Дом, который он считал родным и под крышей которого провел много лет, казался ему теперь до странности крохотным. Посреди внушительных базилик Константинополя и необозримых пустынных просторов человек привыкает к размаху.
Медленно вошел Илэйв через узкую арку во внутренний двор. По правую руку находились конюшня, коровник, сарай и приземистый курятник — все точь-в-точь, как много лет назад. Входная дверь, как это всегда делалось в жаркие летние дни, была распахнута. Из сада вышла женщина и направилась к дому с корзиной чистого, свежего белья, которое она только что сняла с изгороди. Заметив незнакомца, хозяйка заторопилась к нему навстречу.
— Добрый день, сэр! Если вы хотите видеть мужа…
Вдруг она застыла, изумленная, не решаясь поверить собственным глазам. Нельзя сказать, чтобы Илэйв изменился за годы странствий до неузнаваемости, но теперь он выглядел зрелым мужчиной. Маргарет никак не ожидала увидеть его, потому что, ступив на английский берег, юноша не успел послать ей ни единой весточки.
— Госпожа Маргарет, вы меня помните? — спросил Илэйв.
Услышав его голос, Маргарет узнала юношу окончательно. Она вспыхнула от радости.
— Ах, дорогой мой! Так это ты! А я вдруг растерялась: уж не призрак ли твой я вижу, ведь я думала, что ты все еще странствуешь в дальних краях… А это ты, живой и невредимый, вернулся из путешествия! Как я рада видеть тебя, милый, и Джеван и Жерар тоже будут рады… Кто бы мог подумать, что ты вот так вдруг будто из-под земли вырастешь! И как раз накануне праздника Святой Уинифред! Пойдем-ка со мной, я положу белье и принесу тебе эля, а ты расскажешь мне, как да что…
Маргарет участливо взяла юношу под руку, провела в дом и усадила на скамью возле окна; она искренне радовалась встрече и потому не заметила напряженного молчания Илэйва.
Супруга Жерара — стройная темноволосая подвижная женщина лет сорока — так и цвела здоровьем. С утра до ночи она хлопотала по дому и слыла рачительной и радушной хозяйкой. Чистота и порядок в доме словно свидетельствовали о жизнерадостной и искренней натуре Маргарет.
— Жерар уехал на стрижку овец, не сегодня-завтра вернется. То-то он удивится, увидев дядюшку Уильяма на прежнем месте за столом! А где сейчас дядюшка Уильям? Идет за тобой следом или его задержали дела в аббатстве?
Илэйв, тяжко вздохнув, сообщил Маргарет печальную новость.
— Дядюшка Уильям не придет, госпожа.
— Не придет? — Маргарет резко обернулась в дверях кладовой.
— Простите, что я принес дурную весть. Мастер Уильям умер во Франции, когда мы уже собирались плыть домой. Но я привез его на родину, как и обещал. Тело его лежит в аббатстве, и завтра будут похороны. Уильям Литвуд упокоится на монастырском кладбище, рядом с другими благодетелями монастыря.
Маргарет, с кувшином в руках, молча стояла и смотрела на Илэйв а.
— Такова была его воля, — пояснил Илэйв. — Дядюшка Уильям завершил все свои начинания и достиг всего, чего желал.
— Не о всяком человеке можно такое сказать, — задумчиво добавила Маргарет. — Что ж, дядюшки Уильяма больше нет. «Дела в аббатстве» — кажется, я так сказала. Я почти угадала… И ты сам, один, вез тело из Франции! Жерар в отъезде, кто знает, когда он вернется. Наверняка он огорчится, если узнает, что не успел отдать последний долг хорошему человеку и доброму родственнику. — Маргарет, стряхнув с себя оцепенение, вновь стала деловитой. — Не кори себя: ты ни в чем не виноват. Ты сделал большое дело, странствия твои закончены, и можно отдохнуть
Маргарет налила юноше эля и присела рядом, спокойно прикидывая, что предстоит сделать. Эта умная женщина способна была позаботиться обо всем необходимом даже в отсутствие мужа.
