Тот же длинный катафалк, гроб с шестью бронзовыми ручками, лимузины у церковной ограды. Нищие слетелись к паперти, судя по всему, со всей округи - такого здесь не видели лет сто, а Чураков был местный уроженец, следовательно, этими похоронами, да и будущим обелиском должен был запомниться навечно.
Нину Альфреду Викторовичу разглядеть не удалось, зато прочих знакомых лиц было с избытком. Распоряжался движением процессии телохранитель Ишак провожал "тело" в последний путь, исполняя тем самым свой долг до конца. Промелькнул и тут же исчез толстоносый и очкастый Толстенко, с которым Альфред Викторович наметил себе тайно потолковать. (Толстенко, как ни крути, был единственным свидетелем безвинности Альфреда Викторовича.)
Служащие фирмы "Славянский улей" были представлен в полном составе, выделялся юрист Илья Шептунов - очень высокий, в длинном черном пальто и широкополой шляпе он был похож на официального представителя похоронной конторы: благостный, сдержанный и постный. Особое почтение вызывал депутат Подмосковной Думы Нехорошев Юрий Игнатьевич, хотя и смотрелся он на фоне молодых, сытых и вульгарных бизнесменов (основа и доминанта процедуры прощания) несколько странно. Вдовы покойного Комаровский никак не мог разглядеть и опасался, что на похороны она не явилась.
Но подлинное потрясение испытал Альфред Викторович, когда увидел, как в группе молодых людей у ограды Храма, беззаботно покуривает ни кто иной, как Славик Шусев! Это явление требовало осмысления, но Альфред Викторович успокоил себя соображением, что отиравшийся при дачном участке парень прибыл сюда просто чтоб попить-пожрать в час поминок на халяву.
В воротах церковной ограды возникла некоторая заминка, Альфред Викторович увидел над плечом депутата Нехорошева светлые волосы Нины под легкой черной вуалью и, чтоб разглядеть её получше по пути к кладбищу, вновь сменил позицию, пробежал по опушке рощи, опустился в придорожный кювет и присел там на корточки.
Тяжело бухнула медь духового оркестра и тот час откуда-то с неба, а может из-под земли возле Комаровского зазвучали негромкие чуть напряженные , но по деловому спокойные голоса:
- Внимательней, Сергей, они двинулись, наконец.
- Порядок, Иван Петрович..
Альфред Викторович приник к земле, понимая, что вторгся в зону наблюдения вполне профессиональных персон, специалистов такого уровня, что он их и увидеть вокруг себя не мог - чего меньше всего хотел, разумеется. В эфире вновь зазвучало:
- Сергей, ты не обратил внимания, кто взял на себя руководство? Никто ещё не проявился?
- Как же! Ишак всем заправляет! Телохранитель!
- Хозяином себя чувствует? - вопрос прозвучал с ноткой сомнения.
- Так получается. Думаю, что фирма покойного прямым ходом в руки Ишака перейдет... Хотя вдова выглядит железной бабой.
- Сметут вдову мафиозники.
- Петька Ишак? Или Семка Беркин?
- Может они, может другие конкуренты. Подожди-ка, я плохо вижу - там не депутат Нехорошев?
- Он самый. Депутат.
- Черт побери... В такой компании светится. Хотя не сплошняком же они там мафиозная грязь... Это шикарная рыжая кобыла в длинных перчатках - кто?
- Стыдно, Иван Петрович! Кобыла! Это же Матильда, супер-императрица всех Московских борделей!
- Вы поглядите! Вот и сам Король Бензоколонок прибыл! Семка Беркин!... Они что, во время похорон разборку устроят?
- Не думаю.. Им любопытно про завещание узнать, кому вся фирма и капиталы отойдут... А потом уж будут разборки.
- А на мотоцикле коротышка...Это не Гном с Ружьем?
- Он самый и есть! Гном с Ружьем!... Они выходят из зоны моего наблюдения... Конец, ничего не вижу и почти ничего не слышу.
- Кончай сеанс. Дальше Сумароков подхватит.
