— Давайте и выходите на причал. Пойдем, Шмель, на воздух, ребятишки, видно, самогона где-то надыбали, все помещение провоняло перегаром.
— Слышь, Малой, — пробурчал Серый, вытаскивая из спального мешка свое тело, — этот чурбан перегар учуял, разборки будут!
— Да пошел он на хер! Про пойло базара не было, когда договаривались сюда перебираться, — пытаясь выбраться из мешка, огрызнулся Малой. — Может, этот Казбек еще шмон здесь устроит?
— А если устроит?
— Удавлю! Меня лучше не замай, сам знаешь!
— А чего ты завелся вдруг?
— Да мешок этот долбаный, мать его, влез вроде легко, а вот в обратку ни хрена не получается, мешает что-то.
— Сейчас, погоди, оденусь — помогу.
— Ну что вы там застряли, бродяги? — послышался голос с улицы.
— Подождешь, ни хрена с тобой не станется, — становясь все более агрессивным от собственной беспомощности, крикнул в ответ Малой. — Эй, коря! — донесся с улицы другой, более жесткий голос — Шмеля. — Ты давай не борзей там. Тебя люди ждут!
Наконец и Малому при помощи Серого удалось выбраться из плена спального мешка. Он оделся, и друзья вместе вышли к ожидающим их гостям, скорее, хозяевам этой фазенды.
— Это кто там вякал не по делу? — спросил Шмель, внешне скорее смахивающий на гориллу.
— Не вякал, а говорил. Так это я, а что? — ответил Малой с видом, показывающим, что он уступать ни перед кем не намерен.
— Малой?
— Для кого Малой, для кого…
— Ладно! Запомни, Малой, больше ни слова против, понял? Иначе наказание. А наказываю я строго!
— Не, ты че, в натуре, понты кидаешь? Пахан, что ли? Может, отойдем разберемся? Давно я таким качкам жало не сворачивал.
— Да я тебя…
— Хватит! — рявкнул вдруг нерусский. — Что за базар? Чего лаетесь, как псы цепные? Быстро прекратили, а то я вам всем здесь жизнь веселую устрою! Так и пойдете на дно по одному! Или кто сомневается? — В руках у нерусского блеснула вороненая сталь пистолета. — Вас не для этого сюда притащили, лучше уж заменить сразу, чем ждать, пока вы меж собой не перегрызетесь! Ну, что скажете?
— Все, шабаш, мужики! — Серый развел Малого со Шмелем. — Закончили. Начальник, больше подобное не повторится!
— Не сомневаюсь. Шмель, осади немного, ребята и так понимают все, напрягать не следует. А теперь познакомьтесь, хотя чего знакомиться, это — Шмель, а он знает, что вас кличут Малым и Серым. Ну а я — Сулема, так называйте меня при встрече. Теперь о деле. Шмель с этого момента остается здесь с вами, он ваш непосредственный начальник. Со всеми вытекающими отсюда выводами. Надеюсь, понятно говорю, особенно это касается тебя, Малой. Тебе, конкретно, все ясно?
— Ясно! Да я и не против, ко мне если по-людски, то и я так же. А орать не хера! Наорались шакалы, там, за запреткой! Скажи спокойно, я всегда пойму.
— Вот и договорились, — нерусский спрятал ствол, приказал: — Серый, принеси из баркаса груз — два свертка и ящик!
Серый молча выполнил приказание, на причал легли два продолговатых предмета, завернутых в старые ватники и перетянутые бечевкой, рядом — продолговатый зеленый ящик — цинк, на языке военных, — коробка с патронами.
— Значит, так, — продолжал Сулема. — Я сейчас убываю, у меня свои дела, а Шмель разъяснит вам все. Будете выполнять все его инструкции. И еще: на неделю как минимум от спиртного вам придется отказаться, это приказ. То, что не допили, допейте — и кранты.
— Начальник, тут по вечерам с тоски сдохнешь без допинга!
— У Шмеля есть чем разогнать вашу тоску. Еще вопросы есть?
— «Буржуйку» бы соорудить, я в спальник не вмещаюсь, — попросил Малой.
— Печки не будет, а в спальник можешь не залазить, накройся им сверху. А под низ веток кедровых настели. Тепло будет. Еще вопросы?
— Вроде все!
— Давай, Шмель, принимай команду. Мужики они ничего. Малой ершистый мало-мало, но это от дури и силы, которых у него хоть отбавляй. Но сам свой чувак! Главное, не собачьтесь. Помните, одно дело делаем! Все, погнал я, дня через два, к среде, может и раньше, проведаю вас. Серый, отвяжи лодку!
