху оказалась большая комната с двенадцатью круглыми столами поменьше, и за каждым из них сидело по шесть посетителей.
Здесь играли в карты и в кости. Все игроки были хорошо одеты, а двое, судя по знакам, украшавшим их шапочки, состояли на государственной службе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Тот принялся торопливо объяснять, что судье Ло пришлось срочно покинуть остров, но его представляет почтенный Ди, судья из соседнего уезда. Затем он предложил гостье сесть за стол рядом с судьей. Ди подумал, что раз уж Осенняя Луна оказалась здесь, имеет смысл попытаться с ней поладить и собрать кое-какие сведения о покойном ученом. Приняв такое решение, он радостно воскликнул:
— Ну вот, теперь вас надлежащим образом представили друг другу! Сегодня мне определенно улыбается удача!
Осенняя Луна смерила его холодным взглядом.
— Налей мне вина! — бросила она Серебряной Фее.
Как только пухленькая ученица выполнила приказание, танцовщица залпом осушила чашу до дна и вновь потребовала ее наполнить, а после этого как ни в чем не бывало обратилась к Ди:
— Судья Ло не оставил вам для меня никакого послания?
— Правитель уезда поручил мне передать его глубокие и искренние извинения всем сидящим за этим столом, — с легким удивлением ответил судья Ди. — Несомненно, это распространяется и на вас.
Осенняя Луна хмуро уставилась на свою чашу. Судья заметил, что все остальные взирают на нее с нескрываемой тревогой. А танцовщица, вдруг подняв голову, крикнула двум юным музыкантшам:
— Эй, вы, не сидите там с глупым видом! Сыграйте что-нибудь. Кажется, вас позвали сюда именно для этого!
Перепуганные девушки заиграли. Владычица Цветов снова выпила вино одним глотком. С любопытством наблюдая за красавицей соседкой, судья Ди обратил внимание, что жесткие складки у ее губ стали еще глубже. Осенняя Луна явно пребывала в самом дурном расположении духа. Взгляд ее остановился на Фэн Дае. Тот отвел глаза и тут же заговорило чем-то с Тао Паньтэ.
И тут судью осенило. На террасе танцовщица сказала, что скоро станет женой богатого и высокопоставленного чиновника, который к тому же пишет стихи. А ведь Ло — поэт и признавался, что располагает большими средствами! Такой поворот дела немало позабавил Ди. По всей видимости, его любвеобильный собрат, расследуя самоубийство Ли Линя, воспылал нежной страстью к Владычице Цветов. В какой-то момент Ло, утратив самообладание, опрометчиво пообещал выкупить красавицу и сделать своей женой. Это объясняло его внезапный отъезд, больше похожий на бегство. Безотлагательное
государственное дело, как же! Очевидно, добродушный Ло вскоре понял, что связался с честолюбивой и безжалостной женщиной, способной не колеблясь принудить его к браку, угрожая в противном случае донести о непозволительной близости судьи с важной свидетельницей по делу, расследованием которого он занят. Неудивительно, что Ло так стремился побыстрее покинуть Райский остров! Но этот запутавшийся ветреник поставил его, судью Ди, своего собрата, в крайне двусмысленное положение. Разумеется, Фэн и другие знали об увлечении Ло и поэтому пригласили на пир Осеннюю Луну. Не исключено, что и сама торжественная трапеза была устроена с тем, чтобы отпраздновать выкуп танцовщицы судьей Ло! И вот почему все так растерялись, осознав, что Ло удрал. Должно быть, они заодно догадались, что беглец заморочил приятелю голову, торжественно передан все полномочия, и считают его, судью Ди, несусветным болваном! Что ж, подумал Ди, остается лишь разубедить их в этом. И судья дружелюбно улыбнулся танцовщице:
— Теперь я знаю, что из-за вас покончил с собой не кто-нибудь, а знаменитый ученый Ли Линь. Воистину, древние мудрецы не ошибались, говоря, что одаренные и привлекательные молодые люди всегда влюбляются в талантливых и прекрасных женщин!
