— Верно, — сказала Энди. — Я просто надеялась, что мы могли бы начать получше.
— Об этом надо было думать раньше — прежде, чем вы начали отпускать нахальные замечания по поводу того, кто в моей семье покупает бакалею.
— Да ладно, Дик. Давайте не мелочиться.
— Я не мелочусь. На самом деле я оказываю вам услугу. Эта утечка информации предоставляет прекрасную возможность узнать с самого начала, верны ли слухи.
— Какие слухи?
— Как я слышал, у Сантос есть черта, которая омрачает ее блеск.
— Настойчивость? — спросила Энди с надеждой.
— Самомнение. В добрый час, детка. Позвони мне, когда ее королевское величество будет готово к встрече.
Энди швырнула телефон на пассажирское сиденье и посмотрела в зеркало заднего обзора.
— Дыши, — напомнила она себе, подъезжая к аэропорту.
8
Морган, одетая для школы в клетчатый джемпер и наколенники, спала на кушетке в кабинете Гаса. Отец разбудил ее раньше обычного, одел в школьную форму и взял с собой на работу. Девочка уснула, как только они приехали в деловой район — это было уже больше двух часов назад, еще до рассвета. Гас ухитрился, не разбудив дочь, подняться на лифте и уложить ее на кушетку. Занятия в школе начинались в девять, но ему надо было находиться в конторе до семи. Он приехал вовремя, притащив с собой сонного ребенка.
В восемь пятнадцать глаза девочки моргнули, она зашевелилась. Гас поднял взгляд от заваленного бумагами стола. Он никогда раньше не видел, как Морган просыпается, — по крайней мере не весь очаровательный процесс. Какой контраст со взрослым вскакиванием по будильнику. Это напоминало замедленную съемку распускающихся цветов. Девочка зевнула, как медвежонок, стряхивающий зимнюю спячку, отмахиваясь от солнечных лучей, льющихся через восточное окно большого углового кабинета.
Морган соскользнула с кушетки и пошла прямо к окну, притянутая видом с сорок девятого этажа.
— Ух ты! Как с телебашни «Космическая игла».
Она прижалась носом к стеклу, уставившись на заснеженную гору Рейнир. Гас грустно улыбнулся и внутренне поежился. За шесть лет Морган ни разу не была в кабинете отца.
— Неудивительно, что ты живешь здесь. — Окно затуманилось от дыхания девочки.
— Это просто кабинет, родная. Папа не живет здесь.
— Мама говорит, что живешь.
Эти слова резанули Гаса. Нет смысла спорить.
Морган отошла от окна. Ее внимание привлекла разноцветная коллекция резных деревянных лошадок на столе. Она взяла одну. Гас вскочил раньше, чем дочь успела схватить остальных.
— Это не игрушки, голубушка.
— А похожи на игрушки.
— Потому что когда-то они были игрушками. Теперь это антиквариат. Очень дорогие вещи. — Гас взял резного чистокровку и поставил обратно на стол.
— Ты сегодня отвезешь меня в школу?
— Вроде того.
В дверях появился молодой человек:
— Готовы, мистер Уитли?
Морган подняла голову, словно спрашивая: «Кто это?» Гас опустился на одно колено, чтобы посмотреть дочери в глаза.
— Морган, это Джереми. Он очень хороший. Работает с почтой. Он возьмет папину машину и отвезет тебя в школу.
— А почему не ты сам?
— Не могу. Не сегодня.
— А почему мама не может?
— Я уже говорил вчера вечером. Мама на время уехала. Морган нахмурилась.
— Она заберет меня?
— Не знаю. Увидим.
Морган молча опустила голову. Гас не знал, надо ли что-то говорить еще или, может быть, просто обнять ее. Он встал и подал Джереми ключи от машины.
— Ей надо в «Бертши».
— Куда?
Джереми был не из тех, кто знал дорогу в начальную школу, где плата за обучение обозначается пятизначной цифрой. Гас быстро развернул на столе карту.
— Это на Десятой авеню. Легко найти. Веди осторожно. И она должна ехать на заднем сиденье.
— Нет проблем.
Морган по-прежнему была заметно расстроена. Гас одним пальцем поднял ее подбородок.