Сулема сел в баркас и вскоре скрылся за поворотом вверх по реке, в противоположном тому, откуда приплыли, направлении.
Троица, оставшаяся на причале, молча проводила его взглядом и только тогда, когда лодка скрылась за поворотом, оживилась.
— Ну что, братва, — миролюбиво начал Шмель, — старое забудем?
— Забудем! Да и ничего и не было, — ответил ему в тон Малой.
— Вот и ништяк! Выжрали все или осталось что?
— Да осталось немного, на похмелку. На двоих, — ответил Малой.
Шмель улыбнулся:
— Похмеляйтесь, я это дерьмо не потребляю.
— Чего так? — спросил все тот же Малой. — Аль больной?
— Нет! Не приучен. У меня свой кайф.
Он достал мешочек, похожий на кисет, высыпал на ладонь зеленоватую, мелко нарубленную массу.
— Дрянь? — воскликнул Малой.
— Она самая, травка, анаша. Кайф от нее ништяк, потому как конопля индийская. Из Таджа, не халам-балам!
— Ну тогда будем жить, если поделишься, конечно, — оживился Малой, вопросительно смотря на Шмеля.
— Почему не поделиться? Я не жадный, не то что ты, Малой!
— А что я?
— А то, что самогону у тебя строго на двоих осталось!
— Ну ладно, это я так, не обделил бы, не из таких!
— Тогда раскумаримся? — Какой базар! Забивай плотнее и без табаку. Самогон подождет, авось не выдохнется!
Шмель соорудил приличный косяк. Присели на корточки, пустили папиросу по кругу.
— Ух! Ништяк анаша! — восторженно оценил качество наркотика Малой, сделав положенные три затяжки и передав курево дальше, Шмелю. — Самогон по сравнению с ней — фуфло, а эта сразу потащила, ништяк!
После второго круга выбросили мундштук. Наступило расслабление, тревоги и заботы отошли в сторону, осталось блаженное ощущение беспечности и безразличия, что, однако, не помешало продолжить разговор.
— Повеселее стало, Малой? — спросил Шмель.
— А то!
— Ну и хорошо. Думаю, делить нам нечего, оттого, как говорил кот Леопольд из мультфильма: «Давайте, ребята, жить дружно!»
— Базара нет, Шмель! Говори, что делать предстоит?
— Шишки с кедров сбивать!
— Я же серьезно! — надулся, как обиженный ребенок, Малой, но без тени агрессии.
— И я серьезно! В тряпье, что принес Серый, две винтовки «СВД». Слыхали о таких?
— «СВД»?
— Ну да, снайперские винтовки. И цинк боевых патронов к ним. Хозяин велел сделать из вас настоящих снайперов. — А твой хозяин не подумал, что мы можем с этими игрушками уйти в тайгу?
— Во-первых, не мой, а наш хозяин, во-вторых, для чего в тайгу?
— Ну мало ли? Трясти артельщиков, что золото моют?
— Нет, Малой, хозяин не боится этого. Он ничего не боится, на то он и хозяин. Это его все боятся, ибо не прощает он никому и ничего, даже малейшей провинности. А насчет того, о чем ты говорил, Малой, то далеко ли ты уйдешь? В тайге? Не зная ее законов?
— Да я так, пошутил!
— Со мной шути, со мной можно. А вот с Сулемой лучше не надо. Он правая рука хозяина, его палач!
— Спасибо за науку, будем знать. А кто он, этот грозный хозяин?
— Вам этого знать не надо. Наступит время — узнаете, если он этого захочет. Вообще же, не думайте лучше ни о чем, а выполняйте свою работу, целее будете!
— Так, значит, по шишкам стрелять будем? — переспросил Серый.
— Именно, — ответил Шмель.
— Из чего, братан, — обратился Малой к Серому, — следует, что взяли нас с тобой на «мокрое» дело. Не иначе валить кого-то придется. Угадал, Шмель?
— Не знаю. Но скорее всего, так!
— А ты давно пашешь на своего хозяина? — неожиданно сменил тему разговора Малой.
— Третий год, а что?
— Что он за мужик? Не кинет по концовке?
— Пока никого не кидал, насколько знаю. Каждый получал то, что заслужил.
— И много ты заслужил за эти три года? — продолжал в том же духе Малой, хотя видел, что эта тема начала раздражать Шмеля.