— Дядюшке Уильяму было около восьмидесяти, — сказала Маргарет. — Жизнь он прожил честную, был добрым родственником и хорошим соседом, умер в паломничестве, о котором мечтал, с тех пор как проповедник из Осита посоветовал ему отправиться в Святую Землю… Но что же я это тут сижу да прохлаждаюсь? Время не ждет. Жаль, аббат не успел известить нас, что вы вернулись.
— Аббат узнал о нашем возвращении только сегодня утром, на заседании капитула. Старого аббата уже нет, а новый поставлен всего четыре года назад. Но, к счастью, все уладилось.
— Да, конечно, в монастыре сделают все необходимое. Но надо позаботиться о том, чтобы и здесь все было в порядке, предупредить о похоронах соседей… Ты, надеюсь, придешь после похорон помянуть Уильяма? Конан дома, я пошлю его поискать Жерара по деревням. Точно неизвестно, где он, но вдруг Конан да отыщет! Мужу надо объехать шесть стад. Посиди тут — я приведу из лавки Джевана, и Олдвин пусть оторвется от конторских книг. Ты расскажешь нам о старике. Фортуната пошла за покупками, но скоро вернется.
Маргарет ушла, а Илэйв остался сидеть в тишине. Он так еще и не упомянул о шкатулке. Вскоре Маргарет вернулась, ведя с собой Джевана, Олдвина и пастуха Конана, которого Илэйв запомнил еще двадцатилетним юношей — худеньким и хрупким на вид. За протекшие годы он пополнел, раздался в плечах и выглядел здоровяком, с румянцем во всю щеку. Олдвин поступил в услужение к Жерару незадолго до того, как Уильям взял Илэйва с собой в паломничество. Тогда Олдвину было за сорок, грамотой он не слишком владел, но от природы был наделен способностью к счету. Сейчас, в свои пятьдесят, Олдвин внешне почти не изменился, только волосы поседели да поредели на макушке. Бедняге приходилось усердно трудиться, чтобы справиться с обязанностями, длинное лицо его казалось усталым и озабоченным.
Илэйв рано научился читать, а учил его священник, со всем усердием стараясь развить таланты своего маленького прихожанина. Тогда, работая на пару с Олдвином, Илэйв без стеснения наслаждался своим превосходством. Юноша вспомнил, как он обучал старшего конторщика письму и счету, не от того, что искренне желал помочь ему, а желая поразить всех своими знаниями. Сейчас Илэйв стал старше и умней и понял, как велик мир и как ничтожна его собственная личность. Он даже порадовался тому, что у Олдвина хорошее место, надежная крыша над головой и никто с ним не соперничает.
Джеван Литвуд был на семь лет моложе Жерара, значит, ему было чуть больше сорока; высокий, худощавый Джеван имел прямую осанку и гладко выбритое лицо педанта. В детстве он не получил должного образования, но рано занялся изготовлением пергамента, познакомился с учеными людьми, покупавшими у него товар, — монахами, клерками, — порой к нему обращались и землевладельцы средней руки. Смышленый Джеван учился у них, жадно впитывая знания, побуждая своих знакомых вновь и вновь беседовать с ним. Так постепенно он сделался ученым, он — единственный из всех домочадцев — умел читать по-латыни и по-английски. Для продавца пергамента, безусловно, полезно понимать ценность своего труда, его значимость для культуры.
Домочадцы по-родственному собрались за столом, чтобы оказать радушный прием Илэйву и узнать новости. Смерть Уильяма — старого, обремененного летами и покинувшего сей свет в состоянии благодати, чтобы найти последний приют на монастырском кладбище, — была не роковой развязкой, но венцом достойно прожитой жизни. Утрата эта воспринималась тем более легко, что родственники успели отвыкнуть от старика за годы разлуки; прореха, образовавшаяся после его ухода семь лет назад, давно затянулась. Илэйв рассказал о том, как он и хозяин возвращались на родину и как Уильям ослаб, а потом стал болеть и наконец умер. Юноша рассказал, как за больным ухаживали в монастырях и какова была его смерть — на чистой постели, после исповеди и отпущения грехов. Это случилось в Валони, неподалеку от порта, из которого им предстояло отплыть домой.
— Итак, похороны завтра, — уточнил Джеван. — А в котором часу?