Осенняя Луна бросила на Ди косой взгляд, но тон ее немного потеплел:
— Благодарю вас за добрые слова. Да, Ли был по-своему очень мил. В виде прощального дара он преподнес мне сосуд с благовониями, вложив его в футляр с прелестными стихами. Он сам явился в мои покои, чтобы вручить мне подарок, в ту самую ночь, когда покончил с собой. Ли знал, как я люблю дорогие благовония! — Танцовщица вздохнула и, немного помолчав, задумчиво протянула: — В конце концов, мне следовало бы капельку подбодрить беднягу. Он был так внимателен и щедр! А я еще не открыла футляр. Интересно, какие там благовония? Ли было известно, что мне нравится запах мускуса и еще индийского сандала. Когда он уходил, я спросила, что там, в футляре, но Ли не захотел объяснять, сказал только: «Позаботься, чтобы он дошел по назначению!» Шутник, правда? Как вы думаете, какой аромат лучше подходит женщине вроде меня — сандал или мускус?
Судья Ди начал было произносить замысловатую хвалебную речь, но тут на другом конце стола послышались звуки возни. Серебряная Фея, за мгновение до этого наполнявшая вином чашу торговца древностями, теперь отчаянно пыталась оторвать его руки от своей груди. При этом вино пролилось на платье Вэня.
— Неуклюжая дрянь! — крикнула Осенняя Луна. — Ты что, не можешь поаккуратнее? И потом, у тебя волосы растрепались! Немедленно приведи себя в порядок!
Владычица Цветов злобно посмотрела вслед перепуганной девушке, торопливо бежавшей к выходу, затем повернулась к судье и кокетливо проворковала:
— Пожалуйста, окажите мне услугу — налейте еще вина!
Наполняя ее чашу, судья заметил, что красавица зарумянилась, видно, хмель, наконец, на нее подействовал. Облизнув губы кончиком языка, Осенняя Луна мягко улыбнулась. Ее мысли сейчас явно витали где-то далеко-далеко. Отхлебнув из чаши еще несколько раз, она вдруг встала:
— Прошу меня извинить, я скоро вернусь.
Когда танцовщица ушла, судья попытался завязать беседу с Кна Юпо, но молодой поэт отчего-то помрачнел и замкнулся в себе. Прислужники внесли новые кушанья, и все вновь принялись увлеченно жевать. Две девушки сыграли несколько известных мелодий. Судье Дине нравилась такая музыка, однако он не мог не признать, что еда и в самом деле была отменной.
Когда подавали последнее из рыбных блюд, вернулась Осенняя Луна. Судя по всему, настроение ее переменилось к лучшему. Проходя мимо торговца древностями, красавица что-то шепнула ему на ухо и, легкомысленно хлопнув по плечу веером, проследовала на свое место.
— Вечер становится очень приятным! — Она села и, легонько сжав руку Ди, наклонилась так низко, что судья уловил аромат мускуса, исходящий от ее волос. — Знаете, почему я была так неприветлива, когда мы с вами встретились на террасе? Просто я очень не хотела признаться себе самой, что вы произвели на меня сильное впечатление. С первого взгляда! А я ведь вам тоже понравилась, как только вы меня увидели, верно?
Судья стал обдумывать возможный ответ, но сказать ничего не успел — танцовщица сильнее стиснула его руку и быстро зашептала:
— До чего приятно встретиться с таким мудрым и опытным человеком, как вы! Вы представить не можете, какую невыносимую скуку нагоняют на меня эти так называемые молодые люди! И какое облегчение испытываешь, когда перед тобой зрелый человек вроде вас, который… — Осенняя Луна лукаво поглядела на судью и, потупив глаза, совсем тихо закончила фразу: — Который много знает… обо всем на свете.
Ди с облегчением увидел, что Вэнь Юань встал со стула и собирается уходить. Торговец пояснил, что после обеда ожидает солидного покупателя, и вежливо попросил его извинить.
Владычица Цветов тем временем принялась обмениваться шутками с Фэн Даем и Тао Паньтэ. Несмотря на то что красавица выпила одну за другой несколько чаш вина, языку нее нисколько не заплетался, и ее замечания были меткими и остроумными. В конце концов, после того как Фэн рассказал очередную забавную историю, она вдруг коснулась лба и жалобно вскрикнула:
— Я слишком много выпила! Почтенные господа, вы не обидитесь, если я сейчас вас покину? На сегодня это будет моя последняя чаша!
