Западный склон был наветренной, зеленой и пышной стороной, предрасположенной к сырой погоде. Изобилие воды только усиливало красоту, создав здесь огромные зеркальные озера, стремительные реки и потрясающие водопады вроде водопада на перевале Снокуолми — лавину воды больше чем на сто футов выше Ниагары. Катание на лыжах у перевала Уайта зимой было отличным, а виды — изумительными круглый год. Недалеко от Сиэтла высилась гора Рейнир — впечатляющий пик, покрытый вечными снегами и видимый со всех сторон на двести миль. Плюс еще шесть заметных вершин, включая вулкан Сент-Хеленс, прославившийся извержением 1980 года. Вулканический пепел, разнесенный ветром на сотни миль, выпал как смешанный с грязью городской снег даже в долине Якима, в центральном Вашингтоне.
Якимская долина напоминала настоящую пустыню на подветренной стороне гор, где густые леса и зеленые мхи наветренной стороны сменяли полынь и кактусы на бурой и пыльной равнине. Это был суровый край, подверженный крайностям: холод зимой и жара летом. Большую часть года ручьи либо пересыхали, либо от них оставались тонкие струйки, превращавшиеся в мутные потоки из-за внезапно растаявшего снега или неожиданного летнего дождя. Индейская легенда, подтвержденная данными геологии, утверждала, что такое наводнение однажды превратило всю долину в огромное озеро. Остальная часть легенды — о молодой индейской паре, приплывшей на гигантском каноэ и вновь заселившей долину, — подтверждения не нашла и считалась просто фольклором.
Как бы то ни было, якамы — а не якимы, как их позже неправильно назвали, — действительно скитались по волнуемым ветром степям с незапамятных времен, питаясь рыбой, ягодами и лепешками из корней камассии. Это были кочевники, первыми начавшие разводить и объезжать коней на тихоокеанском Северо-Западе. Белые люди прибыли сюда в середине девятнадцатого столетия, принеся с собой мастерство разведения крупного рогатого скота и земледелие, а также мелиорацию и конфликты. Не знавшая заборов земля теперь оказалась аккуратно разделена на огромные участки орошаемых сельскохозяйственных угодий! Склоны холмов покрыли ряды фруктовых деревьев. Главной особенностью современной Якимы были яблоки.
Яблоки — и преступность.
Энди видела криминальную статистику ФБР по Якиме, городу, знаменитому садами, а также бандитами. Насчитывая около пятидесяти тысяч жителей, при пересчете на душу населения это был один из самых опасных городов страны. Рискуя нарваться на обвинения в политической некорректности, кое-кто считал преступность неизбежным последствием повседневного столкновения культур. Коренные уроженцы Америки боролись с проблемами, сопутствующими жизни в резервации, включая уровень алкоголизма гораздо выше, чем у остального населения США. Испаноязычные рабочие-мигранты толпами прибывали сюда в сезоны сбора урожая. Они были бедны, как любые мигранты, а некоторые — по-настоящему опасны. Большинство старались уважать закон, но все равно вызывали худшие чувства в людях, которые не говорили на испанском. Белое население тоже было расколото — множество местных жителей обитали в трейлерах прямо через дорогу от прекрасных новых виноградников богатых землевладельцев, ставших пионерами в новомодной винодельческой промышленности штата Вашингтон.
— Якима, — объявил водитель.
В автобусе к тому времени остались всего три пассажира, считая Энди. Остальные сошли раньше, в Элленсберге.
Энди надела куртку, закинула на плечо вещевой мешок и сошла на тротуар. Было холоднее, чем в Сиэтле, до темноты оставалось всего полчаса. В морозном, сухом воздухе изо рта шел пар. Ледяной ветер обжигал щеки. Энди пожалела, что не потратилась на перчатки, но это можно было бы исправить в магазине подержанной одежды. По дороге она изучила карту и знала, на какой местный автобус садиться. Номер пять как раз остановился неподалеку на светофоре. За десять секунд Энди добежала до автобусной остановки на углу и успела сесть. И через пять минут она была на месте.