— В десять, после мессы. Сам аббат будет служить. Ох, и пришлось же ему поспорить с каноником из Кентербери! При чужаке был епископский дьякон, — пояснил Илэйв, — и он сболтнул по неосторожности о каких-то давних делах с заезжим миссионером. Герберт, будто клещами, вытащил из дьякона слово за словом и хотел было заклеймить Уильяма как еретика и не допустить похорон на монастырском кладбище, но аббат настоял на своем. Даже и меня, — разгорячившись, вспомнил Илэйв, — чуть было не записали в еретики, когда я осмелился спорить. Каноник этот не выносит, когда ему противоречат. С аббатом приезжий не будет ссориться, но меня он невзлюбил. Придется мне быть тише воды и ниже травы.
— Ты сделал правильно, — тепло сказала Маргарет, — вступился за своего хозяина. Надеюсь, это не будет иметь последствий.
— Нет, теперь все волнения позади. Вы завтра придете к мессе?
— Да, мы все придем, — ответил Джеван. — Жерар тоже придет, если мы сумеем его разыскать. Сейчас он где-то на западных окраинах графства. Жерар собирался вернуться к празднику Святой Уинифред, но со стадами нехитро и задержаться.
Шкатулка по-прежнему оставалась на лавке под окном. Илэйв поднялся и перенес шкатулку на стол. Все взоры с любопытством устремились на нее.
— Мне велено передать это господину Жерару. Шкатулка предназначена для Фортунаты, мастер Уильям желал, чтобы она хранилась у хозяина дома до замужества девушки. Это ее приданое.
Джеван подошел и, зачарованный красотой резьбы, взял шкатулку в руки.
— Редкая работа. Он купил ее за морем? — Джеван прикинул вес шкатулки. — Настоящее сокровище. Что внутри?
— Не знаю. Господин Уильям вручил мне ее перед смертью и растолковал, что с ней делать, а я не задавал лишних вопросов — и без того было много забот.
— Ты добросовестно выполнил поручение, и мы приносим тебе свою благодарность. Уильям, наш родственник, был человеком достойным, и я рада, что он обрел в тебе опору, странствуя вдали от дома.
Маргарет взяла шкатулку и провела пальцем по золоченому краю резьбы, затаив дыхание от восхищения.
— Коли это велено передать Жерару, дождемся его возвращения. Он глава семьи.
— Ключик — и тот произведение искусства, — заметил Джеван. — Как говорил Дядюшка Уильям, Фортунате подходит ее имя. Счастливица! Ходит по городским лавкам и не думает, какое богатство ей привалило!
Маргарет открыла стоящий в углу комнаты узкий шкаф и положила шкатулку вместе с ключиком на верхнюю полку.
— Пусть она остается там, пока муж не вернется домой. Жерар будет хранить шкатулку, пока нашей девчушке не взбредет в голову выйти замуж. Может быть, она уже приглядела какого-нибудь паренька…
Пока Маргарет не закрыла дверцы шкафа, домочадцы все смотрели на шкатулку.
— Многие теперь, прослышав о приданом, захотят жениться на Фортунате — с кислым видом изрек Олдвин. — Ей понадобится ваш совет, госпожа.
Конан ничего не сказал. По характеру он был молчун. Он все глядел на шкатулку, пока Маргарет не убрала ее в шкаф и, едва Илэйв встал, Конан поднялся вместе с ним.
— Возьму пони и поеду искать хозяина. Найду или нет, к вечеру вернусь.
Илэйв собрался было уже выйти из залы, так как все отправились по своим делам, но Маргарет потянула юношу за рукав, желая переговорить с ним с глазу на глаз.
— Я знаю, ты не поймешь меня неправильно, — сказала она доверительно — С другим бы я говорить не стала, Илэйв. Ты всегда хорошо управлялся с расчетными книгами и отличался трудолюбием. Сказать правду, Олдвину до тебя далеко, хотя он и старается изо всех сил, и выполняет все, что от него требуется. Но Олдвин стареет, у него нет ни дома, ни родни. Куда он пойдет, если мы уволим его? А ты молод, и теперь, когда ты повидал свет, многие торговцы охотно тебя наймут. Уверена, ты не сочтешь за обиду…
Илэйв, который сразу понял, к чему клонит Маргарет, торопливо перебил ее.
