— Только не до конца, иначе поймаешь кант!.. Погнали! Расслабься!
Мы втроем синхронно резали снег на самом краю «тарелки», рисуя на снегу бесконечные «доллары». У самой кромки леса Альбинос остановился. Я тоже пустил в ход кант, изображая бульдозер, быстро погасил скорость и при этом удержался на ногах. Неистребим во мне ученик — как вдруг захотелось похвалы!
— Неплохо, — сдержанно оценил мои скромные заслуги Альбинос.
Подлетела Лера, сделала эффектную петлю, веером поднимая в воздух снежную пыль.
— Слушай дальше и запоминай, — начал следующий урок Альбинос. — Сейчас будем работать на целинном снегу…
— На целинном? — уточнил я и сделал неловкое движение, отчего моя доска скользнула в сторону, а я, дабы не упасть, схватился обеими руками за куртку Альбиноса.
— Осторожнее! — с опозданием предупредил Альбинос, но я уже перенес весь свой центнер на его плечи, и мы оба упали в снег. Пока барахтались, мешая друг другу, пока закантовывали свои доски, чтобы снова обрести опору на снежном склоне, я успел ощупать его поясницу.
— Ты меня, как девку, лапал, — со странной интонацией произнес Альбинос, поднявшись на ноги и отряхиваясь. — Все узнал, что хотел узнать?
— Прости, — ответил я, тоже отряхиваясь. — Не ожидал, что доска такая скользкая.
Да, я узнал все, что хотел узнать. Пистолет он держит ниже спины за поясом. Но плохо, что Альбинос раскусил мою хитрость.
— Тот, кто недооценивает коварство снежного склона, очень дорого платит, — сказал Альбинос, оглядывая затуманенный лес и уходящий вниз язык трассы. — В этих местах только в этом сезоне два человека поломали себе позвоночники. Еще двое — основание черепа… Ты никогда не слышал, с каким хрустом ломаются шейные позвонки?
Он повернул голову и уставился мне в глаза.
— Это ужасный звук, — двусмысленно подтвердила Лера. — Меня от него тошнит.
Он понесся вниз с нарастающей скоростью почти по прямой. Я попытался его догнать, и тотчас почувствовал, что моя скорость становится слишком высокой, и страх, заполняющий пустоту в груди, быстро каменеет, будто сырой гипс. Из-под сноуборда Альбиноса, как из снежной пушки, вылетали тонкие и широкие струи снега, похожие на две фаты, привязанные к ногам. Стволы деревьев мелькали столь быстро, что выглядели как сплошной высокий забор. Мне не хватало воздуха, я задыхался, как если бы высунул голову из окна бешено мчащегося автомобиля… Альбинос чуть замедлил скорость и поравнялся со мной. Лицо его было злым, перекошенным от ветра и напряжения.
— Ноги! — кричал он мне как жестокий сержант новобранцу. — Согни ноги в коленях!
Альбинос сделал крутой вираж и снова остановился, затем я и Лера, каждый по-своему, со своими выкрутасами. Наверное, если смотреть на нас сверху, можно подумать, что некий придворный писец закончил фразу и, придавая шрифту каллиграфическое изящество, накручивает вензеля и завитушки.
— Вот что я тебе скажу, — произнес Альбинос, поднимая очки на лоб. — Тебе уже вполне по силам спуститься по южному склону. Осталось понять и усвоить главное… Как самочувствие?
— Ноги дрожат, — признался я.
Розовая, как снегурка, Лера соскребла со сноубор-да снег и приложила его к пылающим щекам.
— На твоем месте, — сказала она мне, — я бы спустилась прямо сейчас, чтобы закрепить все рефлексы. Откладывать не стоит. Ты уже почти все умеешь, но твое умение жиденькое, еще пока не застыло и может расплескаться, если не закрепишь достигнутое.
— А самое главное? — напомнил я.
Альбинос взглянул на лес. Он еще часто и глубоко дышал, из его рта струился пар.
— Сейчас мы поедем не по трассе, а по тропе через лес. Будь внимателен! Через километр будет развилка, и надо будет взять правее, на просеку под канаткой. Там много ухабов и трамплинов, попрыгаем вволю. А что касается главного…
Он сделал паузу и вперил в меня свой колючий взгляд.
