Так что все твои причиндалы тут, в машине.
— Пойдем со мной, Билл. Наплевать на мистера Беннета.
Эдди Коэн — старик, который нес вахту за регистрационной стойкой отеля «Эльдорадо» круглые сутки, лишь ненадолго отлучаясь по делам, — был очень рад возвращению Хока. Он поскреб свой заросший щетиной подбородок и ткнул пальцем в седую бороду Хока.
— А вы похожи на доктора Фрейда, сержант, — сказал Эдди Коэн.
— Со вставной челюстью или без? — поинтересовался Хок, пожимая старику руку.
— И с челюстью, и без челюсти. Вы немного похудели, как я погляжу.
— На двенадцать кило, — улыбнулся Хок.
— И зубы у вас чудесные! Просто чудесные!
— Спасибо, Эдди! Вы знакомы с сержантом Хендерсоном?
— О, да! Мы с ним разговаривали на днях. Мистер Беннет велел передать вам привет, мистер Хендерсон. Он уехал на выходные в Палм-Бич. Вы знаете о том, что у вас новая квартира, сержант Мозли?
— Да. Сержант Хендерсон уже сообщил мне эту новость.
Эдди сокрушенно покачал головой:
— Бедная миссис Шульц... Она умерла во сне. Посмотрела очередную серию «Магнума» по телевизору, поднялась к себе в номер, а на следующее утро миссис Фини обнаружила ее мертвой в постели.
— Она у нас была главным экспертом по сериалу «Главный госпиталь», не так ли?
— Точно. И «Даллас» тоже знала наизусть.
— Я, пожалуй, вселюсь прямо сейчас. Мои вещи в багажнике у сержанта Хендерсона. Какая-то сволочь украла из моей машины рацию и аккумулятор...
— Только рацию, — уточнил Коэн. — В то утро я, как всегда, совершал обход территории и заметил, что у вас украли рацию. Тогда я попросил Гутьерреса снять аккумулятор и положить его в кабинет к мистеру Беннету — чтобы и аккумулятор не свистнули. Так что не переживайте. — Коэн повернулся к Хендерсону: — Видите ли, «Эльдорадо» построили в 1929 году, когда люди пользовались в основном гужевым транспортом, а в Майами-Бич добирались либо поездом, либо пароходом. Поэтому у нас тут нет нормального гаража, как в новых отелях... Сержант Мозли, чуть не забыл: у меня тут для вас деньги.
Эдди Коэн зашел в свой кабинет и вернулся с двумя конвертами, заклеенными скотчем.
— Я вскрыл их сразу же, — признался Эдди Коэн. — Думал, вдруг это какая-нибудь важная или срочная корреспонденция. Но в конвертах были деньги. По двести пятьдесят долларов в каждом. Я, естественно, тут же доложил мистеру Беннету, и он велел запереть конверты в сейф. Может, не надо было их вскрывать?
— Не переживайте, Эдди. Вы поступили правильно, — успокоил его Хок, разглядывая конверты, на которых заглавными буквами было выведено: СЕРЖАНТУ ХОКУ МОЗЛИ. Надпись была сделана черным фломастером. — А кто доставил эти конверты?
— Какой-то кубинец на мопеде. Он попросил положить конверты в сейф и передать их вам, как только вы появитесь в отеле. Он не просил у меня никаких расписок. Больше мне ничего не известно, — ответил Эдди.
Хок высыпал содержимое конвертов на стойку. Все купюры были мелкого достоинства: засаленные пятерки, десятки и двадцатки.
— Что происходит, Хок? — недоуменно спросил Хендерсон.
— Понятия не имею. Пойдем-ка к «Ирландцу Майку» и пропустим по стакану, Билл.
— Такие бабки просто так с неба не падают, Хок.
— Знаю, Билл. Давай поговорим об этом в баре у Майка. Эдди, могу я попросить вас перенести мои вещи из багажника в номер? Мы с Биллом отлучимся ненадолго.
— Нет проблем. Гутьеррес тут болтается где-то поблизости. Как только он подойдет, я передам ему вашу просьбу, и он перенесет ваши вещи, сержант.
— Ты говорил, что все еще неважно себя чувствуешь, Хок, — напомнил Билл. — Тебе не вредно разгуливать под палящим солнцем?
— Ничего, тут всего-то идти два квартала. К тому же что-то во мне адреналин взыграл. Надо немного успокоиться.
