Представляешь, - она вдруг оживилась, - Я в школьном театре должна была проститутку играть, которой он все рассказывает, когда мы инсценировку делали. И опять не повезло, лодыжку вывихнула на баскетболе. Знаешь, как все это смешно, когда на все это со стороны смотришь? У нас Раскольникова играл мальчик очень маленького роста. Очень талантливый был, сейчас в театральном учится. А Старушку - самая красивая девочка в классе, она сейчас в Америку уехала, замуж вышла. Ей на голову сбоку прикрепили презерватив с красной краской, а у него на деревянном топоре была кнопка канцелярская. Так он промахулся, потому что она метр восемьдесят пять была и попал ей по шее на генеральной репетиции. Поцарапал ей подбородок. Она взяла и со злости заехала ему ногой между ног. И они драться начали: Раскольников со старушкой-процентщицей. Вот это настоящее было преступление и наказание. Она ему нос разбила, ее потом выгнали из кружка. Они вошли во двор. Тема огляделся, подошел к бронированной двери, постоял под жестяным, укрепленным на кронштейнах с завитушками козырьком, обошел флигель сбоку и задумчиво поглядел на освещенные изнутри покойным желтоватым светом, плотно разлинованные пыльными жалюзи окна. Правое окно было разбито, и трещина была заклеена изнутри неловко оторванным почтовым скотчем. В дальнем углу двора, у подножия мрачного безоконного брандмауэра деловитые дети, орудуя автомобильными аэрозолями, проворно наносили на стену какие-то загадочные псевдоанглийские письмена. Тема подвел Веру к окну. - Стой здесь, - сказал он авторитетно и показал пальцем в окно. - Смотри туда. Он вернулся к двери и нажал на кнопку переговорного устройства. Устройство нервно запищало. - Слушаю, - донесся из зарешеченного репродуктора шершавый патефонный голос. - Стекольщик, - лаконично ответил Тема. - Открываю, - сказал голос. Замок зажужжал. В последнюю секунду Тема отвернулся от участливо наклоненной к нему продолговатой серой коробочки с маленьким объективом на конце, торопливо сунул руку в туго набитый полиэтиленовый пакет, покопался в рукавах и штанинах, достал пистолет и, прикрываясь полой пиджака, заткнул его себе за ремень брюк. Он толкнул дверь плечом, потянул ее на себя, открыл и вошел. Его встретил толстый охранник в защитного фасона брюках и в цветастой пляжной рубашке. - Мы вас вчера ждали, - сказал он. - Работы много, - ответил Тема. Он подошел ко второму в просторном холле окну и поднял жалюзи. Снаружи в окно, как турист в океанариум заглянула улыбающаяся Вера. - Дальше, - сказал охранник, приоткрывая ближайшую дверь. Тема подмигнул Вере и вошел в следующее помещение. Около дальней стены, напротив окон, за большим письменным столом сидела Ксения Петровна и задумчиво пощелкивала мышкой, глядя на экран компьютера. Валентин Викторович стоял немного в стороне, возле кофейной машины и настойчиво нажимал раз за разом на какую-то кнопку. - Ну, подумай, - сказал он, отрываясь от автомата, - недели не прошло. Хваленая итальянская продукция. Это кто? - спросил он охранника, приглядываясь к Теме. Тема открыл жалюзи. Он увидел в окне верины длинные ноги. Вера присела на корточки. Тема обернулся. - Это стекольщик, - беспечно сказал охранник, недовольно приглядываясь к отказывающейся повиноваться хозяйской машине. Ксения Петровна оторвалась от компьютера и посмотрела на Тему. Тема нахмурился, пытаясь вспомнить, где он встречал, - если встречал вообще, эту подчеркнуто старомодно одетую, аккуратно завитую пожилую женщину с напудренными щеками, накрашенными алой помадой губами и невинно-угрожающим взглядом. - Здравствуйте, - сказал он Ксении Петровне на всякий случай. Выражение лица у нее моментально сделалось такое же, как у Харина, когда он увидел направленнный на него пистолет. Только теперь Тема сообразил, наконец, что это был ужас, - с недоумением пополам. Он понял, что никогда раньше не видел вблизи живого, обращенного к нему ужаса и с интересом отметил, что