– Так в чем же? – озадаченно спросила она, разводя руками.
– Дело в тебе, – с трудом выдавил Рико, кусая губы в тщетной попытке совладать с собой.
– Во мне? – удивилась она.
– Мама, мы не привыкли видеть тебя такой, – сказал Рико. – Ты была просто приятной леди. Ты была для нас святой, – тут он закатил глаза в потолок и послал небесам воздушный поцелуй.
В ее глазах засверкали молнии, а когда она открыла рот, послышались раскаты грома.
– Я стану святой, когда я умру и меня похоронят, – закричала она на них. – Пока что я еще жива и, более того, собираюсь помочь выжить таким остолопам как вы! Неужели это так ужасно? Разве матери возбраняется помогать своим детям? Наверно мне лучше было остаться лежать на крышке гроба этого тупого дерьма...
– Мама, – перебил ее Рико, – где ты могла нахвататься таких слов?
– Неужели в моем положении иметь знакомых это – преступление? – парировала она. – Настанет день и вы поймете, что Сицилия – это еще не весь мир. Мир не помещается между кухней и спальней, он больше, гораздо больше, – тут она остановилась, чтобы перевести дыхание.
– Отец может перевернуться в своей могиле, – пробормотал Рико.
Его слова пробудили в ней практическую сторону ее натуры.
– Это теперь не имеет никакого значения, – заявила она. – Что от этого может измениться?
– Отец, крестный отец, – снова начал всхлипывать малыш Пако.
– Послушай меня, Пако, – сказала ему мать. – Он был таким же мужчиной как и сотни других. Но знаешь, чем он от них отличался? У него была целая армия солдат, которая выполняла все его решения и приводила все дела в порядок, – ее глаза просияли. – Послушай меня, мой мальчик. Ты знаешь, кто его сделал крестным отцом?
– Весь мир, – гордо ответил ее младший сын. – Он был крестным отцом всему миру.
Она снисходительно улыбнулась. Пако был глуп, но ведь он еще совсем ребенок.
– Пако, Пако, все началось с меня. И ты знаешь почему? Я заставила его стараться прилично выглядеть в глазах окружающих. Он теперь мог остановиться на улице и угостить ребенка печеньем. Я говорила всем в такие минуты, что мой муж просто святой, и у него найдется время для каждого малыша в этом мире. Люди улыбались, и теперь они помнили только про печенье, забывая о том, что буквально обирал отца этого самого ребенка. Им даже было безразлично, что он, скорее всего, украл это самое печенье. Скажи мне, сынок, твой замечательный папочка хоть когда-нибудь давал тебе печенье?
Пако отрицательно замотал головой.
– А ты знаешь почему? – Он недоуменно посмотрел на нее. – Потому что поблизости не было людей, на которых это могло произвести впечатление. Да и что тут необычного: отец дает печенье своему сыну, кого это могло удивить? – она сделала паузу, чтобы ее слова произвели на него должное впечатление. – Скажи мне, Пако, когда ты был маленьким, у тебя было много сладостей? – ласково спросила она.
Он утвердительно кивнул.
– А кто давал тебе все эти сладости, сынок? – мягко подтолкнула к нужному ответу его мать. – Кто делал для тебя все эти печенья? Кто стоял целыми днями над раскаленной плитой и готовил тебе все эти сладкие вещи?
Воспоминания об этом наполнили ее душу сентиментальностью. Старая плита в арендуемой квартире, которая была четырьмя скрипучими лестничными пролетами выше мостовой Минетта-стрит, топилась дровами, и ей приходилось постоянно сновать за ними туда сюда, чтобы поддерживать огонь. Она страшно чадила, наполняя все крошечные квадратные комнатки дымом и запахом стряпни, но зато благодаря ей все были сыты и здоровы. Но все же день, когда они переехали с Минетта-стрит, до сей поры оставался в ее жизни самым счастливым.
