Я не брезглив по своей натуре, и все же внутри у меня что-то сжалось, а к горлу подкатил комок, когда Влад, опустив руку в мешок, вытащил оттуда нескольких извивающихся гадов. Сжав их в кулаке, он спрыгнул с полоза на крышу и, ударом ноги выбив раму, полез в окно.
Пилот, чуть повернув голову, крикнул мне:
– Куда теперь?
Он думал, что мы прилетели сюда для того, чтобы сбросить на крышу десантника.
– Висим! – ответил я ему и пнул ногой мешок, лежащий на полу. Завязывать горловину было поздно. Ярко-зеленые с оранжевыми ромбами болотные лабарии медленно выползали из мешка, распутывали клубки, сплетенные своими скользкими телами, и, корчась на рифленом полу, пытались заползти под сиденья. Им было трудно передвигаться по металлической поверхности, и они нервно крутили кольца, разжимались, как пружины, и снова скручивались в омерзительные спирали. Пилот не видел, какие пассажиры осваивали кабину, он держал вертолет над окном, покусывал губы и обливался потом. Мерзкие создания, думал я, поглядывая на змей. А вдруг Ромэно что-то напутал и у какой-нибудь особи не выдернул ядовитые зубки?
Я не ожидал, что Влад так быстро появится в оконном проеме, причем с чемоданом в руках. С тем самым проклятым чемоданом! Казалось совершенно невероятным, что он смог его найти! Меня преследовал злой рок, и приключения чемодана становились просто анекдотичными. Никакие мои ухищрения не позволяли избавиться от этого балласта, и даже кровожадные колумбийские мафиози не стали для Влада преградой.
– Держи!! – закричал Влад, подавая мне чемодан.
Я только сейчас заметил, что лоб Влада рассечен и из раны, заливая лицо, хлещет кровь. Пилот, сволочь, словно нарочно принялся раскачивать вертолет. От треска лопастей у меня раскалывалась голова. Для того чтобы схватиться за чемодан, я должен был убрать руку с револьвером от головы пилота и свеситься с борта. Не знаю, понял Влад или нет, почему я медлил. С криком он закинул чемодан в кабину, словно баскетбольный мяч в сетку, потерял равновесие и едва не провалился с головой в оконный проем, как в полынью.
Он не мог забраться в вертолет самостоятельно. Мы слишком долго светились над крышей, и я даже боялся предположить, какое оживление сейчас творилось на лужайке. Влад тянул руку, стараясь ухватиться за полоз, и всякий раз промазывал. Пнув ногой чемодан, загоняя его в глубь кабины, я крепко схватил пилота за волосы и крикнул ему в ухо:
– Пристрелю, если будешь раскачиваться!
Надеясь на то, что две-три секунды пилот не будет оборачиваться, я кинулся к краю борта, схватился, как это делал Влад, за крюк, встал ногой на полоз и, свесившись, протянул Владу руку.
– Хватайся! – заорал я, чувствуя, что у меня начинает кружиться голова и я теряю равновесие.
Влад высунулся из оконного проема насколько мог, лег животом на крышу и схватил меня за руку. Дальше произошло самое худшее из того, что вообще могло произойти. Я недооценил вес Влада, кроме того, вертолет вдруг дал сильный крен и, обрушив на нас поток горячего воздуха, резко ушел в сторону, разворачивая хвостовую балку. Меня сорвало с полоза, как муху с кончика хлыста. Я грохнулся на самый край крыши, не удержался на нем и съехал вниз, в последний момент успев схватиться руками за водосточный карниз, повиснув на нем, как большая сосулька. Надо мной вентилятором пронесся рулевой винт, чудом не срезав мне голову
– Ты что сделал?! – страшным голосом закричал Влад, кидаясь ко мне, чтобы помочь забраться на крышу или же, наоборот, в наказание скинуть, но он не успел сделать ни того, ни другого. Мои потные пальцы соскользнули с карниза, и я полетел вниз. За те несколько мгновений падения (в тот момент у меня замерло сердце и в животе образовалась пустота) я успел подумать, что мы с Владом продули по всем статьям…
Удара не было. Раздался треск, шелест, и тысячи иголок впились мне в ноги, спину и грудь. Пробив собой большой круглый куст, я вонзился в его внутренности. Мой полет прекратился, и это спасло мне жизнь.