Альфред Викторович продолжал таиться, торчал в кустах ни жив ни мертв, где-то над его головой с краю кювета раздался едва слышный шорох, потом все стихло и Альфред Викторович поднялся.
Случайно подслушанное, его не удивило и даже не побеспокоило. "Короля" Сему Беркина, владельца сети бензоколонок он знал достаточно хорошо. Во времена минувшие Комаровский поучал одну танцовщицу ночного клуба, как этого монарха обчистить, словно липку. Мадам Матильду Альфред Викторович тоже знал, даже изрядно "пощипал" её сам, спал с ней, играл с ней на пару (и на её деньги) в казино, но мадам оказалась из тех, на ком и пробы ставить негде. Так что в конечном проигрыше остался Альфред Викторович и они разошлись мирно, по достоинству оценив таланты друг друга. Но меньше всего Альфреду Викторовичу хотелось, чтоб Матильда сегодня, а тем более завтра взялась за патронаж над Ниной. А к этому, судя по всему, шло: бандерша давно увивалась вокруг Нины.
Знакомых лиц было много...
Но не в этом было главное для Комаровского на данный момент. Главное заключалось в том, что на похороны вполне добропорядочного и относительно честного бизнесмена Федора Чуракова собралась со всей Москвы и области такая отборная, патентованная сволочь, такая уголовная слякоть, что какой-нибудь английский Джек Потрошитель, или Отечественные Ленька Пантелеев, Чикатило и прочие душегубы на фоне участников похорон выглядели бы травоядными ягнятами. А потому скромному аферисту Комаровскому А.В. с жалким набором его криминальных успехов - стесняться и бояться в такой компании было категорически нечего. Даже если он кем-то и подозревался в убийстве Чуракова, так что из того, если Матильда, к примеру, в прошлом году привезла из Калиниграда (что на берегу Балтики) стайку игривых проституток, и все прелестницы, как одна, были заведомо заражены СПИДом? Куда там дотянуться пану Комаровскому до того же Гнома с Ружьем, который шесть раз сидел на скамье подсудимых, обвиняясь в убийствах, краткий срок отсидки схлопотал лишь единожды, а по самым скромным (неофициальным) подсчетам спровадил на Тот Свет не менее полуторы дюжин человек? Бензиновый король Сема Беркин заглотил такой кусок нефтяного "пирога" в период Чеченской войны, что чудом не захлебнулся кровью, в тех сражениях пролитой безвинными людьми.
Альфред Викторович ровным шагом догнал процессию, вместе с ней ступил на кладбище и встал в задних рядах участников ритуала, окруживших разверстую могилу.
Кладбище было сельское, не очень старое, хоронить покойников на этом пологом откосе к реке начали после войны. На вершине взгорья преобладали пирамидки со звездами, а ниже уже пошли железные кресты в перемежку в новыми, по моде - деревянными. Местный народ укладывался тесно, в солдатские шеренги, которые разделялись узкими тропинками, так что та добрая сотня с лишним человек, которая пришла проводить Федора Чуракова на свидание с Вечностью, располагалась вокруг могилы неровными кучками, крайние ряды оказались далеко от разверстой могилы. Но это не было помехой, поскольку последние слова своих ещё живых друзей Федор Чураков услышал через динамик, который прохрипел откуда-то с верхних ветвей деревьев.
- Дорогие друзья, скажем несколько прощальных слов...
Кто там собирался сказать эти слова, Альфред Викторович разглядеть через чужие головы поначалу не смог. Он отошел в стронку, боковой тропинкой обогнул тылы, перешагнул через ограды нескольких могил и встал на приступку памятника какому-то генералу авиации, если верить тем крыльям с пропеллером, которые были изображены на надгробном камне. Никакого святотатства в его позиции не было, ибо и прочий народ, с честью провожая Чуракова, крайне пренебрежительно относился ко всем остальным, кто уже лежал в земле - сидели верхом на надгробных обелисках, топтались на могильных плитах, стояли на скамейках и оградах.
Новый пункт наблюдения позволил Альфреду Викторовичу достаточно ясно разглядеть тех, кто оказался на почетном месте возле гроба - лиц, так сказать, приближенных к усопшему.
