Получилась цифра семьдесят пять, пришлось округлять. К счастью теперь у меня была большая книга, в которой много страниц и абзацев.
Атлас не спас меня от наречий. Только на семьдесят пятой странице с конца и семьдесят пятом слове снизу выпало, наконец, существительное. Это оказалось слово ком. Блин, чушь какая-то. Откуда в фотоальбоме такое дебильное слово? Оказалось, что речь идет о снежном коме диаметром четыре метра, который скатали на главной площади в семьдесят восьмом году, для сооружения гигантского снеговика. Ком, так ком. Посмотрим, где он выплывет.
Я позвонил Жанне. Она сказала, что едет в маршрутке. Я спросил, сохранился ли у нее в телефоне номер Спартака.
– Хочу заехать в гостиницу, чтобы забрать кое какие вещи, и мне нужно узнать, есть ли у них черный ход.
Жанна попикала кнопками и продиктовала номер. Мы договорились встретиться с ней через полчаса в сквере напротив главпочтамта.
Спартак легко сообщил, что у него сегодня выходной, но он легко может мне рассказать, как мне легко пробраться в отель, легко минуя ментов, если таковые пасут меня у главного входа.
Я поймал такси и поехал в «Столицу» за трусами. Если я расскажу жене, что такси тут стоит пятьдесят рублей в любой конец города, то она не поверит. А если такие сведения достигнут ушей Эллы Жуткер, то с той сможет случится истерический обморок. Мне пришло на ум, что нужно забрать из номера все шмотки и больше туда не возвращаться. Раз паспорт у меня на руках, то и выписываться я не обязан. Пусть потом Аркашка завершит с формальностями.
Все оказалось действительно легко. Я пробрался в фойе через кухню, потом загораживаемый колоннами от взглядов с улицы, встал на угол стойки, дождался, когда портье подошел ко мне и забрал ключ. Возвращать его я не собирался, хватит рисковать.
Через двадцать минут я исполнил свое заветное желание и вошел в зал Междугороднего телефона. Там все поменялось. Кабинки стали пластиковыми, скамейки дерматиновыми, а вместо громоздких люстр и лепнины – «армстронг» с люминесцентными лампами. Народу было мало. Я немного посидел, поглазел по сторонам и пошел в сквер. Вид у меня был как всегда экстравагантный – фотоальбом и чемодан.
Липы разрослись и слились кронами. У памятника Ленину было почти темно. Лавочки давно разломали, поэтому царило тревожное безлюдье. Ветра ни дуновения, сплошной стоп-кадр. Ни шелеста, ни скрипа, только шорох липовых сережек под моими подошвами.
При входе под свод деревьев я заметил синий сорок первый москвич у бордюра и усмехнулся тому, что когда-то его боялся. Теперь, после того, как папка вернулась к хозяину, мне уже ничего не грозило. Естественно, кроме теплового удара. Потому что тень не спасала от духоты.
Имея ввиду, что дамы всегда опаздывают, я покинул сонм и пошел на угол, надеясь найти мороженое. Как ни странно, холодильный короб стоял на том же месте, что и двадцать лет назад, перед домом, который раньше был детским миром. Человек, торгующий мороженым, со спины очень походил на дядю Яшу из моей юности. У меня даже застучало сердце. Очереди, конечно, не было, но мне уже пригрезилась Аня и солнечные зайчики, разбегающиеся по асфальту от стекол ее очков.
Заглянув продавцу в фаз я понял, что дядька совсем не тот, да и короб тоже. С прозрачной крышкой. Я купил два эскимо. Если Жанна опоздает, съем сам.
Когда я вернулся к памятнику Ленину, то увидел, что на моем месте, под листьями спиной ко мне стоит странный индивидуум. Вообще-то странность в нем была только одна – вязаная шапка на голове. В такую-то жару! Все остальное – черные джинсы и черная футболка в принципе выглядели вполне естественно. Я подумал, что не буду ему мешать и спорить из-за парковки, тормозну чуть левее.
Я обнажил шоколадную кожицу на первом изделии и уже открыл было пасть, чтобы лизнуть прохладу, как человек повернулся ко мне и вскинул руку в моем направлении. Оказалось, что шапка у него на голове вовсе не шапка, а маска, какие носят террористы и спецназовцы.