— Ну, не надо кукситься, ладно? Обещаю: если мама не заберет тебя сегодня днем, я заберу сам. Договорились?
Девочка стиснула нейлоновый ранец, ничего не говоря. Гас поцеловал ее в щеку.
— Можешь обнять папу?
Ее руки не двинулись. Гас все-таки обнял дочь, но она не шевельнулась в ответ. Уитли встал, ему было неудобно перед Джереми.
— Вам лучше двигаться. Ей надо к девяти часам. Джереми повел Морган к двери. Гас смотрел, как они прошли мимо стола секретарши перед кабинетом и вышли в коридор. Инстинкт подсказывал ему вести себя с Морган нормально, пока полиция не сообщит что-то новое, не говорить ничего, что могло бы напугать дочь. Проблема заключалась в том, что Гас плохо представлял, что такое «нормально» в отношениях между ним и Морган.
Уитли закрыл дверь и пошел обратно к столу. И замер на полушаге. Его внимание привлекла коллекция лошадок. Одной не хватало. Той, с которой играла Морган.
Сначала он заглянул под стол. Ничего. Проверил кушетку, где дочь сидела, проведя рукой между подушками. Нашлась пара ручек, потерянная монетка. Но никаких резных лошадок.
Он посмотрел в окно, сосредоточившись на оставшихся на стекле отпечатках ладошек Морган. Его медленно охватывала тревога, однако заключение было неизбежным.
Родная дочь только что обокрала его.
Энди вошла в главный терминал через вход «Америкен эйрлайнс». Солнце еще не взошло, но в аэропорту жизнь била ключом. В предрассветный час аэропорт походил на инь и ян. Половина людей торопилась на рейсы, означавшие для них начало дня, и была полна энергии. Другая половина прибывала откуда-то издалека после долгого ночного путешествия и напоминала зомби. Энди оказалась где-то посередине противоположностей: вся в возбуждении из-за нового задания, однако раздосадованная из-за сомнительного начала. Она еще не решила, что сказать Виктории Сантос об утечке информации в прессу, но придумать что-то надо было быстро. По всему терминалу, чуть ли не через каждые пятьдесят футов, стояли газетные киоски с заголовками, кричавшими о серийном убийце. Энди сунула экземпляр «Сиэтл пост ин-теллидженсер» под мышку, вместе с толпой двинувшись к выдаче багажа.
И замерла у турникета. Перед ней стояла Виктория Сантос.
Знаменитость была одета в удобные для долгого полета слаксы и свитер, и все-таки Энди сразу же узнала ее. Сантос была в некотором роде легендой ФБР, особенно среди женщин-агентов. Много лет назад она сделала себе имя в отделе по розыску педофилов и серийных убийц. Благодаря составленным ею портретам — и тяжелому труду — было раскрыто знаменитое дело «собирателя языков» — череда жутких убийств по всей стране, связанных между собой чудовищным пристрастием убийцы: он вырезал языки жертв. Это был первый из многих успехов. К тому времени как Энди встретила ее в первый и единственный раз — на спецкурсе, который Сантос вела в академии, та считалась одним из самых известных контролирующих специальных агентов.
Ростом Виктория Сантос была немного выше Энди, и взгляд ее по-прежнему оставался таким же напряженным. Еще месяц назад одной из самых замечательных черт женщины-агента были длинные темные волосы. По слухам, она отрезала их до плеч в сорок пятый день рождения. И не пошла к какому-нибудь дорогому стилисту, а просто схватила ножницы из ящика стола и все обкорнала.
Ни для кого не было секретом, что у криминальных психологов одна из самых высоких степеней нервного истощения в Бюро. Ходили разговоры, будто Виктория «забиралась в голову» слишком многих психопатов, заглядывала в глаза слишком многих бездыханных жертв. Некоторые же считали, что она по-прежнему злится на руководство из-за непонятного перевода в отдел поддержки расследований, прервавшего ее успешное продвижение к посту главы подразделения ОРПСУ. И сторонники, и противники считали Сантос чрезмерно напористой. Впрочем, отношения между сослуживцами в Бюро всегда складывались сложно, и не надо быть самой высокопоставленной женщиной в преимущественно мужском подразделении, чтобы получить удар в спину.
