Кош, начинавший уже дрожать от усталости, волнения и холода, вошел и сел за маленький столик. Приятное ощущение тепла охватило его. В комнате стояло облако табачного дыма, к запаху которого примешивался аромат кухни, кофе и абсента (полынного вина), усиленный жаром, исходящим от печки. Этот запах, который он обыкновенно не мог выносить, показался ему особенно приятным. Он спросил себе чашку кофе с коньяком, потер от удовольствия руки, взял рассеянно какую-то вечернюю газету, валявшуюся на столе, потом вдруг отбросил ее, вскочил и произнес, не замечая, что говорит вслух:
– Черт возьми!..
Один из игроков повернул голову; лакей, стоявший у кассы, думая, что обращаются к нему, подбежал с вопросом:
– Что прикажете? Кош махнул рукой:
– Нет… Мне вас не нужно… Впрочем, скажите, есть у вас здесь телефон?
– Конечно! В конце коридора, дверь направо.
– Спасибо.
Он пробрался между столами играющих, прошел коридор, закрыл за собой дверь и нажал кнопку. Долго не отвечали; он начал сердиться. Наконец, раздался звонок. Он приблизился к аппарату и спросил:
– Алло! Дайте мне 115-92 или 96…
Он прислушался к переговорам станции, к электрическим звонкам, наконец послышался голос:
– Алло! Кто говорит? Он изменил свой голос:
– Это № 115-92?
– Да. Что вы желаете?
– Газета «Солнце»?
– Да.
– Мне бы хотелось переговорить с секретарем редакции. Его прервал голос с центральной станции, спрашивающий какой-то номер.
– Алло! Алло! – рассердился Кош. – Оставьте нас, мосье, отойдите… Мы говорим… Алло! «Солнце»?.. Да? Пожалуйста, попросите к телефону секретаря редакции.
– Невозможно, он размечает номер, его нельзя беспокоить.
– По важному делу.
– Тогда, может быть… Но кто вызывает?
«Черт возьми! – подумал Кош. – Этого я не предвидел». – И ответил, помедлив:
– Редактор Шенар.
– Это меняет дело. Я сейчас позову его, подождите.
В телефон доносилось неясное гудение, шуршание бумаги, весь тот привычный гул, который Кош, в продолжение десяти лет, слышал каждую ночь в один и тот же час, когда, окончив работу, собирался уходить домой.
– Господин редактор? – спросил голос секретаря, видимо, запыхавшегося…
– Нет, – ответил Кош, изменив свой голос. – Извините меня, я не редактор вашей газеты. Я воспользовался его именем, чтоб вызвать вас, так как имею сообщить вам нечто весьма важное и не терпящее ни малейшего отлагательства…
– Но кто же вы?
– Вам совершенно безразлично, назовусь ли я Дюпоном или Дюраном. Не будем терять даром драгоценного времени.
– Эти шутки мне надоели…
– Ради Бога, – с отчаянием закричал Кош, – не вешайте трубку! Я хочу сообщить вам сенсационную новость, новость, которую ни один журнал, кроме вас, не получит ни завтра, ни послезавтра, если я не сообщу ее. Прежде всего скажите одно слово: завтрашний номер уже набран?
– Нет, но через несколько минут набор будет окончен. Вы понимаете, надеюсь, что мне некогда…
– Необходимо, чтоб вы выбросили несколько строк из «Последних известий» и заменили их тем, что я вам сейчас продиктую:
«Ужасное преступление только что совершено в № 29 по бульвару Ланн, в доме, занимаемом стариком лет шестидесяти. Убитый был поражен ударом ножа, перерезавшим ему горло от уха до грудной кости. Поводом к преступлению, по-видимому, была кража».
– Одну минуту, повторите адрес…
– Бульвар Ланн, 29.
– Благодарю вас, но кто мне поручится? Какое доказательство? Как можете вы знать? Я не могу пустить такую информацию, не будучи уверенным… Проверить я фактически не имею времени… Скажите мне что-нибудь, указывающее, из какого источника вы почерпнули это известие… Алло! Алло! Не вешайте трубку… Ответьте…
– Ну, – сказал Кош, – допустите такую мысль, что я убийца!.. Но позвольте сказать вам следующее: если завтра я, купив свежий номер «Солнца», не найду в нем информацию, которую только что вам сообщил, я тотчас же передам ее вашему конкуренту, «Телеграфу». Тогда уж вы сами разбирайтесь с Шенаром. Поверьте мне, выбросьте шесть строк и замените их моими…
– Еще одно слово, когда вы узнали?..
