И Кадфаэль вдруг с болью почувствовал, что предотвратить или хотя бы отсрочить этот скорый конец не удастся.
Глава восьмая
Если бы Роберт Глостерский не угодил в ловушку и не был захвачен в плен при попытке переправиться через речушку Тест, а императрица с остатками разбитой армии не устремилась бы в бегство через Ладгершаль и Девизес к Глостеру, искать Адама Гериета пришлось бы, наверное, гораздо дольше. Однако сложившееся положение временно охладило воинственный пыл враждующих армий, поскольку каждая сторона имела в заложниках особу королевской крови. Воспользовавшись передышкой, многие солдаты, которым осточертело бездельничать в лагерях, испросили отпуска и отправились кто куда поразмять ноги да развлечься, пока могущественные лорды ведут торг об условиях обмена знатных пленных. Среди этих солдат был и один немолодой вояка, мастер биться мечом и стрелять из лука, служивший под знаменами графа Вустерского.
Хью Берингар и сам родился на севере Шропшира, однако его родовые владения раскинулись у самой границы с Уэльсом, и он не слишком хорошо знал северо-восточные земли, лежавшие в долине Чешира. Почва в тех краях была жирная, хорошо ухоженная и более плодородная, чем на холмистом западе. Сразу после уборки урожая на стерню выгоняли многочисленные стада, которые обильно удобряли поля навозом. По всей долине там и сям были разбросаны имения аббатства Святых Петра и Павла, и на скошенных нивах бродили отары овец, которых пасли монастырские арендаторы. Хотя овец разводили в первую очередь ради их шерсти, удобряя землю, эти животные также приносили немалую пользу.
Манор Харпекот был расположен на открытой равнине. С наветренной стороны его ограждал небольшой лесок, а с юга примыкали обширные угодья. Бревенчатый хозяйский дом был невелик, зато вокруг раскинулись широкие поля, а прилепившиеся изнутри к ограде добротно сработанные хлева и амбары, судя по виду, никогда не пустовали. Управляющий Круса вышел во двор, почтительно приветствовал шерифа и двух его сержантов и растолковал приезжим, как найти усадьбу Эдрика Гериета.
Дом Гериета выглядел одним из самых зажиточных в деревушке. Перед ним находился огород, а позади — небольшой садик, где растрепанная молодая женщина, подоткнув юбки, развешивала на заборе выстиранную одежду. В саду бегали куры и щипала травку козочка на привязи. Хью припомнил, что этот Эдрик — вольный землепашец и арендует надел у владельца манора. Свободных крестьян в этих краях оставалось все меньше, большинству приходилось отдаваться под покровительство землевладельцев, и они превращались в вилланов. Должно быть, эти Гериеты трудились не покладая рук и отменно хозяйствовали на земле, если, выплачивая арендную плату, ухитрялись зарабатывать на жизнь и сохранять свою свободу. Обычно в таких семьях на счету каждая пара рук, и для младших сыновей тоже находилось дело. Но Адам, видать, уродился непутевым, раз вместо того чтобы растить хлеб, как все его предки, ему нравилось махать мечом, стрелять из лука да выслеживать дичь, — поэтому он и нанялся в манор Лэ, где стал лесничим и ловчим.
Когда Хью и его спутники остановили коней у калитки, из коровника вынырнул здоровенный лохматый детина в выцветшей сермяге. Он уставился на приезжих и насторожился, смекнув, что перед ним особы, облеченные властью, хотя и не догадывался, что видит самого лорда шерифа.
— Вы что-нибудь ищете здесь, достойные сэры? — спросил он. Парень стоял у калитки, широко расставив ноги, и глядел на незнакомцев исподлобья, словно ожидая подвоха. Голос его звучал почтительно, но не подобострастно.
Хью поздоровался с ним в дружеской манере, обычной при его обращении к простолюдинам, которые робели и тушевались, завидев знатных господ.
— Ты ведь Эдрик Гериет, мне верно сказали? Мы ищем кого-нибудь, кто мог бы подсказать нам, где найти некоего Адама Гериета — он, должно быть, доводится тебе дядюшкой. Кроме тебя, мы никого из его родни не знаем, а ты, может, слышал, где он сейчас, и поможешь нам. Что скажешь, приятель?
