Дикси ни минуты не хотелось задерживаться в этом доме, нашпигованном аппаратурой Сола.
Миновав ворота, охраняемые дежурными, джип выехал на проселочную дорогу, петляющую среди холмов. Изредка попадалась какая-нибудь насекомоподобная сельхозтехника, ползущая с охапками сена по своим деревенским делам. В окно врывался горячий ветер и Дикси с сожалением провожала взглядом мелькавшую между деревьями прохладную гладь реки.
- Так что стряслось, Дик? Я только сейчас понял, что совсем не хочу тебя терять. Видишь - грущу.
Она посмотрела на его насупленный профиль, столько раз мелькавший на экране в эпизодах дерзких боев бесстрашного героя.
- Ты уже не однажды терял меня, Чак.
Дикси мгновенно вспомнила первый после разлуки визит в Париж новоиспеченного киногероя Куина, его розы, формальную благодарность подружке и поспешное бегство. А главное, она вспомнила то, о чем вообще хотелось забыть - тот прощальный звонок, которым она пыталась зацепиться за опостылевшую жизнь. Чак не услышал мольбу о помощи, пожурив лишь за съемки в порнухе... Но все переменилось, стоило лишь Дикси приобрести антураж престижной женщины - яхту, деньги, дворец... Похоже, чувства Чака к ней питаются из того же источника, что и любовь к дорогим вещам, шикарным автомобилям, домам... Дикси коснулась пальцем упрямо сжатых губ своего спутника.
- Как ты относишься ко мне, Чакки?
Он пожал плечами:
- Странный вопрос. Люблю.
- О'кей. А Рут - тоже любишь?
- Причем здесь она? Я уже забыл, как зовут эту киску. У меня таких очень много, Дикси. Это не конкуренция.
- А жену? Жену любишь?
Чак присвистнул, скорчив гримасу:
- Фу, Дикси, ты как психоаналитик! Спроси ещё про маму...
- Нет, правда, для меня это важно. Понимаешь, я уже очень взрослая тетя, но, оказывается, не все в жизни понимаю. Ответь честно.
- Люблю.
- А как ты её любишь, как женщину или как... человека?
- Ну, что за разница? Малышка - хорошая баба. И этим все сказано.
- А я не понимаю! Ты её хочешь?
- Иногда. Мы видимся редко. Она возится с детьми, ждет меня. Когда я возвращаюсь - мы любим друг друга. Потом я опять уезжаю.
- А как человека, с которым можно поговорить по душам, выложить, что тревожит, что наболело... Посмотреть на звезды... Как человека ты её любишь?
- Дикси, перестань сбивать меня с толку и путаться сама. Я не из тех, кого приглашают на роль Гамлета. И звезды меня не смущают, и мировая скорбь не гнетет. Если под рукой бутылочка вина и горячая девка! Понимаешь, я "обыкновенный парень", как пишут рецензии. Парень, каких много. Может, мне больше повезло с мышцами и этой штукой, чем с мозгами, может, я скуповат, примитивен, но я никому не делаю зла. Мне просто нравится жить: быстро ездить, вкусно есть, тискать женское тело, делать детей, бить морду... если кто напросится...
- Ты - ярко выраженный воин. Это такая давняя классификация, делящая мужчин на "поэтов" и "воинов". Одни живут головой и бойцовыми инстинктами, другие - душой, лирическими чувствами.
- Не спорю. К драке меня с детства больше тянуло, чем к книгам. И малышка любит меня таким. Она убеждена, что лучше её Чаки нет никого на свете. И это, знаешь, приятно... Мне плевать, читала ли она Байрона или там Шекспира... У неё горячие груди и... она умеет жалеть... Ведь ты не жалеешь меня, Дикси...
Она задумалась, осознав свою вину перед этим парнем, которого всегда, собственно, воспринимала как славного необременительного малого и безотказный объект для сексуальных удовольствий.
"Красивый, собака, - думала Дикси. - А что там у него под улыбочкой? Да ничего, говорила она себе. Что может быть в дубовой голове Чака - глуп в пределах разумного. Главное, - что у него в штанах. Ан, нет! Чаки "неунывающий фаллос", оказывается, нуждается в тепле и сострадании!"
- Я привязана к тебе. Ты мне нужен, я скучаю порой. Мне с тобой очень хорошо, но без тебя - не пусто... - Дикси поморщилась от своих неуклюжих откровений.
- Извини, Чаки, я совсем раззанудничалась.
