- Этот парень везде побывал и пользуется отличной репутацией. Да и все равно кого-то надо было послать первым в дозор. Если хочешь, можешь пойти его сменить, когда придет время.
- И пойду, - обиженно буркнул немец. - Пойду с удовольствием. Я никогда не отлынивал от самой грязной работы, и вы это знаете лучше других, полковник.
- Знаю, Франц, знаю, - поспешил успокоить его Вэлин. - Никто в твой огород камешки не бросает. Если кого-то и можно в чемто упрекнуть, то только не тебя. А теперь все отправляйтесь спать. Я вас разбужу, если понадобится.
- Отличная идея, полковник, - обрадовался Келлер и пошел устраиваться на отдых.
- Так кто же ставит нам палки в колеса? - спросил Спенсер.
- Мы это узнаем, ковда вернемся в Штаты, - убежденно сказал Вэлин.
- Если вернемся, - поправил его американец.
- Ты неисправимый пессимист, - пожурил его полковник, - всегда склонен видеть теневую сторону.
- Поэтому мне и не приходится ни в чем позднее разочаровываться, возразил Спенсер.
- По этому поводу мне нечего сказать, - вмешался в разговор О'Рурк. Но кое-что не помешало бы довести до конца. У меня сложилось впечатление, что ты и некая леди в данный исторический момент серьезно переживаете и, если не принять срочных мер, наступит горькое разочарование.
- Ты что имеешь в виду?
- Судя по тому, как ты ешь глазами этот дом, а Кармен все время выглядывает из окна, я бы сказал так: если в самое ближайшее время вы не воссоединитесь, не оберешься моря слез еще до того, как надо будет идти спать.
- Не смешно.
- Действительно, не смешно, если смотреть на вещи со стороны. На мой взгляд, грядет трагедия.
- Марк, оставь его в покое, - одернул своего заместителя Вэлин.
- Простите, полковник, но мне кажется, что наша жизнь слишком коротка, чтобы позволить себе понапрасну терять время.
Подмигнув на прощание Спенсеру, О'Рурк удалился.
- Он правду говорит? - спросил Вэлин после ухода лейтенанта.
- Полковник, согласитесь, что сейчас не время и не место говорить об этом, - запротестовал американец.
- В Сайгоне, помнится, ты рассуждал иначе.
- Это было в другой жизни.
- А сколько длится одна жизнь?
Спенсер долго молча смотрел на своего старого друга, а потом решился:
- Ты считаешь, что мы отсюда вряд ли выберемся, не так ли?
- Все возможно.
Спенсер задумчиво кивнул.
- Картина ясна, полковник. Встретимся позже.
С этими словами он покинул амбар, поднялся на крыльцо жилого дома и громко постучал в дверь.
Ее открыла Кармен.
- Я видела, что ты идешь сюда, - тихо сказала она.
- Я знаю, что это звучит крайне глупо, но невозможно предугадать, кто сегодня придет за нами по этой дороге и что нас ждет впереди.
В общем, мне нужно с тобой переговорить...
как бы тебе это сказать?.. Ну, на всякий случай.
- На случай чего?
- На случай того, что я могу не дожить до вечера.
- А ты, значит, считаешь, что если ты умрешь, то я останусь жить?
- Ты должна жить. Ты обязана принять все меры к тому, чтобы выжить.
- Мое место здесь, с моей семьей, вернее, с теми, кто остался из моей семьи.
Спенсер согласно кивнул.
- Как скажешь. Но я все равно хотел бы переговорить с тобой.
- Одну минуту, - попросила она и ушла в дом, осторожно прикрыв за собой дверь.
Спенсер повернул голову и посмотрел на убегавшую вдаль дорогу.
- Давайте, гады, выходите, где бы вы ни были, - тихо сказал он.
Дверь вновь открылась, и на пороге показалась Кармен.
- Пошли, - предложила она. - Сюда.
Она провела его с другой стороны дома вниз по ступенькам, и они остановились под сенью громадного одинокого старого дерева.
- В детстве я любила здесь" играть, - сказала Кармен и показала глазами вверх на колышки в стволе, образовавшие грубую лестницу. - Полезли!
- А меня эти штуки вьщержат?
- Еще как! - заверила она.