Кош осторожно повесил трубку, вышел из будки, вернулся в зал и стал пить кофе маленькими глотками, как человек, довольный успешно оконченным делом. После этого, заплатив за кофе банковым билетом – единственным, имевшимся у него и фигурировавшим в его бумажнике «для виду» целый год – от 1-го января по 31-е декабря, – он поднял воротник пальто и вышел. На пороге он остановился и сказал себе:
– Кош, милый друг, ты великий журналист!
III
Последний день Онисима Коша, репортера
Секретарь редакции «Солнце» еще минут пять кричал, суетился и бранился у телефона.
– Алло! Алло! Боже мой! Да отвечайте же!.. Скоты! Они нас разъединили! Алло! Алло!
Он бросал трубку и начинал опять с бешенством звонить.
– Алло! Станция! Вы нас разъединили!
– И не думали. Это там, вероятно, повесили трубку.
– В таком случае, это ошибка. Соедините опять, пожалуйста.
Через несколько минут послышался голос, но уже не тот, который говорил раньше:
– Алло! Вы спрашиваете?
– Это отсюда мне телефонировали?
– Да, действительно, отсюда телефонировали недавно, но я не знаю, вам ли.
– Скажите, пожалуйста, с кем я говорю?
– Из кафе «Пауль», площадь Трокадеро.
– Отлично. Будьте любезны сказать мосье, говорившему со мной, что мне нужно ему еще кое-что сообщить.
– Невозможно, мы сейчас закрываем, к тому же этот мосье уже должен быть далеко.
– Можете ли вы описать мне его внешность? Знаете вы его? Это ваш постоянный посетитель?
– Нет, я его видел в первый раз… Но описать могу, ему на вид лет тридцать, он брюнет с маленькими усами… Кажется, он был во фраке, но я не обратил на это особенного внимания.
– Благодарю вас, простите за беспокойство…
– Не за что. До свиданья.
– До свиданья…
Секретарь редакции недоумевал, как ему поступить. Напечатать ли сообщенную ему новость или подождать следующего дня. Если известие верно, то было бы обидно дать другой газете воспользоваться им. Ну, а если все это ложь?.. Нужно было немедленно принять какое-нибудь решение.
Подумав хорошенько, он пожал плечами, выбросил несколько строк иностранных известий и заменил их следующими.
УЖАСНАЯ ДРАМА
Только что получено известие, что в № 29 по бульвару Ланн, в доме, занимаемом одиноким стариком, открыто преступление. Он найден с перерезанным горлом. Один из наших сотрудников немедленно отправляется на место происшествия.
Сообщено в последнюю минуту нашим частным корреспондентом.
Несколько минут спустя машины работали полным ходом, а в три часа утра триста тысяч экземпляров направлялись к различным вокзалам, разнося повсюду известие о преступлении на бульваре Ланн. В три четверти пятого половина парижского издания была готова. Секретарь редакции, все время следивший за работой, посмотрел на часы и велел позвать посыльного.
– Отправляйтесь сейчас же на улицу Дуэ к мосье Кош и попросите его немедленно приехать сюда переговорить о важном деле, – сказал он, а про себя подумал:
– Таким образом этот неисправимый Кош не сможет разблаговестить эту новость. Если она окажется ложной, то примечание, что это частная корреспонденция, снимает с меня всякую ответственность; если же это правда, то ни один из наших собратьев ею не воспользуется. Ах, если бы Кош был серьезным человеком, я бы его тотчас известил. Но доверьтесь-ка этому молодцу, который самым невинным образом, с самыми наилучшими намерениями разнес бы эту весть по всему Парижу, – прелестному, но невозможному шалопаю, выбравшему именно эту ночь, чтоб не явиться в редакцию. Как раз, когда он нужен, его и нет. Ну, да что…
Довольный успешным разрешением вопроса, он зажег трубку и проговорил, потирая себе руки:
– Милый мой, ты изумительный секретарь редакции…Онисим Кош только что заснул, когда посыльный «Солнца» позвонил у его двери. Он сразу проснулся, прислушался, размышляя, не сон ли это, но после второго звонка он поднялся с кровати и спросил сонным голосом:
– Кто тут?