Через минуту Альфред Викторович с одобрением отметил, что Нина держится превосходно, ( чья школа?!) не роняет фальшивых слез, в меру трагична и уж явно не собирается устраивать бабьего воя над гробом. Высокая, тонкая и прямая, стоит, словно черная статуя с золотым шлемом волос на голове.
Когда же Альфред Викторович пригляделся к тем, кто окружал вдову, он едва не упал со своего постамента, потому что разношерстье и разностилье публики могло смутить кого угодно. Ну, Бог уж с ней, патаскухой мадам Матильдой, залившей жирные щеки обильной слезой - в конце концов и присутствие по Библии шкодливой Магдалины при Иисусе Христе до сих пор как следует не объяснено, имеет разное толкование. Но ещё вблизи вдовы торчал известный всей России актер Каршутин, прославившийся тройной гранью своего таланта - актерского, гомосеки пассивного и пидора не менее активного. И по его морщинистому лицу, знакомому всей стране, бежала одинокая слеза, что вызывало ( у знающих людей) нехорошие ассоциации в половой ориентации покойного. Наличие в свите вдовы партнера по бизнесу Чуракова - Коли Тарасова, было естественно и необходимо. Этот, кажется, был единственным, кто оказался сражен смертью компаньона наповал. Большая голова Тарасова обвисла на тонкой, мальчишеской шее, а плечи безостановочно тряслись в рыданиях.
Ишак и Гном с Ружьем - осуществляли усиленную охрану - не возразишь. Но то, что к изголовью гроба подобрался подполковник милиции в форме вызывало дурные, категорически ненужные предположения. Комаровский был большим знатоком этикета похорон, свадеб, крестин и всегда ревностно следил за соблюдением этого этикета - присутствие мента в форме на похоронах считалось очень вульгарным и дурным тоном. Подполковника Альфред Викторович припомнил - он был в округе фигурой могучего авторитета и, поговаривали, что уголовники не без оснований прозвали его "Афан-Шерифом", хотя при своей скромной фамилии Афанасьев, имя-отчество имел тоже проще некуда: Иван Петрович. Какой уж там "шериф"! Но чем-то он свою кличку, наверное, заслужил.
Через минуту наблюдения, пока возле могилы разбирались, кому взять первое слово, Альфред Викторович пришел к выводу, что если б он лично вздумал заказать профессиональному художнику картину этих похорон, то потребовался бы ему не менее чем гений великого Рембрандта, чтоб так же как в своем бессмертном "Ночном дозоре" нанятый мастер сумел отобразить общую идею и единство совершенно разных людей на этих похоронах. Хотя, подумал Альфред Викторович, - тут бы реалист Рембрандт не справился. Не по зубам ему такая сумасшедшая задача. Тут абстракционисты Сальвадор Дали или Пикассо нужны, чтобы найдти общее между: Губернатором области; жуликоватым "королем бензоколонок"; депутатом областной Думы; содержательницей шикарного борделя Матильдой; грозным милицейским чином; бандитами; пьяным духовым оркестром; проститутками ( с какой стати тут объявились, но объявились, на работу пришли!); банкирами и бизнесменами высокого полета; двумя уже вдребезги надравшимися могильщиками на заднем плане; стайкой нищенок; грязными бездомными собаками; воронами, злобно каркающими на голых ветвях деревьев; черным снегом под ногами и прочей атрибутикой похорон в Российской Империи образца весны 1998 года.
Альфред Викторович не успел в этой мысли разобраться, как получил болезненный тычок под ребра и ласковый голос промурлыкал ему в ухо.
- Альф, недоделок, сваливал бы ты отсюда куда подальше!
Альфред Викторович обиженно повернулся и обнаружил, что мурлыкавший голос принадлежит широкоплечему парню и в самом деле, слегка смахивающему на кота круглой башкой и маленькими прижатыми ушами. Морда у Котяры была хитрой и улыбчивой, но Альфред Викторович его знать не знал и потому спросил независимо.
- Вы, сударь, кто такой, извините?
- Повторяю, Альф, сваливай от греха подальше.
