Я попрошу вас, Аврора Михайловна, соблюдать полную конфиденциальность. Полную, — подчеркнул он. — Я могу рассчитывать на это?
Я покраснела.
— Нет… то есть да. Я никогда и никому…
— Я рад, что могу положиться на вас в этом вопросе.
Наступило молчание.
— Можете идти. Да, постойте, сейчас я напишу вам адрес. Я извещу домашних о вашем приходе. Они будут информированы.
Взяв листок бумаги с адресом, я вложила его между листами блокнота.
— Если у вас возникнут какие-то затруднения, обращайтесь прямо ко мне. Не стесняйтесь.
Я повернулась и направилась к выходу. Я не ожидала такого поворота событий. Я ломала себе голову, как узнать побольше о Викентьеве и его семье. А тут судьба сама посылала мне счастливый случай. Который я ни в коем случае не должна была упускать!
Раньше я думала, что наша семейка еще та. Собрание шипящих согласных или ос в одном улье. Но я ошибалась. В семье Вячеслава Александровича гадюк тоже хватало. И в этом я убедилась лично. В первый же день.
Когда шеф попросил меня посидеть у постели его больной жены, я согласилась. При этом причины, по которым я дала согласие, были как пристойными, так и не очень. Пристойная причина состояла в том, что мне хотелось искренне помочь и выручить шефа, а другое мое желание было не из тех, о котором можно сказать вслух. Я собиралась продолжить свое расследование, начавшееся с фотографии в журнале. Я была не из тех, кто останавливается на полпути. К сожалению, иногда надо уметь вовремя поставить точку. Но это я поняла позднее.
В квартиру по адресу, указанному Вячеславом Александровичем, я явилась вовремя. Еще не хватало опаздывать. Это было бы верх невежливости. Я стояла перед дверью, обитой темно-красной кожей, и не решалась нажать на кнопку звонка. Я не была уж слишком застенчивой, здесь сробела сразу. Как только увидела дом. Раньше такие дома я видела, только когда прогуливалась в центре Москвы. Задирая голову, я любовалась ими. Так можно любоваться Сейшелами или Канарами, листая журнал «Туризм и отдых». Картинка, она и есть картинка. Даже самая распрекрасная. Ее нельзя ни пощупать, ни оказаться внутри ее. Так же было и с этими шикарными домами. Я легко могла себе представить, кто там обитает. Например, отпрыск какого-нибудь нефтяного магната с бескрайних сибирских просторов. Приехал сыночек или дочка учиться в Москву, папашка и презентовал на радостях ребеночку симпатичную хатку. Или свежеиспеченная звезда эстрады, сфабрикованная поточно-конвейерным методом. Выходит такое блондинистое убожество на изящный балкончик, а перед ней — старинная Москва. На которую ей начхать. И куда пялить глаза — все равно.
Мои размышления об элитных домах прервал бесцеремонный толчок в плечо. Я машинально обернулась. Длинноногое создание с махрово-черными ресницами и в мини-юбке ярко-розового цвета презрительно, в упор смотрело на меня.
— Пройти можно? — В голосе слышалось нескрываемое превосходство. Я прекрасно понимала, на чем базируется этот взгляд сверху вниз. За ней стоял спонсор с хорошими бабками или родители с тугими кошельками. Она вся была пропитана не просто деньгами, а о-о-чень большими деньгами. Я давно обратила внимание, что хорошие деньги создают внешность, но суперденьги формируют манеры.
— Да, да конечно. — Я почему-то суетливо отступила назад и пропустила девицу вперед. Мне показалось, что еще немного — и я отвешу ей поклон. Видно, на какие-то доли секунды я потеряла способность здраво мыслить и попала под власть золотого тельца. Не успела за девицей захлопнуться дверь, как я пришла в себя и нажала на кнопку домофона. Женский голос спросил: кто там? Я назвалась. Дверь раскрылась. За стойкой сбоку сидел охранник, который оторвался от экрана телевизора и уставился на меня:
— К кому?
— К Викентьеву Вячеславу Александровичу.
— Вы договаривались?
— Да.
— Проходите.