Теперь уже разревелись все четверо. Они рыдали среди роскоши, которую можно было купить за деньги, заработанные на шантаже, убийствах и грабежах целой армии бандитов. Ей было абсолютно безразлично, как появились те деньги, которые позволили им переехать с Минетта-стрит, и если бы для этого ей пришлось взять в руки оружие, то она пустила его в ход не задумываясь.
Ей было хорошо известно, чем занимается ее муж, и все его попытки пустить ей пыль в глаза по поводу своего бизнеса остались безрезультатными.
Она быстро вытерла слезы: не то время, чтобы проявлять слабость и заниматься сентиментальными воспоминаниями. То, что еще можно было простить ее сыновьям, ей было совсем не к лицу. Она была птицей совсем другого полета. Необходимо было срочно составить план действий, отдать распоряжения, то есть сделать все, о чем говорил Рико. Им предстояло проявить немало изворотливости, чтобы укрепить свое положение и дать понять противнику, что они по-прежнему контролируют свои сферы влияния. К тому же в этом надо еще убедить всех членов семьи и, особенно, капитанов. С их стороны нельзя было допустить и малейшего неповиновения. Следует дать понять, что смерть крестного отца не приведет к развалу семьи, и каждый, у кого остались хоть какие-то сомнения на этот счет, глубоко заблуждается. Кроме того ей позарез была нужна одна успешная операция, чтобы утвердиться в глазах остального мира. Все это, включая и направление главного удара, нужно было решать немедленно. Слишком много работы предстояло на эту ночь, но эти дела отложить было нельзя.
К тому же ей еще предстояло приготовить ужин для своих сыновей. Прошедший день действительно стал для нее тяжелым испытанием, в этом ее сыновья оказались абсолютно правы, но все дело заключалось в том, что она буквально сгорала от нетерпения в ожидании того момента, когда можно будет заняться делами семьи. На сыновей положиться просто нельзя, все капо, которых ее муж ввел в семью, в таких вопросах обычно целиком полагались на него и просто выполняли его распоряжения. Это были надежные люди, но настоящего лидера среди них не было.
Правда один из них так и не появился на траурной церемонии, а это уже было плохим предзнаменованием. Неявка старшего капо на похороны крестного отца была немыслимым нарушением субординации и грозила серьезными неприятностями. Тем более надо было показать свою силу трем капо Нью-Йорка, раз уж Фетуччини, который правил в Нью-Джерси начал их игнорировать, а значит не будет ничего странного, если он не появится и на завтрашней встрече членов семьи. Она еще с ним разберется... а тем временем ей предстояло заняться приготовлением ужина.
Глава вторая
Спагетти с рубленым мясом, переложенное слоями сыра и обильно политое соусом удалось на славу, к тому же одним ртом стало меньше, а значит приготовить ужин и накрыть на стол стало легче.
Потом ей предстояло запереться в спальне и все хорошенько обдумать. Со своими сыновьями она управится без проблем, но вот с остальными было сложнее. Всем капитанам было назначено завтра в полдень явиться к ней в дом на встречу, и ей предстояло им сообщить, что она берет власть в свои руки. Это были трое нью-йоркских капо, которые контролировали три различных района города: Тони Сканджилли – Бруклин, Джо Орегано – Квинс и Луиджи Маринара – Бронкс. У каждого из них были свои проблемы связанные с посягательствами других семейств на самые прибыльные отрасли их бизнеса. Эта мысль вызвала у нее улыбку: многочисленные универмаги в центре Бруклина полностью переключились на легальный бизнес и вышли из дела, но Тони Сканджилли уже покрылся жирком, приобрел вес и с каждым днем расширял свою сферу влияния в этом районе. Она даже подумала, что их бизнес, слава Богу, не зависит от сезонных колебаний спроса с предложением, и перекрестилась. Ни экономический спад, ни депрессия на него влиять не могли. Самые грустные мысли приходили в ее голову, только когда она думала о трех своих сыновьях. Но с ними она легко управится сама, а капитанов надо будет постараться убедить, что им ничего не угрожает ни с ее стороны, ни со стороны других семей. Их только нужно будет как можно скорее занять делом, тогда у них ни на что другое времени и сил просто не останется...