С этими словами танцовщица взяла чашу судьи, медленно осушила ее до дна, а потом поклонилась и ушла.
Заметив, с каким отвращением Ди разглядывает алое пятно на краю чаши, Тао Паньтэ тонко улыбнулся:
— Вы покорили сердце нашей Осенней Луны, почтенный судья!
— Она всего лишь хотела проявить вежливость по отношению к гостю, — с укором возразил Ди.
Киа Юпо встал и тоже собрался уходить. При этом он, извинившись, сослался на дурное самочувствие. А Ди с горечью осознал, что сам он пока не может покинуть Журавлиную беседку, иначе все сочтут, будто он отправился следом за танцовщицей. То, что она выпила вино из его чаши, могло быть расценено только как недвусмысленное приглашение. Надо же, в какую переделку впутал его негодный Ло! И Ди со вздохом отведал сладкого супа, появление которого на столе предвещало близкое окончание трапезы.
Глава 4
Оставив судью Ди у входа в Журавлиную беседку, Ма Жун, весело насвистывая, зашагал прочь. Вскоре он выбрался на главную и наиболее оживленную улицу Райского острова. Вдоль нее на одинаковом расстоянии друг от друга выстроились покрытые цветной штукатуркой арки. Повсюду сновали толпы людей. Желающие испытать судьбу и уже испытавшие ее локтями прокладывали себе дорогу в игорные заведения или с не меньшим трудом выбирались оттуда. Продавцам сластей и лапши, дабы привлечь покупателей, приходилось кричать во все горло, иначе их бы никто не услышал. В те редкие мгновения, когда гам чуть-чуть стихал, можно было уловить звяканье медных монет, встряхиваемых в деревянных плошках крепкими молодыми людьми, подвое стоявшими у входа в игорные заведения. Они трясли эти плошки ночи напролет, так как считалось, что эвон денег приманивает удачу и, что не менее важно, — посетителей.
Ма Жун остановился перед высоким деревянным помостом, возведенным у входа в самый большой игорный зал и сплошь заставленным подносами и вазами с засахаренными фруктами и прочими сластями. Над помостом возвышались деревянные ящики, где рядами лежали похожие на игрушки поделки из бумаги — домики, колесницы, джонки, самая разнообразная мебель и стопки одежды, опять-таки сделанной из бумаги. Эти деревянные тумбы являли собой жертвенники. Последние во множестве ставились повсюду в начале седьмого месяца в честь усопших, чьи души пребывали среди живых во время Праздника мертвых. Они могли отведать приготовленной для них пищи и выбрать кто-нибудь полезное среди бумажных вещиц или платья. На тридцатый день седьмого месяца, в день окончания
Праздника мертвых, остатки еды раздавали беднякам, а жертвенники и бумажные поделки сжигали, и они, дымом возносясь к небу, переходили в Иной мир. Праздник мертвых напоминал людям, что смерть не есть нечто окончательное и бесповоротное, поскольку ежегодно в определенное время усопшие возвращались на землю и несколько недель проводили среди тех, кто им дорог.
Ма Жун осмотрел жертвенник и, ухмыльнувшись, тихонько пробормотал себе под нос:
— Дух дядюшки Пэна вряд ли будет здесь витать. Он не очень-то любил сладкое, зато обожал ставить денежки на кон. Надо думать, старику везло, раз он оставил мне в наследство эти два золотых слитка! Не сомневаюсь, что дядина душа сейчас где-нибудь рядом с игорными столами. Пожалуй, и я туда загляну — вдруг дядюшка подсобит племяннику добрым советом!
Ма Жун, уплатив десять медных монет, вошел в игорный зал и с любопытством оглядел плотную толпу вокруг большого стола, установленного посередине. Здесь шла самая простая и распространенная игра. Заключалась она в том, что посетитель, поставив на кон несколько медных монет, должен был угадать, под какой из перевернутых плошек для риса работник игорного дома спрятал его ставку. Немного понаблюдав за происходящим, Ма Жун стал проталкиваться к лестнице в глубине зала.
Наверху оказалась большая комната с двенадцатью круглыми столами поменьше, и за каждым из них сидело по шесть посетителей.
Здесь играли в карты и в кости. Все игроки были хорошо одеты, а двое, судя по знакам, украшавшим их шапочки, состояли на государственной службе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27