Автобус с грохотом отъехал, оставив ее на углу, возле круглосуточного мини-маркета. Энди знала о случавшихся там перестрелках с одним по крайней мере смертельным исходом. Дальше на север, в сторону городка Силах, находилась старая гостиница, превращенная в миссионерскую организацию. Благие намерения, однако с растущим потоком отверженных миссионеры не справлялись. Энди увидела двух бездомных, свернувшихся калачиком в картонных коробках на пустой парковке через улицу. Посмотрела на часы. Без четверти пять. Бродяги, несомненно, нашли приют на холодную ночь. Скоро Энди придется сделать то же самое. Чуть дальше по улице теснились обветшалые мотели и дешевые меблированные комнаты, популярные среди уличных проституток и пьяниц. Чтобы не выходить из роли, она снимет комнату там. Но торопиться некуда. Магазин одежды «Второй шанс» находился по соседству. И Энди очень хотелось нанести туда визит.
Это был обычный магазин — на первом этаже, со стеклянной витриной. Платья на вешалках, а не на манекенах. Энди заглянула внутрь с тротуара. Много товаров, бедное оформление. Яркая лампа дневного света под потолком. Старый плиточный пол в трещинах и пятнах. Сразу видно, где у предыдущих владельцев были прилавки и другие приспособления для торговли, давным-давно убранные. На полках вдоль дальней стены сложены брюки, футболки и свитера. Большая часть одежды висела на пяти металлических стойках, тянущихся через весь магазин. На одной — платья и юбки, на другой — рубашки. Остальные заполняли детская одежда, зимние пальто и множество других вещей. Сзади было выставлено несколько свадебных платьев.
Когда Энди вошла, на двери зазвенел колокольчик. Из-за занавески в глубине магазина появилась старуха. Это было то еще зрелище. Морщинистая белая кожа, как у носорога-альбиноса. Волосы черные, как сажа, словно покрашенные гуталином. Бабка молчала и смотрела. Энди решила вести себя просто, как клиент.
Странное ощущение. Вот она перебирает поношенные вещи, хотя ей ничего не надо, притворяясь кем-то другим и не зная, как все это может помочь найти женщину, которую Энди никогда не встречала. Женщину по имени Бет Уитли.
Было бы логично завязать разговор и посмотреть, что получится. Энди нашла пару подходящих перчаток.
— Почем?
Женщина стояла неподалеку. Маячила, как охранник, не желая быть обворованной.
— На ярлыке написано. Купишь что-то еще — я сброшу цену.
Энди примерила перчатки.
— Подходят.
— Не сомневаюсь, — отозвалась та.
— Я их возьму. — Энди улыбнулась и отдала ей перчатки.
Старуха пошла к кассе. Энди пошла следом и остановилась у прилавка. Витрину заполняли украшения — все довольно дешевые. Энди бросила тоскливый взгляд на нитку фальшивого жемчуга.
— Мне всегда хотелось такие бусы.
— Нужны только деньги.
— Почем они?
Старуха стучала по клавишам кассы, пробивая перчатки.
— Больше, чем ты можешь себе позволить.
— Сколько?
— Могу отдать за сорок долларов.
— Ох. — Бусы не стоили и половины этой суммы, но Энди сделала вид, что онемела. — Уверена, что это справедливая цена. Только боюсь, таких денег у меня нет.
— Не повезло.
— Угу. Я сейчас вроде как без работы. Старуха окинула Энди оценивающим взглядом.
— Вот удивила. — Выдвижной ящик кассы с лязгом открылся. — За перчатки три бакса.
Энди вытащила из кармана две однодолларовые бумажки и немного мелочи, действуя так, словно это ее последние три доллара. Она пересчитала десятицентовики на прилавке, потом отдала их.
— А может, я могла бы работать здесь? Старуха подняла бровь:
— Вряд ли.
— Похоже, вам пригодилась бы помощь. Ну там, выгружать коробки, убираться и все такое…
Старуха пристально посмотрела на Энди:
— Я не нанимаю чужаков.
— Зато я беру за работу недорого.
