.. – переспрашивает Артамонова у Знаменского, преградившего ей выход в коридор.
Он берет ее под локоть, возвращает и усаживает на прежнее место.
– Мои вопросы могут казаться нелепыми, даже не­скромными, но на самом деле они носят чисто професси­ональный характер. Вы понимаете, Галина Степановна?
Та делает неопределенное движение.
– Кто-нибудь из близких или друзей вашего мужа живет за городом?
– Родители. Под Загорском.
– Очень хорошо. А по Калужскому шоссе?
– Ннет… не знаю.
– Кстати, сколько у него могло быть с собой де­нег? – Пал Палыч делает вид, что вопрос возник у него случайно.
– Я по карманам не шарю! – Артамонова добавляет драматическим шепотом: – Какой позор!
Получается аффектированно, и не поймешь, дей­ствительно ей неприятен этот вопрос или это при­творство. Но при каждом следующем ответе понятно, что никакого притворства тут нет, что слова: «Какой позор!» – ее искреннее отношение к подобным по­ступкам.
– Не волнуйтесь, – говорит Пал Палыч. – Нам нуж­но выяснить простую вещь: какую примерно сумму мог иметь с собой ваш муж.
– Рублей пять… семь…
– Вы контролируете его расходы?
– По-моему, это естественно.
– Значит, больше – исключено?
– Ннет… – выдавливает женщина страдальчески. – Раз он отсутствует… возможно, у него и была крупная сумма.
– Порядка?
– Сто рублей… даже сто пятьдесят, я допускаю. Ему предложили какие-то фары, колпаки…
– А если бы у вашего мужа обнаружились не сотни, а тысячи рублей?
Артамонова вскидывает руки к вискам и замирает в ужасе.
– Как бы вы их объяснили?
– Это не его, не его, нет! – громкой лихорадочной скороговоркой открещивается она. – Это чужие. Чьи-нибудь, конечно…
– Чьи же?
– Спросите, Толя скажет. Он объяснит. Его спраши­вали?
– Меня интересует ваше мнение.
– Я не знаю. Какие тысячи? Немыслимо! – Она вдруг находит единственную точку опоры в охватившем ее смятении: – Я вам не верю! – Отнимает руки от лица, отчаянно сцепляет на коленях. – Не верю!
Изумленный управляющий застывает с открытым ртом.
Пара на улице скрывается за углом, через минуту возвращается, и мужчина перехватывает взгляд шо­фера.
– Фиалки пахнут не тем, – говорит он. – Пойду разбираться.
– Я с тобой!
– Только ни во что не вмешивайся.
– Почему это?
– Потому что так надо!
Они сворачивают к подъезду.

* * *
Пал Палыч в раздумье: рассказать Артамоновой прав­ду или еще погодить. Колебания прерывает Томин, зна­ком вызывающий его в коридор.
– Паша, родственники волнуются. Этот шурин или деверь рвется к тебе.
– Милости просим. А ты поприсутствуй – как там сестры встретятся.
Оба возвращаются в кабинет.
– Галина Степановна, наш сотрудник вас проводит.
Артамонова молча выходит в сопровождении Томина. Знаменский набирает ноль-два.
– Дежурного по городу.

* * *
На месте дорожного происшествия рядом с «Волгой» расстелен кусок брезента, на нем разложены предметы, найденные в машине Артамонова: бумажник с докумен­тами, сигареты, зажигалка, аптечка, уже известный нам чемодан, разорвавшийся газетный сверток с чеканкой по металлу, сплющенная шляпа и плащ.
Фотограф делает снимки, щелкая аппаратом.
– Попросить, чтобы поставили на колеса, Зинаида Яновна? – спрашивает молодой эксперт, указывая на лежащую в кювете «Волгу».
– Да, пожалуй, – но, помедлив, говорит: – Погодите, Володя, возьмем-ка пробы грунта. И с протекторов и с днища. Смотрите, какие нашлепки грязи.
– Хвойные иголки прилипли, – замечает молодой эксперт, присматриваясь.
– Проселочная дорога, Володя.

* * *
– Благодарю за услугу, Дмитрий Савельич, – проща­ется с управляющим конторой Знаменский. – Доверите мне еще на часок кабинет?
– Хоть до утра.
Управляющий берет свой журнал, кепку… и не выдер­живает:
– Простите стариковское любопытство – вправду, тысячи?
– Вправду.
– А… сколько же?
Знаменский не успевает ответить, как на пороге по­является шурин Артамонова, приятной наружности, лет сорока.
