– произнес Влад.
Мы напрасно тратили время. Мы не о том думали! Я оторвался от притягательного иллюминатора и толкнул Влада в плечо.
– Очень скоро мы не только чемодан потеряем, но и наши глупые головы. Ты понимаешь, что на нас навесили роль двух террористов?
Я кинулся к двери, ведущей в багажный отсек и к рампе.
– Обыщи штурмана! – крикнул я Владу, которого надо было все время подталкивать к действиям. – Может, у него есть оружие!
В выстуженном высотой багажном отсеке покачивались и скрипели такелажные ремни с тяжелыми карабинами. Все полки были пусты, только на полу стояли два длинных оцинкованных ящика. Я раскрыл первый. В нем находились шанцевые инструменты, то есть лопата, кирка, буксировочный канат, накладные гаечные ключи, тормозные башмаки и прочее железо. Во втором ящике, набитом тряпками, лишь остался запах оружейной смазки.
Не знаю, почему я был уверен, что обязательно найду в ящиках оружие, будто экипаж возил с собой целый арсенал. Неудача так меня расстроила, что я со всего маху ударил ногой по ящику и вернулся в салон. Влад с отвращением на лице гладил покойника под мышками.
– Ничего? – крикнул я.
Влад отрицательно покачал головой и изрек:
– Можно снять с него брючный ремень и по очереди повеситься.
Мне было уже не до шуток. Россия, со всей своей отчаянной жестокостью, с привычными повадками и потенциальной готовностью помочь и защитить, осталась где-то страшно далеко. Мы падали в совершенно другой мир, где было все иным – от языка до законов, падали прямо на головы стаи, в которой к нам сразу и навсегда будут относиться как к чужакам. Мало того, мы угодили в жернова чьей-то нехорошей игры, и нами, как шашками, уже сыграли в поддавки.
Я схватил стул, поднял его и с размаху ударил о пол. Треснутую ножку пришлось доламывать коленом. Самолет снова резко накренился – на этот раз на другой бок. В иллюминаторах левого борта вспыхнуло ослепительное солнце, а в противоположных стремительно замелькали кроны деревьев, похожих на огромные кисти для побелки. Труп штурмана свалился на пол. Струйка крови побежала по поверхности стола, ударилась о металлический кант и закапала на ковер.
Я просунул ножку от стула под ручку двери, ведущей в служебные отсеки. Проверил, прочно ли держит дверь этот импровизированный засов. Влад гремел железом в багажном отсеке, подбирая себе оружие. Ему приглянулся ломик метровой длины, заточенный с обеих сторон. Я же предпочел, чтобы мои руки оставались свободными – так мне было удобнее бороться за свою жизнь.
Стремительно несущийся под нами зеленый ковер вдруг резко оборвался, и самолет, почти заглушив двигатели, стал бесшумно опускаться на посадочную полосу, разрезавшую узкую просеку. По обе стороны от нее не было ничего, кроме темной стены джунглей, – ни аэродромных знаков, ни вышек, ни ангаров, ни каких-либо других строений.
Самолет тяжело ударился колесами о посадочную полосу, и в тот же миг двигатель взревел в реверсном режиме. Началось столь резкое торможение, что мы с Владом едва устояли на ногах. Пустая бутылка из-под шампанского с грохотом покатилась по полу, ударилась о дверь, запертую ножкой стула, и разбилась вдребезги.
– Вытаскивай чемодан! – крикнул Влад, сопротивляясь силе торможения, и, с трудом добравшись до аварийной двери, ударил ломиком по запорному крану. Дверь не поддалась. Он замахнулся еще раз. Я выволок чемодан из-за дивана и подтащил его к Владу. Мой друг, не изменяя своим привычкам, шел к цели напролом. Инструкция на английском предписывала в случае аварии повернуть запорный кран по часовой стрелке, а затем вытолкнуть дверь наружу, Влад же крушил дверь ломом.
Из-за рева двигателей трудно было объяснить что-либо вразумительно, и я, толкнув Влада на диван вместе с его ломом, сорвал пломбу с крана, вытащил предохранительную чеку и, повернув железное кольцо, ударил по двери ногой.