Спенсер вскарабкался по колышкам вверх, где увидел сбитую из досок площадку, закрепленную на опоре из четырех могучих ветвей.
- Вот видишь, - улыбнулась Кармен, легко поднявшаяся вслед за ним. Все оказалось очень просто.
- Ты прекрасно говоришь по-английски.
- Я занималась английским много и упорно. В нашей семье одни говорят лучше, другие хуже. - Секунду она колебалась, потом все же закончила свою мысль: - Во всяком случае так раньше было в нашей семье. - И она расплакалась.
Спенсер тяжело вздохнул и нежно обнял Девушку. Она тихо плакала, уткнувшись ему в плечо, а он легко поглаживал ее кудри цвета черного дерева.
Потом она отклонилась, вытерла глаза и извинилась:
- Прости, пожалуйста. Я не хотела, но так получилось.
- Ты просишь прощения? За что? Тебе не за что извиняться передо мной.
- Ты искал счастья, а я причинила тебе горе.
- Горе с тобой - это как счастье с какой-то другой.
- О Крис, - проворковала Кармен, - никто никогда не говорил мне такого ни по-испански, ни по-английски.
Он покраснел под ее взглядом и промямлил:
- Вот и хорошо. Я рад за тебя.
Кармен потянулась к нему и крепко поцеловала, и Спенсер прижал ее к своей груди.
26
Мессельер избрал позицию для наблюдения за дорогой, которая вела к ферме Дельгадо, забравшись на пятьдесят ярдов в глубь леса. Прислонившись плечом к стволу дерева, оп обдумывал сложившуюся ситуацию. По его мнению, пока ничего интересного не просматривалось, Француз закурил сигарету и подобно его товарищам, оставшимся на ферме, принялся размышлять над тем, удастся ли кому-то из них выбраться живым из Колумбии.
Естественно, ему не впервые доводилось смотреть в лицо смерти. Далеко не впервые. Он стал вспоминать всех, кого пришлось убить по заданию французского правительства, позднее - по собственной инициативе, в качестве наемника, готового быть слепым орудием в руках любого, кто способен оплатить его услуги.
Смерть была постоянной спутницей Мессельера. Он чувствовал ее присутствие, как плотник чувствует разные породы дерева, и знал ее запах, как знает запах моря рыбак. Но был в его жизни случай, который запомнился навсегда.
Та самая трагедия, в результате которой он отказался от привольной жизни во Франции и в конечном итоге очутился в этих душных смердящих джунглях. Это было то роковое убийство маленькой девочки - дочери шпионки низкого пошиба и проститутки. И с тех пор он не раз убивал детей, уже в качестве "солдата удачи", в той или иной степени был причастен к гибели детей, но в тот злосчастный день он очень остро пережил чужую смерть.
В тот день в Париже стояла замечательная весенняя погода. Мессельер полной грудью вдыхал аромат цветов и зеленой листвы деревьев на набережной Сены. Он неспешно запарковал "ситроен" на платной стоянке и отправился прикончить женщину, торговавшую секретами своего любовника направо и налево, в зависимости от того, кто больше заплатит.
Мессельер прогулялся по бульвару, у которого находился ее дом, часто задерживаясь перед витринами небольших дорогих магазинов, где он обычно делал покупки, приобретая исключительно самую модную одежду. Он никуда не спешил. Выдался на редкость приятный день Для прогулки, а согласно полученной им информации, его будущая жертва редко вылезала из постели раньше полудня, а потом прихорашивалась и чистила перышки до самого вечера, когда ждала на ужин своего любовника.
На углу авеню он купил букет цветов - гвоздики, розы, лилии и нарциссы. Букет обошелся ему в кругленькую сумму, что соответствовало требованиям, которые выдвигала репутация дамы. Мессельер спрятал лицо за цветами, когда подошел к нужному кварталу, на случай, если консьерж следит за всеми посетителями, подглядывая из-за ставен. Парадная дверь была широко распахнута, и он поднялся на лифте на четвертый этаж, прошагал по широкому коридору, покрытому ковровой дорожкой, до двери и постучал.
- Кто там? - спустя минуту прозвучал за дверью женский голос.
- Посыльный из цветочного магазина, мадам.
- Одну минуту.