– Бардин, – представляется он.
– Знаменский, – так же коротко отзывается Пал Палыч.
Сделав Знаменскому ручкой за спиной Бардина, ра­зочарованный управляющий покидает кабинет.
– Бедный Анатолий! – восклицает Бардин. – Хоро­шо, что пока Галине не сказали, я боялся застать ее в истерике.
– О чем не сказали?
– Но у него же авария?
– Откуда вам известно?
– Машины на обычном месте нет, самого нет, а здесь милиция… – Бардин разводит руками: дескать, все ясно. – Он в больнице?
– Нет. В морге.
– Разбился?!..
Бардин сгибается, упирается лбом в сжатые кулаки…
…Три дня назад в теплый солнечный день они гуляли в парке: обе сестры с мужьями и на плече у Артамонова трехлетний сынишка. Женщины с мальчиком отправи­лись на качели, а мужчины, наблюдая за их весельем, пили пиво неподалеку, и Артамонов повторял с тоской:
– Думал, буду другой человек… жизнь увижу… вроде достиг, а все не то…
– Мы давно это обговорили, Толька, – отозвался Бардин с раздражением. – Знал, на что идешь.
– Много я знал… Все не так, и не пойму, что делать… Тупик!..
– Куда вы сегодня вместе собирались? – слышит Бар­дин голос Знаменского и возвращается в настоящее.
– К теще на именины, – тяжело вздыхает он. – А вы не из ГАИ?
– Нет, не из ГАИ… Было заранее уговорено заехать за Артамоновым?
– Они с Галиной повздорили что-то. Думали по доро­ге их помирить. Кому нужны постные лица за столом? Простите, с кем имею честь разговаривать?
Знаменский подает удостоверение. Бардин разгляды­вает его дольше, чем требуется: внутренне готовится к серьезному разговору.
– Куда мог отправиться Артамонов, если день на службе не разъездной?
– Тут, скорей, Галина…
– Галина Степановна сочла мои вопросы странными.
– Да?
– А вам они не кажутся странными?
– Что прикидываться! Раз вы с Петровки, очевидно, не просто авария. Что-то еще вас смущает… – Он выжи­дающе замолкает, но Знаменский не отрицает и не под­тверждает. – Потому вы от Галины и скрыли, чтобы разговор не потонул в слезах… Так что вопросы, я пони­маю, любые возможны. Пожалуйста.
Бардин держится свободно и с достоинством, но Пал Палыч не спешит переходить на доверительный тон. Meшает скрытое давление собеседника: ну спрашивайте, спрашивайте, у меня готовы ответы!
Бардин первый прерывает паузу.
– Я должен помочь, чтобы рассеялось недоразуме­ние. Толя парень безобидный. Возможно только недора­зумение.
Пал Палыч – что с ним случается редко – пускается на хитрость: прикидывается простачком.
– Если безобидный, куда я дену подозрительный факт? Мелкий служащий, скромная зарплата – и вдруг…
– Что?
– А то, что начальство с меня голову снимет, если я не выясню, куда и зачем ваш родственник катался. На Калужском шоссе угораздило, пятидесятый километр. Какая нужда его погнала?
– А он… по дороге туда или обратно?
– Обратно, – говорит Пал Палыч, «не замечая» ост­рого интереса собеседника.
Бардин узнал нечто важное.
– Ах, Толя, Толя, – бормочет он, быстро решая что-то для себя, и потом спрашивает осторожно: – Позволь­те догадку: при нем нашли крупные деньги, да?
– Откуда им быть? – уклоняется Знаменский. Тон намеренно фальшив.
– В принципе, могло быть такое совпадение. Толя знал мою давнюю мечту – катер высокого класса. И недавно был разговор: обещали ему что-то вроде долго­срочной ссуды. У одного человека.
Знаменский делает вид, что клюнул.
– У кого?
– Вы меня ставите в затруднительное положение. Ана­толий по секрету, под честное слово… Я, правда, не относился серьезно, мало ли что наобещают… – Для достоверности Бардин должен немного поломаться, а Знаменский надавить.
– Нет уж, товарищ Бардин, досказывайте: у какого человека? На слово верить – должность у меня не та.
– Это верно… Ну что поделаешь – Климов. Здешний его приятель. Толя говорил: Климов «имеет выход на деньги».
– Как это понимать?
– Ничего не хочу домысливать. Повторяю, что слышал.
– Домысливать не надо… – И, сбросив маску, Пал Палыч жестко кончает: – А сколько катеров вы хотели купить?