Это «проходите» он кинул мне, как кость собаке. Очевидно, я не котировалась слишком высоко в его иерархии. Своим наметанным взглядом он сразу определил мое место среди прислуги. Это явно читалось на его гладковыбритом лице, похожем на очищенную дыню. Я постаралась придать себе независимый вид и прошествовала мимо, даже не поглядев в его сторону. Думаю, охранник даже не заметил этого. Он снова впился взглядом в телевизор с таким живейшим интересом, словно там раздавались бесплатные призы лотереи «Бинго-Бонго». Когда же я оказалась перед дверью нужной мне квартиры, я окончательно струхнула. Мне почему-то представлялось, что я сейчас непременно опозорюсь. Такого волнения я не испытывала давно. Ну чисто первоклашка перед первым уроком.
Звонок был раскатисто-мелодичным. Дверь не спеша распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с высокой неулыбчивой женщиной, в темной юбке и темном свитере, лет сорока пяти, которая смотрела на меня строгим взглядом.
— Я Аврора, я договаривалась с Вячеславом Александровичем, — пролепетала я.
— Марина Семеновна, — кивнула мне женщина. — Проходите.
В коридоре я украдкой взглянула на себя в зеркало. Вид как у взъерошенного воробья. Держись, Аврора, скомандовала я сама себе. Не трусь.
Надев тапочки, я пошла за женщиной, которая даже ни разу не обернулась. Она шла быстрым пружинистым шагом, и я с трудом поспевала за ней. Коридор казался бесконечным. Наконец мы очутились в большой комнате, заставленной красивой антикварной мебелью. Марина Семеновна повернулась ко мне.
— Вот, Алина Дмитриевна. Пришла. К Наталье Родионовне. По рекомендации Вячеслава Александровича.
В комнате находилась рыжеволосая женщина в алом пеньюаре. Я догадалась, , кто это. Это была любовница шефа. Алина. Рыжая стерва, как назвала ее Ольга. Она сидела на красивом диване, обтянутом гобеленовой тканью, и пристально рассматривала меня. Откровенно издевательски. По-женски оценивающе. Было видно, что ей доставляло удовольствие длить эту паузу бесконечно. Садистам и садисткам всех мастей и оттенков всегда приятно мучить подопытных кроликов. Я невольно поежилась. И тут у меня перехватило дыхание. Вглядевшись в Алину, я узнала в ней ту, вторую девушку на фотографии, которую я прихватила с собой из Ольгиной квартиры. Конечно, она сильно изменилась с тех пор. Но в том, что это была она, у меня не было ни малейших сомнений.
— Вы знаете, на предмет чего вы оказались здесь? — Голос у Алины был неприятно высоким. Мне всегда представлялось, что у стерв в интонациях преобладают бархатистые нотки. Как у мурлыкающих кошек, готовых в любой момент выпустить коготки. Но здесь был явный фальцет. Может быть, примадонна сорвала себе голос перед ответственным выступлением? — Подойдите ближе, — скомандовала Алина.
Мне ничего не оставалось, как повиноваться.
Теперь я могла разглядеть ее поближе. Она была завораживающе эффектна. Медно-золотистые волосы. Гладкая кожа. Чувственные губы, накрашенные ярко-алой помадой. Зеленые глаза, на дне которых, застыли настороженность и холод. Взгляд у Алины был ледяной. Как у Снежной Королевы, которая замораживала людей взглядом и превращала в сосульки. Это я усекла сразу.
— Как вас зовут?
— Аврора.
— Вы работаете секретарем у Вячеслава Александровича?
— Да. — Я стояла перед Алиной навытяжку, как новобранец перед командиром.
— Давно?
— Около месяца.
— Вы заменили Ольгу?
— Да.
— Бедная Оля… — вздохнула она. Я промолчала.
— Она успела ввести вас в курс дела? Я вытаращила на нее глаза.
— Какого дела?
— Работы секретаря.
— А… — Я запнулась. — Да. Успела.
— Эта работа не так проста, как кажется на первый взгляд.
— Я стараюсь.
— Ольга была хорошей секретаршей. Но слишком строго относилась к людям. На вашем месте никто долго не задерживался. — И Алина улыбнулась.
Но так могла улыбаться гиена или вампирша из фильма ужасов. Хищно-плотоядно. — Чем же вы ее обворожили? Вы с ней подружились?