— Все вы так, — ответила старая ведьма, скривившись. — То есть если работаете.
Энди не привыкла к расистским выпадам. Но реагировать не стала.
— Я бы могла поработать дня три бесплатно. Можете стоять рядом и смотреть. Если я вам понравлюсь — оставите меня и дадите бусы за три дня работы. Если я не понравлюсь — прогоните, ничего не заплатив.
Старуха еще раз внимательно взглянула на Энди. Это было очень щедрое предложение. Три дня работы за бусы ценой в девять долларов. С возможностью под конец просто выставить ее. Тупая индеанка.
— Ладно, — сказала наконец хозяйка. — Мне надо распаковать несколько коробок, написать цены и разложить. Можешь начинать завтра.
— Спасибо.
— А ну стой, — вдруг рявкнула она.
Энди застыла на месте. Старуха выхватила из-за прилавка бейсбольную биту и, рыча, погрозила девушке. Энди попятилась.
— Здесь только одно правило, юная леди. Ограбишь меня — и я проломлю тебе череп. Поняла?
Энди кивнула.
— Хорошо. Как тебя зовут?
Она хотела было сказать «Энди», но вовремя спохватилась.
— Кира Уайтхук.
— А меня Мэрион. Зови меня миссис Рэнкин. Увидимся завтра.
— Хорошо. Завтра. — Энди повернулась и вышла за дверь, стараясь не показать, как она довольна тем, что Кира Уайтхук нашла работу.
Гас был в бешенстве. Он несколько раз за день звонил Энди, оставляя записи на автоответчике. Дважды говорил с регистратором, который то ли не знал, то ли не мог сказать ему, где сейчас агент Хеннинг. В последний раз Гас попросил соединить с ее начальником, но тот тоже был недоступен. Происходило что-то непонятное.
Карла заглянула, чтобы приготовить обед, но брат просто не мог есть. События явно выходили из-под контроля. Уитли хотелось позвонить Ширли Бордж и сказать ей, что программа «Второй шанс» для нее открыта и она может, черт побери, держать собаку — какую хочет, сколько хочет. Только пусть говорит. Но Гас не мог ничего сказать без разрешения Энди.
«Почему, черт возьми, Хеннинг не звонит?»
Время уходило впустую. Либо ФБР затягивает дело, упуская реальный шанс, либо они что-то замышляют, но держат его в неведении. Оба варианта Гасу не нравились.
— Держать еду разогретой? — спросила Карла. Она стояла у духовки, держа блюдо с любимыми спагетти Морган.
Гас сидел, уперев локти в кухонный стол. К своей тарелке он и не прикоснулся.
— Смешай их с желе, — сказала Морган. — Получается здорово.
Уитли заставил себя улыбнуться. Любое обращение Морган нуждалось в признании и поощрении.
— Может быть, позже, — сказал он.
Зазвонил телефон. Гас бросил взгляд на аппарат на стене, но звонил не он. Гас вскочил со стула и бросился в кабинет. Схватил трубку на третьем звонке, успев до того, как сработал автоответчик.
— Алло, — сказал он жадно. Молчание. — Алло, — повторил Гас.
Нет ответа.
Он озадаченно помедлил.
— Алло? Есть тут кто-нибудь?
Странное это было молчание. Не та мертвая тишина, что предшествует тоновому набору. На линии явно кто-то был.
— Кто это? — спросил Гас.
Ответа не было. Однако Уитли не вешал трубку. Он ждал. Шли секунды, прошло почти полминуты. Его замешательство перешло в гнев.
— Черт побери, кто там?
Ему вроде бы послышалось потрескивание на линии. Хотя, может быть, это было его собственное дыхание. Потом мелькнула другая мысль.
— Бет… — Голос Гаса дрогнул. — Это ты? Нет ответа. Но трубку не повесили.
Мысли неслись вскачь. Он подумал о последнем звонке, о детской песенке, которую она сыграла. Подумал обо всех ужасных обстоятельствах, которые, возможно, не давали ей говорить.
— Бет, если это ты, нажми любую клавишу три раза. — В его голосе звучало отчаяние.