Когда шок, который журналисты любят называть легким испугом, прошел, я почувствовал острую боль. Мое лицо и руки, не прикрытые одеждой, были безжалостно исцарапаны ветками, царапины горели огнем и кровоточили.
Я вслух произнес несколько междометий и стал выбираться из куста, внутри которого было полусумрачно и жутко, словно в самых непролазных дебрях сельвы. Выбраться наружу столь же красиво, как упасть с крыши, не удалось. Я зацепился ногой за сплетение корней и вывалился на лужайку, как вратарь в прыжке за мячом.
Вертолет по большой дуге облетал вокруг виллы, унося в своем брюхе вожделенный для Влада чемодан. Я снова мысленно перекрестился, с ужасом понимая, что посвящаю этой игре в кошки-мышки значительную часть своей жизни, а финала игры все еще не видно.
Я кинулся к стене дома, прижался к ней и вытащил из-за пояса револьвер. Где-то за углом раздавались редкие щелчки выстрелов и отрывистые крики. Прижавшись грудью к водосточной трубе и прикрывая сердце револьвером, я осторожно заглянул за угол и тотчас увидел, как из дома вышел Гонсалес с молодой женщиной в темных очках, на голове которой был повязан белый шелковый платок, обвивающий также и шею. Трое мужчин, пятясь, смотрели на крышу, высоко задрав голову, и размахивали винтовками.
– Где он? – спросил Гонсалес, лишь на мгновение посмотрев вверх.
Охранники наперебой стали объяснять ему, что человек спрятался на изломе крыши, но они обязательно его достанут, потому как два охранника уже выламывают двери мансардной комнаты и с минуты на минуту выберутся на крышу.
Краем глаза я заметил, как вертолет, зависнув над площадкой, стал стремительно снижаться и, накренившись, тяжело сел сначала на один полоз, а затем на другой, едва не перевернувшись набок. Лопасти еще продолжали бешено вращаться, трава ходила волнами под потоками воздуха, а пилот выскочил из кабины с такой прытью, словно в вертолете начался пожар, и с диким криком, беспрестанно хлопая себя по груди и ляжкам, кинулся на площадку для гольфа. Даже отсюда было видно, как, переваливаясь через край борта, в траву падают омерзительные лабарии.
– Стреляйте в него! Стреляйте! – вдруг крикнул Гонсалес охранникам, махая рукой в сторону вертолета.
Сначала я не понял, почему он приказал стрелять в пилота, до смерти напуганного лабариями, но, когда грянули выстрелы, увидел, как к вертолету с невообразимой скоростью мчится Дик. Его короткие ноги мельтешили столь быстро, что превратились в туманный треугольник. Сомбреро на его голове не было, что придавало вакуэро особую обтекаемость. Охранники не столько стреляли по бегущему, сколько выбирали позицию, переходя от куста к кусту, – они опасались попасть в вертолет.
– Чего вы ждете, идиоты! – кричал Гонсалес. – Не подпускайте его к вертолету!
Громыхнуло несколько выстрелов. У меня оборвалось сердце: Дик упал у самой двери.
– Готов! – крикнул кто-то, но, к счастью, поторопился. Дик снова вскочил на ноги, вытащил из кабины чемодан, с удивительной ловкостью взгромоздил его себе на голову, попутно стряхнув с себя прицепившихся к нему лабарий, и скрылся за округлым брюшком вертолета.
– Догнать!! – до хрипоты заорал Гонсалес. – Бегите за ним, идиоты!
Охранники, безрезультатно стреляя на ходу, кинулись за Диком, который торпедой несся по полю к зеленой стене сельвы, наверняка давая форы по скорости Пеле и Марадоне вместе взятым. Вдруг из сельвы один за другим последовали частые винтовочные выстрелы. В первое мгновение я подумал, что Дика засекли охранники из внешнего оцепления и открыли по нему ураганный огонь. Но вакуэро продолжал молотить ногами, стремительно приближаясь к спасительным зарослям, а четверо охранников, которые бежали за ним, почти одновременно рухнули в траву и остались лежать без движения.
«Мария! – понял я, потрясенный высочайшим классом стрельбы. – Четыре выстрела – четыре трупа! И как вовремя!»