— Наши отношения носили официальный характер. У нее были трудные времена. Больная мать. Требовались деньги на ее лечение… — монотонно твердила я.
И тут я случайно перевела взгляд на Алину. В ее глазах полыхала ярость. Снежная королева превратилась в огнедышащего дракона. Но она быстро взяла себя в руки.
— Конечно, больные родственники всегда требуют много денег, сил и нервов, — ядовито сказала Алина. Я поняла, что она намекает на жену шефа, которая лежит, прикованная к постели.
Я опустила глаза в пол.
— Вы знаете, в чем состоят ваши обязанности? — внезапно, без всякого перехода спросила Алина.
— Да.
— Ухаживать за больной с семи до девяти вечера. Исполнять ее капризы, давать лекарства…
Я молчала.
— Вы что, оглохли?
— Я знаю свои обязанности. Алина резко поднялась с дивана.
— Можете идти. Вас проводят к больной. Марина Семеновна! — крикнула она. Та мгновенно выросла в дверях, как будто бы дежурила около них. — Проводите… Аврору.
Марина Семеновна, ни слова не говоря, хмуро кивнула мне, и я поплелась за ней.
Комната, в которой обитала Наталья Родионовна, была светлой. С тремя высокими окнами. Большая кровать напоминала королевское ложе. Не хватало балдахина с кисточками.
— Наталья Родионовна, к вам пришли. Аврора…
Вам о ней говорил Вячеслав Александрович, — процедила сквозь зубы Марина Семеновна.
Больная встретила меня настороженно, хотя я уже поняла, что настороженность и подозрительность являются фирменным стилем поведения обитателей этой квартиры. Ну вроде как англичане вежливы, французы остроумны, африканцы склонны к каннибализму. И так далее. Настороженность и недоверие читались в глазах Натальи Родионовны так явно, что я выдавила из себя улыбку, которой уже не улыбалась лет сто. Улыбку пятилетней девочки, играющей в песочнице с игрушками. Я вся такая наивная и безобидная, сигналил мой взгляд. Я никому не сделаю ничего плохого. Никому и никогда, поверьте мне.
— Хорошо, Марина Семеновна.
— Я вам не нужна?
— Нет.
Надзирательница или домработница, я еще не определила статус Марины Семеновны, вышла, и мы остались одни.
— Присаживайтесь. — И Наталья Родионовна указала мне на стул рядом с кроватью.
— Спасибо.
Стул был с высокой изогнутой спинкой. Под стать кровати. Остальную мебель в комнате я разглядеть еще не успела. Это было бы невежливо — пялить глаза по сторонам.
С минуту-другую Наталья Родионовна изучающе смотрела на меня. Но после Алининого «рентгена» мне уже было море по колено.
— Сколько вам лет?
Вот те и на! А я ожидала других вопросов. Но хозяйка положения — не я.
— Двадцать.
— Уже взрослый человек. Способный отвечать за свои поступки. Зрелый, ответственный.
Я поняла, что это не ко мне. Меня никак нельзя было назвать ни зрелой, ни ответственной, но сделала вид, что полностью соответствую вышеописанному идеалу.
— Вы — хороший человек?
Я посмотрела на Наталью Родионовну внимательным взглядом. Сумасшедшей назвать ее было трудно, но и на здравомыслящего человека она тоже походила мало. Нормальные люди не задают такие вопросы незнакомым девушкам, которых видят первый раз в жизни. Но присмотревшись к жене Викентьева, я поняла, что она смертельно измучена и устала. В молодости она, наверное, была привлекательна. Длинные волнистые волосы, большие карие глаза… Правда, сейчас голова была седой, а глаза — потухшими.
— Не знаю.
— У вас есть семья? Вы — замужем?
— Нет.
— Ас кем вы живете?
— С родителями и сестрой.
— Сколько лет сестре?
Наш разговор напоминал анкетирование. Я сложила руки на коленях и приготовилась добросовестно отвечать на вопросы. Я поняла, что меня сначала основательно протестируют, а потом уже решат: гожусь ли я на роль сиделки Ее Величества Натальи Родионовны. Или мне укажут на дверь.
— Тоже двадцать.
— Вы — близнецы?
— Нет. Двойняшки.
— Кем работает ваша мама?