- Это чье распоряжение, уважаемый? - все ещё ерепенился Альфред Викторович, хотя и понимал, что не этот исполнитель гонит его с похорон, он - котенок, и лишь выполняет поручения своего дяди - Тигра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
Нину Альфреду Викторовичу разглядеть не удалось, зато прочих знакомых лиц было с избытком. Распоряжался движением процессии телохранитель Ишак провожал "тело" в последний путь, исполняя тем самым свой долг до конца. Промелькнул и тут же исчез толстоносый и очкастый Толстенко, с которым Альфред Викторович наметил себе тайно потолковать. (Толстенко, как ни крути, был единственным свидетелем безвинности Альфреда Викторовича.)
Служащие фирмы "Славянский улей" были представлен в полном составе, выделялся юрист Илья Шептунов - очень высокий, в длинном черном пальто и широкополой шляпе он был похож на официального представителя похоронной конторы: благостный, сдержанный и постный. Особое почтение вызывал депутат Подмосковной Думы Нехорошев Юрий Игнатьевич, хотя и смотрелся он на фоне молодых, сытых и вульгарных бизнесменов (основа и доминанта процедуры прощания) несколько странно. Вдовы покойного Комаровский никак не мог разглядеть и опасался, что на похороны она не явилась.
Но подлинное потрясение испытал Альфред Викторович, когда увидел, как в группе молодых людей у ограды Храма, беззаботно покуривает ни кто иной, как Славик Шусев! Это явление требовало осмысления, но Альфред Викторович успокоил себя соображением, что отиравшийся при дачном участке парень прибыл сюда просто чтоб попить-пожрать в час поминок на халяву.
В воротах церковной ограды возникла некоторая заминка, Альфред Викторович увидел над плечом депутата Нехорошева светлые волосы Нины под легкой черной вуалью и, чтоб разглядеть её получше по пути к кладбищу, вновь сменил позицию, пробежал по опушке рощи, опустился в придорожный кювет и присел там на корточки.
Тяжело бухнула медь духового оркестра и тот час откуда-то с неба, а может из-под земли возле Комаровского зазвучали негромкие чуть напряженные , но по деловому спокойные голоса:
- Внимательней, Сергей, они двинулись, наконец.
- Порядок, Иван Петрович..
Альфред Викторович приник к земле, понимая, что вторгся в зону наблюдения вполне профессиональных персон, специалистов такого уровня, что он их и увидеть вокруг себя не мог - чего меньше всего хотел, разумеется. В эфире вновь зазвучало:
- Сергей, ты не обратил внимания, кто взял на себя руководство? Никто ещё не проявился?
- Как же! Ишак всем заправляет! Телохранитель!
- Хозяином себя чувствует? - вопрос прозвучал с ноткой сомнения.
- Так получается. Думаю, что фирма покойного прямым ходом в руки Ишака перейдет... Хотя вдова выглядит железной бабой.
- Сметут вдову мафиозники.
- Петька Ишак? Или Семка Беркин?
- Может они, может другие конкуренты. Подожди-ка, я плохо вижу - там не депутат Нехорошев?
- Он самый. Депутат.
- Черт побери... В такой компании светится. Хотя не сплошняком же они там мафиозная грязь... Это шикарная рыжая кобыла в длинных перчатках - кто?
- Стыдно, Иван Петрович! Кобыла! Это же Матильда, супер-императрица всех Московских борделей!
- Вы поглядите! Вот и сам Король Бензоколонок прибыл! Семка Беркин!... Они что, во время похорон разборку устроят?
- Не думаю.. Им любопытно про завещание узнать, кому вся фирма и капиталы отойдут... А потом уж будут разборки.
- А на мотоцикле коротышка...Это не Гном с Ружьем?
- Он самый и есть! Гном с Ружьем!... Они выходят из зоны моего наблюдения... Конец, ничего не вижу и почти ничего не слышу.
- Кончай сеанс. Дальше Сумароков подхватит.
Альфред Викторович продолжал таиться, торчал в кустах ни жив ни мертв, где-то над его головой с краю кювета раздался едва слышный шорох, потом все стихло и Альфред Викторович поднялся.