— То, что я тебе сейчас скажу, опробовать на этом склоне нельзя. Эту ситуацию вообще нельзя смоделировать. Потренироваться можно только тут, — и Альбинос постучал пальцем себя по голове.
— Тебе может показаться, что это очень страшно… — вставила Лера, но Альбинос прервал ее движением руки.
— Если запомнишь все, что я тебе скажу, и не растеряешься, когда надо будет воспользоваться этими знаниями, то выживешь. И не только выживешь. Лавина — вот что может быть либо источником счастья, либо твоим могильщиком.
— Какой воздух! Какая тишина! — блаженно бормотала Лера и, воздев руки к небу, зажмурила глаза.
— Да, лавина, — повторил Альбинос. — Во время спуска ты можешь запросто сорвать лавину. Я бы сказал, что ты обязательно ее сорвешь, потому что ночная метель нанесла на склоны много снега. Любая попытка затормозить на склоне, остановиться или свернуть в сторону означает для тебя немедленную смерть.
— Спасибо, Альбинос, — прервал я своего учителя, потому как ничего нового он мне пока не сказал. — Я хорошо знаю, что такое лавина.
— Как бы страшно тебе ни было, ты должен продолжать двигаться вместе с лавиной, опережая ее по скорости, — продолжал Альбинос. Голос его стал тихим, чуть хриплым. — Вниз, в едином порыве, как наездник в табуне диких лошадей: вывалишься из седла — все, каюк, растопчут, размолотят голову копытами, как перезрелую тыкву. Но тут главное не увлечься. У каждой лавины свой срок жизни. Есть такие, которые живут лишь несколько мгновений, — они самые опасные. Есть лавины, которые движутся две и даже три минуты. Именно они дают самое сильное и яркое чувство. Чем большую скорость набирает лавина, тем сильнее сопротивление воздуха, тем выше давление в ее ядре. Ты должен добраться до ее ядра к тому моменту, когда критическое давление начнет с легкостью поднимать в воздух тоник снега. И тогда… тогда ты сам почувствуешь, что наступил этот момент. Твоя доска оторвется от снега и взлетит в воздух. Ты станешь парить на снежных облаках, как ангел. У тебя возникнет такое чувство, будто ты сидишь на шее обезумевшего буйвола и держишь его за рога… Словами это чувство не передать. Это божественное наслаждение. Скорость и власть пьянят…
Я почувствовал волнение от рассказа Альбиноса, и необыкновенно ярко и живо представил себя парящим, как ангел, в снежных облаках.
— Заманчиво, — произнес я, потрясенный открывшейся мне перспективой.
— Главное, не испугаться в самом начале, когда произойдет отрыв лавины. Это будет сопровождаться грохотом и сильным ветром. Тебе покажется, что наступил конец света. От тебя потребуется нечеловеческое напряжение воли, чтобы не впасть в панику. Потом ветер утихнет, и ты будешь мчаться как бы в вакууме.
И как ты к этому пришел? — уважительно спросил я.
— А мы уже несколько лет на лавинах катаемся, — похвасталась Лера.
— Катаемся? — с недоумением пожал я плечами. — Но лавина — это ж не осел в загоне, когда захотел, тогда и сел. Как подгадать, где и когда она сойдет?
— А зачем подгадывать? — произнес Альбинос и стал заботливо поправлять мне воротник и стряхивать с плеч снег. — Лавину можно запустить с той же легкостью, что шар в боулинге. А можно подтолкнуть и небольшим зарядом тротила…
— Гениально! — признал я и стал развивать тему: — — А ведь можно спустить не одну, а сразу пару лавин. Одна тебе, а другая для Леры. И мчаться наперегонки до самого шоссе!
— А мы так и делаем, — сообщила Лера и чмокнула Альбиноса в щеку.
Альбинос усмехнулся, потрепал Леру по щечке:
— Какая же ты у меня все-таки дура!
Теперь у меня уже точно нет шансов остаться живым! Альбинос понял, что я догадался про их опасные игры с лавинами. Он в прыжке развернул сноуборд и с воплем понесся вниз. Я устремился за ним.
Мы неслись по лесу по узкой просеке. Скорость нарастала. Я уже хорошо знал, что буду делать. И Мураш будет очень кстати.