– Жюль, артельщик «Солнца».
– Подождите минутку. Я открою.
Он зажег свечу, накинул халат и открыл дверь, порядочно рассерженный:
– Что случилось, чего вам от меня нужно?
– Мосье Авио просит вас немедленно приехать.
– Ну, нет! Да он шутник, твой мосье Авио! Еще и пяти часов нет!
– Извините, уже 5 часов и 20 минут.
– 5 часов 20! В такой час не стаскивают добрых людей с кровати. Скажите ему, что вы меня не застали дома… До свиданья, Жюль.
И он толкнул его к выходу.
– Что же, я уйду, – проговорил Жюль, – только все же я думаю, что дело важное, все насчет этого…
– Насчет чего?
Жюль вынул из кармана еще не просохший номер газеты, свежие чернила которого прилипали к пальцам. Он раскрыл его на третьей странице и показал в самом низу ее, в отделе последних известий, описание убийства на бульваре Ланн. Пока Кош пробегал глазами эти строки, он прибавил:
– Это известие передано нам по телефону, когда газета была уже почти набрана. Если это не утка, то тип, который сообщил все это, заработал в одну ночь, наверное, франков двадцать пять.
– О! Двадцать пять франков?
– Ведь не нам же одним он сообщил. Очевидно, он рассказал свою историю всем утренним газетам и теперь пойдет по кассам получать гонорар. Я сам подобное проделал во время пожара на благотворительном базаре. Я стоял возле, на улице… Только тогда я имел дело с вечерними газетами, но из них только две платят…
– Конечно… конечно, – проговорил Кош, отдавая ему газету. – Вы умный малый, Жюль!..
А сам подумал: «Дубина!» Потом прибавил вслух:
– Да, это, вероятно, насчет этого, скажите мосье Авио, что я сейчас буду. Только оденусь…
Оставшись один, Кош начал смеяться. В самом деле, не смешно ли было, что ему пришли сообщить эту новость? В первую минуту он и сам удивился. Два или три часа крепкого сна заставили его забыть волнения этой ночи. Он пришел в недоумение, зачем его зовут, и понял только тогда, когда Жюль развернул газету. Положительно, все устраивалось как нельзя лучше. Он опасался, как бы это дело не поручили другому, что парализовало бы свободу его действий. Теперь же инициатива была в его руках.
Продолжая раздумывать, он одевался. В нетопленой комнате было холодно; он надел фланелевую рубаху, толстый костюм и теплое автомобильное пальто. Надев шляпу, он ощупал свои карманы, удостоверился, что ничего не забыл. Проходя мимо швейцарской, он крикнул, чтоб ему отворили, и услышал сонный голос, ворчавший за дверью:
– Когда же кончится это шатанье?..
Проезжал извозчик. Кош позвал его, сел, дал адрес «Солнца» и снова погрузился в думы.
Ему следует разыграть в редакции полное неведение. Не лишнее будет даже притвориться рассерженным. Плохо скрываемое недоверие тоже будет кстати. Таким образом он заранее снимал с себя всякое подозрение и оставлял секретарю гордость важного открытия. Он слишком хорошо знал людей вообще и в частности журналистов и понимал, что если хочешь достигнуть своей цели, нужно оставить на их долю частичку успеха во всяком предприятии: это своего рода куртаж. Авио особенно заинтересуется этим делом, если он будет вправе сказать:
– Я был прав. Никто не хотел слушать меня. Кош уверял, что меня провели. Но я стоял на своем. Я чувствовал, что это не утка; меня не обманешь, я старый воробей.
