- Стой тихо, задуй свечи и жди.
Огонь погас и почти тут же в темноте вспыхнул звук: ослепительным фейерверком взлетели в бархатное небо снопы рассыпающихся звезд: смычок коснулся струн.
- Это тебе, Дикси. Я написал для тебя прорву чудесной музыки. Я просто любил тебя до исступления, до глухоты и она сама начинала заполнять меня... Слушай, здесь все про меня, про нас, про всех, кто поймет.
Он играл, а я действительно сходила с ума - от огромной, необъяснимой, не вмещающейся в душу мощи этих звуков. Вместе с восторженной и жуткой радостью я чувствовала, как обретаю божественное всеблаженство, всемогущество, всезнание... Величайший из обманов, даруемый только музыкой.
Я ликовала от того, что владею этой ночью, музыкой и её господином, что мы летим одни во вселенной, в тайне черноты, скрывающей все и всем одаривающей... И сожалела, что не со сцены Карнеги Холла играет мой Микки мою волшебную музыку, и не обрушится к его ногам дождь цветов и аплодисментов.
- Я люблю тебя, Микки, - чуть слышно прошептала я, когда звуки умолкли и все потонуло в звенящей безмолвием черноте.
- Обними меня, Дикси. - Он стоял рядом и, прижавшись к его груди, я услышала стук сердца: - Не так, совсем, совсем...
Наши тела слились в нестерпимой жажде плотского единства, они неистовствовали, стремясь извлечь из слияния то мучительное блаженство, которым исходила скрипка Майкла. Тело, душа, эмоции, разум - все разрозненные частицы существа собрались в пульсирующую огненную точку. Она росла, разгораясь гигантским солнцем и взрывалась мириадами разноцветных звезд.
Не было ничего, кроме этой ослепительно прекрасной смерти и восторга нового возрождения, нового полета в небытие...
- Хватит, прошу тебя. Мне кажется, я действительно теряю сознание.
- Нет, бесценная моя, - рассудок. Просто мы нашли друг друга и потеряли то, что по бедности, скудности, по жалкой своей растерянности, принимали за настоящую жизнь.
БОЖЕ, ЭТО ТВОЯ РУКА...
Не помню, как мы оказались в моей комнате - я, Микки и его скрипка, уместившись на кровати втроем.
- Поспи, а я тихонечко поиграю. Мне не хватило бы и месяца, чтобы проиграть все "Собрание Девизо" - то есть, "собрание очевидца". И ещё пришлось бы пригласить оркестр. Это для большого концерта. Но есть и сонаты, пьесы, опусы, фуги - в общем, всякая мелкота. И вот такая простенькая колыбельная...
Обнаженный Майкл, прислонившись спиной к стене и согнув в колене длинную ногу, склонил голову к скрипке. На фоне бледнеющего предрассветного неба в широком окне я видела его силуэт, словно вычерченный рукой Пикассо...
Мы немного спали и много любили, а когда вернулись к реальности - она оказалась сном: теплая старая комната, сквозящие гранатом тяжелые занавеси, пузатый секретер с чернильницей и торчащим наизготове гусиным пером, разбросанные на ковре в беспорядке вещи и огромный букет у изголовья кровати - листья, цветы, травы, ещё поблескивающие росой.
- Это откуда? Невероятно изысканно и все в слезах. - Всряхнула я у лица осыпанную алмазами еловую ветку.
- Это дождь, милая. Всю ночь шел дождь. Я наломал цветы прямо под окнами - ведь это наш сад и наш дождь, - Майкл смотрел на меня с бесконечной печалью и восторгом. И было в его глазах что-то, напоминавшее незадачливого юродивого в женевском парке, считавшего святой шестнадцатилетнюю кокетку.
- Осталось пожелать только одно - кофе в постель. Конечно, без Рудольфа и Труды.
Майкл дернул кисточку звонка и, подмигнув мне, выглянул за дверь, завернувшись в банный халат. - Пожалуйста, с лимоном или молоком?
Он торжественно внес столик и устроил его на постели.
- Хитрюга! Как ты успел все?
- Ну, допустим, господина Артемьева застукали утром в саду, когда хулиган ломал ветки, но он на прекрасном немецком объяснил, что букет для дамы, а завтрак необходимо подать к двери спальни по условному звонку. Только... увы... здесь не хватает...
В дверь тихо постучали. Майкл просунул голову в коридор и вернулся с шипящей яичницей на подносе.