на остановившихся, необычно, словно в мгновенном недоуменном раздумии напряженных лицах неизменно просвечивает изрядная толика любопытства. - Это не стекольщик, - негромко сказала Ксения Петровна, выдвигая ящик стола. Валентин Викторович обернулся к Теме. Тема сунул руку за пояс. Послышался металлический стук. Затейливо переворачиваясь, пистолет вывалился у него из штанины и упал на цементный крашеный пол. Ксения Петровна что-то достала из ящика стола. Собираясь нагнуться за пистолетом, Тема краем глаза увидел в руке Ксении Петровны направленный на него небольшой пистолет. Ксения Петровна выстрелила. Попала, - не столько подумал, сколько подумал, что подумал Тема. Пуля и вправду с невероятной силой ударила его в грудь, пробила его тело насквозь и вылетела с обратной стороны, просверлив по дороге позвоночник. Секунда, мгновение было как будто ножницами аккуратно выстрижено из его сознания. Потом боль, похожая больше на предмет, чем на ощущение, острая, как зубья циркульной пилы заставила его мозг взорваться, расплавиться, испариться. В следующее мгновение он пришел в себя, по крайней мере стал видеть снова, не так, как раньше, правда, а как будто глядя в трубочку калейдоскопа, на конце которого светилась крошечная рассыпающаяся картинка, но в этот момент вторая пуля угодила ему в голову. Его отшвырнуло к стене. Картинка исчезла. Тема будто впитался в самого себя. Он лежал у стены, похожий на выброшенную ветошь. Он ничего уже не чувствовал снаружи, ничего не видел, он был занят одним - сердцебиением. Неожиданно оказалось, что обыкновенные сердечные сокращения, - а вместе с ними дыхание, кровообращение, нервная координация и вся остальная жизнедеятельность требуют нечеловеческих усилий. Он старался. Мышцы сокращались невпопад, некоторые уже только беспомощно подрагивали, вибрировали, дергались из последних сил. Сердце вдруг остановилось. Он попробовал еще раз вдохнуть и сладчайший ласковый воздух неожиданно и плавно втек к нему в легкие - и остался там, даже не успев по-настоящему окислиться. Тема почувствовал облегчение. По крайней мере теперь не нужно было так невыносимо напрягаться, чтобы сохранять в движении остатки телесной механики. Он попытался пошевелиться, но не ощутил ничего - ни движения, ни его отсутствия. "Глупо", подумал он, вспомнив про Веру, "всякий раз, как порисоваться захочешь, никогда ничего хорошего не получается. Никогда". Он вспомнил, как учил Кореянку Хо текилу пить и вместо соли насыпал на ладонь растворимый витамин "С" из аэрофлотовского пакетика. Перед его глазами был теперь угол потолка и две стены, неторопливо заплывавшие по крям непроглядной, невидимой мглой. Он услышал шаги. Валентин Викторович наклонился над ним, словно в колодец заглянул. - Готов, - сказал он удовлетворенно и как будто крышка захлопнулась у Темы над головой. Он остался один в кромешной темноте. Он двинулся было в сторону, но стороны не оказалось. Тема постоял и упрямо двинулся дальше, неизвестно на что рассчитывая. Я умер, - подумал Тема, и в следующее мгновение пуля вылетела из пределов его воображения и очень отчетливо прошелестела в воздухе у него над плечом. Ксения Петровна промахнулась. Он наклонился, поднял пистолет, выпрямился и выстрелил Ксении Петровне в кружевную грудь. Вторая пуля, несмотря на то, что Ксения Петровна, как ей показалось, нажала на курок, по меньшей мере, пятнадцать раз подряд, так и осталась одновременно у него в голове и в патроннике ее небольшого пистолета. Охранник бросился бежать. Тема повернулся и выстрелил в Валентина Викторовича. Он снова промахнулся и попал в кофейный автомат. Из автомата ударила в потолок мощная черная струя. Стул, на котором сидела Ксения Петровна, откатился от толчка к стене, ударился о стену и, крутясь, вернулся обратно к столу. В кружевах у Ксении Петровны расплывалась красная роза. Не поднимая рук, она ударилась грудью о край стола, запрокинула голову и упала подбородком