Извозчик остановился. Он заплатил ему и быстро поднялся в редакцию. Секретарь ожидал его, прохаживаясь по своему кабинету. Увидев Коша, он воскликнул:
– Наконец-то! Мы битых три часа вас разыскиваем. Не знаю, где вы проводите ночи, впрочем, это ваше дело, но, по правде говоря, могли бы и заглянуть в редакцию! Никогда не знаешь, где вас найти…
– У меня дома, – возразил Кош самым естественным тоном. – Я обедал у приятеля и в час ночи был уже в постели. Я вышел из редакции в половине восьмого, все было спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Черт возьми!..
Один из игроков повернул голову; лакей, стоявший у кассы, думая, что обращаются к нему, подбежал с вопросом:
– Что прикажете? Кош махнул рукой:
– Нет… Мне вас не нужно… Впрочем, скажите, есть у вас здесь телефон?
– Конечно! В конце коридора, дверь направо.
– Спасибо.
Он пробрался между столами играющих, прошел коридор, закрыл за собой дверь и нажал кнопку. Долго не отвечали; он начал сердиться. Наконец, раздался звонок. Он приблизился к аппарату и спросил:
– Алло! Дайте мне 115-92 или 96…
Он прислушался к переговорам станции, к электрическим звонкам, наконец послышался голос:
– Алло! Кто говорит? Он изменил свой голос:
– Это № 115-92?
– Да. Что вы желаете?
– Газета «Солнце»?
– Да.
– Мне бы хотелось переговорить с секретарем редакции. Его прервал голос с центральной станции, спрашивающий какой-то номер.
– Алло! Алло! – рассердился Кош. – Оставьте нас, мосье, отойдите… Мы говорим… Алло! «Солнце»?.. Да? Пожалуйста, попросите к телефону секретаря редакции.
– Невозможно, он размечает номер, его нельзя беспокоить.
– По важному делу.
– Тогда, может быть… Но кто вызывает?
«Черт возьми! – подумал Кош. – Этого я не предвидел». – И ответил, помедлив:
– Редактор Шенар.
– Это меняет дело. Я сейчас позову его, подождите.
В телефон доносилось неясное гудение, шуршание бумаги, весь тот привычный гул, который Кош, в продолжение десяти лет, слышал каждую ночь в один и тот же час, когда, окончив работу, собирался уходить домой.
– Господин редактор? – спросил голос секретаря, видимо, запыхавшегося…
– Нет, – ответил Кош, изменив свой голос. – Извините меня, я не редактор вашей газеты. Я воспользовался его именем, чтоб вызвать вас, так как имею сообщить вам нечто весьма важное и не терпящее ни малейшего отлагательства…
– Но кто же вы?
– Вам совершенно безразлично, назовусь ли я Дюпоном или Дюраном. Не будем терять даром драгоценного времени.
– Эти шутки мне надоели…
– Ради Бога, – с отчаянием закричал Кош, – не вешайте трубку! Я хочу сообщить вам сенсационную новость, новость, которую ни один журнал, кроме вас, не получит ни завтра, ни послезавтра, если я не сообщу ее. Прежде всего скажите одно слово: завтрашний номер уже набран?
– Нет, но через несколько минут набор будет окончен. Вы понимаете, надеюсь, что мне некогда…
– Необходимо, чтоб вы выбросили несколько строк из «Последних известий» и заменили их тем, что я вам сейчас продиктую:
«Ужасное преступление только что совершено в № 29 по бульвару Ланн, в доме, занимаемом стариком лет шестидесяти. Убитый был поражен ударом ножа, перерезавшим ему горло от уха до грудной кости. Поводом к преступлению, по-видимому, была кража».
– Одну минуту, повторите адрес…
– Бульвар Ланн, 29.
– Благодарю вас, но кто мне поручится? Какое доказательство? Как можете вы знать? Я не могу пустить такую информацию, не будучи уверенным… Проверить я фактически не имею времени… Скажите мне что-нибудь, указывающее, из какого источника вы почерпнули это известие… Алло! Алло! Не вешайте трубку… Ответьте…
– Ну, – сказал Кош, – допустите такую мысль, что я убийца!.. Но позвольте сказать вам следующее: если завтра я, купив свежий номер «Солнца», не найду в нем информацию, которую только что вам сообщил, я тотчас же передам ее вашему конкуренту, «Телеграфу». Тогда уж вы сами разбирайтесь с Шенаром. Поверьте мне, выбросьте шесть строк и замените их моими…
– Еще одно слово, когда вы узнали?..