— Вправо! — крикнул Альбинос, не оборачиваясь, и наклонился вбок так, что едва не коснулся локтем снега.
Я лишь в последнее мгновение увидел, как тропа делится на два змеиных языка, но круто взял влево. Деревья, деревья перед глазами! Они несутся на меня, десятки, сотни, тысячи, и каждое норовит наехать на меня своим крепким сырым стволом. Нельзя снижать скорость! Он может выстрелить мне вдогон!.. Кочки! Меня подкинуло… Тропа снова повернула влево. Я едва успел увернуться от замшелого букового ствола, даже передний кант чуть надрезал кору. Снова прыжок, и я вылетел на трассу. Кругом народ, массовое гуляние… Я лавировал между лыжниками, наклоняясь то вперед, то назад, и стальные канты запускали в воздух снежный фейерверк… Синяя будка биотуалета надвигалась на меня, как инвалидная машина, в которую установили движок «Формулы-1». Я начал притормаживать, выбрав в качестве цели Мураша. Мой ангел-хранитель в поте лица отрабатывал стойку фронтсайд, совершая промежуточное соскальзывание и прыгая с канта на кант. Молодец, парень! Настоящий молоток! Когда-нибудь эти навыки пригодятся, чтобы девчонок наповал охмурять.
Я спутником облетел вокруг Мураша, обволакивая его снежной пылью, и остановился. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы немного отдышаться.
— Поехали за мной!
Мураш, умница, не стал спрашивать, куда и зачем, молча кивнул и начал применять на практике все то, чему его научили за прошедшие часы.
— Эй, Антон! Вы куда? — кричала ему вслед инструкторша. — А деньги?
Мы пронеслись мимо станции второй очереди и помчались дальше по трассе. На широком выкате я ушел в сторону, ближе к лесу, затормозил у кустов и сел на снег. Мураш повалился рядом со мной. Некоторое время мы лишь тяжело дышали. Мураш хватал пригоршнями снег и запихивал его в рот, будто пирожное. Я поглядывал через кусты на трассу. Они будут пытаться найти меня. Я слишком опасен для них, чтобы позволить мне сбежать от них. Они будут шлифовать трассы до тех пор, пока не поймут, что потеряли меня. И тогда кинутся заметать следы и уничтожать улики. Но до этого я должен эти улики найти и сохранить до прибытия милиции.
— Антон, сейчас мы с тобой влезем в один нехороший особнячок.
— В особнячок? — переспросил он. — А когда пойдем на ледник?
— Да подожди ты со своим ледником! — рявкнул я с раздражением.
Мураш покорно заткнулся, втянул голову в плечи, будто ожидая оплеухи. Я давно не видел перед собой человека, который бы в такой степени находился в моей власти, причем я для этого ничего особенного не предпринимал. И эта готовность безусловно согласиться со мной, послушаться меня, смириться со мной настолько убедительно показывала глубину отчаяния, в которое впал Мураш, что мне снова, как уже было не раз, стало его жалко.
— Ладно, я расскажу тебе все, — проговорил я, продолжая следить за выкатом. — Позавчера на шоссе ограбили автобус с иностранцами, и милиция заподозрила меня в соучастии.
— Что-то милиция невзлюбила вас в последнее время, — заметил Мураш.
— Вот такое хреновое время, — вздохнул я. — Короче, у меня забрали паспорт, мобилу и наверняка перекрыли все выходы из этого района. Можно, конечно, плюнуть на все и добраться до ледника какими-то козлиными тропами. Но это не решит мою проблему, все равно рано или поздно мне придется сесть на нары следственного изолятора. А тут совершенно случайно я вычислил этих грабителей. Знаю, кто они. Знаю, где живут. Грех не воспользоваться случаем, правда?
— Грех, — согласился Мураш.
— Вот сейчас мы заберемся к ним в берлогу, соберем улики и обменяем их у следователя на мой паспорт и мое честное имя. Поможешь?
— Конечно, какой разговор! Я теперь без вас ни шагу. Вы — моя жизнь, моя судьба.
Я растроганно хлопнул Мураша по плечу.
— Эх, хороший ты парень, Антоха!
