Перед выездом на Новорязанское шоссе он остановился, пропуская встречный транспорт, и в этот момент по машине был открыт ураганный огонь из автоматического оружия. Преступники с места происшествия скрылись, не прикоснувшись к вещам убитых. Возбуждено уголовное дело».
– Через неделю выяснится, что Гильермо поставлял из Эквадора в Москву наркотики, – мрачным голосом заметил Влад.
– Очень может быть, – согласился я и раскрыл вторую газету. – «Гражданин Эквадора погиб при странных обстоятельствах. Дерзкое убийство совершено в подмосковном лесу вблизи поселка Малореченское. В собственном автомобиле почти в упор расстрелян представитель крупной землеторгующей фирмы господин Гиль… Гильремо». С ошибкой дали фамилию.
– Значит, все остальное – вранье, – предположил Влад.
– Читаю, – продолжал я. – «По имеющимся у нас сведениям, преступники действовали жестоко и с цинизмом. Сначала они убили жену и дочь бизнесмена, а затем заставили самого Гильремо выйти из машины, снять с себя пальто и пиджак. Обыскав одежду, убийцы поставили эквадорца на колени и короткой очередью выстрелили ему в затылок. Оставив автоматы на месте преступления, убийцы скрылись в лесу. По мнению некоторых компетентных источников, убийство было совершено по заказу латиноамериканской террористической организации, контролирующей контрабанду наркотиков в Карибском регионе».
– Какая газета? – спросил Влад.
– «Экстра-новости».
– Все ясно! – Влад скривил лицо. – Прочитал и забыл… Есть еще что-нибудь?
– Вот совсем короткая информация: «Гражданин Эквадора Гильермо был убит в минувший вторник в Подмосковье. В течение нескольких лет он использовал для контрабанды героина дипломатические каналы. Московские наркодельцы убили его за то, что он отказался выплачивать им дань».
– А это вообще бред! – не задумываясь, поставил клеймо Влад. – Никому верить нельзя!
– А сам ты что думаешь об этом? – спросил я, кидая газеты на заднее сиденье.
– Что я думаю? – повторил вопрос Влад. Он был готов критиковать прессу и высказывать свой скептицизм, но не строить гипотезы. – Ничего я не думаю. Мало ли какие причины были у убийцы грохнуть его? Первая: ограбить. Вторая: запугать правительство Эквадора. Третья: вынудить посла открыть визу беглому каторжнику. Четвертая: отомстить за поруганную честь женщины… Да я тебе сто причин назвать могу!
– А с покупкой нами острова ты это никак не связываешь?
– Что-о-о?! – протянул Влад и посмотрел на меня так, словно я сказал непозволительную глупость. – А при чем здесь наш остров?
Мы остановились на светофоре. У меня пропала охота говорить про остров и убийство Гильермо, потому что эти две очень смутные и расплывчатые субстанции в моем понимании связывала лишь интуиция, а ее, как известно, другому человеку не объяснишь и не передашь.
В авиакассе нас огорошили неожиданной новостью: Аэрофлот не совершал регулярные рейсы в Кито. Остроумная кассирша предложила ближайшие к столице Эквадора города – Рио-де-Жанейро и Майами, удаленные от нашей конечной цели почти на пять тысяч километров.
Влад приуныл. Он просунул голову в кассовое окошко. Кассирше, должно быть, он напомнил грустного пса, и она стала разговаривать с ним ласково.
– Обратитесь в посольство Эквадора, может быть, у них намечается спецрейс, – посоветовала она.
Влад отрицательно покачал головой.
– Тогда подойдите к представителю колумбийской авиакомпании. Он организует коммерческие рейсы во все страны Южной Америки. Правда, вам придется арендовать весь самолет.
– Это дорого? – полюбопытствовал Влад.
– Дорого, – подтвердила кассирша и закрыла окошко табличкой «Обед».
Влад повернулся ко мне. Опять наш остров уплывал от нас, словно «Летучий голландец».
– Поехали в представительство колумбийской авиакомпании, – безрадостным голосом сказал он. – Будем арендовать самолет.
Я протянул Владу пухлую пачку долларов и свой паспорт.