— Медсестра в больнице.
— Хорошо… — И Наталья Родионовна прикрыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Я покраснела.
— Нет… то есть да. Я никогда и никому…
— Я рад, что могу положиться на вас в этом вопросе.
Наступило молчание.
— Можете идти. Да, постойте, сейчас я напишу вам адрес. Я извещу домашних о вашем приходе. Они будут информированы.
Взяв листок бумаги с адресом, я вложила его между листами блокнота.
— Если у вас возникнут какие-то затруднения, обращайтесь прямо ко мне. Не стесняйтесь.
Я повернулась и направилась к выходу. Я не ожидала такого поворота событий. Я ломала себе голову, как узнать побольше о Викентьеве и его семье. А тут судьба сама посылала мне счастливый случай. Который я ни в коем случае не должна была упускать!
Раньше я думала, что наша семейка еще та. Собрание шипящих согласных или ос в одном улье. Но я ошибалась. В семье Вячеслава Александровича гадюк тоже хватало. И в этом я убедилась лично. В первый же день.
Когда шеф попросил меня посидеть у постели его больной жены, я согласилась. При этом причины, по которым я дала согласие, были как пристойными, так и не очень. Пристойная причина состояла в том, что мне хотелось искренне помочь и выручить шефа, а другое мое желание было не из тех, о котором можно сказать вслух. Я собиралась продолжить свое расследование, начавшееся с фотографии в журнале. Я была не из тех, кто останавливается на полпути. К сожалению, иногда надо уметь вовремя поставить точку. Но это я поняла позднее.
В квартиру по адресу, указанному Вячеславом Александровичем, я явилась вовремя. Еще не хватало опаздывать. Это было бы верх невежливости. Я стояла перед дверью, обитой темно-красной кожей, и не решалась нажать на кнопку звонка. Я не была уж слишком застенчивой, здесь сробела сразу. Как только увидела дом. Раньше такие дома я видела, только когда прогуливалась в центре Москвы. Задирая голову, я любовалась ими. Так можно любоваться Сейшелами или Канарами, листая журнал «Туризм и отдых». Картинка, она и есть картинка. Даже самая распрекрасная. Ее нельзя ни пощупать, ни оказаться внутри ее. Так же было и с этими шикарными домами. Я легко могла себе представить, кто там обитает. Например, отпрыск какого-нибудь нефтяного магната с бескрайних сибирских просторов. Приехал сыночек или дочка учиться в Москву, папашка и презентовал на радостях ребеночку симпатичную хатку. Или свежеиспеченная звезда эстрады, сфабрикованная поточно-конвейерным методом. Выходит такое блондинистое убожество на изящный балкончик, а перед ней — старинная Москва. На которую ей начхать. И куда пялить глаза — все равно.
Мои размышления об элитных домах прервал бесцеремонный толчок в плечо. Я машинально обернулась. Длинноногое создание с махрово-черными ресницами и в мини-юбке ярко-розового цвета презрительно, в упор смотрело на меня.
— Пройти можно? — В голосе слышалось нескрываемое превосходство. Я прекрасно понимала, на чем базируется этот взгляд сверху вниз. За ней стоял спонсор с хорошими бабками или родители с тугими кошельками. Она вся была пропитана не просто деньгами, а о-о-чень большими деньгами. Я давно обратила внимание, что хорошие деньги создают внешность, но суперденьги формируют манеры.
— Да, да конечно. — Я почему-то суетливо отступила назад и пропустила девицу вперед. Мне показалось, что еще немного — и я отвешу ей поклон. Видно, на какие-то доли секунды я потеряла способность здраво мыслить и попала под власть золотого тельца. Не успела за девицей захлопнуться дверь, как я пришла в себя и нажала на кнопку домофона. Женский голос спросил: кто там? Я назвалась. Дверь раскрылась. За стойкой сбоку сидел охранник, который оторвался от экрана телевизора и уставился на меня:
— К кому?
— К Викентьеву Вячеславу Александровичу.
— Вы договаривались?
— Да.
— Проходите.