Войдя в бар, Билл с Хоком устроились у стойки. Майк поздоровался с Хоком за руку, взглянул на него неодобрительно и сказал:
— Борода у вас просто чудовищная, сержант.
— Врачи сказали, чтобы я не брился еще пару недель, — объяснил Хок. Вынув из внутреннего кармана пиджака один из конвертов, Хок отсчитал сто долларов и положил их на стойку. — Это в счет погашения моего долга. Сдачу оставь себе в качестве аванса.
— Ну зачем вы так, сержант. Вы же знаете, что мы всегда рады обслужить вас в кредит. Я сейчас проверю, сколько вы должны, а остальное верну.
— Нет-нет. Хоть раз хочу почувствовать себя человеком, который заплатил за выпивку вперед. «Эрли Таймс», пожалуйста. Неразбавленный. Воду отдельно.
— Мне то же самое, — кивнул бармену Хендерсон.
Майк налил им виски и отправился в другой конец бара обслужить белобородого старичка.
— Ты считаешь, что старые долги можно оплачивать деньгами, происхождение которых неизвестно? А, Хок? Или известно?
— Что известно?
— Известно, откуда деньги. Это большие бабки, Хок. Надеюсь, ты не скрываешь от меня какие-то темные делишки?
— Я не знаю, откуда эти деньги, и мне на это наплевать. Может, вы всем отделом скинулись, чтобы помочь попавшему в беду коллеге...
— Разбежался. Хок, посуди сам: сначала у тебя на комоде оставляют сотню баксов, потом какой-то аноним присылает тебе полштуки в конверте... Наверняка это дело рук одного человека — того, кто на тебя напал.
— Будем надеяться. Но это не откуп, Билл. Может, этот ублюдок все-таки чувствует себя виноватым, потому что по ошибке измочалил не того человека. Когда я лежал в больнице, то проанализировал все дела, которые вел за последние десять лет. Времени для размышлений в госпитале всегда предостаточно, сам знаешь... Так вот. Я не знаю, кто бы это мог сделать. Есть, конечно, несколько мерзавцев, которые с радостью прикончили бы меня — но они хотят именно прикончить меня, а не искалечить. Банальное избиение Хока Мозли их не удовлетворит.
— Я бы на твоем месте все же поостерегся сорить деньгами, которые непонятно откуда взялись.
— Какая, на хрен, разница, откуда они появились! Деньги мне нужны, и я этими нежданными подарками воспользуюсь. Браунли сказал, что он мне дает двухнедельный отпуск для восстановления после болезни. Именно этим я и займусь. С понедельника, когда получу зарплату... Как тебе твой новый напарник?
— Лопес, что ли? Одно слово — кубинец. Посмотрел недавно по телеку «Французского связного», и теперь носит револьвер в кобуре, прикрепленной к лодыжке. Подражает главному герою.
— Серьезно, что ли?! — Хок расплылся в желтозубой улыбке.
— Ей-Богу! Давай еще по одной? — Хендерсон попросил Майка принести еще виски и полез в карман за бумажником.
— Убери ты свои деньги, Билл! Я за все заплатил авансом.
Гутьеррес к возвращению Хока успел перенести всю его одежду в номер, где и разложил ее аккуратно по полочкам. Номер, хоть и состоял из двух комнат, был очень небольшой. К тому же, гостиная была буквально забита мебелью, которую миссис Шульц регулярно приобретала на распродажах. За одиннадцать лет миссис Шульц разжилась удобным викторианским креслом, бюро с выдвижной крышкой, вращающимся стулом и двуспальной кроватью.
Хоку обстановка понравилась. Из кресла удобно смотреть телевизор, в выдвижные ящики бюро можно положить папки и бумаги; наконец-то можно обедать и работать за нормальным столом, а то в комнатенке на восьмом этаже Хоку приходилось пользоваться раскладным столиком, доставая его из-под кровати по три раза на дню. А на такую двуспальную кровать не стыдно и дамочку какую-нибудь завалить.
Новая челюсть пока все-таки раздражала Хоку десны, и потому он, вынув свои желтые зубы, опустил их в пластмассовый стаканчик с «полидентом». Доктор Рубин сказал, что потребуется некоторое время, пока Хок привыкнет к новой челюсти. Если же челюсть все-таки будет причинять ему неудобства, то доктор Рубин приладит ее как следует во время следующего визита Хока.