- Ага, значит, поняли правильно, - с ветчиной, как я и заказывал.
- А музыка? Откуда взялась на башне скрипка? Свалилась прямо с неба?
- Не заставляй меня краснеть, детка. Я схитрил... Видишь ли, как только я впервые увидел тебя ещё там, в конторе Зипуша, то понял, что стану писать для тебя музыку, даже если ты никогда не узнаешь об этом. А стоило лишь мне оказаться на Башне, - я уже знал: это то место, где мне больше всего хочется концертировать, и...
- Что и?..
- Ты распахивала руки, мечтая о полете, а я сидел у стены с валидолом под языком, так?
- Верно. И уже тогда задумал меня соблазнить?
- А как же иначе, глупышка? Знаешь, ты так выгнулась, стремясь в небо... И мертвый бы не устоял...
- А ты так долго держался. И даже удачно изображал страсть с другой женщиной. - Припомнила я ночь в подмосковной даче. - Дачный сюрприз оказался впечатляющим.
- Я тогда думал, что потерял тебя... До вчерашней встречи был готов отрубить любую часть тела, не выдержавшую соблазна.
- Супружеские объятия не грех, а долг, - съязвила я пасторским тоном. - А твоя жена такая хорошенькая.
- Не-ет! Соблазнила меня ты, ты! Бедная Ната... Эх. Я не должен с тобой говорить о ней. У меня прекрасная жена, которой я очень предан. Она мне и мать, и дочь, и друг... Но... но мы не были супругами уже лет пять... Нет, я не злоупотреблял связями на стороне. И так полно проблем. Просто эта часть бытия как бы отошла на второй план, сублимируясь в музыке. Но вернувшись из Вены после встречи с тобой, я не знал, куда спрятаться... Куда деть то, что вопило о страсти... Ната сделала несколько попыток сближения, решив, что наступила пора супружеского Ренессанса. Но мне нужна была другая... Она поняла это, когда увидела тебя. И тогда, на даче... Представляешь: рядом, совсем рядом, за тонкой стеной - ты, а под боком пышущая желанием женщина... О, это была адская пытка!
- Для меня тоже. Спасибо твоей жене. Слыша ваше "свидание", я поняла, что хочу тебя - именно тебя, - нелепого, рыжего, пугливого, дерзкого невероятного. А может, это случилось раньше, - в Пратере или в Гринцинге, где ты уверял, что сражен мною...
- Нет, Дикси. Не придумывай простенькую историю. Все не так. Совсем не так. Ты рассказываешь правила, а здесь - исключение, - Майкл нахмурился и отчаянно скрипнул зубами. - Случилось почти невероятное. Нас одарили чудом. Искрой высокопробной Вечной любви. Помеченные ею, всегда узнают друг друга, в любое время, в любых ситуациях и обличьях. Будь ты пастушкой-хромоножкой, а я косым конюхом, будь я самым всесильным правителем в мире, а ты затерянной в глуши монашкой, или наоборот, - все равно мы оказались бы вот так: сжатые, будто ладони в молитве.
- Ты прав, Микки. Я стала зомби после разлуки с тобой. Жила как механическая кукла, которой водила чья-то властная рука... У меня не получалась прежняя радость... Я никогда не была так счастлива, как с тобой. Не знала, что это вообще возможно - такая полнота радости, что можно захлебнуться. Не было со мной такого, Микки. И никогда уже не буду...
- Но ведь у нас ещё целых два дня. И вся жизнь.
- Один. Завтра я должна быть в Лос-Анджелесе.
- Ничего нельзя сделать?
- Я же говорила тебе - я выхожу замуж.
Майкл отделился от меня и я осталась одна. Он разглядывал мокнущие за окном деревья, барабаня пальцами по подоконнику.
- Кто он?
- Неважно. Хороший парень.
- Неважно. Это в самом деле совершенно неважно. - Он подошел ко мне. Значит, всего день. Ты даришь мне целый день? Не мало... Я не отпущу тебя ни на минуту.
Майкл тяжело лег на меня, вдавливая в подушки, и глядя в глаза с такой мукой, словно между его лопаток торчал смертельный клинок.
- Надеюсь, ты оставишь себе мою музыку? Я назвал альбом "Прогулки над лунным садом". Он принадлежит тебе. Пусть кто-нибудь сыграет, если захочешь... В этот дом я приеду не скоро. О делах мы договоримся письменно... А сейчас, а сейчас я буду любить тебя, Дикси. Безумно, как начертано мне на роду.