Вначале я по привычке подумал, что сейчас меня начнут бить, но потом присмотрелся и понял, что вряд ли. В руке налетчика темнел пистолет.
– Где моя норма?!!! – заорал человек. – Отдай мою норму!!!
Я вспомнил эту норму. Она выпала в задачке, которую я решал еще в самолете. Интересно получается, два слова от одной задачи и оба выстрелили. В том плане, что дали о себе знать. А выстрелы, не дай Бог, грянут позже.
– Куда ты дел мою норму?!!! – тем временем продолжал парень.
Я подумал, что он – наркоман, а норма, по всей видимости, это то, что у нас в Москве называют дозой.
Я лизнул мороженое и посмотрел смерти в лицо, которое предстало передо мной в виде маленькой черной дырке в вороном металле.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сообщил я налетчику. – Вы меня, наверное, с кем-то путаете.
– Отдай мою Мэрилин, – попросил человек. – И ничего не будет.
В это время у него за спиной появилась Жанна. Из оружия у нее в руке была только сумка с длинными ручками. Оценив ситуацию она не запаниковала, не завизжала, как, наверное, повела бы на ее месте любая другая женщина, а подкралась к грабителю на расстоянии вытянутой руки, размахнулась сумкой примерно так, как это делают метатели молота и звезданула человеку в висок. Раздался глухой звук. Тот закрыл глаза, уронил оружие и стал падать ровно и медленно, как корабельная сосна, спиленная бензопилой «Дружба».
Пистолет выпал. Враг был повержен.
– Что у тебя там? – удивленно спросил я, кивнув на сумку. От испуга я мгновенно заглотил все эскимо. В руке осталась чистая белая палочка.
Вместо ответа Жанна дернула молнию и извлекла наружу две жирные книги. На одной было написано: «Искусство составления резюме. Как устроиться на работу»; на второй: «Как завоевать доверие и расположить к себе людей». Этим вполне можно убить.
– Только что купила, – гордо произнесла она. От мороженого она отказалась, и я принялся жадно поглощать вторую порцию.
Незнакомец лежал на земле, свернувшись калачиком, и не подавал признаков жизни.
– Нужно вызывать милицию, – предложила Жанна.
– Да ты что! Никогда, – я столько от этой милиции натерпелся, что теперь вряд ли смогу судить о ней непредвзято.
– Тогда, бежим, – она схватила меня за руку, в которой я держал эскимо, оно выпало на асфальт, превратившись в черно-белую кляксу. Мы драпанули туда, где суетился людской поток.
Перепрыгивая через бордюр, я подумал, что если сейчас убегу, то буду до конца жизни мучиться над тем, какую норму требовал от меня налетчик. Мне нужно было разорвать цепочку нелепых событий, случившихся со мной в этом городе, понять их смысл. И еще мне показалось, что все это не случайно, раз эта самая норма выпала мне в самолете.
Приняв решение остановиться, я еще шесть шагов бежал по инерции, чтобы догнать и тормознуть Жанну. Тяжело бегать с чемоданом.
– Стой тут, – велел я ей, а сам пошел назад.
Человек под Лениным шевелился. Я поднял с земли пистолет, засунул его в карман от греха подальше и сдернул с грабителя маску. Под ней оказался тот самый парень из самолета, который говорил странными фразами и требовал уступить место рядом с Прудниковым. Вот те на! Я его совсем забыл.
Парень плакал как девчонка, из рассеченной брови текла кровь. Он поднял глаза и произнес:
– Скажи мне милый ребенок, в каком ухе у меня жужжит?
– Чё? – не понял я.
Он с неприязнью посмотрел на меня и махнул рукой.
Подошла Жанна.
– Зачем ты вернулся? – спросила она.
– Подожди, – остановил ее я и обратился к парню: – Чего тебе надо?
Волосатый опять занялся глазной гимнастикой, потом с трудом остановил бегающие зрачки и снова выдал непонятное:
– Где карта, Билли?
– Он сумасшедший, – догадалась моя подруга. – Пошли отсюда.
– Постой, я его знаю. Мне нужно все выяснить.
– Зачем тебе это? – спросила Жанна.