Случайно подслушанное, его не удивило и даже не побеспокоило. "Короля" Сему Беркина, владельца сети бензоколонок он знал достаточно хорошо. Во времена минувшие Комаровский поучал одну танцовщицу ночного клуба, как этого монарха обчистить, словно липку. Мадам Матильду Альфред Викторович тоже знал, даже изрядно "пощипал" её сам, спал с ней, играл с ней на пару (и на её деньги) в казино, но мадам оказалась из тех, на ком и пробы ставить негде. Так что в конечном проигрыше остался Альфред Викторович и они разошлись мирно, по достоинству оценив таланты друг друга. Но меньше всего Альфреду Викторовичу хотелось, чтоб Матильда сегодня, а тем более завтра взялась за патронаж над Ниной. А к этому, судя по всему, шло: бандерша давно увивалась вокруг Нины.
Знакомых лиц было много...
Но не в этом было главное для Комаровского на данный момент. Главное заключалось в том, что на похороны вполне добропорядочного и относительно честного бизнесмена Федора Чуракова собралась со всей Москвы и области такая отборная, патентованная сволочь, такая уголовная слякоть, что какой-нибудь английский Джек Потрошитель, или Отечественные Ленька Пантелеев, Чикатило и прочие душегубы на фоне участников похорон выглядели бы травоядными ягнятами. А потому скромному аферисту Комаровскому А.В. с жалким набором его криминальных успехов - стесняться и бояться в такой компании было категорически нечего. Даже если он кем-то и подозревался в убийстве Чуракова, так что из того, если Матильда, к примеру, в прошлом году привезла из Калиниграда (что на берегу Балтики) стайку игривых проституток, и все прелестницы, как одна, были заведомо заражены СПИДом? Куда там дотянуться пану Комаровскому до того же Гнома с Ружьем, который шесть раз сидел на скамье подсудимых, обвиняясь в убийствах, краткий срок отсидки схлопотал лишь единожды, а по самым скромным (неофициальным) подсчетам спровадил на Тот Свет не менее полуторы дюжин человек? Бензиновый король Сема Беркин заглотил такой кусок нефтяного "пирога" в период Чеченской войны, что чудом не захлебнулся кровью, в тех сражениях пролитой безвинными людьми.
Альфред Викторович ровным шагом догнал процессию, вместе с ней ступил на кладбище и встал в задних рядах участников ритуала, окруживших разверстую могилу.
Кладбище было сельское, не очень старое, хоронить покойников на этом пологом откосе к реке начали после войны. На вершине взгорья преобладали пирамидки со звездами, а ниже уже пошли железные кресты в перемежку в новыми, по моде - деревянными. Местный народ укладывался тесно, в солдатские шеренги, которые разделялись узкими тропинками, так что та добрая сотня с лишним человек, которая пришла проводить Федора Чуракова на свидание с Вечностью, располагалась вокруг могилы неровными кучками, крайние ряды оказались далеко от разверстой могилы. Но это не было помехой, поскольку последние слова своих ещё живых друзей Федор Чураков услышал через динамик, который прохрипел откуда-то с верхних ветвей деревьев.
- Дорогие друзья, скажем несколько прощальных слов...
Кто там собирался сказать эти слова, Альфред Викторович разглядеть через чужие головы поначалу не смог. Он отошел в стронку, боковой тропинкой обогнул тылы, перешагнул через ограды нескольких могил и встал на приступку памятника какому-то генералу авиации, если верить тем крыльям с пропеллером, которые были изображены на надгробном камне. Никакого святотатства в его позиции не было, ибо и прочий народ, с честью провожая Чуракова, крайне пренебрежительно относился ко всем остальным, кто уже лежал в земле - сидели верхом на надгробных обелисках, топтались на могильных плитах, стояли на скамейках и оградах.
Новый пункт наблюдения позволил Альфреду Викторовичу достаточно ясно разглядеть тех, кто оказался на почетном месте возле гроба - лиц, так сказать, приближенных к усопшему.
Через минуту Альфред Викторович с одобрением отметил, что Нина держится превосходно, ( чья школа?!) не роняет фальшивых слез, в меру трагична и уж явно не собирается устраивать бабьего воя над гробом. Высокая, тонкая и прямая, стоит, словно черная статуя с золотым шлемом волос на голове.