28
Опасаясь, что Альбинос со своей подругой караулят меня где-нибудь в самом конце спуска, мы нестали возвращаться на трассу, а спустились к подножью по лесу. Сноуборды закопали в снегу, пометив это место сломанной палкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Мы втроем синхронно резали снег на самом краю «тарелки», рисуя на снегу бесконечные «доллары». У самой кромки леса Альбинос остановился. Я тоже пустил в ход кант, изображая бульдозер, быстро погасил скорость и при этом удержался на ногах. Неистребим во мне ученик — как вдруг захотелось похвалы!
— Неплохо, — сдержанно оценил мои скромные заслуги Альбинос.
Подлетела Лера, сделала эффектную петлю, веером поднимая в воздух снежную пыль.
— Слушай дальше и запоминай, — начал следующий урок Альбинос. — Сейчас будем работать на целинном снегу…
— На целинном? — уточнил я и сделал неловкое движение, отчего моя доска скользнула в сторону, а я, дабы не упасть, схватился обеими руками за куртку Альбиноса.
— Осторожнее! — с опозданием предупредил Альбинос, но я уже перенес весь свой центнер на его плечи, и мы оба упали в снег. Пока барахтались, мешая друг другу, пока закантовывали свои доски, чтобы снова обрести опору на снежном склоне, я успел ощупать его поясницу.
— Ты меня, как девку, лапал, — со странной интонацией произнес Альбинос, поднявшись на ноги и отряхиваясь. — Все узнал, что хотел узнать?
— Прости, — ответил я, тоже отряхиваясь. — Не ожидал, что доска такая скользкая.
Да, я узнал все, что хотел узнать. Пистолет он держит ниже спины за поясом. Но плохо, что Альбинос раскусил мою хитрость.
— Тот, кто недооценивает коварство снежного склона, очень дорого платит, — сказал Альбинос, оглядывая затуманенный лес и уходящий вниз язык трассы. — В этих местах только в этом сезоне два человека поломали себе позвоночники. Еще двое — основание черепа… Ты никогда не слышал, с каким хрустом ломаются шейные позвонки?
Он повернул голову и уставился мне в глаза.
— Это ужасный звук, — двусмысленно подтвердила Лера. — Меня от него тошнит.
Он понесся вниз с нарастающей скоростью почти по прямой. Я попытался его догнать, и тотчас почувствовал, что моя скорость становится слишком высокой, и страх, заполняющий пустоту в груди, быстро каменеет, будто сырой гипс. Из-под сноуборда Альбиноса, как из снежной пушки, вылетали тонкие и широкие струи снега, похожие на две фаты, привязанные к ногам. Стволы деревьев мелькали столь быстро, что выглядели как сплошной высокий забор. Мне не хватало воздуха, я задыхался, как если бы высунул голову из окна бешено мчащегося автомобиля… Альбинос чуть замедлил скорость и поравнялся со мной. Лицо его было злым, перекошенным от ветра и напряжения.
— Ноги! — кричал он мне как жестокий сержант новобранцу. — Согни ноги в коленях!
Альбинос сделал крутой вираж и снова остановился, затем я и Лера, каждый по-своему, со своими выкрутасами. Наверное, если смотреть на нас сверху, можно подумать, что некий придворный писец закончил фразу и, придавая шрифту каллиграфическое изящество, накручивает вензеля и завитушки.
— Вот что я тебе скажу, — произнес Альбинос, поднимая очки на лоб. — Тебе уже вполне по силам спуститься по южному склону. Осталось понять и усвоить главное… Как самочувствие?
— Ноги дрожат, — признался я.
Розовая, как снегурка, Лера соскребла со сноубор-да снег и приложила его к пылающим щекам.
— На твоем месте, — сказала она мне, — я бы спустилась прямо сейчас, чтобы закрепить все рефлексы. Откладывать не стоит. Ты уже почти все умеешь, но твое умение жиденькое, еще пока не застыло и может расплескаться, если не закрепишь достигнутое.
— А самое главное? — напомнил я.
Альбинос взглянул на лес. Он еще часто и глубоко дышал, из его рта струился пар.
— Сейчас мы поедем не по трассе, а по тропе через лес. Будь внимателен! Через километр будет развилка, и надо будет взять правее, на просеку под канаткой. Там много ухабов и трамплинов, попрыгаем вволю. А что касается главного…
Он сделал паузу и вперил в меня свой колючий взгляд.