Агрессор вел себя вяло и не делал никаких попыток снова наброситься на меня. Мы сделали шаг в сторону, и я пояснил подруге:
– Понимаешь, я ведь вернул чужую вещь. Все должно было кончиться, а этот выпад – нарушение сценария. Если я не пойму, в чем причина, то неразбериха будет продолжаться. И еще эта норма.
– Какая норма?
– Потом объясню.
Хотя я не представлял, как можно рассказать кому-нибудь про цифры и слова. Это ведь так интимно.
– Зачем ты хотел меня убить? – снова обратился я к парню.
– Я не хотел, – плаксиво возразил он.
– Но, ведь ты направил на меня пистолет.
– Это зажигалка.
Я достал из кармана оружие и присмотрелся. Это действительно была зажигалка. Я нажал на курок, на конце ствола вспыхнул синий огонек.
– Верни мой календарь, – опять попросил парень.
– Ты можешь толком объяснить, что тебе нужно?
– Ты сам прекрасно знаешь. Ты с ними заодно.
– Я не знаю. И если ты будешь нести ахинею, то мы никогда ничего не поймем. Это твой москвич там, за углом?
– Да.
– Поехали. Посидим где-нибудь, выпьем, и ты нам все расскажешь.
– Я не могу вести. Мне плохо.
– Жанна, ты умеешь водить машину?
– Да. А ты? – удивилась она.
– Безобразно. У меня жена водит.
Я пошарил у этого тюфяка по карманам, нашел ключи, отдал их Жанне и рывком поднял налетчика с земли. Одной рукой я поддерживал лохматика, а другой тащил чемодан, с которым не расставался даже во время беготни.
Вот и этот мифический, нагонявший ужас темно-синий сорок первый москвич. Жанна села за руль, террориста я посадил на переднее сиденье, а сам плюхнулся на заднее, чтобы контролировать его возможные выходки. Чемодан поставил рядом и положил на него руку, как на подлокотник.
Парень вел себя как амеба.
– Ну, рассказывай, – велел я ему.
– Это ты забрал автограф у Прудникова. Больше некому. Я перешарил все его вещи. Там было пусто, – разговорился длинноволосый. – Верни автограф.
Я понял, что все дело в той самой папке. Опять эта папка!!! Когда это все кончится?
– Какой он из себя, этот автограф?
– Листок бумаги, с фотографией и надписью самой Мэрилин Монро. Там еще должны были быть заключения экспертизы.
– Мы куда едем? – спросила Жанна, сворачивая на проспект.
– Куда-нибудь, где тихо. Может, выпьем? – меня немного трясло после инцидента.
– Я не хочу, – возразил парень. – Я устал.
– А что за экспертиза?
– Музея кино, антикварного объединения «Пелос» и научно-исследовательского института криминалистики при МВД.
– Мы куда едем? – опять спросила Жанна.
– К тебе, – решил я.
Значит, парень говорит о тех самых документах, которые лежали в папке с прозрачным верхом артикул 141523К.
– Я отнес эти документы, тому, кому они предназначались. А именно – Захарову, – разъяснил я для молодого человека.
– А Мэрилин?
– Да я там не шарился, вернул всю папку, и все, – а сам подумал: «при чем тут норма»? Точно псих.
– О! Нет! – картинно застонал налетчик. – Вот черт, черт, черт!! Дерьмо!
У Жанны зазвонил телефон. Она включила соединение, долго слушала, потом сказала в трубку:
– Он рядом, – и протянула мне аппарат.
– У тебя телефон отключен. Как прикажешь тебя искать? Ты же хотел передать мне ключи от склада, – упрекнул меня Аркашка. – Ты где?
– Едем к Жанне домой. Можем пересечься.
– Хорошо. Буду во дворе через пять минут.
– А откуда у него твой номер телефона? – поинтересовался я.
– Ты что, забыл, как мы тебя из тюрьмы вытаскивали? – Жанна усмехнулась. – И адрес он мой знает, потому что подвозил нас с тобой.
– Все пропало, все пропало, – бормотал налетчик.
Когда мы въезжали к Жанне во двор, под колеса москвича метнулась серая тень. Жанна ударила по тормозам. Пассажир клюнул носом в приборную доску, а я в подголовник сидения. Вторую черепно-мозговую травму наш пассажир перенес с трудом. И без того не шустрый, он вообще утратил способность к передвижению.