В ее голове рождались различные планы, но все они были отвергнуты: один мог наделать слишком много шума, другой, наоборот, мог и вовсе пройти не замеченным и остальные семьи могли просто не понять, что происходит, а слишком очевидные действия не годились из-за возможного вмешательства полиции... она уже засыпала, когда наконец ей стало понятно, как нужно сделать, чтобы всем соперничающим семьям стало ясно: с ней шутки плохи. Удары нужно было нанести в каждом из пяти районов Нью-Йорка и, разве что кроме тупоголовых полицейских, федеральных агентов и прочих нежелательных субъектов, всем станет ясно от кого он исходит и против кого направлен. Она встала с постели и принялась разгуливать по спальне, обдумывая последствия каждого из своих последующих шагов. В этот момент ей на глаза попалась картина, висевшая на стене у ног кровати. На ней была изображена "Последняя вечеря Исуса Христа". Копия была ужасной, но она часто рассматривала ее во время исполнения своих супружеских обязанностей. Тогда картина выглядывала как раз из-за плеча крестного отца и, за отсутствием других развлечений ей часто приходилось рассматривать аляповатые лики апостолов. Ее цветовая гамма была выдержана в ослепительно ярких тонах, которые чуть ли не светились в полутьме спальни, но не это было самой притягательной особенностью этого полотна. Дело было в том, что если хлопнуть кулаком по голове Иуды, картина отъезжала в сторону, открывая взгляду дверцу симпатичного серого сейфа. В данную минуту ничего из содержимого этого тайника ей не требовалось, но само его существование придавало силы и уверенность. Даже часть его содержимого могла обеспечить тысяче молодых людей возможность получения медицинского образования, другая часть оставшегося могла помочь дюжине взрослых мужчин провести сотни три лет у стойки бара. Но самое приятное заключалось в том, что кроме нее открыть его не мог никто, и это было солидным доводом в ее пользу, который вполне мог убедить этих тугодумов во время завтрашней встречи.
Она снова начала расхаживать по спальне и последние детали ее плана все четче стали вырисовываться в ее голове. Наконец вся картина как живая встала у нее перед глазами! Предстояло уничтожить по одному члену у каждой из соперничающих семей. До прямого убийства доводить дело не следовало, но в то же время их надо было навсегда вывести из строя. Все эти семьи подвергнутся унижению, и это было самой замечательной идеей всего плана. В довершение ко всему подготовка и выполнение такого плана поможет занять ее собственных людей, а значит им будет не до нее. Это поможет ей выиграть время для усиления собственной позиции.
Впервые за многие годы она заснула с улыбкой на лице. Теперь у нее появилась возможность полностью распоряжаться собой. Господство крестного отца наконец прекратилось и теперь ей не терпелось применить на практике его уроки. Слава Богу, что это случилось теперь, пока она была еще сравнительно молода. Иначе вся эта учеба закончилась бы впустую, а сама жизнь с ее желаниями и устремлениями пошла прахом. Но, успокоила она себя, если я все буду делать правильно, времени у меня еще достаточно.
На следующий день ее ожидало первое большое испытание. Ей было понятно, что если она сможет справиться с нью-йоркскими капо и заставить их работать в одной команде, то шеф из Нью-Джерси рано или поздно будет у ее ног.
Она натянула на свое обширное тело одеяло и еще раз повторила про себя однажды увиденную в журнале фразу: "Слава приходит только к тем, кому она снится". В эту ночь у нее были прекрасные сны.
Наутро она встала пораньше и решила посидеть одной в библиотеке. Капо должны были появиться в доме несколько позже, да и домашние вряд ли будут мешать. К тому же ей казалось недопустимым появиться в библиотеке под их недоверчивыми взглядами, поэтому нужно было, как и следует настоящей хозяйке, все обдумать и подготовиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25