– Что это значит? – спросил он.
– Это значит, что в представительство ты поедешь один, а я еду искать Анну. Не нравится мне ее телефон.
– Не забудь взять у нее в долг деньги! – напомнил Влад.
Мы договорились встретиться с ним в шесть часов вечера у посольства Эквадора, где нам должны были выдать загранпаспорта с визами.
* * *
У меня был ключ от квартиры Анны, но я им еще ни разу не воспользовался, предпочитая, чтобы хозяйка открывала мне дверь сама. Теперь пришлось сделать исключение.
Я еще раз позвонил в дверь, вытащил из кармана куртки ключ с брелоком в виде какого-то зверька, похожего то ли на обезьяну, то ли на худого медведя, вставил его в замок и провернул.
Дверь бесшумно отворилась, и мне в нос сразу же шибанул крепкий запах духов, слишком крепкий, чтобы на него можно было не обратить внимание. Я кинулся в прихожую, оттуда по коридору побежал в комнату и застыл в дверях.
Все, что можно было скинуть на пол и разломать, было скинуто и разломано. Стеллаж для книг лежал у меня под ногами, словно форма для лепки кирпичей; телевизор разинул черный зев, оскалив острые края разбитого кинескопа; платяной шкаф сложился как карточный домик и представлял собой штабель полированных досок, между которых лежала одежда; от кровати остался один деревянный каркас, а матрац, выгнувшись дугой, стоял у стены; макияжный столик сверкал девственно-чистой поверхностью, все бутылочки с духами, коробочки, тюбики, раздавленные и разбитые, были раскиданы по полу; телефон с оборванными проводами валялся в камине.
Ожидая увидеть самое страшное, я медленно пошел по комнате. Пугаясь своего голоса, негромко позвал:
– Анна!
Кухня осталась в своем прежнем виде, даже чашка, из которой я утром пил кофе, все так же стояла на подоконнике.
Я заглянул в ванную и снова зашел в комнату. Под ногой хрустнула пластиковая коробочка. Я нагнулся и поднял с пола пудреницу, раскрыл ее и посмотрел в маленькое зеркало. На меня вылупился круглый, с расширенным зрачком глаз. Интересно, подумал я, а на месте ли мой чемодан с долларами?
Самое смешное занятие – искать деньги в квартире, где недавно произвели взлом и обыск. Тем не менее под платяным шкафом я нашел перевернутую кверху дном шкатулку из полированного камня. Приподнял ее, и на пол выпал тугой клубок спутанных золотых цепочек. Это показалось мне странным. Вор, если он был нормальным человеком, не стал бы скидывать с туалетного столика шкатулку с драгоценностями, а аккуратно затолкал бы ее себе в карман.
Потом я нашел песцовую шубу, авторскую копию «Девятого вала», купленную Анной у крымского частного коллекционера, томик стихов Пушкина, изданный при жизни поэта, – все то, ради чего по воровским меркам стоило подделывать ключ и вламываться в чужую квартиру.
Но не было главного: тайник, оборудованный за каминной трубой, оказался пуст. В нем мы хранили с Анной без малого миллион долларов – четыреста тысяч, принадлежащих мне, и пятьсот пятьдесят тысяч, принадлежащих Анне.
Я внимательно осмотрел нишу, маленькую дверку, открывающуюся на манер шторки, и, не найдя никаких следов взлома, поставил вытяжную трубу на прежнее место.
Потом сел на поверженный стеллаж и задумался. Нет, здесь орудовали не воры, для которых важно тихо и быстро взять самое ценное и незаметно уйти. Здесь безумствовали вандалы, которые даже не пытались что-либо искать. Они просто опрокидывали шкафы и стеллажи на пол, не разбирая вещей и не перетряхивая книги. Они сбрасывали на пол любые предметы, которые попадались им под руку – были ли это косметические наборы или же шкатулка с золотом. И что очевидно – они не добрались до тайника. Он был аккуратно вскрыт ключом, затем снова заперт и замаскирован вытяжной трубой. Ключи от тайника были только у меня и Анны.