Кош осторожно повесил трубку, вышел из будки, вернулся в зал и стал пить кофе маленькими глотками, как человек, довольный успешно оконченным делом. После этого, заплатив за кофе банковым билетом – единственным, имевшимся у него и фигурировавшим в его бумажнике «для виду» целый год – от 1-го января по 31-е декабря, – он поднял воротник пальто и вышел. На пороге он остановился и сказал себе:
– Кош, милый друг, ты великий журналист!
III
Последний день Онисима Коша, репортера
Секретарь редакции «Солнце» еще минут пять кричал, суетился и бранился у телефона.
– Алло! Алло! Боже мой! Да отвечайте же!.. Скоты! Они нас разъединили! Алло! Алло!
Он бросал трубку и начинал опять с бешенством звонить.
– Алло! Станция! Вы нас разъединили!
– И не думали. Это там, вероятно, повесили трубку.
– В таком случае, это ошибка. Соедините опять, пожалуйста.
Через несколько минут послышался голос, но уже не тот, который говорил раньше:
– Алло! Вы спрашиваете?
– Это отсюда мне телефонировали?
– Да, действительно, отсюда телефонировали недавно, но я не знаю, вам ли.
– Скажите, пожалуйста, с кем я говорю?
– Из кафе «Пауль», площадь Трокадеро.
– Отлично. Будьте любезны сказать мосье, говорившему со мной, что мне нужно ему еще кое-что сообщить.
– Невозможно, мы сейчас закрываем, к тому же этот мосье уже должен быть далеко.
– Можете ли вы описать мне его внешность? Знаете вы его? Это ваш постоянный посетитель?
– Нет, я его видел в первый раз… Но описать могу, ему на вид лет тридцать, он брюнет с маленькими усами… Кажется, он был во фраке, но я не обратил на это особенного внимания.
– Благодарю вас, простите за беспокойство…
– Не за что. До свиданья.
– До свиданья…
Секретарь редакции недоумевал, как ему поступить. Напечатать ли сообщенную ему новость или подождать следующего дня. Если известие верно, то было бы обидно дать другой газете воспользоваться им. Ну, а если все это ложь?.. Нужно было немедленно принять какое-нибудь решение.
Подумав хорошенько, он пожал плечами, выбросил несколько строк иностранных известий и заменил их следующими.
УЖАСНАЯ ДРАМА
Только что получено известие, что в № 29 по бульвару Ланн, в доме, занимаемом одиноким стариком, открыто преступление. Он найден с перерезанным горлом. Один из наших сотрудников немедленно отправляется на место происшествия.
Сообщено в последнюю минуту нашим частным корреспондентом.
Несколько минут спустя машины работали полным ходом, а в три часа утра триста тысяч экземпляров направлялись к различным вокзалам, разнося повсюду известие о преступлении на бульваре Ланн. В три четверти пятого половина парижского издания была готова. Секретарь редакции, все время следивший за работой, посмотрел на часы и велел позвать посыльного.
– Отправляйтесь сейчас же на улицу Дуэ к мосье Кош и попросите его немедленно приехать сюда переговорить о важном деле, – сказал он, а про себя подумал:
– Таким образом этот неисправимый Кош не сможет разблаговестить эту новость. Если она окажется ложной, то примечание, что это частная корреспонденция, снимает с меня всякую ответственность; если же это правда, то ни один из наших собратьев ею не воспользуется. Ах, если бы Кош был серьезным человеком, я бы его тотчас известил. Но доверьтесь-ка этому молодцу, который самым невинным образом, с самыми наилучшими намерениями разнес бы эту весть по всему Парижу, – прелестному, но невозможному шалопаю, выбравшему именно эту ночь, чтоб не явиться в редакцию. Как раз, когда он нужен, его и нет. Ну, да что…
Довольный успешным разрешением вопроса, он зажег трубку и проговорил, потирая себе руки:
– Милый мой, ты изумительный секретарь редакции…Онисим Кош только что заснул, когда посыльный «Солнца» позвонил у его двери. Он сразу проснулся, прислушался, размышляя, не сон ли это, но после второго звонка он поднялся с кровати и спросил сонным голосом:
– Кто тут?