Ошеломленные потерями в своих рядах, оставшиеся трое охранников стали пятиться вприсядку, боясь повернуться к сельве спиной. Гонсалес, бормоча ругательства, прямо по клумбе с цветами пошел к дому, на всякий случай прижался к стене и стал медленно двигаться в мою сторону.
Я отпрянул назад, взвел курок и затаил дыхание.
– Прикройте нас! – обозленно крикнул Гонсалес. Голос его показался мне каким-то жалким. Я уже его не видел, но понял, что он совсем близко от угла дома и водосточной трубы, за которой я прятался. – Где пилот? Найдите этого кретина и скажите, что с завтрашнего дня он свободен!
«Ну что? – подумал я, медленно приподнимая руку с револьвером. – Сделать подарок Дику? Женить его на Марии?»
То, что произошло мгновение спустя, не укладывалось в моем сознании. Я уже был готов выстрелить Гонсалесу в голову, но вместо него из-за угла вышла дама в белом платке, словно нарочно прикрывая мафиози собой.
Я чуть не заорал. Дама оказалась так близко от меня, что я мог ее поцеловать. Собственно, я много раз целовал ее в своей жизни.
Это была Анна.
Глава 20
– Убери пистолет, – тихо сказала она. – И дай нам уйти.
– Куда уйти? – пробормотал я, отчаянно раздумывая над тем, что происходит и что еще может произойти.
– Не задавай вопросов! – зашипела Анна и сверкнула очками.
Мы медленно расходились, не спуская друг с друга глаз.
– Деньги где? – спросил я. – Ты представляешь, как ты меня подвела?
– Не вздумай стрелять, – совсем тихо произнесла Анна. – Скоро ты все узнаешь и получишь свои деньги обратно… Не делай глупостей!
Я не мог опустить руку с револьвером, но и не мог выстрелить. Анна закрывала собой Гонсалеса. Мафиози, чувствуя себя за женской спиной вполне комфортно, крикнул мне:
– Ты разве еще живой? Ну-ну! – И быстро, насколько позволял ему высокий ранг, пошел к вертолету.
Пилот, вооружившись палкой-рогулиной, с опаской заглянул в кабину вертолета. Охранники, перебегая с места на место, целились в заросли, но сельва молчала. Анна, повернувшись, побежала вслед за Гонсалесом. Я медленно опускал руку с пистолетом. Лопасти, загребая воздух, выгнулись конусом. Вертолет, едва оторвавшись от земли, повернулся вокруг своей оси и встал к Гонсалесу боком, закрывая его от возможных выстрелов из сельвы. Мафиози, не останавливаясь, запрыгнул в кабину и оттуда подал руку Анне.
Тут на меня свалился Влад. Точнее, он, как и я, упал на куст, но ветки, согнувшись под тяжестью его тела, хлестнули меня по спине.
– Ты почему не стрелял?! – страшным голосом крикнул он, выбравшись из куста и вытягивая из волос листья и ветки. – Он же вышел прямо на тебя! С двух шагов ты бы не промазал!
Я промолчал, глядя, как вертолет стремительно взмыл в небо и, накренившись, с грохотом пронесся над нами.
– Что это была за баба?! – все еще хрипел Влад. Лицо его, залитое кровью, было страшным. – Ты почему молчишь, отмороженный?! Да тебе до конца жизни прощения не будет за то, что упустил Гонсалеса! Лох! Ботан! Физик!
– Заткнись, – ответил я устало.
Он не узнал Анну, понял я. И это очень хорошо.
– Все! Уносим ноги! – со страдальческим выражением на лице произнес Влад, погрозил мне кулаком и выглянул из-за куста. – Эти команчи сюда бегут!
Прячась за кустами, Влад первым побежал по лужайке к лесу. Охранники, проводив вертолет, переключили все внимание на нас, и Влад вскоре повалился на землю и закрыл голову руками. Пули подрезали траву вокруг него и взрыхлили дерн. Я опустился на колени перед кустом и, используя в качестве опоры собственное предплечье, разрядил в «команчей» барабан. Попасть со ста метров было невозможно, но моя беспорядочная стрельба заставила охранников поберечься, и, пока они лежали в траве, не смея поднять головы, Влад успел покрыть половину расстояния до леса.
У меня не было никаких шансов уйти с виллы живым без посторонней помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65