Это «проходите» он кинул мне, как кость собаке. Очевидно, я не котировалась слишком высоко в его иерархии. Своим наметанным взглядом он сразу определил мое место среди прислуги. Это явно читалось на его гладковыбритом лице, похожем на очищенную дыню. Я постаралась придать себе независимый вид и прошествовала мимо, даже не поглядев в его сторону. Думаю, охранник даже не заметил этого. Он снова впился взглядом в телевизор с таким живейшим интересом, словно там раздавались бесплатные призы лотереи «Бинго-Бонго». Когда же я оказалась перед дверью нужной мне квартиры, я окончательно струхнула. Мне почему-то представлялось, что я сейчас непременно опозорюсь. Такого волнения я не испытывала давно. Ну чисто первоклашка перед первым уроком.
Звонок был раскатисто-мелодичным. Дверь не спеша распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с высокой неулыбчивой женщиной, в темной юбке и темном свитере, лет сорока пяти, которая смотрела на меня строгим взглядом.
— Я Аврора, я договаривалась с Вячеславом Александровичем, — пролепетала я.
— Марина Семеновна, — кивнула мне женщина. — Проходите.
В коридоре я украдкой взглянула на себя в зеркало. Вид как у взъерошенного воробья. Держись, Аврора, скомандовала я сама себе. Не трусь.
Надев тапочки, я пошла за женщиной, которая даже ни разу не обернулась. Она шла быстрым пружинистым шагом, и я с трудом поспевала за ней. Коридор казался бесконечным. Наконец мы очутились в большой комнате, заставленной красивой антикварной мебелью. Марина Семеновна повернулась ко мне.
— Вот, Алина Дмитриевна. Пришла. К Наталье Родионовне. По рекомендации Вячеслава Александровича.
В комнате находилась рыжеволосая женщина в алом пеньюаре. Я догадалась, , кто это. Это была любовница шефа. Алина. Рыжая стерва, как назвала ее Ольга. Она сидела на красивом диване, обтянутом гобеленовой тканью, и пристально рассматривала меня. Откровенно издевательски. По-женски оценивающе. Было видно, что ей доставляло удовольствие длить эту паузу бесконечно. Садистам и садисткам всех мастей и оттенков всегда приятно мучить подопытных кроликов. Я невольно поежилась. И тут у меня перехватило дыхание. Вглядевшись в Алину, я узнала в ней ту, вторую девушку на фотографии, которую я прихватила с собой из Ольгиной квартиры. Конечно, она сильно изменилась с тех пор. Но в том, что это была она, у меня не было ни малейших сомнений.
— Вы знаете, на предмет чего вы оказались здесь? — Голос у Алины был неприятно высоким. Мне всегда представлялось, что у стерв в интонациях преобладают бархатистые нотки. Как у мурлыкающих кошек, готовых в любой момент выпустить коготки. Но здесь был явный фальцет. Может быть, примадонна сорвала себе голос перед ответственным выступлением? — Подойдите ближе, — скомандовала Алина.
Мне ничего не оставалось, как повиноваться.
Теперь я могла разглядеть ее поближе. Она была завораживающе эффектна. Медно-золотистые волосы. Гладкая кожа. Чувственные губы, накрашенные ярко-алой помадой. Зеленые глаза, на дне которых, застыли настороженность и холод. Взгляд у Алины был ледяной. Как у Снежной Королевы, которая замораживала людей взглядом и превращала в сосульки. Это я усекла сразу.
— Как вас зовут?
— Аврора.
— Вы работаете секретарем у Вячеслава Александровича?
— Да. — Я стояла перед Алиной навытяжку, как новобранец перед командиром.
— Давно?
— Около месяца.
— Вы заменили Ольгу?
— Да.
— Бедная Оля… — вздохнула она. Я промолчала.
— Она успела ввести вас в курс дела? Я вытаращила на нее глаза.
— Какого дела?
— Работы секретаря.
— А… — Я запнулась. — Да. Успела.
— Эта работа не так проста, как кажется на первый взгляд.
— Я стараюсь.
— Ольга была хорошей секретаршей. Но слишком строго относилась к людям. На вашем месте никто долго не задерживался. — И Алина улыбнулась.
Но так могла улыбаться гиена или вампирша из фильма ужасов. Хищно-плотоядно. — Чем же вы ее обворожили? Вы с ней подружились?
— Наши отношения носили официальный характер. У нее были трудные времена. Больная мать. Требовались деньги на ее лечение… — монотонно твердила я.