Хок удрученно уставился на свое отражение в зеркале. Без вставной челюсти он выглядел совсем кошмарно, а седая борода делала Хока похожим на персонаж комикса. Пожалуй, насчет «завалить дамочку» он погорячился. С такой рожей шансов на успех у женщин практически нет. Значит, обновить шикарную двуспальную кровать в ближайшие дня не удастся. Хок вздохнул огорченно и вышел из ванной. Он уже пять месяцев не трахался.
В спальне работал кондиционер, зато в гостиной стояла жара. Если Хоку не удастся выцарапать у мистера Беннета второй кондиционер, то, пожалуй, придется раскошелиться на подвесной вентилятор.
Хок только сейчас сумел как следует разглядеть картину, висевшую над письменным столом. Живописец изобразил трех белых коней с выпученными глазами и раздутыми ноздрями, запряженных в пожарную цистерну. «Вот это вещь! — подумал Хок. — И стоит, небось, бешеных денег!» Как это мистер Беннет прохлопал такую красоту! Оставил ее висеть на стене, а ведь мог бы и про...
В дверь к Хоку постучали. Три уверенных, властных удара.
Хок запаниковал. Он бросился к столу, ободрал себе пальцы, пытаясь выдвинуть ящик, вспомнил, что револьвера у него нет, и стал лихорадочно соображать, чем бы защититься от непрошеного гостя. Обрадовался, увидев тяжелое пресс-папье, схватил его и встал справа от двери, прижавшись спиной к стене.
— Кто там? — осторожно спросил он.
— Сержант Уилсон, — басом ответили из-за двери. — Полицейское управление Майами.
— Просуньте под дверь ваше удостоверение.
— Вы что, шутите?
— Хотите проверить? Или вы предъявляете удостоверение, или я стреляю через дверь. И тогда последним звуком, который вы услышите перед смертью, будет грохот выстрела!
— О, Господи! — В голосе Уилсона послышалось отвращение.
Через мгновение из-под двери показалась пластиковая карточка с цветной фотографией. Хок поднял ее с пола. Уилсон, цвет кожи — черный, рост 187 сантиметров, вес 110 килограммов, сержант полиции нравов города Майами. Уродлив до невозможности. Уши боксера, приплюснутый широченный нос... Кошмар.
Хок снял дверную цепочку и впустил Уилсона. Тот выхватил свое удостоверение из рук Хока и сунул его в бумажник, а потом спрятал и жетон, который он все это время сжимал в левой руке.
— Что с вами, сержант? — спросил Уилсон. — Чего вы так боитесь? Может, совесть замучила?
— Я только сегодня выписался из больницы.
— Знаю. Я о вас справлялся. Я прошу вас вернуть то, что принадлежит мне.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, сержант Уилсон. Я впервые вас вижу.
— А я вас и раньше видел. Я работаю в полиции нравов. Вы вторглись на мою территорию. Верните мне, пожалуйста, конверты. — Уилсон протянул свою широченную ладонь.
Хок был в полном замешательстве. Получается, Хоку вручили деньги, перепутав его с Уилсоном. Но как можно перепутать Хока Мозли с сержантом Уилсоном?! Либо тот, кто поневоле сталкивает Хока и Уилсона лбами, страдает дальтонизмом, либо его жестоко разыграли.
— Вы имеете в виду конверты, адресованные мне? — уточнил Хок.
— Адресованные вам, — подтвердил Уилсон.
Хок вручил чернокожему сержанту два конверта. Уилсон пересчитал деньги.
— Здесь не хватает ста долларов.
Хок смущенно кашлянул.
— Я их потратил.
— Покажите мне ваш бумажник.
— Да пошел ты! — сорвался Хок.
Раскрыв ладонь, Уилсон толкнул Хока на вертящийся стул и без видимых усилий буквально пришпилил его к сиденью. Хок решил было брыкаться, но понял, что еще слишком слаб, и утихомирился. Уилсон вынул из кармана Хока бумажник, отсчитал себе сотню баксов и бросил бумажник на стол. Положил деньги в нужный конверт и спрятал его в нагрудный карман своей бежевой спортивной куртки.
— Пабло требует вернуть девочку назад, старик. Доставишь девчонку в отель «Интернешнл» к десяти часам утра завтрашнего дня, и я все забуду. Не прощу, но забуду. В противном случае... — Уилсон окинул оценивающим взглядом комнату и продолжил: — Я понимаю, что ты нуждаешься в деньгах, иначе не стал бы жить в такой дыре, — но зариться на мою долю?! Ты не в своем уме, приятель!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33