— То, что я тебе сейчас скажу, опробовать на этом склоне нельзя. Эту ситуацию вообще нельзя смоделировать. Потренироваться можно только тут, — и Альбинос постучал пальцем себя по голове.
— Тебе может показаться, что это очень страшно… — вставила Лера, но Альбинос прервал ее движением руки.
— Если запомнишь все, что я тебе скажу, и не растеряешься, когда надо будет воспользоваться этими знаниями, то выживешь. И не только выживешь. Лавина — вот что может быть либо источником счастья, либо твоим могильщиком.
— Какой воздух! Какая тишина! — блаженно бормотала Лера и, воздев руки к небу, зажмурила глаза.
— Да, лавина, — повторил Альбинос. — Во время спуска ты можешь запросто сорвать лавину. Я бы сказал, что ты обязательно ее сорвешь, потому что ночная метель нанесла на склоны много снега. Любая попытка затормозить на склоне, остановиться или свернуть в сторону означает для тебя немедленную смерть.
— Спасибо, Альбинос, — прервал я своего учителя, потому как ничего нового он мне пока не сказал. — Я хорошо знаю, что такое лавина.
— Как бы страшно тебе ни было, ты должен продолжать двигаться вместе с лавиной, опережая ее по скорости, — продолжал Альбинос. Голос его стал тихим, чуть хриплым. — Вниз, в едином порыве, как наездник в табуне диких лошадей: вывалишься из седла — все, каюк, растопчут, размолотят голову копытами, как перезрелую тыкву. Но тут главное не увлечься. У каждой лавины свой срок жизни. Есть такие, которые живут лишь несколько мгновений, — они самые опасные. Есть лавины, которые движутся две и даже три минуты. Именно они дают самое сильное и яркое чувство. Чем большую скорость набирает лавина, тем сильнее сопротивление воздуха, тем выше давление в ее ядре. Ты должен добраться до ее ядра к тому моменту, когда критическое давление начнет с легкостью поднимать в воздух тоник снега. И тогда… тогда ты сам почувствуешь, что наступил этот момент. Твоя доска оторвется от снега и взлетит в воздух. Ты станешь парить на снежных облаках, как ангел. У тебя возникнет такое чувство, будто ты сидишь на шее обезумевшего буйвола и держишь его за рога… Словами это чувство не передать. Это божественное наслаждение. Скорость и власть пьянят…
Я почувствовал волнение от рассказа Альбиноса, и необыкновенно ярко и живо представил себя парящим, как ангел, в снежных облаках.
— Заманчиво, — произнес я, потрясенный открывшейся мне перспективой.
— Главное, не испугаться в самом начале, когда произойдет отрыв лавины. Это будет сопровождаться грохотом и сильным ветром. Тебе покажется, что наступил конец света. От тебя потребуется нечеловеческое напряжение воли, чтобы не впасть в панику. Потом ветер утихнет, и ты будешь мчаться как бы в вакууме.
И как ты к этому пришел? — уважительно спросил я.
— А мы уже несколько лет на лавинах катаемся, — похвасталась Лера.
— Катаемся? — с недоумением пожал я плечами. — Но лавина — это ж не осел в загоне, когда захотел, тогда и сел. Как подгадать, где и когда она сойдет?
— А зачем подгадывать? — произнес Альбинос и стал заботливо поправлять мне воротник и стряхивать с плеч снег. — Лавину можно запустить с той же легкостью, что шар в боулинге. А можно подтолкнуть и небольшим зарядом тротила…
— Гениально! — признал я и стал развивать тему: — — А ведь можно спустить не одну, а сразу пару лавин. Одна тебе, а другая для Леры. И мчаться наперегонки до самого шоссе!
— А мы так и делаем, — сообщила Лера и чмокнула Альбиноса в щеку.
Альбинос усмехнулся, потрепал Леру по щечке:
— Какая же ты у меня все-таки дура!
Теперь у меня уже точно нет шансов остаться живым! Альбинос понял, что я догадался про их опасные игры с лавинами. Он в прыжке развернул сноуборд и с воплем понесся вниз. Я устремился за ним.
Мы неслись по лесу по узкой просеке. Скорость нарастала. Я уже хорошо знал, что буду делать. И Мураш будет очень кстати.
— Вправо! — крикнул Альбинос, не оборачиваясь, и наклонился вбок так, что едва не коснулся локтем снега.