Хозяйка поставила дверь на цепочку, чуть приоткрыла ее и выглянула в образовавшуюся щель. Мессельер увидел копну белокурых волос, слегка поклонился и протянул цветы.
- Очень мило, - восхитилась дама, прикрыла дверь, сняла цепочку и на этот раз широко распахнула дверь.
- Входите, месье, - пригласила она.
Мессельер вошел в прихожую. Перед ним стояла очень красивая женщина лет тридцати в длинном черном пеньюаре.
- Отнесите букет на кухню, - попросила она. - Когда вернется горничная, она им займется.
"Выходит, в квартире больше никого нет, - заключил Мессельер. - Вот и чудненько".
Он прошел в указанном направлении и оказался в просторной светлой кухне с большим окном, из которого была видна Эйфелева башня.
Он положил цветы рядом с мойкой для посуды, повернулся и невольно залюбовался хозяйкой квартиры. Она действительно была очень хороша собой, и казалось непростительным испортить такую красоту смертью. Но ему предстояло сделать свое дело.
- Прекрасный день, не правда ли? - сказал он с лучезарной улыбкой.
Она автоматически согласилась, но не смотрела в его сторону, пытаясь разглядеть визитную карточку или записку в ворохе цветов.
Вооруженный автоматическим пистолетом калибра 0,38 дюйма и ножом с выскакивающим лезвием, Мессельер обвел глазами кухню.
На стене он приметил целую коллекцию кухонных ножей для резки мяса, овощей и тому подобного и решил, что лучше всего воспользоваться одним из них. Рукой в тонкой перчатке из черной кожи он потянулся к самому длинному и ужасному на вид ножу, пока хозяйка квартиры искала в цветах записку.
- От вашего любовника? - лениво спросил он.
Она круто повернулась.
- Что? Что вы сказали? - переспросила женщина и тут увидела нож в его руке. На глазах она постарела буквально на десять лет.
- Букет не от министра, - пояснил Мессельер. - Скорее, от группы его коллег. Тех самых, кому очень не нравится, что с вашей помощью на сторону уплывают государственные тайны.
- Я никогда... - пролепетала она и тут же прикрыла ладонью рот.
- Прошу прощения, - сказал он, всадил ей нож в живот и пару раз повернул его.
Женщина тонко вскрикнула, как свинья на бойне, и сделала шаг назад. С длинного лезвия оставшегося в руке Мессельера ножа капала кровь на безупречно чистый пол из чернобелой плитки. Женщина обеими руками зажала рану, но сквозь пальцы била кровь, и при виде крови она потеряла сознание.
Мессельер склонился над телом своей жертвы, приподнял ее голову и завершил начатое, перерезав горло хозяйке квартиры. Он тотчас отошел в сторону, чтобы не испачкаться.
Потом вымыл нож под краном в кухне и собирался повесить его на место, но в этот момент заслышал шаги в коридоре.
"Видимо, горничная, - решил он. - Но я не слышал стука входном двери".
В кухню вошла маленькая девочка с льняными волосами.
- Мама... - начала она, но тут увидела распростертое на иолу и истекающее кровью тело матери и закричала. Мессельер грубо схватил ее и зажал ей рот рукой в перчатке.
Он знал, что девчонку придется прикончить. Глядя в ее широко раскрытые от ужаса глаза, он понимал, что она навсегда запомнила человека, которого застала на кухне рядом с трупом матери. Одной рукой Мессельер поднял ребенка в воздух, а другой перерезал ему горло.
Потом отшвырнул тело к трупу матери, где девчонка дважды содрогнулась, но очень скоро сердце ее перестало биться и кровотечение прекратилось.
На этот раз он уже не стал мыть нож, а просто бросил его на пол рядом с двумя трупами и не спеша покинул квартиру.
Очутившись на свежем воздухе, Мессельер глубоко вздохнул и направился вдоль авеню к первому попавшемуся на глаза кафе. Там он сел за столик и заказал двойную порцию бренди.
Спустя час, когда перед ним на столике стояли три пустых бокала, издалека послышалось завывание сирен машин "скорой помощи" и полиции, и он понял, что горничная вернулась и сообщила о своей жуткой находке. Мессельер не сдвинулся с места и молча наблюдал за тем, как с визгом шин машины резко притормозили у входа в жилой дом, где он совершил свое злодеяние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36