«Ерунда какая-то!» – отмахнулся я от навязчивой мысли, которую стыдно было даже принимать во внимание, и все же она кружилась где-то по орбите сознания, заставляя считаться с собой. Анна могла устроить разгром в своей квартире, если бы только сошла с ума, подумал я. А зачем это делать умственно здоровой женщине? Чтобы сымитировать ограбление…
Была бы возможность, я врезал бы себе кулаком по носу. Сколько в одном человеке «я», если один мозг допускает в свою обитель самые противоречивые и разнополярные мысли? Почему я, будучи стопроцентно уверенным в Анне, в ее безгрешности и бесконечной преданности мне, в то же время как бы невольно выдвинул версию об имитации ограбления? Значит, я строю версии, исходя из своих собственных способностей? Значит, и я способен предать Анну и украсть ее деньги? Бред!
Понемногу успокаиваясь, я еще раз осмотрел комнату, но уже не широко раскрытыми глазами шокированного человека, а цепким взглядом криминалиста и сразу сделал несколько выводов. Во-первых, у меня уже не было сомнений в том, что обыска здесь не производили. Вещи, которые хранились в шкафах и стеллаже, лежали в естественных после падения мебели местах. Во-вторых, я не нашел следов борьбы и насилия: ни крови, ни рваной одежды, ни орудий убийства. И в-третьих: из комнаты исчезли, помимо долларов, только те вещи, которые представляли ценность лишь для Анны, – ее оба паспорта, сумочка с дорожным набором косметики, два чемодана из светло-коричневой кожи и, кажется, что-то из нательного белья.
Я присел у камина, достал из холодных углей базу радиотелефона с оборванными проводами и сдул с его корпуса пепел. Похоже, телефон уцелел, несмотря на грубое с ним обращение. Зубами я оголил концы проводов, скрутил их и подсоединил к розетке телефонной линии. Аппарат радостно отозвался протяжным гудком.
Я перемотал кассету записи сообщений и нажал кнопку «Воспроизведение».
– «Анюта, меня встретит Влад, но, если у тебя есть желание, можешь подъехать во Внуково…»
Это я звонил Анне три дня назад перед тем, как вылететь в Москву. Анна встретила меня вместе с Владом, и мы сразу поехали к ней. Слушаем дальше.
Низкий мужской голос:
– «Я по поводу покупки коттеджа. Если у вас есть что предложить в пределах ста пятидесяти тысяч долларов, то позвоните Игорю Вячеславовичу по телефону…»
И последнее сообщение. Опять мужской голос. Сильный акцент:
– «Я советую вам немедленно отказаться от ваших планов в отношении покупки земли и всяких деловых связей с земельным департаментом Эквадора. Считайте это предупреждение последним. В противном случае нам придется применить к вам жестокие меры». – Щелчок. Тишина.
Я перемотал кассету и прослушал голос с акцентом еще раз. Вот так дела! Значит, Анне угрожали! Когда же это было? Почему она тотчас не позвонила Владу на мобильный? Что произошло потом?
От накативших на меня, как снежный ком, вопросов даже разболелась голова. Я представил, как Анна возвращается домой, заходит в комнату, видит обрушенную на пол мебель, и ее глаза быстро наполняются ужасом. Она кидается к телефону, чтобы позвонить в милицию или Владу, и нечаянно включает воспроизведение сообщений. Она слушает голос с акцентом, хватает телефон и, оборвав провода, со злостью швыряет его в камин. Потом начинает лихорадочно собирать вещи, открывает тайник и выгребает все пачки долларов в пустой чемодан. А потом – аэропорт, билет на любой ближайший рейс и долгий полет куда-то далеко-далеко…
Я не мог понять, почему угрожали только ей? Потому что в гостиничном номере, где остановился Влад, не было телефона? А когда ее выследили? Когда она оставила нас с Владом и вышла из посольства? Или когда она вышла из дверей представительства «Эквадор-терра»? Но ведь это еще не доказательство того, что она собиралась покупать землю! Мало ли по какой причине она заходила в кабинет дилера!
Я не мог ответить ни на один вопрос уверенно. Но меня волновала не столько точная хронология произошедшего здесь, сколько новая проблема, вставшая с исчезновением Анны и денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65