Я лишь в последнее мгновение увидел, как тропа делится на два змеиных языка, но круто взял влево. Деревья, деревья перед глазами! Они несутся на меня, десятки, сотни, тысячи, и каждое норовит наехать на меня своим крепким сырым стволом. Нельзя снижать скорость! Он может выстрелить мне вдогон!.. Кочки! Меня подкинуло… Тропа снова повернула влево. Я едва успел увернуться от замшелого букового ствола, даже передний кант чуть надрезал кору. Снова прыжок, и я вылетел на трассу. Кругом народ, массовое гуляние… Я лавировал между лыжниками, наклоняясь то вперед, то назад, и стальные канты запускали в воздух снежный фейерверк… Синяя будка биотуалета надвигалась на меня, как инвалидная машина, в которую установили движок «Формулы-1». Я начал притормаживать, выбрав в качестве цели Мураша. Мой ангел-хранитель в поте лица отрабатывал стойку фронтсайд, совершая промежуточное соскальзывание и прыгая с канта на кант. Молодец, парень! Настоящий молоток! Когда-нибудь эти навыки пригодятся, чтобы девчонок наповал охмурять.
Я спутником облетел вокруг Мураша, обволакивая его снежной пылью, и остановился. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы немного отдышаться.
— Поехали за мной!
Мураш, умница, не стал спрашивать, куда и зачем, молча кивнул и начал применять на практике все то, чему его научили за прошедшие часы.
— Эй, Антон! Вы куда? — кричала ему вслед инструкторша. — А деньги?
Мы пронеслись мимо станции второй очереди и помчались дальше по трассе. На широком выкате я ушел в сторону, ближе к лесу, затормозил у кустов и сел на снег. Мураш повалился рядом со мной. Некоторое время мы лишь тяжело дышали. Мураш хватал пригоршнями снег и запихивал его в рот, будто пирожное. Я поглядывал через кусты на трассу. Они будут пытаться найти меня. Я слишком опасен для них, чтобы позволить мне сбежать от них. Они будут шлифовать трассы до тех пор, пока не поймут, что потеряли меня. И тогда кинутся заметать следы и уничтожать улики. Но до этого я должен эти улики найти и сохранить до прибытия милиции.
— Антон, сейчас мы с тобой влезем в один нехороший особнячок.
— В особнячок? — переспросил он. — А когда пойдем на ледник?
— Да подожди ты со своим ледником! — рявкнул я с раздражением.
Мураш покорно заткнулся, втянул голову в плечи, будто ожидая оплеухи. Я давно не видел перед собой человека, который бы в такой степени находился в моей власти, причем я для этого ничего особенного не предпринимал. И эта готовность безусловно согласиться со мной, послушаться меня, смириться со мной настолько убедительно показывала глубину отчаяния, в которое впал Мураш, что мне снова, как уже было не раз, стало его жалко.
— Ладно, я расскажу тебе все, — проговорил я, продолжая следить за выкатом. — Позавчера на шоссе ограбили автобус с иностранцами, и милиция заподозрила меня в соучастии.
— Что-то милиция невзлюбила вас в последнее время, — заметил Мураш.
— Вот такое хреновое время, — вздохнул я. — Короче, у меня забрали паспорт, мобилу и наверняка перекрыли все выходы из этого района. Можно, конечно, плюнуть на все и добраться до ледника какими-то козлиными тропами. Но это не решит мою проблему, все равно рано или поздно мне придется сесть на нары следственного изолятора. А тут совершенно случайно я вычислил этих грабителей. Знаю, кто они. Знаю, где живут. Грех не воспользоваться случаем, правда?
— Грех, — согласился Мураш.
— Вот сейчас мы заберемся к ним в берлогу, соберем улики и обменяем их у следователя на мой паспорт и мое честное имя. Поможешь?
— Конечно, какой разговор! Я теперь без вас ни шагу. Вы — моя жизнь, моя судьба.
Я растроганно хлопнул Мураша по плечу.
— Эх, хороший ты парень, Антоха!
28
Опасаясь, что Альбинос со своей подругой караулят меня где-нибудь в самом конце спуска, мы нестали возвращаться на трассу, а спустились к подножью по лесу. Сноуборды закопали в снегу, пометив это место сломанной палкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41