И тут я случайно перевела взгляд на Алину. В ее глазах полыхала ярость. Снежная королева превратилась в огнедышащего дракона. Но она быстро взяла себя в руки.
— Конечно, больные родственники всегда требуют много денег, сил и нервов, — ядовито сказала Алина. Я поняла, что она намекает на жену шефа, которая лежит, прикованная к постели.
Я опустила глаза в пол.
— Вы знаете, в чем состоят ваши обязанности? — внезапно, без всякого перехода спросила Алина.
— Да.
— Ухаживать за больной с семи до девяти вечера. Исполнять ее капризы, давать лекарства…
Я молчала.
— Вы что, оглохли?
— Я знаю свои обязанности. Алина резко поднялась с дивана.
— Можете идти. Вас проводят к больной. Марина Семеновна! — крикнула она. Та мгновенно выросла в дверях, как будто бы дежурила около них. — Проводите… Аврору.
Марина Семеновна, ни слова не говоря, хмуро кивнула мне, и я поплелась за ней.
Комната, в которой обитала Наталья Родионовна, была светлой. С тремя высокими окнами. Большая кровать напоминала королевское ложе. Не хватало балдахина с кисточками.
— Наталья Родионовна, к вам пришли. Аврора…
Вам о ней говорил Вячеслав Александрович, — процедила сквозь зубы Марина Семеновна.
Больная встретила меня настороженно, хотя я уже поняла, что настороженность и подозрительность являются фирменным стилем поведения обитателей этой квартиры. Ну вроде как англичане вежливы, французы остроумны, африканцы склонны к каннибализму. И так далее. Настороженность и недоверие читались в глазах Натальи Родионовны так явно, что я выдавила из себя улыбку, которой уже не улыбалась лет сто. Улыбку пятилетней девочки, играющей в песочнице с игрушками. Я вся такая наивная и безобидная, сигналил мой взгляд. Я никому не сделаю ничего плохого. Никому и никогда, поверьте мне.
— Хорошо, Марина Семеновна.
— Я вам не нужна?
— Нет.
Надзирательница или домработница, я еще не определила статус Марины Семеновны, вышла, и мы остались одни.
— Присаживайтесь. — И Наталья Родионовна указала мне на стул рядом с кроватью.
— Спасибо.
Стул был с высокой изогнутой спинкой. Под стать кровати. Остальную мебель в комнате я разглядеть еще не успела. Это было бы невежливо — пялить глаза по сторонам.
С минуту-другую Наталья Родионовна изучающе смотрела на меня. Но после Алининого «рентгена» мне уже было море по колено.
— Сколько вам лет?
Вот те и на! А я ожидала других вопросов. Но хозяйка положения — не я.
— Двадцать.
— Уже взрослый человек. Способный отвечать за свои поступки. Зрелый, ответственный.
Я поняла, что это не ко мне. Меня никак нельзя было назвать ни зрелой, ни ответственной, но сделала вид, что полностью соответствую вышеописанному идеалу.
— Вы — хороший человек?
Я посмотрела на Наталью Родионовну внимательным взглядом. Сумасшедшей назвать ее было трудно, но и на здравомыслящего человека она тоже походила мало. Нормальные люди не задают такие вопросы незнакомым девушкам, которых видят первый раз в жизни. Но присмотревшись к жене Викентьева, я поняла, что она смертельно измучена и устала. В молодости она, наверное, была привлекательна. Длинные волнистые волосы, большие карие глаза… Правда, сейчас голова была седой, а глаза — потухшими.
— Не знаю.
— У вас есть семья? Вы — замужем?
— Нет.
— Ас кем вы живете?
— С родителями и сестрой.
— Сколько лет сестре?
Наш разговор напоминал анкетирование. Я сложила руки на коленях и приготовилась добросовестно отвечать на вопросы. Я поняла, что меня сначала основательно протестируют, а потом уже решат: гожусь ли я на роль сиделки Ее Величества Натальи Родионовны. Или мне укажут на дверь.
— Тоже двадцать.
— Вы — близнецы?
— Нет. Двойняшки.
— Кем работает ваша мама?
— Медсестра в больнице.
— Хорошо… — И Наталья Родионовна прикрыла глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44