И через несколько секунд Гас услышал. Три длинных сигнала.
— Бет!
Раздался щелчок. Телефон разъединился. Гас швырнул трубку на рычаг и — в последний раз — набрал номер агента Хеннинг.
38
Энди пообедала в экспресс-закусочной, потом обошла квартал, чтобы познакомиться с окрестностями. Ночь была ясной, но холодной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Якимская долина напоминала настоящую пустыню на подветренной стороне гор, где густые леса и зеленые мхи наветренной стороны сменяли полынь и кактусы на бурой и пыльной равнине. Это был суровый край, подверженный крайностям: холод зимой и жара летом. Большую часть года ручьи либо пересыхали, либо от них оставались тонкие струйки, превращавшиеся в мутные потоки из-за внезапно растаявшего снега или неожиданного летнего дождя. Индейская легенда, подтвержденная данными геологии, утверждала, что такое наводнение однажды превратило всю долину в огромное озеро. Остальная часть легенды — о молодой индейской паре, приплывшей на гигантском каноэ и вновь заселившей долину, — подтверждения не нашла и считалась просто фольклором.
Как бы то ни было, якамы — а не якимы, как их позже неправильно назвали, — действительно скитались по волнуемым ветром степям с незапамятных времен, питаясь рыбой, ягодами и лепешками из корней камассии. Это были кочевники, первыми начавшие разводить и объезжать коней на тихоокеанском Северо-Западе. Белые люди прибыли сюда в середине девятнадцатого столетия, принеся с собой мастерство разведения крупного рогатого скота и земледелие, а также мелиорацию и конфликты. Не знавшая заборов земля теперь оказалась аккуратно разделена на огромные участки орошаемых сельскохозяйственных угодий! Склоны холмов покрыли ряды фруктовых деревьев. Главной особенностью современной Якимы были яблоки.
Яблоки — и преступность.
Энди видела криминальную статистику ФБР по Якиме, городу, знаменитому садами, а также бандитами. Насчитывая около пятидесяти тысяч жителей, при пересчете на душу населения это был один из самых опасных городов страны. Рискуя нарваться на обвинения в политической некорректности, кое-кто считал преступность неизбежным последствием повседневного столкновения культур. Коренные уроженцы Америки боролись с проблемами, сопутствующими жизни в резервации, включая уровень алкоголизма гораздо выше, чем у остального населения США. Испаноязычные рабочие-мигранты толпами прибывали сюда в сезоны сбора урожая. Они были бедны, как любые мигранты, а некоторые — по-настоящему опасны. Большинство старались уважать закон, но все равно вызывали худшие чувства в людях, которые не говорили на испанском. Белое население тоже было расколото — множество местных жителей обитали в трейлерах прямо через дорогу от прекрасных новых виноградников богатых землевладельцев, ставших пионерами в новомодной винодельческой промышленности штата Вашингтон.
— Якима, — объявил водитель.
В автобусе к тому времени остались всего три пассажира, считая Энди. Остальные сошли раньше, в Элленсберге.
Энди надела куртку, закинула на плечо вещевой мешок и сошла на тротуар. Было холоднее, чем в Сиэтле, до темноты оставалось всего полчаса. В морозном, сухом воздухе изо рта шел пар. Ледяной ветер обжигал щеки. Энди пожалела, что не потратилась на перчатки, но это можно было бы исправить в магазине подержанной одежды. По дороге она изучила карту и знала, на какой местный автобус садиться. Номер пять как раз остановился неподалеку на светофоре. За десять секунд Энди добежала до автобусной остановки на углу и успела сесть. И через пять минут она была на месте.