...На следующее утро мы расстались, обессилевшие, ненавидящие и благословляющие друг друга. Я поняла о чем тогда, при встрече на венском вокзале, толковал мне Майкл. Когда я отпустила его руки, чтобы уйти в секцию рейса на Лос-Анджелес, что-то выпорхнуло из моей груди. Наверно, это ушла моя жизнь. Я даже не смогла обернуться для последнего взгляда, потому что, в сущности, меня уже не было.
НЕВЕСТА КОВБОЯ
Алан бушевал - я прилетела другим рейсом и в другое время.
- Почему ты из Вены?
- Там были дела по имению.
- Но можно было хотя бы позвонить! Я поднял на ноги весь аэропорт, когда не нашел тебя среди прибывших из Парижа... Боже, нельзя же быть такой рассеянной, детка! Где твой багаж?
- Пойдем, у меня только эта сумка.
- А платье? Здесь уже приглашена куча гостей. Знаешь, что я решил? Мы будем праздновать наше бракосочетание на берегу океана! Мне предоставляют на вечер и ночь помещение актерского клуба. Я уже все осмотрел - будет просто здорово! И гости - как на презентации Оскара, ты будешь смеяться, читая список... Дикси, ты спишь? Ты какая-то зеленая, заторможенная!
- Меня всю дорогу тошнило... - на ходу придумала я.
Ал подозрительно посмотрел на меня:
- Дикси, ты не того?.. Ну, когда я был у тебя, в Париже, ты принимала таблетки?
- Нет, дорогой, я решила переменить свою жизнь.
О, если б славный ковбой Алан знал, к чему относилась моя фраза! Таблетки я принимала все время, забыв о них лишь два дня назад. А насчет жизни я не соврала.
Он благодарно поцеловал мою руку, будто я уже вынашивала его ребенка.
- Не беспокойся, милый, когда мы определим день свадьбы, я разошлю приглашения и попрошу Рут прихватить мой багаж из парижской квартиры. Там все уже собрано и платье - сногсшибательное! Гости не будут разочарованы.
...Алан с шиком отвез меня в дом в Беверли-Хиллз, который снял специально для нас, и с гордостью продемонстрировал владения.
- Мне-то самому по фигу вся эта роскошь. Ал - простецкий парень, номер в отеле и сосиски из автомата, вот и вся его "американская мечта", дурачился он, представляя мне помещения супер-современной виллы. - Бассейн, сауна и всякие там хозяйственные штучки на высшем уровне. Тебе не придется вручную даже варить мне яйца или делать гренки - все автоматизировано. И какой вид с террасы! А вечером весь сад и бассейн подсвечиваются и выглядят феерически!
- Здесь очень жарко. В Вене уже почти осень. Дожди.
- Ты и впрямь утомлена, детка. Вот и наша спальня. Я плюнул на эту моду раздельных супружеских покоев и велел совместить. Мы же молодожены, киска! И у нас далеко не фиктивный брак.
Я поцеловала его в щеку и распахнула дверь в ванну.
- Чудесно, вот куда я сейчас завалюсь!
...В овальной ванне, вделанной в пол, бурлили и пенились струи, массируя мое тело. Мое? Нет, мое осталось там, на башне, с Майклом... Все-таки невероятна его неистощимость в эти дни. Может, и прав Ал, рассказавший байку о выделяемом каждому мужчине "пайке"... Видать, Микки и впрямь приберег немалый "Н.З." Всю жизнь постился, чтобы стать моим Казановой... Моим Казановой и Моцартом! Да что я впадаю в транс? Меня любит потрясающий человек, Мастер, оказавшийся к тому же незаурядным любовником... Я выхожу замуж за славного парня, мечтающего сделать меня звездой и матерью семейства... Я погладила свой живот... А вдруг... Майкл, сумасшедший Микки, ты не оставил мне память о Вечной любви?
- Детка, я к тебе под бочок! - Ал сел на край ванны, собираясь нырнуть, но заметив мою мученическую мину, остановился. - Мы должны обсудить кое-какие творческие планы!
- Не сейчас, дорогой, я жутко устала.
- Легкий массаж перед сном. Мне прост не терпится, Дикси! - Он плюхнулся мне под бок, заклокотала вода в стоках.
- Ал, умоляю, меня все ещё тошнит после перелета и голова свинцовая. Не будем портить встречу.
- Раз так, милая, отложим до завтра. Похоже, мне достанется капризная женушка!
.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60