Дюжему парню было лет тридцать, не больше. Растрепанная, но миловидная молодка, развешивающая белье, скорее всего была его женой, а где-то на задворках заливался плачем младенец. Хозяин дома замешкался было, переминаясь с ноги на ногу, но затем осмелел и посмотрел прямо в лицо Берингару.
— Да, я Эдрик Гериет. А что вам нужно от моего дяди, сэр? Он что-нибудь натворил?
Вопрос этот не рассердил Хью. Берингар понимал, что даже если племянник и не испытывает к дядюшке особо теплых родственных чувств, он все равно будет держать рот на замке, пока не сообразит, куда ветер дует. Родная кровь — не пустое дело, тут надо держаться начеку, а то как бы лиха не вышло.
— Да ничего худого, насколько мне известно. Дело в том, что несколько лет назад Адам Гериет служил в маноре Лэ, и его послали с одним поручением, вот об этом-то мы и хотим расспросить его как свидетеля. Мне ведомо, что с тех пор он находится, или во всяком случае находился, на службе у графа Валерана. Вот мне и подумалось, может, ты от него весточку получал и расскажешь нам, где его найти. Мы были бы тебе весьма благодарны.
Эдрик еще не был уверен, стоит ли откровенничать с приезжими, но его стало одолевать любопытство.
— Верно, у меня всего и есть один дядюшка и его Адамом кличут. Он и впрямь был ловчим в Лэ, а потом, как мне батюшка сказывал, на старости лет нелегкая понесла его воевать — подался в солдаты к какому-то важному лорду, не знаю уж, как его зовут. Сюда-то он на моей памяти и носа не казал. Я дядю плохо помню, видел его, когда сам еще был мальцом. Они с моим отцом, хоть и братьями были, не шибко-то ладили. Мне жаль, милорд, но я понятия не имею, ни где он сейчас, ни где его носило все эти годы.
Можно было усомниться в том, что парень на самом деле жалел о своей неосведомленности, в остальном же, судя по всему, он говорил правду. Волей-неволей Хью принял его слова на веру и задумался.
— Так ты говоришь, их было двое братьев? Ну а сестры не было? Неужто нет никого, с кем бы ему захотелось повидаться в родных краях?
— Есть у меня тетушка, сэр, тоже одна-единственная. Семья-то наша невелика, отцу трудновато было управляться с хозяйством, когда его братец подался на легкие хлеба, пока не подрос я да двое моих братишек. Мы-то меж собою, слава Богу, ладим. Тетушка Элфрид была младшей. Она выскочила замуж, за бочара из Бригге, внебрачного сына какого-то нормандца, — чернявый такой коротышка, зовут Уолтер.
Эдрик поднял глаза на Берингара и подивился — с чего этот важный господин так развеселился. Парню невдомек было, что он сказал что-то неподобающее, хотя перед ним на костлявом, сером в яблоках жеребце восседал черноволосый и невысокий нормандский лорд.
— Они там и обосновались, в Бригге, у них и дети есть. Может, она что знает. К сестре-то своей дядя вроде неплохо относился.
— А больше никого родных нет?
— Больше никого, милорд, — Эдрик снова замялся, но, поколебавшись, добавил: — Я вроде слышал, что он был крестным у ее первенца. Крестника он, может, и любит, кто знает.
— Вполне возможно, — добродушно промолвил Берингар, вспомнив о собственном сынишке, с которым как с писаной торбой носились все домашние, включая его крестного отца — брата Кадфаэля. — Такое не редкость. Ну что ж, приятель, и на том спасибо. По крайней мере узнали, где еще можно спросить о твоем дяде.
Хью неторопливо повернул коня, с улыбкой бросил он через плечо Эдрику: «Доброго урожая!», присвистнул и пустил жеребца вскачь. Эскорт из двух сержантов последовал за ним.