— Нет, нет, что вы! Я вовсе не рассчитывал занять свое прежнее место. У меня нет намерений вытеснять Олдвина. Я рад, что ему обеспечена спокойная старость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Медленно вошел Илэйв через узкую арку во внутренний двор. По правую руку находились конюшня, коровник, сарай и приземистый курятник — все точь-в-точь, как много лет назад. Входная дверь, как это всегда делалось в жаркие летние дни, была распахнута. Из сада вышла женщина и направилась к дому с корзиной чистого, свежего белья, которое она только что сняла с изгороди. Заметив незнакомца, хозяйка заторопилась к нему навстречу.
— Добрый день, сэр! Если вы хотите видеть мужа…
Вдруг она застыла, изумленная, не решаясь поверить собственным глазам. Нельзя сказать, чтобы Илэйв изменился за годы странствий до неузнаваемости, но теперь он выглядел зрелым мужчиной. Маргарет никак не ожидала увидеть его, потому что, ступив на английский берег, юноша не успел послать ей ни единой весточки.
— Госпожа Маргарет, вы меня помните? — спросил Илэйв.
Услышав его голос, Маргарет узнала юношу окончательно. Она вспыхнула от радости.
— Ах, дорогой мой! Так это ты! А я вдруг растерялась: уж не призрак ли твой я вижу, ведь я думала, что ты все еще странствуешь в дальних краях… А это ты, живой и невредимый, вернулся из путешествия! Как я рада видеть тебя, милый, и Джеван и Жерар тоже будут рады… Кто бы мог подумать, что ты вот так вдруг будто из-под земли вырастешь! И как раз накануне праздника Святой Уинифред! Пойдем-ка со мной, я положу белье и принесу тебе эля, а ты расскажешь мне, как да что…
Маргарет участливо взяла юношу под руку, провела в дом и усадила на скамью возле окна; она искренне радовалась встрече и потому не заметила напряженного молчания Илэйва.
Супруга Жерара — стройная темноволосая подвижная женщина лет сорока — так и цвела здоровьем. С утра до ночи она хлопотала по дому и слыла рачительной и радушной хозяйкой. Чистота и порядок в доме словно свидетельствовали о жизнерадостной и искренней натуре Маргарет.
— Жерар уехал на стрижку овец, не сегодня-завтра вернется. То-то он удивится, увидев дядюшку Уильяма на прежнем месте за столом! А где сейчас дядюшка Уильям? Идет за тобой следом или его задержали дела в аббатстве?
Илэйв, тяжко вздохнув, сообщил Маргарет печальную новость.
— Дядюшка Уильям не придет, госпожа.
— Не придет? — Маргарет резко обернулась в дверях кладовой.
— Простите, что я принес дурную весть. Мастер Уильям умер во Франции, когда мы уже собирались плыть домой. Но я привез его на родину, как и обещал. Тело его лежит в аббатстве, и завтра будут похороны. Уильям Литвуд упокоится на монастырском кладбище, рядом с другими благодетелями монастыря.
Маргарет, с кувшином в руках, молча стояла и смотрела на Илэйв а.
— Такова была его воля, — пояснил Илэйв. — Дядюшка Уильям завершил все свои начинания и достиг всего, чего желал.
— Не о всяком человеке можно такое сказать, — задумчиво добавила Маргарет. — Что ж, дядюшки Уильяма больше нет. «Дела в аббатстве» — кажется, я так сказала. Я почти угадала… И ты сам, один, вез тело из Франции! Жерар в отъезде, кто знает, когда он вернется. Наверняка он огорчится, если узнает, что не успел отдать последний долг хорошему человеку и доброму родственнику. — Маргарет, стряхнув с себя оцепенение, вновь стала деловитой. — Не кори себя: ты ни в чем не виноват. Ты сделал большое дело, странствия твои закончены, и можно отдохнуть
Маргарет налила юноше эля и присела рядом, спокойно прикидывая, что предстоит сделать. Эта умная женщина способна была позаботиться обо всем необходимом даже в отсутствие мужа.
— Дядюшке Уильяму было около восьмидесяти, — сказала Маргарет. — Жизнь он прожил честную, был добрым родственником и хорошим соседом, умер в паломничестве, о котором мечтал, с тех пор как проповедник из Осита посоветовал ему отправиться в Святую Землю… Но что же я это тут сижу да прохлаждаюсь? Время не ждет. Жаль, аббат не успел известить нас, что вы вернулись.