- Просто ты сама не знаешь, что хочешь. Тебе надо найти мужа, красотка. Сильного, с крепкой рукой. Хозяина.
- Ты бы женился на мне?
Чак, подумав, вздохнул:
- Если честно, нет, даже если бы был свободен. При всем моем восхищении, и при всем твоем теперешнем богатстве и моей жадности... Мы не пара для жизни, Дикси! Как тебе это объяснить?
- Я и не пошла бы за тебя. И не завидую твоей жене. Ей хуже, чем мне, в твое отсутствие она даже не может завести себе любовника.
- Еще чего! Малышка если бы и смогла, то не стала. Пойми, - она ждет только меня. Любого - загулявшего, затраханного... Знаешь, я однажды приполз домой совсем плохой - с подбитым глазом и потрепанной штукой. И что? Она не устроила истерик, только делала компрессы, хлопотала, словно я вернулся с войны, а не из бардака. А когда вылечила, - ох, и задала мне трепку! В постели, разумеется, - ну, вроде завоевателя на побежденной территории!.. Тогда мы и сообразили второго мальца - Линдса. - Чак улыбался воспоминаниям.
- Ты прав, я не сумела бы ждать и прощать. Я хуже твоей Малышки. Я даже не люблю детей... И вообще, вообще... способна на гадость. Бабеха без царя в голове! Ты прав, мне нужен муж-Цербер, как надзиратель в исправительной колонии... - Обрывая лепестки с забытого Рут в машине букета, Дикси пускала их по ветру. - Послушай кое-что. Думаю, тебя не будет больше тянуть в мое общество - "баронесса" Дикси - хорошенькая штучка.
Она коротко рассказала Чаку все, что знала о "фирме" Сола и подписанном с ней контракте. Опустила лишь подробности с Майклом. Чак слушал, набычившись, а когда Дикси описала кассету с похождениями на острове, он круто притормозил к обочине, и положив руки на руль, уставился перед собой.
- А любовь с "тореодорчиком"?
- Тоже. У них какое-то мощное оборудование. Заснято, практически, все.
- Вот сволочи! - Чак двинул кулаком по гудку и машина взвыла.
- Теперь я даже не могу содрать с них штраф за подглядывание и пиратские съемки, - а это были бы немаленькие деньги! Фу, черт! Мерзавцы, тухлые свиньи! Не хватает мне только обвинений в гомосексуализме. Ну и дрянь же ты, Дикси!
- Дрянь. Доверчивая дрянь. - Мрачно согласилась Дикси. - Совсем не думала, что они могут зайти так далеко... Во всяком случае - не трусь, никто не собирается тебя шантажировать. Их интересуют только художественные задачи.
- Как же! Может, я и не очень начитан, но давно усек, что все художественные задачи сводятся в конечном счете к "гонорару" - к славе, к "бабкам", амбициям. У кого в чем нужда. И не толкуй мне о "чистоте эстетических помыслов" - ударю. Честное слово, ударю!
- Кто ж говорит о чистоте? Меня соблазняли не призами на фестивалях деньгами, красивой жизнью, взятой напрокат, - яхтой, тряпками, путешествиями.
- Послушай... а твое наследство... - Чак выпучил глаза от страшной догадки, - тоже от них?
- Ты хуже агента ЦРУ! Такого накрутил! Они что, по-твоему, подкупили всю прокуратуру и адвокатскую коллегию? Бред... К тому же, Клавдия - моя настоящая прабабка.
- А этот русский, откуда он взялся?
- Не от них. Они о нем тогда и не слышали.
- Ладно, Дикси, твоя грязь - ты и выбирайся. Только вот, что я скажу, - моя жена, если уж на то пошло, никогда бы до такого не додумалась. Даже если бы пришлось просить милостыню. По-моему, это свинство... А я-то думаю, чего ты вчера ночью перед портретами разоралась? И ещё меня отталкивала... Значит, там везде камеры понатыканы... - Он с присвистом плюнул.
- Но ведь я так старалась выкрутиться! Хотела откупиться от этих шпионов и уже была уверена, что свободна...
- Н они сунули тебе под нос отснятые документики и пригрозили... - Чак с трудом удержал многоэтажное ругательство. Сжавшись на сидении, Дикси казалась совсем маленькой. Даже яркая бирюза на шее и пальцах поблекла, словно покрылась налетом пепла.
- Чак, ну что ужасного в том, что сняли интим? Ты же и на большом экране не раз появлялся достаточно откровенно...