– Простите?..
– Я спрашиваю, сколько катеров: два? три? четыре?

* * *
Уже вечереет, когда Знаменский и Томин возвраща­ются в служебной машине из конторы.
– Слушай, Паша, ты веришь в тещины именины?
– А ты – нет?
– Странно: человек везет шестьдесят две тысячи – и вдруг сбегаются родичи в едином, так сказать, порыве! Поджидают, волнуются… Не напоминает типовую картину?
– В смысле, предстоит дележ и склока?
– Ну да, каждый боится, чтоб не обжулили. Тем более шестьдесят два на четыре ровно не делится, – шутливо добавляет Томин и трогает шофера за плечо: – Меня где-нибудь здесь. – И снова Знаменскому:
– Ты над этим поразмысли.
Машина приостанавливается у тротуара. Томин вы­ходит.
– До завтра.
…А наутро в кабинете Пал Палыча друзья продолжа­ют вчерашний разговор.
– Я поразмыслил, Саша. Жена Артамонова в твою схему не укладывается.
– Почему?
– Просто по ощущению.
Этого Томину достаточно – интуиции Пал Палыча он привык доверять.
– Нет так нет. Танцуем от печки. Маленький человек. Большие деньги. Откуда: ограбление, наркотики, шантаж подпольного миллионера?
– Теоретически, что угодно, за исключением конто­ры. Там нечем разжиться, я справлялся в УБХСС.
– Знаешь, мне нравится, что этот Артамонов такой скромненький и тихий, это сулит неожиданности. Дав­ненько не было роковых тайн! – усмехается Томин.
– Доброе утро. Как успехи? – входя спрашивает Кибрит.
– Все ясно, Зинаида, – сообщает Томин. – Пользу­ясь неисправностью уличных часов, Артамонов похищал у добрых людей время и сбывал его втридорога. Деньги не фальшивые?
– Ну что ты!
– Жаль, – говорит Пал Палыч. – Сашу потянуло на экзотику. Как они лежали в чемодане?
– Очень аккуратно. Новенькие пачки по тысяче руб­лей в стандартных банковских заклейках. И отдельно две тысячи – в конверте.
– Предназначались кому-то персонально, – делает вывод Томин.
– Да, там даже проставлены буквы «А. П.» Вероятно, инициалы.
– А. П., – повторяет Томин. – Учтем.
– Похоже, поспешный грабеж отпадает, – размыш­ляет Знаменский. – Скорее, пахнет неким учреждением. Слушай, Зиночка, купюры новенькие, незахватанные… А есть ли там отпечатки пальцев Артамонова? Вдруг он знать не знал, что там в чемодане? Вдруг его использовали как курьера?
– Тогда зачем мне купюры? Достаточно посмотреть замки.
Знаменский итожит разговор.
– Связи, – говорит он Томину. – Отпечатки. – Киб­рит: – А это самое «А. П.» – характерным почерком?
– Нет-нет, ничего не выйдет, почти печатными бук­вами.
На стук в дверь Знаменский говорит:
– Войдите!
Появляется Бардина, женщина лет тридцати пяти, довольно яркой наружности, с манерами, выдающими привычку бывать на людях и нравиться.
– Я – сестра Гали Артамоновой, – заявляет она с порога.
– Не будем мешать, – поднимается Томин.
Они с Кибрит выходят, и в коридоре Томин интере­суется:
– А, кстати, по какой причине авария?
– Не ясно пока. Шофер грузовика рассказывает, что Артамонов его обогнал, но шел странно, неровно – то сбросит скорость, то опять припустит. И потом «не впи­сался» в поворот.
Бардина тем временем, всхлипывая и торопясь, вык­ладывает, с чем пришла.
– Эти деньги Толя нашел!
– Как так нашел? – изумляется Знаменский.
– Да вот нашел – и все!
– Алла Степановна, откуда столь… оригинальная идея?
– Он вчера мне звонил, сказал: «Аля, поздравь, я нашел кучу денег!» Я говорю: «Не выдумывай». А он: «Совершенно серьезно, такую кучу, что и не снилось!» Конечно, ему нельзя было садиться за руль в таком состоянии…
– Он и сумму назвал? («Ну и ну! – думает Знамен­ский. – Похоронить не успели – прибежала с небыли­цами!»)
– Сумму – нет. Сейчас, говорит, приеду и сдам день­ги в милицию. Вы не верите? Но я клянусь, что Толя звонил!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10