— Аббат узнал о нашем возвращении только сегодня утром, на заседании капитула. Старого аббата уже нет, а новый поставлен всего четыре года назад. Но, к счастью, все уладилось.
— Да, конечно, в монастыре сделают все необходимое. Но надо позаботиться о том, чтобы и здесь все было в порядке, предупредить о похоронах соседей… Ты, надеюсь, придешь после похорон помянуть Уильяма? Конан дома, я пошлю его поискать Жерара по деревням. Точно неизвестно, где он, но вдруг Конан да отыщет! Мужу надо объехать шесть стад. Посиди тут — я приведу из лавки Джевана, и Олдвин пусть оторвется от конторских книг. Ты расскажешь нам о старике. Фортуната пошла за покупками, но скоро вернется.
Маргарет ушла, а Илэйв остался сидеть в тишине. Он так еще и не упомянул о шкатулке. Вскоре Маргарет вернулась, ведя с собой Джевана, Олдвина и пастуха Конана, которого Илэйв запомнил еще двадцатилетним юношей — худеньким и хрупким на вид. За протекшие годы он пополнел, раздался в плечах и выглядел здоровяком, с румянцем во всю щеку. Олдвин поступил в услужение к Жерару незадолго до того, как Уильям взял Илэйва с собой в паломничество. Тогда Олдвину было за сорок, грамотой он не слишком владел, но от природы был наделен способностью к счету. Сейчас, в свои пятьдесят, Олдвин внешне почти не изменился, только волосы поседели да поредели на макушке. Бедняге приходилось усердно трудиться, чтобы справиться с обязанностями, длинное лицо его казалось усталым и озабоченным.
Илэйв рано научился читать, а учил его священник, со всем усердием стараясь развить таланты своего маленького прихожанина. Тогда, работая на пару с Олдвином, Илэйв без стеснения наслаждался своим превосходством. Юноша вспомнил, как он обучал старшего конторщика письму и счету, не от того, что искренне желал помочь ему, а желая поразить всех своими знаниями. Сейчас Илэйв стал старше и умней и понял, как велик мир и как ничтожна его собственная личность. Он даже порадовался тому, что у Олдвина хорошее место, надежная крыша над головой и никто с ним не соперничает.
Джеван Литвуд был на семь лет моложе Жерара, значит, ему было чуть больше сорока; высокий, худощавый Джеван имел прямую осанку и гладко выбритое лицо педанта. В детстве он не получил должного образования, но рано занялся изготовлением пергамента, познакомился с учеными людьми, покупавшими у него товар, — монахами, клерками, — порой к нему обращались и землевладельцы средней руки. Смышленый Джеван учился у них, жадно впитывая знания, побуждая своих знакомых вновь и вновь беседовать с ним. Так постепенно он сделался ученым, он — единственный из всех домочадцев — умел читать по-латыни и по-английски. Для продавца пергамента, безусловно, полезно понимать ценность своего труда, его значимость для культуры.
Домочадцы по-родственному собрались за столом, чтобы оказать радушный прием Илэйву и узнать новости. Смерть Уильяма — старого, обремененного летами и покинувшего сей свет в состоянии благодати, чтобы найти последний приют на монастырском кладбище, — была не роковой развязкой, но венцом достойно прожитой жизни. Утрата эта воспринималась тем более легко, что родственники успели отвыкнуть от старика за годы разлуки; прореха, образовавшаяся после его ухода семь лет назад, давно затянулась. Илэйв рассказал о том, как он и хозяин возвращались на родину и как Уильям ослаб, а потом стал болеть и наконец умер. Юноша рассказал, как за больным ухаживали в монастырях и какова была его смерть — на чистой постели, после исповеди и отпущения грехов. Это случилось в Валони, неподалеку от порта, из которого им предстояло отплыть домой.
— Итак, похороны завтра, — уточнил Джеван. — А в котором часу?