- Так то - искусство, а это жизнь, - моя личная жизнь! - Он скрипнул зубами. - Ой, как мне хочется свернуть челюсти этим ребятам - руки чешутся! А тебя, - тебя просто выкинуть на дорогу!
Дикси схватила сумку и выскочила из машины.
- Да ты пижон, Чаки! Эта тачка и баллончик с искусственной грязью, с помощью которого ты придавал ей боевой вид, как и "трудовой пот" и бензин на твоей майке - сплошная бутафория, блеф! - Она демонстративно захохотала. - Ты бутафорский "крутой парень" - "made in Hollywood", а наделе - трус и мелкий пакостник. Мог хотя бы предложить свою помощь, если уж заговорил о любви...
Она решительно направилась вдоль дороги к виднеющемуся за поворотом поселку. "Лендровер" Чака завелся и медленно покатил следом.
- Садись, - он распахнул дверцу. - Я не совсем прав, Дикси. Противно, когда из тебя делают "подсадку", как на охоте... Тьфу! Мне надо подумать.
- Вот поезжай и хорошенько подумай, а я уж как-нибудь выберусь из этой отхожей ямы сама! - с силой захлопнув дверцу, Дикси перешла на встречную полосу и стала голосовать проезжающим машинам.
ЗАПИСКИ Доверчивой Дряни.
РАСКАЯНИЕ ГРЕШНИЦЫ
Не думала, что вновь вернусь к этим листкам. Похоже, писание превращается в манию. Потребность старой девы, спешащей реализовать на бумаге свои несбывшиеся грезы или откровения вышедшей в тираж мессалины, возвращающейся таким образом к былым приключениям.
Как ни странно, святая грешница Дикси Девизо представляет сразу двоих, но вот берется за перо из иных побуждений. Ей не терпится стать прокурором занеся меч правосудия над своей собственной головой. Если первая часть исповеди, взахлеб повествующая о шальных похождениях Доверчивой Дряни, принадлежит все же человеку не слишком плохому - дамочке легкомысленной, отчаявшейся, но, в сущности, безвредной, то теперь в тетрадочку с крокусами заносит свои откровения совсем иное лицо. Преступница, взявшая на себя сладостную миссию саморазоблачения.
Про визит в Москву и ночь на даче Артемьевых я не утаила ничего. Попыталась, конечно, взвалить всю вину на верного семьянина, исправно выполнявшего свой супружеский долг, в то время как кокетливая парижская шлюшка уже тянула к нему свои жадные коготки. Парижанку обидели, обманули, заронив в её страждущую душу мечту о неведомом рае. Нет, Микки - лживый, обаятельный болтун - не забуду я твои речи в Венском лесу, все то, от чего ты так легко отрекся.
Ого! Сейчас закапают слезы, превращая мои признания в лиловые пятна. Ах, как приятно все же себя жалеть! Если честно, то обильный слезопад у меня вызывает именно это чувство: "Бедная, милая, славная, никем не понятая, никому не нужная Дикси..."
С таким выражением смотрела на меня Лола, уже знающая про полученное наследство и мое полное материальное благополучие. Перевалив за пятый десяток, одинокая девственница вышла замуж за школьного дружка, с которым тогда, в пятнадцать лет, так и не переспала. Теперь Руперт овдовел и забрал престарелую возлюбленную в родной городок на юге Вирджинии.
Прощаясь со мной и Парижем, Лола заливалась слезами, блиставшими на кофейной коже подобно алмазным россыпям. Все таки удивительно хитро переплетено в этой жизни прекрасное и безобразное. Я вручила новобрачной чек на крупную сумму - выходное пособие совместно с всеми просроченными долгами. Поколебавшись, Лола спрятала чек в кожаный мешочек, который носила вместе с всеми документами в своем необъятном бюстгальтере. "На сохранение беру. Верну, как только понадобится. Ты ж девка шальная - того и гляди все имение на мужиков растратишь", - проворчала она с неким восторгом перед этим пороком хозяйки. И вдруг заохала, застонала, засморкалась в промокший носовой платок и кинулась мне на шею. Обнявшись, мы стояли перед тремя дедушкиными картинами, вернувшимися на свое место, и молчали. Потому что чувствовали много больше, чем можно сказать или выплакать.
Я думала о том, как быстро тают мои иллюзии. Горячий ковбой Ал, олицетворявший для меня вольное, ненасытное мужское начало, стал заурядным, потрепанным бабником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60