Мастерская бочара Уолтера в Бригге находилась в узеньком переулке на склоне холма, в тени городской цитадели. На улицу выходил узкий фасад, сама же мастерская, словно пещера, была в углублении. Позади нее располагался открытый, освещенный солнцем двор, где пахло древесными стружками. Повсюду громоздились бочки, кадушки, ушаты, заготовки для них, штабеля досок, обручи — словом, все, что может сгодиться в бочарном промысле. За невысокой стеной крутой, поросший травой склон спускался к излучине Северна, такой же, как в Шрусбери. Река в этом месте была широкой, но из-за летней жары вода стояла низко, и то тут, то там обнажились песчаные отмели. Сейчас Северн выглядел мирным и сонным, зато во время осенних дождей пробуждался, превращаясь в бурный поток.
Оставив своих сержантов в проулке, Хью спешился и, пройдя сквозь темную мастерскую, вышел во двор. Веснушчатый паренек лет семнадцати, склонившись над бочонком, старательно забивал клепку. Другой парнишка, с виду года на два помладше, тщательно обстругивал длинные ивовые прутья, которыми кадушка оплетается для пущей прочности после того, как уже набит обруч. Был там и третий — мальчуган лет десяти, он деятельно сметал в кучу опилки и стружки и ссыпал их в мешки, чтобы потом сжечь. Похоже, что у Уолтера не было недостатка в подручных, и все они как на подбор были похожи друг на друга — сразу видно, что братья. Их отец, смуглый, подвижный человек невысокого роста, завидя незнакомца, оторвался от работы и повернулся к нему. В руке он держал нож.
— Чем могу служить, сэр?
— Бог в помощь, достойный мастер, — промолвил Хью. — Я ищу некоего Адама Гериета, а ты, как мне известно, женат на его сестре. Я беседовал с ее племянником Эдриком, что живет в Харпекоте, но тот не знает, где может находиться Адам. Эдрик и направил меня сюда, сказал, что твоя женушка дружна с этим Адамом. Я буду весьма благодарен, если поможешь мне его отыскать.
В ответ последовало длительное молчание. Уолтер стоял, по-прежнему сжимая в руке кривой нож, которым зачищал планки, и внимательно разглядывал незваного гостя. В его ловких руках спорилась любая работа, но соображал бочар не очень-то быстро. Все три паренька тоже побросали свои дела и таращились на пришельца, как и их отец. Старший из них, если, конечно, Эдрик не ошибся, скорее всего и был крестником Адама.
— Сэр, — вымолвил наконец Уолтер, — я вас не знаю. Что вам за дело до родича моей жены?
— А ты и не можешь знать меня, Уолтер, — отозвался Хью доброжелательным тоном, — а зовут меня Хью Берингар, я шериф этого графства, и все мое дело к Адаму Гериету состоит в том, чтобы задать ему несколько вопросов. Я надеюсь, что он поможет мне прояснить одну историю трехлетней давности. А если ты поспособствуешь нашей с ним встрече, то окажешь этим услугу не только мне, но и ему.
Нельзя сказать, что у Уолтера не возникло никаких сомнений, однако он как добропорядочный и законопослушный горожанин, солидный цеховой мастер, имеющий к тому же семью, о которой надо заботиться, прекрасно понимал, что нужно очень хорошо подумать, прежде чем решиться утаить что-то от самого лорда шерифа. Некоторое время он в раздумье ворошил ногой опилки, которые не успел вымести его сынишка, а затем, собравшись с духом, заговорил, судя по всему, откровенно и чистосердечно.
— Ну что ж, милорд, вы появились как раз вовремя. Адам-то ведь несколько лет к нам не наведывался, понятное дело — служба. А нынче на юге вроде малость попритихло, вот он и отпросился на несколько дней проведать родню. Сейчас он в моем доме.
Заслышав эти слова, старший парнишка тихонько направился к двери, но отец остановил его, бесцеремонно ухватив за рукав, и кинул на сына такой взгляд, что тот застыл на месте как вкопанный.
— Это мой старший, — простодушно пояснил Уолтер шерифу, подталкивая паренька вперед, — он крестник Адама и назван в его честь.
— А ну, сынок, — обратился бочар к пареньку, — проводи лорда шерифа в комнату. Я и сам сейчас приду, только опилки отряхну.
У юного Адама это распоряжение явно не вызвало восторга, но парнишка повиновался, то ли опасаясь, что иначе получит взбучку, то ли признавая, что отцу в конце концов виднее.