– Жюль, артельщик «Солнца».
– Подождите минутку. Я открою.
Он зажег свечу, накинул халат и открыл дверь, порядочно рассерженный:
– Что случилось, чего вам от меня нужно?
– Мосье Авио просит вас немедленно приехать.
– Ну, нет! Да он шутник, твой мосье Авио! Еще и пяти часов нет!
– Извините, уже 5 часов и 20 минут.
– 5 часов 20! В такой час не стаскивают добрых людей с кровати. Скажите ему, что вы меня не застали дома… До свиданья, Жюль.
И он толкнул его к выходу.
– Что же, я уйду, – проговорил Жюль, – только все же я думаю, что дело важное, все насчет этого…
– Насчет чего?
Жюль вынул из кармана еще не просохший номер газеты, свежие чернила которого прилипали к пальцам. Он раскрыл его на третьей странице и показал в самом низу ее, в отделе последних известий, описание убийства на бульваре Ланн. Пока Кош пробегал глазами эти строки, он прибавил:
– Это известие передано нам по телефону, когда газета была уже почти набрана. Если это не утка, то тип, который сообщил все это, заработал в одну ночь, наверное, франков двадцать пять.
– О! Двадцать пять франков?
– Ведь не нам же одним он сообщил. Очевидно, он рассказал свою историю всем утренним газетам и теперь пойдет по кассам получать гонорар. Я сам подобное проделал во время пожара на благотворительном базаре. Я стоял возле, на улице… Только тогда я имел дело с вечерними газетами, но из них только две платят…
– Конечно… конечно, – проговорил Кош, отдавая ему газету. – Вы умный малый, Жюль!..
А сам подумал: «Дубина!» Потом прибавил вслух:
– Да, это, вероятно, насчет этого, скажите мосье Авио, что я сейчас буду. Только оденусь…
Оставшись один, Кош начал смеяться. В самом деле, не смешно ли было, что ему пришли сообщить эту новость? В первую минуту он и сам удивился. Два или три часа крепкого сна заставили его забыть волнения этой ночи. Он пришел в недоумение, зачем его зовут, и понял только тогда, когда Жюль развернул газету. Положительно, все устраивалось как нельзя лучше. Он опасался, как бы это дело не поручили другому, что парализовало бы свободу его действий. Теперь же инициатива была в его руках.
Продолжая раздумывать, он одевался. В нетопленой комнате было холодно; он надел фланелевую рубаху, толстый костюм и теплое автомобильное пальто. Надев шляпу, он ощупал свои карманы, удостоверился, что ничего не забыл. Проходя мимо швейцарской, он крикнул, чтоб ему отворили, и услышал сонный голос, ворчавший за дверью:
– Когда же кончится это шатанье?..
Проезжал извозчик. Кош позвал его, сел, дал адрес «Солнца» и снова погрузился в думы.
Ему следует разыграть в редакции полное неведение. Не лишнее будет даже притвориться рассерженным. Плохо скрываемое недоверие тоже будет кстати. Таким образом он заранее снимал с себя всякое подозрение и оставлял секретарю гордость важного открытия. Он слишком хорошо знал людей вообще и в частности журналистов и понимал, что если хочешь достигнуть своей цели, нужно оставить на их долю частичку успеха во всяком предприятии: это своего рода куртаж. Авио особенно заинтересуется этим делом, если он будет вправе сказать:
– Я был прав. Никто не хотел слушать меня. Кош уверял, что меня провели. Но я стоял на своем. Я чувствовал, что это не утка; меня не обманешь, я старый воробей.
Извозчик остановился. Он заплатил ему и быстро поднялся в редакцию. Секретарь ожидал его, прохаживаясь по своему кабинету. Увидев Коша, он воскликнул:
– Наконец-то! Мы битых три часа вас разыскиваем. Не знаю, где вы проводите ночи, впрочем, это ваше дело, но, по правде говоря, могли бы и заглянуть в редакцию! Никогда не знаешь, где вас найти…
– У меня дома, – возразил Кош самым естественным тоном. – Я обедал у приятеля и в час ночи был уже в постели. Я вышел из редакции в половине восьмого, все было спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21