— В десять, после мессы. Сам аббат будет служить. Ох, и пришлось же ему поспорить с каноником из Кентербери! При чужаке был епископский дьякон, — пояснил Илэйв, — и он сболтнул по неосторожности о каких-то давних делах с заезжим миссионером. Герберт, будто клещами, вытащил из дьякона слово за словом и хотел было заклеймить Уильяма как еретика и не допустить похорон на монастырском кладбище, но аббат настоял на своем. Даже и меня, — разгорячившись, вспомнил Илэйв, — чуть было не записали в еретики, когда я осмелился спорить. Каноник этот не выносит, когда ему противоречат. С аббатом приезжий не будет ссориться, но меня он невзлюбил. Придется мне быть тише воды и ниже травы.
— Ты сделал правильно, — тепло сказала Маргарет, — вступился за своего хозяина. Надеюсь, это не будет иметь последствий.
— Нет, теперь все волнения позади. Вы завтра придете к мессе?
— Да, мы все придем, — ответил Джеван. — Жерар тоже придет, если мы сумеем его разыскать. Сейчас он где-то на западных окраинах графства. Жерар собирался вернуться к празднику Святой Уинифред, но со стадами нехитро и задержаться.
Шкатулка по-прежнему оставалась на лавке под окном. Илэйв поднялся и перенес шкатулку на стол. Все взоры с любопытством устремились на нее.
— Мне велено передать это господину Жерару. Шкатулка предназначена для Фортунаты, мастер Уильям желал, чтобы она хранилась у хозяина дома до замужества девушки. Это ее приданое.
Джеван подошел и, зачарованный красотой резьбы, взял шкатулку в руки.
— Редкая работа. Он купил ее за морем? — Джеван прикинул вес шкатулки. — Настоящее сокровище. Что внутри?
— Не знаю. Господин Уильям вручил мне ее перед смертью и растолковал, что с ней делать, а я не задавал лишних вопросов — и без того было много забот.
— Ты добросовестно выполнил поручение, и мы приносим тебе свою благодарность. Уильям, наш родственник, был человеком достойным, и я рада, что он обрел в тебе опору, странствуя вдали от дома.
Маргарет взяла шкатулку и провела пальцем по золоченому краю резьбы, затаив дыхание от восхищения.
— Коли это велено передать Жерару, дождемся его возвращения. Он глава семьи.
— Ключик — и тот произведение искусства, — заметил Джеван. — Как говорил Дядюшка Уильям, Фортунате подходит ее имя. Счастливица! Ходит по городским лавкам и не думает, какое богатство ей привалило!
Маргарет открыла стоящий в углу комнаты узкий шкаф и положила шкатулку вместе с ключиком на верхнюю полку.
— Пусть она остается там, пока муж не вернется домой. Жерар будет хранить шкатулку, пока нашей девчушке не взбредет в голову выйти замуж. Может быть, она уже приглядела какого-нибудь паренька…
Пока Маргарет не закрыла дверцы шкафа, домочадцы все смотрели на шкатулку.
— Многие теперь, прослышав о приданом, захотят жениться на Фортунате — с кислым видом изрек Олдвин. — Ей понадобится ваш совет, госпожа.
Конан ничего не сказал. По характеру он был молчун. Он все глядел на шкатулку, пока Маргарет не убрала ее в шкаф и, едва Илэйв встал, Конан поднялся вместе с ним.
— Возьму пони и поеду искать хозяина. Найду или нет, к вечеру вернусь.
Илэйв собрался было уже выйти из залы, так как все отправились по своим делам, но Маргарет потянула юношу за рукав, желая переговорить с ним с глазу на глаз.
— Я знаю, ты не поймешь меня неправильно, — сказала она доверительно — С другим бы я говорить не стала, Илэйв. Ты всегда хорошо управлялся с расчетными книгами и отличался трудолюбием. Сказать правду, Олдвину до тебя далеко, хотя он и старается изо всех сил, и выполняет все, что от него требуется. Но Олдвин стареет, у него нет ни дома, ни родни. Куда он пойдет, если мы уволим его? А ты молод, и теперь, когда ты повидал свет, многие торговцы охотно тебя наймут. Уверена, ты не сочтешь за обиду…
Илэйв, который сразу понял, к чему клонит Маргарет, торопливо перебил ее.
— Нет, нет, что вы! Я вовсе не рассчитывал занять свое прежнее место. У меня нет намерений вытеснять Олдвина. Я рад, что ему обеспечена спокойная старость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37