в клавиатуру. Тема выстрелил еще раз. Валентин Викторович, как споткнувшийся танцор повалился в дымящуюся струю, опрокинул кофеварку и рухнул на пол. Тема обернулся к двери и, держа пистолет наготове, осторожно выглянул в холл. Посередине холла, раскинув руки лежал охранник а над ним стояла Вера с доской в руках. Она ткнула охранника носком туфли в бок. - Готов, - сказала она и бросила доску на пол. - Дай пистолетик посмотреть. Тема протянул ей пистолет. Вера прицелилась в охранника. - Оставь его в покое, - сказал неожиданно для себя Тема, приглядываясь к неподвижному охраннику. Вера нехотя подняла пистолет и прицелилась в потолок. По потолку беззаботно бродила одинокая муха. Вера повела стволом следом за мухой. Тема заранее поморщился и принялся рассеянно закрывать жалюзи. На низком подоконнике лежала распахнутая пластмассовая коробочка, внутри которой помещались две алюминиевые плошки с коричневыми тенями для век и поролоновая кисточка. Вмонтированное в верхнюю крышку зеркальце терпеливо отражало пустоту. Рядом лежала газета. "Красота спасает мир" - написано было крупными буквами поперек первой страницы и рядом, в правом верхнем углу, под заголовком "Беспредел" виднелась фотография убитого Харина. Тема наклонился к газете. "Ди-джойсы современной культуры", - попалась ему на глаза хлесткая строчка, - "озабоченные исключительно тем", - дальше он читать не стал. Красота безусловно спасает мир, - подумал он, в точности, дословно повторяя мысль, возникшую до этого в голове у Ксении Петровны два часа назад, когда она взглянула мельком, оторвавшись от зеркальца, на газетную страницу, - но это в отвлеченном смысле, в литературном. Он еще раз посмотрел на обе фотографии. В жизни красота снисходительно щурится на нас в трудную минуту, как близорукий милиционер на дерущихся вокзальных калек. Это, конечно, была черта привлекательная в отношении красоты, особенно в понимании Ксении Петровны, которая, вообще, считала, что падающего нужно, если не толкнуть, то, хотя бы, сфотографировать в момент падения, но сейчас мысль, два часа назад возникшая у нее в голове, принадлежала Теме, который, в отличие от Ксении Петровны, почувствовал некоторую досаду. Одновременнно внутри него возникала, формировалась какая-то другая мысль, формировалась как бы телесно, ощутительно, подобно упражнению, танцу или пантомиме. Он огляделся по сторонам. Вера, держа пистолет в высоко поднятой руке, вышла в ближайшую дверь. За дверью был длинный прямой коридор, тускло освещенный тремя лампами дневного света. Она вошла в коридор и заглянула в одну из комнат. Это была картотека, плотно уставленная архивными стеллажами. В соседнем помещении помещался канцелярский склад, напротив него - небольшая кухня. На вешалке висела пара фартуков и внизу, под вешалкой стояли черные лаковые босоножки на высоком каблуке с пригласительно распущенными ремешками. Вера заглянула в дальнюю комнату, в самом конце коридора. В темном помещении без окон сидел за одиноким столом второй охранник и играл в компьютерное карате. На голове у него были надеты большие старомодные наушники, он с преувеличенным усилием надавливал на клавиши и, время от времени, судорожно поводил плечами, уклоняясь от невидимых ударов. На экране сражались двое: мускулистая блондинка в кожаной жилетке и желто-зеленая черепашка-ниндзя. Вспышки ударов рассыпались по экрану сверкающими квадратиками. Время от времени черепашка-ниндзя, механически скривившись, испускала целенаправленное бледное сияние, которое блондинка благополучно перепрыгивала. Неожиданно она остановилась. Черепашка-ниндзя подошла поближе, стукнула безответную блондинку раз, другой, снова испустила свое фирменное сияние и блондинка очень натурально, как двуногое насекомое перегибаясь в суставах и соскальзывая сама с себя как стопка тетрадей, свалилась на красный, расчерченный шестиугольными плиточками пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39