— Мисс Сантос? — Энди протянула руку. — Я — агент Хеннинг. Очень приятно вас встретить. Это большая честь для меня.
При слове «честь» Энди слегка поклонилась, боясь, что выглядит подхалимкой.
— Надеюсь, почтительность не помешает вам называть меня Викторией, — отозвалась Сантос, пожимая протянутую руку.
— Договорились, Виктория.
Они улыбнулись друг другу, но Сантос выглядела усталой. Еще бы. Перелет с одного побережья на другое ночным рейсом, и это при том, что из дома в Виргинии Сантос выехала за полночь. Энди увидела рядом с Викторией два чемодана.
— Вижу, вы уже получили багаж.
— Ага. Давайте выберемся отсюда.
Энди и Сантос одновременно потянулись к одному и тому же чемодану. Стукнулись головами. Энди вздрогнула и попятилась. Зажатая под мышкой газета упала на пол, и передовица оказалась прямо у них под ногами. Виктория потирала лоб там, где Энди боднула ее. Прищурившись, посмотрела на заголовок, потом подняла газету и прочитала его.
— Серийный убийца убивает парами? Откуда это взялось? Энди поежилась.
— Это теория.
— Чья теория?
— Моя, — ответила она, сжимаясь.
— Почему это оказалось в газете?
— Местная полиция допустила утечку. Виктория нахмурилась.
— Мне лучше прочитать это. — Она сердито развернула газету.
— Я тоже так думаю, — сказала Энди.
Виктория читала на ходу. Следом тащилась Энди с чемоданами. До самой машины она молчала, пытаясь оценить реакцию Сантос на статью. Виктория открыла пассажирскую дверцу и села. Энди бросила чемоданы на заднее сиденье, села за руль и выехала из гаража.
Виктория сложила газету и положила на приборную доску.
Энди готовилась к выволочке, но Сантос просто открыла сумочку и уткнулась в блокнот, пока они выезжали из аэропорта. Десять минут Энди терпела и наконец не выдержала:
— Простите, но разве вы ничего не скажете? Виктория оторвалась от своих заметок:
— Я не собираюсь ругать вас, Энди. Что сделано, то сделано. Только если вы ждете, что я скажу, будто все в порядке, то зря.
— Я не пыталась переиграть вас или произвести впечатление. Вообще никого не хотела поразить. Это была просто теория.
— А я и не говорю, что ваша теория плоха. Настоящая беда в том, что если какая-то теория попадает в прессу и укореняется в головах местной полиции, то копов трудно отвлечь от нее. Это делает мою работу труднее, чем необходимо.
— Но ведь не я допустила утечку, а детектив по фамилии Кесслер…
— Это не оправдание. Вы, как координатор, должны завоевать уважение местных. Если они уважают вас, то в девяти случаях из десяти прислушаются, если вы попросите их не сообщать чего-либо прессе.
Энди ощутила укол боли в животе, осознав, что даже не подумала попросить Кесслера не делиться теорией с газетчиками.
— Вы правы. За это приношу извинения. И снова молчание.
— Не хочу быть навязчивой, однако я чувствовала бы себя лучше, если бы вы что-то сказали. Что-нибудь вроде «извинения приняты».
Энди ждала ответа, наблюдая за дорогой. Наконец она подняла глаза и поймала взгляд Виктории. В нем не было неодобрения, как ожидала Энди. Напротив. Казалось, столкнувшись с ее твердостью, Сантос оттаяла.
— Извинения приняты, — сказала она. — И не тревожьтесь об этом. Со всеми случается.
И все же Энди еще не успокоилась.
— Ну, сомневаюсь, что нечто подобное когда-либо случалось с вами.
— Еще как случалось.
— Серьезно?
— Давным-давно. Это был первый год в Квонтико. Мы искали кочующего по стране серийного убийцу. А единственным ключом был анонимный информатор одной газеты, который обладал сверхъестественной способностью предсказывать каждое убийство — время, место, жертву. Начальник нашего отдела был убежден, что информатор и есть убийца. Я так не считала. И обратилась через голову начальства прямо к помощнику директора управления по уголовным делам в министерстве юстиции. Рискнула репутацией.
— И как реагировал ваш начальник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56