Автобус с грохотом отъехал, оставив ее на углу, возле круглосуточного мини-маркета. Энди знала о случавшихся там перестрелках с одним по крайней мере смертельным исходом. Дальше на север, в сторону городка Силах, находилась старая гостиница, превращенная в миссионерскую организацию. Благие намерения, однако с растущим потоком отверженных миссионеры не справлялись. Энди увидела двух бездомных, свернувшихся калачиком в картонных коробках на пустой парковке через улицу. Посмотрела на часы. Без четверти пять. Бродяги, несомненно, нашли приют на холодную ночь. Скоро Энди придется сделать то же самое. Чуть дальше по улице теснились обветшалые мотели и дешевые меблированные комнаты, популярные среди уличных проституток и пьяниц. Чтобы не выходить из роли, она снимет комнату там. Но торопиться некуда. Магазин одежды «Второй шанс» находился по соседству. И Энди очень хотелось нанести туда визит.
Это был обычный магазин — на первом этаже, со стеклянной витриной. Платья на вешалках, а не на манекенах. Энди заглянула внутрь с тротуара. Много товаров, бедное оформление. Яркая лампа дневного света под потолком. Старый плиточный пол в трещинах и пятнах. Сразу видно, где у предыдущих владельцев были прилавки и другие приспособления для торговли, давным-давно убранные. На полках вдоль дальней стены сложены брюки, футболки и свитера. Большая часть одежды висела на пяти металлических стойках, тянущихся через весь магазин. На одной — платья и юбки, на другой — рубашки. Остальные заполняли детская одежда, зимние пальто и множество других вещей. Сзади было выставлено несколько свадебных платьев.
Когда Энди вошла, на двери зазвенел колокольчик. Из-за занавески в глубине магазина появилась старуха. Это было то еще зрелище. Морщинистая белая кожа, как у носорога-альбиноса. Волосы черные, как сажа, словно покрашенные гуталином. Бабка молчала и смотрела. Энди решила вести себя просто, как клиент.
Странное ощущение. Вот она перебирает поношенные вещи, хотя ей ничего не надо, притворяясь кем-то другим и не зная, как все это может помочь найти женщину, которую Энди никогда не встречала. Женщину по имени Бет Уитли.
Было бы логично завязать разговор и посмотреть, что получится. Энди нашла пару подходящих перчаток.
— Почем?
Женщина стояла неподалеку. Маячила, как охранник, не желая быть обворованной.
— На ярлыке написано. Купишь что-то еще — я сброшу цену.
Энди примерила перчатки.
— Подходят.
— Не сомневаюсь, — отозвалась та.
— Я их возьму. — Энди улыбнулась и отдала ей перчатки.
Старуха пошла к кассе. Энди пошла следом и остановилась у прилавка. Витрину заполняли украшения — все довольно дешевые. Энди бросила тоскливый взгляд на нитку фальшивого жемчуга.
— Мне всегда хотелось такие бусы.
— Нужны только деньги.
— Почем они?
Старуха стучала по клавишам кассы, пробивая перчатки.
— Больше, чем ты можешь себе позволить.
— Сколько?
— Могу отдать за сорок долларов.
— Ох. — Бусы не стоили и половины этой суммы, но Энди сделала вид, что онемела. — Уверена, что это справедливая цена. Только боюсь, таких денег у меня нет.
— Не повезло.
— Угу. Я сейчас вроде как без работы. Старуха окинула Энди оценивающим взглядом.
— Вот удивила. — Выдвижной ящик кассы с лязгом открылся. — За перчатки три бакса.
Энди вытащила из кармана две однодолларовые бумажки и немного мелочи, действуя так, словно это ее последние три доллара. Она пересчитала десятицентовики на прилавке, потом отдала их.
— А может, я могла бы работать здесь? Старуха подняла бровь:
— Вряд ли.
— Похоже, вам пригодилась бы помощь. Ну там, выгружать коробки, убираться и все такое…
Старуха пристально посмотрела на Энди:
— Я не нанимаю чужаков.
— Зато я беру за работу недорого.
— Все вы так, — ответила старая ведьма, скривившись. — То есть если работаете.
Энди не привыкла к расистским выпадам. Но реагировать не стала.
— Я бы могла поработать дня три бесплатно. Можете стоять рядом и смотреть. Если я вам понравлюсь — оставите меня и дадите бусы за три дня работы. Если я не понравлюсь — прогоните, ничего не заплатив.