С угрюмой миной на веснушчатой физиономии он провел Берингара в большую комнату, служившую одновременно и столовой, и спальней для старших членов семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Глава восьмая
Если бы Роберт Глостерский не угодил в ловушку и не был захвачен в плен при попытке переправиться через речушку Тест, а императрица с остатками разбитой армии не устремилась бы в бегство через Ладгершаль и Девизес к Глостеру, искать Адама Гериета пришлось бы, наверное, гораздо дольше. Однако сложившееся положение временно охладило воинственный пыл враждующих армий, поскольку каждая сторона имела в заложниках особу королевской крови. Воспользовавшись передышкой, многие солдаты, которым осточертело бездельничать в лагерях, испросили отпуска и отправились кто куда поразмять ноги да развлечься, пока могущественные лорды ведут торг об условиях обмена знатных пленных. Среди этих солдат был и один немолодой вояка, мастер биться мечом и стрелять из лука, служивший под знаменами графа Вустерского.
Хью Берингар и сам родился на севере Шропшира, однако его родовые владения раскинулись у самой границы с Уэльсом, и он не слишком хорошо знал северо-восточные земли, лежавшие в долине Чешира. Почва в тех краях была жирная, хорошо ухоженная и более плодородная, чем на холмистом западе. Сразу после уборки урожая на стерню выгоняли многочисленные стада, которые обильно удобряли поля навозом. По всей долине там и сям были разбросаны имения аббатства Святых Петра и Павла, и на скошенных нивах бродили отары овец, которых пасли монастырские арендаторы. Хотя овец разводили в первую очередь ради их шерсти, удобряя землю, эти животные также приносили немалую пользу.
Манор Харпекот был расположен на открытой равнине. С наветренной стороны его ограждал небольшой лесок, а с юга примыкали обширные угодья. Бревенчатый хозяйский дом был невелик, зато вокруг раскинулись широкие поля, а прилепившиеся изнутри к ограде добротно сработанные хлева и амбары, судя по виду, никогда не пустовали. Управляющий Круса вышел во двор, почтительно приветствовал шерифа и двух его сержантов и растолковал приезжим, как найти усадьбу Эдрика Гериета.
Дом Гериета выглядел одним из самых зажиточных в деревушке. Перед ним находился огород, а позади — небольшой садик, где растрепанная молодая женщина, подоткнув юбки, развешивала на заборе выстиранную одежду. В саду бегали куры и щипала травку козочка на привязи. Хью припомнил, что этот Эдрик — вольный землепашец и арендует надел у владельца манора. Свободных крестьян в этих краях оставалось все меньше, большинству приходилось отдаваться под покровительство землевладельцев, и они превращались в вилланов. Должно быть, эти Гериеты трудились не покладая рук и отменно хозяйствовали на земле, если, выплачивая арендную плату, ухитрялись зарабатывать на жизнь и сохранять свою свободу. Обычно в таких семьях на счету каждая пара рук, и для младших сыновей тоже находилось дело. Но Адам, видать, уродился непутевым, раз вместо того чтобы растить хлеб, как все его предки, ему нравилось махать мечом, стрелять из лука да выслеживать дичь, — поэтому он и нанялся в манор Лэ, где стал лесничим и ловчим.
Когда Хью и его спутники остановили коней у калитки, из коровника вынырнул здоровенный лохматый детина в выцветшей сермяге. Он уставился на приезжих и насторожился, смекнув, что перед ним особы, облеченные властью, хотя и не догадывался, что видит самого лорда шерифа.
— Вы что-нибудь ищете здесь, достойные сэры? — спросил он. Парень стоял у калитки, широко расставив ноги, и глядел на незнакомцев исподлобья, словно ожидая подвоха. Голос его звучал почтительно, но не подобострастно.
Хью поздоровался с ним в дружеской манере, обычной при его обращении к простолюдинам, которые робели и тушевались, завидев знатных господ.
— Ты ведь Эдрик Гериет, мне верно сказали? Мы ищем кого-нибудь, кто мог бы подсказать нам, где найти некоего Адама Гериета — он, должно быть, доводится тебе дядюшкой. Кроме тебя, мы никого из его родни не знаем, а ты, может, слышал, где он сейчас, и поможешь нам. Что скажешь, приятель?