Надрывно мяукая из-под машины выбежал маленький котенок и, припадая на заднюю лапу, побежал в сторону дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Атлас не спас меня от наречий. Только на семьдесят пятой странице с конца и семьдесят пятом слове снизу выпало, наконец, существительное. Это оказалось слово ком. Блин, чушь какая-то. Откуда в фотоальбоме такое дебильное слово? Оказалось, что речь идет о снежном коме диаметром четыре метра, который скатали на главной площади в семьдесят восьмом году, для сооружения гигантского снеговика. Ком, так ком. Посмотрим, где он выплывет.
Я позвонил Жанне. Она сказала, что едет в маршрутке. Я спросил, сохранился ли у нее в телефоне номер Спартака.
– Хочу заехать в гостиницу, чтобы забрать кое какие вещи, и мне нужно узнать, есть ли у них черный ход.
Жанна попикала кнопками и продиктовала номер. Мы договорились встретиться с ней через полчаса в сквере напротив главпочтамта.
Спартак легко сообщил, что у него сегодня выходной, но он легко может мне рассказать, как мне легко пробраться в отель, легко минуя ментов, если таковые пасут меня у главного входа.
Я поймал такси и поехал в «Столицу» за трусами. Если я расскажу жене, что такси тут стоит пятьдесят рублей в любой конец города, то она не поверит. А если такие сведения достигнут ушей Эллы Жуткер, то с той сможет случится истерический обморок. Мне пришло на ум, что нужно забрать из номера все шмотки и больше туда не возвращаться. Раз паспорт у меня на руках, то и выписываться я не обязан. Пусть потом Аркашка завершит с формальностями.
Все оказалось действительно легко. Я пробрался в фойе через кухню, потом загораживаемый колоннами от взглядов с улицы, встал на угол стойки, дождался, когда портье подошел ко мне и забрал ключ. Возвращать его я не собирался, хватит рисковать.
Через двадцать минут я исполнил свое заветное желание и вошел в зал Междугороднего телефона. Там все поменялось. Кабинки стали пластиковыми, скамейки дерматиновыми, а вместо громоздких люстр и лепнины – «армстронг» с люминесцентными лампами. Народу было мало. Я немного посидел, поглазел по сторонам и пошел в сквер. Вид у меня был как всегда экстравагантный – фотоальбом и чемодан.
Липы разрослись и слились кронами. У памятника Ленину было почти темно. Лавочки давно разломали, поэтому царило тревожное безлюдье. Ветра ни дуновения, сплошной стоп-кадр. Ни шелеста, ни скрипа, только шорох липовых сережек под моими подошвами.
При входе под свод деревьев я заметил синий сорок первый москвич у бордюра и усмехнулся тому, что когда-то его боялся. Теперь, после того, как папка вернулась к хозяину, мне уже ничего не грозило. Естественно, кроме теплового удара. Потому что тень не спасала от духоты.
Имея ввиду, что дамы всегда опаздывают, я покинул сонм и пошел на угол, надеясь найти мороженое. Как ни странно, холодильный короб стоял на том же месте, что и двадцать лет назад, перед домом, который раньше был детским миром. Человек, торгующий мороженым, со спины очень походил на дядю Яшу из моей юности. У меня даже застучало сердце. Очереди, конечно, не было, но мне уже пригрезилась Аня и солнечные зайчики, разбегающиеся по асфальту от стекол ее очков.
Заглянув продавцу в фаз я понял, что дядька совсем не тот, да и короб тоже. С прозрачной крышкой. Я купил два эскимо. Если Жанна опоздает, съем сам.
Когда я вернулся к памятнику Ленину, то увидел, что на моем месте, под листьями спиной ко мне стоит странный индивидуум. Вообще-то странность в нем была только одна – вязаная шапка на голове. В такую-то жару! Все остальное – черные джинсы и черная футболка в принципе выглядели вполне естественно. Я подумал, что не буду ему мешать и спорить из-за парковки, тормозну чуть левее.
Я обнажил шоколадную кожицу на первом изделии и уже открыл было пасть, чтобы лизнуть прохладу, как человек повернулся ко мне и вскинул руку в моем направлении. Оказалось, что шапка у него на голове вовсе не шапка, а маска, какие носят террористы и спецназовцы.
Вначале я по привычке подумал, что сейчас меня начнут бить, но потом присмотрелся и понял, что вряд ли. В руке налетчика темнел пистолет.