— Ты любитель считать чужие деньги? — вопросом на вопрос ответил Шмель. — Учти, здесь такой интерес не поощряется. Что заслужил — все мое!
— Закончили базар, а? — предложил Серый. — Что вы как маленькие, на самом-то деле. Давайте лучше похаваем, а то после дряни аппетит разыгрался волчий.
— Золотые слова, Серый, — поддержал его Шмель, — жрать действительно хочется. Ну а потом приступим к делу.
Троица зашла в дом, где плотно перекусила тушенкой.
После перекура Шмель развернул винтовки.
— Дело когда-нибудь со снайперским оружием имели? — спросил он.
— Откуда?
— Тогда для начала слушайте и смотрите, я расскажу вам общее устройство оружия и механизм его применения.
Команда новоявленных стрелков приступила к учебному процессу.
А Сулема, покинувший снайперов в двадцати минутах хода от Рахтура, остановил и спрятал в прибрежных зарослях баркас, устроился в нем поудобнее и уснул. В шесть часов, как и планировал, он проснулся и вывел лодку на чистую воду, завел мотор и на средних оборотах, держась правой стороны, где встречное течение было слабее, направился к Рахтуру. Остановился на окраине у первого мостка, причалил, закрепил лодку и пошел вдоль берега по тропинке к причалу Якова Петровича Голонина. Около семи к реке обычно спускалась рабыня старика, Настя. Ее-то и надо было увидеть чеченцу. Он присел на бревно, закурил. Вскоре затрепетали металлические поручни и послышался характерный звук ударяющихся друг о друга пустых ведер.
Убедившись, что к реке спустилась именно девица Голонина, Сулема вышел из укрытия, ступил на причал. Как раз когда Настя черпала воду.
— Ой! — испуганно вскрикнула она, увидев в темноте человека, но тут же узнала его: — Черт, через тебя чуть ведро не утопила.
— Узнала?
— Узнала.
— За водой пришла? — не зная, с чего начать разговор, глупо спросил чеченец.
— А что, не видно? Зачем же еще на реку ходят?
— Ну как зачем, например, на свидание!
— Чего?
— Послушай, девушка, ты знаешь меня, я знаю тебя. Есть у меня к тебе разговор, даже не разговор, а предложение.
— Ну говори, только побыстрее, дед не любит, когда я задерживаюсь.
— Поэтому ты вся избитая? Издевается старый хрыч?
— Ты об этом хотел меня спросить?
— Нет! Слушай, девушка, внимательно. Раз торопишься, говорить буду быстро, прямо и открыто.
— Слушаю тебя, Хоза!
— Я собрался покинуть эти места. Навсегда. Уехать на родину, на Кавказ. Ты мне нравишься…
— Что? Что ты сказал? — прервала его от удивления девушка.
— Сказал, что ты мне нравишься.
— Зачем смеешься надо мной? Кому может нравиться долговязый, плоский урод?
— У нас, на Кавказе, почти все девушки тонкие, как лоза виноградная, и высокие, как ты. Это здесь толстые считаются красавицами, чем толще, тем лучше, у нас наоборот. И потом, родив первого ребенка, ты расцветешь, как эдельвейс, я знаю!
— Я рожу ребенка?
— Конечно, и не одного, у нас большие семьи. Но это, конечно, если согласишься уехать со мной.
— Ты предлагаешь мне стать твоей женой?
— Да!
От неожиданности сделанного предложения девушка опустилась на причал.
— Одна беда, Настя, денег у меня, чтобы свой дом поднять, нет. Сколько пашу на хозяина, только подачками и кормит.
— У меня тоже ничего нет, Хоза! — с искренним сожалением проговорила Настя.
— Я знаю. У нас с тобой нет. Зато деньги есть у твоего деда, он где-то в подвале их хоронит, много денег.
— Ой, что ты говоришь? Разве можно воровать?
— А разве можно из свободного человека раба делать? Издеваться над ним? Избивать до полусмерти? Это можно? Вот за это твой дед и должен заплатить, и это не воровство, а компенсация за все то зло, что он причинил тебе, невинному и беззащитному человеку. Короче, так! Времени действительно у нас уже нет. Или мы убьем старого осла и заберем деньги, чтобы начать новую жизнь, или расстаемся навсегда. Ты меня больше не увидишь, клянусь! Никогда. Подумай за завтрашний день все хорошенько, а вечером тут же и в это же время скажешь свое решение. Если «да», то я все сделаю так, что произойдет несчастный случай. Ты только немного мне поможешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51