Когда же Альфред Викторович пригляделся к тем, кто окружал вдову, он едва не упал со своего постамента, потому что разношерстье и разностилье публики могло смутить кого угодно. Ну, Бог уж с ней, патаскухой мадам Матильдой, залившей жирные щеки обильной слезой - в конце концов и присутствие по Библии шкодливой Магдалины при Иисусе Христе до сих пор как следует не объяснено, имеет разное толкование. Но ещё вблизи вдовы торчал известный всей России актер Каршутин, прославившийся тройной гранью своего таланта - актерского, гомосеки пассивного и пидора не менее активного. И по его морщинистому лицу, знакомому всей стране, бежала одинокая слеза, что вызывало ( у знающих людей) нехорошие ассоциации в половой ориентации покойного. Наличие в свите вдовы партнера по бизнесу Чуракова - Коли Тарасова, было естественно и необходимо. Этот, кажется, был единственным, кто оказался сражен смертью компаньона наповал. Большая голова Тарасова обвисла на тонкой, мальчишеской шее, а плечи безостановочно тряслись в рыданиях.
Ишак и Гном с Ружьем - осуществляли усиленную охрану - не возразишь. Но то, что к изголовью гроба подобрался подполковник милиции в форме вызывало дурные, категорически ненужные предположения. Комаровский был большим знатоком этикета похорон, свадеб, крестин и всегда ревностно следил за соблюдением этого этикета - присутствие мента в форме на похоронах считалось очень вульгарным и дурным тоном. Подполковника Альфред Викторович припомнил - он был в округе фигурой могучего авторитета и, поговаривали, что уголовники не без оснований прозвали его "Афан-Шерифом", хотя при своей скромной фамилии Афанасьев, имя-отчество имел тоже проще некуда: Иван Петрович. Какой уж там "шериф"! Но чем-то он свою кличку, наверное, заслужил.
Через минуту наблюдения, пока возле могилы разбирались, кому взять первое слово, Альфред Викторович пришел к выводу, что если б он лично вздумал заказать профессиональному художнику картину этих похорон, то потребовался бы ему не менее чем гений великого Рембрандта, чтоб так же как в своем бессмертном "Ночном дозоре" нанятый мастер сумел отобразить общую идею и единство совершенно разных людей на этих похоронах. Хотя, подумал Альфред Викторович, - тут бы реалист Рембрандт не справился. Не по зубам ему такая сумасшедшая задача. Тут абстракционисты Сальвадор Дали или Пикассо нужны, чтобы найдти общее между: Губернатором области; жуликоватым "королем бензоколонок"; депутатом областной Думы; содержательницей шикарного борделя Матильдой; грозным милицейским чином; бандитами; пьяным духовым оркестром; проститутками ( с какой стати тут объявились, но объявились, на работу пришли!); банкирами и бизнесменами высокого полета; двумя уже вдребезги надравшимися могильщиками на заднем плане; стайкой нищенок; грязными бездомными собаками; воронами, злобно каркающими на голых ветвях деревьев; черным снегом под ногами и прочей атрибутикой похорон в Российской Империи образца весны 1998 года.
Альфред Викторович не успел в этой мысли разобраться, как получил болезненный тычок под ребра и ласковый голос промурлыкал ему в ухо.
- Альф, недоделок, сваливал бы ты отсюда куда подальше!
Альфред Викторович обиженно повернулся и обнаружил, что мурлыкавший голос принадлежит широкоплечему парню и в самом деле, слегка смахивающему на кота круглой башкой и маленькими прижатыми ушами. Морда у Котяры была хитрой и улыбчивой, но Альфред Викторович его знать не знал и потому спросил независимо.
- Вы, сударь, кто такой, извините?
- Повторяю, Альф, сваливай от греха подальше.
- Это чье распоряжение, уважаемый? - все ещё ерепенился Альфред Викторович, хотя и понимал, что не этот исполнитель гонит его с похорон, он - котенок, и лишь выполняет поручения своего дяди - Тигра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38