– Где моя норма?!!! – заорал человек. – Отдай мою норму!!!
Я вспомнил эту норму. Она выпала в задачке, которую я решал еще в самолете. Интересно получается, два слова от одной задачи и оба выстрелили. В том плане, что дали о себе знать. А выстрелы, не дай Бог, грянут позже.
– Куда ты дел мою норму?!!! – тем временем продолжал парень.
Я подумал, что он – наркоман, а норма, по всей видимости, это то, что у нас в Москве называют дозой.
Я лизнул мороженое и посмотрел смерти в лицо, которое предстало передо мной в виде маленькой черной дырке в вороном металле.
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – сообщил я налетчику. – Вы меня, наверное, с кем-то путаете.
– Отдай мою Мэрилин, – попросил человек. – И ничего не будет.
В это время у него за спиной появилась Жанна. Из оружия у нее в руке была только сумка с длинными ручками. Оценив ситуацию она не запаниковала, не завизжала, как, наверное, повела бы на ее месте любая другая женщина, а подкралась к грабителю на расстоянии вытянутой руки, размахнулась сумкой примерно так, как это делают метатели молота и звезданула человеку в висок. Раздался глухой звук. Тот закрыл глаза, уронил оружие и стал падать ровно и медленно, как корабельная сосна, спиленная бензопилой «Дружба».
Пистолет выпал. Враг был повержен.
– Что у тебя там? – удивленно спросил я, кивнув на сумку. От испуга я мгновенно заглотил все эскимо. В руке осталась чистая белая палочка.
Вместо ответа Жанна дернула молнию и извлекла наружу две жирные книги. На одной было написано: «Искусство составления резюме. Как устроиться на работу»; на второй: «Как завоевать доверие и расположить к себе людей». Этим вполне можно убить.
– Только что купила, – гордо произнесла она. От мороженого она отказалась, и я принялся жадно поглощать вторую порцию.
Незнакомец лежал на земле, свернувшись калачиком, и не подавал признаков жизни.
– Нужно вызывать милицию, – предложила Жанна.
– Да ты что! Никогда, – я столько от этой милиции натерпелся, что теперь вряд ли смогу судить о ней непредвзято.
– Тогда, бежим, – она схватила меня за руку, в которой я держал эскимо, оно выпало на асфальт, превратившись в черно-белую кляксу. Мы драпанули туда, где суетился людской поток.
Перепрыгивая через бордюр, я подумал, что если сейчас убегу, то буду до конца жизни мучиться над тем, какую норму требовал от меня налетчик. Мне нужно было разорвать цепочку нелепых событий, случившихся со мной в этом городе, понять их смысл. И еще мне показалось, что все это не случайно, раз эта самая норма выпала мне в самолете.
Приняв решение остановиться, я еще шесть шагов бежал по инерции, чтобы догнать и тормознуть Жанну. Тяжело бегать с чемоданом.
– Стой тут, – велел я ей, а сам пошел назад.
Человек под Лениным шевелился. Я поднял с земли пистолет, засунул его в карман от греха подальше и сдернул с грабителя маску. Под ней оказался тот самый парень из самолета, который говорил странными фразами и требовал уступить место рядом с Прудниковым. Вот те на! Я его совсем забыл.
Парень плакал как девчонка, из рассеченной брови текла кровь. Он поднял глаза и произнес:
– Скажи мне милый ребенок, в каком ухе у меня жужжит?
– Чё? – не понял я.
Он с неприязнью посмотрел на меня и махнул рукой.
Подошла Жанна.
– Зачем ты вернулся? – спросила она.
– Подожди, – остановил ее я и обратился к парню: – Чего тебе надо?
Волосатый опять занялся глазной гимнастикой, потом с трудом остановил бегающие зрачки и снова выдал непонятное:
– Где карта, Билли?
– Он сумасшедший, – догадалась моя подруга. – Пошли отсюда.
– Постой, я его знаю. Мне нужно все выяснить.
– Зачем тебе это? – спросила Жанна.
Агрессор вел себя вяло и не делал никаких попыток снова наброситься на меня. Мы сделали шаг в сторону, и я пояснил подруге:
– Понимаешь, я ведь вернул чужую вещь. Все должно было кончиться, а этот выпад – нарушение сценария. Если я не пойму, в чем причина, то неразбериха будет продолжаться. И еще эта норма.