Она с хлопком вылетела наружу, срывая ленту резинового уплотнителя. Ураганный знойный вихрь тотчас ворвался в салон. Я едва успел схватиться за навесную полку для телевизора, иначе улетел бы вслед за дверью. Влад, встав на колени, стал подтаскивать к проему чемодан. Аварийный люк был слишком узким, и чемодан пришлось поставить на торец. Я был уверен, что при падении чемодан разобьется вдребезги, что сыграет мне на руку. Если произойдет чудо, мы с Владом останемся живы и не попадем в руки полиции, исчезновение миллиона долларов можно будет объяснить ему турбулентностью, всасывающим эффектом самолетных двигателей или каким-нибудь загадочным воздушным потоком, свойственным сельве. Без денег Влад, конечно, станет другим человеком, и поведение его может быть непредсказуемым, но я должен буду сыграть тонко, убедить его все же добраться до Кито. А там я сам разберусь и с земельным департаментом, и с Анной.
Упираясь одной рукой в стенку, Влад взялся другой за рукоятку чемодана и начал раскачивать его перед люком, увеличивая амплитуду, надеясь закинуть чемодан за пределы посадочной полосы, в густые заросли выжженной травы.
В дверь постучали. Сначала вежливо – костяшками пальцев, затем кулаком или ногой. Затем от града ударов дверь затрещала, между дюралевым косяком и пластиковой обшивкой перегородки пробежали черные полосы трещин.
Влад сделал последний замах и отправил чемодан в проем люка. Он лишь на мгновение мелькнул черной птицей на фоне синего неба, и его как ветром сдуло. Мы даже не смогли заметить, куда чемодан упал – на полосу или же в траву.
– Прыгаем!! – закричал Влад.
Скорость быстро снижалась, но самолет катился по полосе еще слишком быстро, чтобы можно было прыгнуть без риска переломать себе все кости. Я метнулся к противоположному борту и склонился перед иллюминатором. Посреди голого поля стояли несколько серых построек, что-то вроде глиняных лачуг с соломенными крышами; между ними змейкой вилась желтая грунтовка. По ней, в нашу сторону, оставляя за собой пылевой шлейф, несся открытый джип песочного цвета.
Дверь снова содрогнулась от серии ударов. Из-за нее раздался невнятный голос второго пилота, а затем прогремело несколько выстрелов.
Я едва успел упасть на пол. Древесные и пластиковые щепки вертолетами полетели по салону. Реверсивный вой двигателей прекратился, и самолет, забирая куда-то влево, съехал с полосы и покатился по полю.
– Ты что, заснул там?! – закричал Влад. Он уже стоял на корточках перед люком, готовый прыгнуть вниз. Пробитую дверь снова пронзили пули, и она превратилась в решето. Опасаясь нарваться на дурную пулю, я пополз, стараясь не поднимать голову слишком высоко.
– Прыгай!! – крикнул я Владу, когда до люка оставалось не больше двух шагов.
Влад оглянулся, убедившись, что я цел и не нуждаюсь в его помощи, махнул мне рукой и вывалился в проем. Даже относительно небольшая скорость самолета, помноженная на трехметровую высоту, отделяющую люк от поверхности земли, могла привести к тому, что Влад не поднялся бы на ноги без посторонней помощи, но я не успел увидеть, как он приземлился.
Измочаленная пулями и ударами дверь сорвалась с петель. Грохот выстрелов заставил меня прижать голову к полу и замереть.
– Осторожнее! – раздался голос второго пилота. – Ты можешь прострелить топливные патрубки!.. Ах, черт! Они открыли аварийный люк!
Выстрелы стихли. Как раз в этот момент самолет остановился, и свист двигателей пошел на убыль. Я лежал под столом в метре от трупа штурмана и боялся дышать.
– Вот один, – прозвучал голос стюардессы.
– Похоже, что мы его прикончили.
Под ногами пилота и стюардессы хрустели пластиковые щепки.
– Второй ушел вместе с чемоданом, – сказал пилот и наступил мне на ногу.
– Тем лучше для нас, – ответила стюардесса. – Смотри, Фрэнк, он дышит!
Притворяться уже не было смысла. Я выкарабкался из-под стола и встал на ноги. Что-то щекотало мне лоб. Я провел по нему рукой. Пальцы размазали кровь.
– Он ранен, – сказала стюардесса.