Дюжему парню было лет тридцать, не больше. Растрепанная, но миловидная молодка, развешивающая белье, скорее всего была его женой, а где-то на задворках заливался плачем младенец. Хозяин дома замешкался было, переминаясь с ноги на ногу, но затем осмелел и посмотрел прямо в лицо Берингару.
— Да, я Эдрик Гериет. А что вам нужно от моего дяди, сэр? Он что-нибудь натворил?
Вопрос этот не рассердил Хью. Берингар понимал, что даже если племянник и не испытывает к дядюшке особо теплых родственных чувств, он все равно будет держать рот на замке, пока не сообразит, куда ветер дует. Родная кровь — не пустое дело, тут надо держаться начеку, а то как бы лиха не вышло.
— Да ничего худого, насколько мне известно. Дело в том, что несколько лет назад Адам Гериет служил в маноре Лэ, и его послали с одним поручением, вот об этом-то мы и хотим расспросить его как свидетеля. Мне ведомо, что с тех пор он находится, или во всяком случае находился, на службе у графа Валерана. Вот мне и подумалось, может, ты от него весточку получал и расскажешь нам, где его найти. Мы были бы тебе весьма благодарны.
Эдрик еще не был уверен, стоит ли откровенничать с приезжими, но его стало одолевать любопытство.
— Верно, у меня всего и есть один дядюшка и его Адамом кличут. Он и впрямь был ловчим в Лэ, а потом, как мне батюшка сказывал, на старости лет нелегкая понесла его воевать — подался в солдаты к какому-то важному лорду, не знаю уж, как его зовут. Сюда-то он на моей памяти и носа не казал. Я дядю плохо помню, видел его, когда сам еще был мальцом. Они с моим отцом, хоть и братьями были, не шибко-то ладили. Мне жаль, милорд, но я понятия не имею, ни где он сейчас, ни где его носило все эти годы.
Можно было усомниться в том, что парень на самом деле жалел о своей неосведомленности, в остальном же, судя по всему, он говорил правду. Волей-неволей Хью принял его слова на веру и задумался.
— Так ты говоришь, их было двое братьев? Ну а сестры не было? Неужто нет никого, с кем бы ему захотелось повидаться в родных краях?
— Есть у меня тетушка, сэр, тоже одна-единственная. Семья-то наша невелика, отцу трудновато было управляться с хозяйством, когда его братец подался на легкие хлеба, пока не подрос я да двое моих братишек. Мы-то меж собою, слава Богу, ладим. Тетушка Элфрид была младшей. Она выскочила замуж, за бочара из Бригге, внебрачного сына какого-то нормандца, — чернявый такой коротышка, зовут Уолтер.
Эдрик поднял глаза на Берингара и подивился — с чего этот важный господин так развеселился. Парню невдомек было, что он сказал что-то неподобающее, хотя перед ним на костлявом, сером в яблоках жеребце восседал черноволосый и невысокий нормандский лорд.
— Они там и обосновались, в Бригге, у них и дети есть. Может, она что знает. К сестре-то своей дядя вроде неплохо относился.
— А больше никого родных нет?
— Больше никого, милорд, — Эдрик снова замялся, но, поколебавшись, добавил: — Я вроде слышал, что он был крестным у ее первенца. Крестника он, может, и любит, кто знает.
— Вполне возможно, — добродушно промолвил Берингар, вспомнив о собственном сынишке, с которым как с писаной торбой носились все домашние, включая его крестного отца — брата Кадфаэля. — Такое не редкость. Ну что ж, приятель, и на том спасибо. По крайней мере узнали, где еще можно спросить о твоем дяде.
Хью неторопливо повернул коня, с улыбкой бросил он через плечо Эдрику: «Доброго урожая!», присвистнул и пустил жеребца вскачь. Эскорт из двух сержантов последовал за ним.
Мастерская бочара Уолтера в Бригге находилась в узеньком переулке на склоне холма, в тени городской цитадели. На улицу выходил узкий фасад, сама же мастерская, словно пещера, была в углублении. Позади нее располагался открытый, освещенный солнцем двор, где пахло древесными стружками. Повсюду громоздились бочки, кадушки, ушаты, заготовки для них, штабеля досок, обручи — словом, все, что может сгодиться в бочарном промысле. За невысокой стеной крутой, поросший травой склон спускался к излучине Северна, такой же, как в Шрусбери. Река в этом месте была широкой, но из-за летней жары вода стояла низко, и то тут, то там обнажились песчаные отмели. Сейчас Северн выглядел мирным и сонным, зато во время осенних дождей пробуждался, превращаясь в бурный поток.