Старуха еще раз внимательно взглянула на Энди. Это было очень щедрое предложение. Три дня работы за бусы ценой в девять долларов. С возможностью под конец просто выставить ее. Тупая индеанка.
— Ладно, — сказала наконец хозяйка. — Мне надо распаковать несколько коробок, написать цены и разложить. Можешь начинать завтра.
— Спасибо.
— А ну стой, — вдруг рявкнула она.
Энди застыла на месте. Старуха выхватила из-за прилавка бейсбольную биту и, рыча, погрозила девушке. Энди попятилась.
— Здесь только одно правило, юная леди. Ограбишь меня — и я проломлю тебе череп. Поняла?
Энди кивнула.
— Хорошо. Как тебя зовут?
Она хотела было сказать «Энди», но вовремя спохватилась.
— Кира Уайтхук.
— А меня Мэрион. Зови меня миссис Рэнкин. Увидимся завтра.
— Хорошо. Завтра. — Энди повернулась и вышла за дверь, стараясь не показать, как она довольна тем, что Кира Уайтхук нашла работу.
Гас был в бешенстве. Он несколько раз за день звонил Энди, оставляя записи на автоответчике. Дважды говорил с регистратором, который то ли не знал, то ли не мог сказать ему, где сейчас агент Хеннинг. В последний раз Гас попросил соединить с ее начальником, но тот тоже был недоступен. Происходило что-то непонятное.
Карла заглянула, чтобы приготовить обед, но брат просто не мог есть. События явно выходили из-под контроля. Уитли хотелось позвонить Ширли Бордж и сказать ей, что программа «Второй шанс» для нее открыта и она может, черт побери, держать собаку — какую хочет, сколько хочет. Только пусть говорит. Но Гас не мог ничего сказать без разрешения Энди.
«Почему, черт возьми, Хеннинг не звонит?»
Время уходило впустую. Либо ФБР затягивает дело, упуская реальный шанс, либо они что-то замышляют, но держат его в неведении. Оба варианта Гасу не нравились.
— Держать еду разогретой? — спросила Карла. Она стояла у духовки, держа блюдо с любимыми спагетти Морган.
Гас сидел, уперев локти в кухонный стол. К своей тарелке он и не прикоснулся.
— Смешай их с желе, — сказала Морган. — Получается здорово.
Уитли заставил себя улыбнуться. Любое обращение Морган нуждалось в признании и поощрении.
— Может быть, позже, — сказал он.
Зазвонил телефон. Гас бросил взгляд на аппарат на стене, но звонил не он. Гас вскочил со стула и бросился в кабинет. Схватил трубку на третьем звонке, успев до того, как сработал автоответчик.
— Алло, — сказал он жадно. Молчание. — Алло, — повторил Гас.
Нет ответа.
Он озадаченно помедлил.
— Алло? Есть тут кто-нибудь?
Странное это было молчание. Не та мертвая тишина, что предшествует тоновому набору. На линии явно кто-то был.
— Кто это? — спросил Гас.
Ответа не было. Однако Уитли не вешал трубку. Он ждал. Шли секунды, прошло почти полминуты. Его замешательство перешло в гнев.
— Черт побери, кто там?
Ему вроде бы послышалось потрескивание на линии. Хотя, может быть, это было его собственное дыхание. Потом мелькнула другая мысль.
— Бет… — Голос Гаса дрогнул. — Это ты? Нет ответа. Но трубку не повесили.
Мысли неслись вскачь. Он подумал о последнем звонке, о детской песенке, которую она сыграла. Подумал обо всех ужасных обстоятельствах, которые, возможно, не давали ей говорить.
— Бет, если это ты, нажми любую клавишу три раза. — В его голосе звучало отчаяние.
И через несколько секунд Гас услышал. Три длинных сигнала.
— Бет!
Раздался щелчок. Телефон разъединился. Гас швырнул трубку на рычаг и — в последний раз — набрал номер агента Хеннинг.
38
Энди пообедала в экспресс-закусочной, потом обошла квартал, чтобы познакомиться с окрестностями. Ночь была ясной, но холодной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56