Она и Фрэнк стояли напротив меня. Женщина держала винтовку штурмана, а Фрэнк – револьвер «магнум». Оба как-то странно смотрели на меня, словно я был животным или испорченной деталью в часовом механизме. Кажется, они забыли, что я прекрасно понимал испанский.
– Главное, чтобы они не оставили его живым, – сказала стюардесса, рассматривая мои ноги.
– Не имеет значения, – ответил Фрэнк. – Он все равно ничего не докажет.
– Все равно пусть лучше ему отрежут язык и выколют глаза.
Какая милая женщина, подумал я.
В салон вошел командир. Он посмотрел на зияющий проем люка, на меня, на труп штурмана. Все поняв без комментариев, он приказал Фрэнку:
– Опусти рампу!
Потом вскинул смуглую волосатую руку, посмотрел на крупные часы в золотом корпусе и вернулся в пилотскую кабину.
– Давно твой друг выпрыгнул? – спросил меня Фрэнк по-английски.
– Не знаю, – ответил я по-испански. – Когда мы заходили на посадку, я ударился головой о край стола и потерял сознание.
– Не с парашютом же он прыгнул в самом деле! – сказала стюардесса.
Я видел, как командир, надев наушники, включил тумблер радиостанции.
– Внимание! – сказал он в микрофон. – Говорит командир самолета колумбийской авиакомпании с бортовым номером четырнадцать шестьдесят шесть Эдвард Гез. Подчиняясь требованиям террористов, я посадил самолет на запасном аэродроме ВВС США «L-7» в одиннадцать часов пятнадцать минут по атлантическому времени. Не дожидаясь полной остановки самолета, террористы открыли аварийный люк и покинули борт…
Я услышал, как снаружи скрипнули автомобильные тормоза. Рядом с самолетом остановился песочного цвета джип. Хлопнули двери. По рампе в салон поднялись двое мужчин. Они были очень похожи, словно состояли на службе в почетном карауле: бронзоволицы, коротко подстрижены, в темных очках, в серых рубашках с короткими рукавами и бежевых брюках. Стюардесса и Фрэнк посторонились, пропуская «гостей» в салон.
Не обратив внимания на труп, они подошли к дверному проему и молча встали лицом к нему. Момент для побега был очень удобный. Я находился в двух шагах от двери, ведущей на рампу, и не задумываясь рванул бы из этого гиблого самолета, если бы Фрэнк не заслонил собой проход. Выпрыгнуть через аварийный люк я тоже не мог, его закрывала своим упитанным телом стюардесса.
Командир снял наушники, поднялся с кресла и медленно зашел в салон. Он старался казаться спокойным, но было заметно, как он напряжен.
– Где второй? – спросил один из «гостей», невысокий, с крепкими волосатыми руками, тяжелым носом, который, казалось, вырос за счет губ и подбородка.
– Он выпрыгнул, – ответил Эдвард.
– А багаж?
– Видимо, он взял его с собой.
Повисла зловещая тишина. Мне казалось, что я дышу громче всех. Под ногой «гостя» хрустнула щепка. На его лице, словно вылитом из бронзы, не дрогнул ни один мускул. Командир почувствовал, что от него ждут еще каких-то объяснений.
– Я передал по радио, что террористы сбежали с самолета во время захода на посадку, – сказал он.
Этого оказалось недостаточно.
– Дальше! – поторопил носатый.
Эдвард пожал плечами, не зная, что еще говорить.
– Я думаю, – произнес он, – что полиция будет здесь через двадцать-тридцать минут.
Носатый вскинул руку вверх, будто хотел взглянуть на часы. Тыльной стороной ладони он хлестко ударил пилота по лицу. Эдвард, потеряв равновесие, упал на пол.
– Торопишься, командир, – сказал «гость» и кивнул своему напарнику.
Я думал, что без стрельбы не обойдется, но «гости» повернулись и направились к рампе, как бы мимоходом прихватив меня с собой. Мы спустились на землю и словно окунулись с головой в горячий липкий воздух. Не в силах вынести ослепительный свет, я прикрыл глаза ладонью, глядя из-под нее как из-под козырька.
На джипе, млея от жары, сидели еще двое мужчин. Водителя я окрестил индейцем за длинные смоляные волосы, скуластое лицо и полосатое пончо на плечах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65