Оставив своих сержантов в проулке, Хью спешился и, пройдя сквозь темную мастерскую, вышел во двор. Веснушчатый паренек лет семнадцати, склонившись над бочонком, старательно забивал клепку. Другой парнишка, с виду года на два помладше, тщательно обстругивал длинные ивовые прутья, которыми кадушка оплетается для пущей прочности после того, как уже набит обруч. Был там и третий — мальчуган лет десяти, он деятельно сметал в кучу опилки и стружки и ссыпал их в мешки, чтобы потом сжечь. Похоже, что у Уолтера не было недостатка в подручных, и все они как на подбор были похожи друг на друга — сразу видно, что братья. Их отец, смуглый, подвижный человек невысокого роста, завидя незнакомца, оторвался от работы и повернулся к нему. В руке он держал нож.
— Чем могу служить, сэр?
— Бог в помощь, достойный мастер, — промолвил Хью. — Я ищу некоего Адама Гериета, а ты, как мне известно, женат на его сестре. Я беседовал с ее племянником Эдриком, что живет в Харпекоте, но тот не знает, где может находиться Адам. Эдрик и направил меня сюда, сказал, что твоя женушка дружна с этим Адамом. Я буду весьма благодарен, если поможешь мне его отыскать.
В ответ последовало длительное молчание. Уолтер стоял, по-прежнему сжимая в руке кривой нож, которым зачищал планки, и внимательно разглядывал незваного гостя. В его ловких руках спорилась любая работа, но соображал бочар не очень-то быстро. Все три паренька тоже побросали свои дела и таращились на пришельца, как и их отец. Старший из них, если, конечно, Эдрик не ошибся, скорее всего и был крестником Адама.
— Сэр, — вымолвил наконец Уолтер, — я вас не знаю. Что вам за дело до родича моей жены?
— А ты и не можешь знать меня, Уолтер, — отозвался Хью доброжелательным тоном, — а зовут меня Хью Берингар, я шериф этого графства, и все мое дело к Адаму Гериету состоит в том, чтобы задать ему несколько вопросов. Я надеюсь, что он поможет мне прояснить одну историю трехлетней давности. А если ты поспособствуешь нашей с ним встрече, то окажешь этим услугу не только мне, но и ему.
Нельзя сказать, что у Уолтера не возникло никаких сомнений, однако он как добропорядочный и законопослушный горожанин, солидный цеховой мастер, имеющий к тому же семью, о которой надо заботиться, прекрасно понимал, что нужно очень хорошо подумать, прежде чем решиться утаить что-то от самого лорда шерифа. Некоторое время он в раздумье ворошил ногой опилки, которые не успел вымести его сынишка, а затем, собравшись с духом, заговорил, судя по всему, откровенно и чистосердечно.
— Ну что ж, милорд, вы появились как раз вовремя. Адам-то ведь несколько лет к нам не наведывался, понятное дело — служба. А нынче на юге вроде малость попритихло, вот он и отпросился на несколько дней проведать родню. Сейчас он в моем доме.
Заслышав эти слова, старший парнишка тихонько направился к двери, но отец остановил его, бесцеремонно ухватив за рукав, и кинул на сына такой взгляд, что тот застыл на месте как вкопанный.
— Это мой старший, — простодушно пояснил Уолтер шерифу, подталкивая паренька вперед, — он крестник Адама и назван в его честь.
— А ну, сынок, — обратился бочар к пареньку, — проводи лорда шерифа в комнату. Я и сам сейчас приду, только опилки отряхну.
У юного Адама это распоряжение явно не вызвало восторга, но парнишка повиновался, то ли опасаясь, что иначе получит взбучку, то ли признавая, что отцу в конце концов виднее.
С угрюмой миной на веснушчатой физиономии он провел Берингара в большую комнату, служившую одновременно и столовой, и спальней для старших членов семьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37