– Какая норма?
– Потом объясню.
Хотя я не представлял, как можно рассказать кому-нибудь про цифры и слова. Это ведь так интимно.
– Зачем ты хотел меня убить? – снова обратился я к парню.
– Я не хотел, – плаксиво возразил он.
– Но, ведь ты направил на меня пистолет.
– Это зажигалка.
Я достал из кармана оружие и присмотрелся. Это действительно была зажигалка. Я нажал на курок, на конце ствола вспыхнул синий огонек.
– Верни мой календарь, – опять попросил парень.
– Ты можешь толком объяснить, что тебе нужно?
– Ты сам прекрасно знаешь. Ты с ними заодно.
– Я не знаю. И если ты будешь нести ахинею, то мы никогда ничего не поймем. Это твой москвич там, за углом?
– Да.
– Поехали. Посидим где-нибудь, выпьем, и ты нам все расскажешь.
– Я не могу вести. Мне плохо.
– Жанна, ты умеешь водить машину?
– Да. А ты? – удивилась она.
– Безобразно. У меня жена водит.
Я пошарил у этого тюфяка по карманам, нашел ключи, отдал их Жанне и рывком поднял налетчика с земли. Одной рукой я поддерживал лохматика, а другой тащил чемодан, с которым не расставался даже во время беготни.
Вот и этот мифический, нагонявший ужас темно-синий сорок первый москвич. Жанна села за руль, террориста я посадил на переднее сиденье, а сам плюхнулся на заднее, чтобы контролировать его возможные выходки. Чемодан поставил рядом и положил на него руку, как на подлокотник.
Парень вел себя как амеба.
– Ну, рассказывай, – велел я ему.
– Это ты забрал автограф у Прудникова. Больше некому. Я перешарил все его вещи. Там было пусто, – разговорился длинноволосый. – Верни автограф.
Я понял, что все дело в той самой папке. Опять эта папка!!! Когда это все кончится?
– Какой он из себя, этот автограф?
– Листок бумаги, с фотографией и надписью самой Мэрилин Монро. Там еще должны были быть заключения экспертизы.
– Мы куда едем? – спросила Жанна, сворачивая на проспект.
– Куда-нибудь, где тихо. Может, выпьем? – меня немного трясло после инцидента.
– Я не хочу, – возразил парень. – Я устал.
– А что за экспертиза?
– Музея кино, антикварного объединения «Пелос» и научно-исследовательского института криминалистики при МВД.
– Мы куда едем? – опять спросила Жанна.
– К тебе, – решил я.
Значит, парень говорит о тех самых документах, которые лежали в папке с прозрачным верхом артикул 141523К.
– Я отнес эти документы, тому, кому они предназначались. А именно – Захарову, – разъяснил я для молодого человека.
– А Мэрилин?
– Да я там не шарился, вернул всю папку, и все, – а сам подумал: «при чем тут норма»? Точно псих.
– О! Нет! – картинно застонал налетчик. – Вот черт, черт, черт!! Дерьмо!
У Жанны зазвонил телефон. Она включила соединение, долго слушала, потом сказала в трубку:
– Он рядом, – и протянула мне аппарат.
– У тебя телефон отключен. Как прикажешь тебя искать? Ты же хотел передать мне ключи от склада, – упрекнул меня Аркашка. – Ты где?
– Едем к Жанне домой. Можем пересечься.
– Хорошо. Буду во дворе через пять минут.
– А откуда у него твой номер телефона? – поинтересовался я.
– Ты что, забыл, как мы тебя из тюрьмы вытаскивали? – Жанна усмехнулась. – И адрес он мой знает, потому что подвозил нас с тобой.
– Все пропало, все пропало, – бормотал налетчик.
Когда мы въезжали к Жанне во двор, под колеса москвича метнулась серая тень. Жанна ударила по тормозам. Пассажир клюнул носом в приборную доску, а я в подголовник сидения. Вторую черепно-мозговую травму наш пассажир перенес с трудом. И без того не шустрый, он вообще утратил способность к передвижению.
Надрывно мяукая из-под машины выбежал маленький котенок и, припадая на заднюю лапу, побежал в сторону дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44