Под ногами заскрипело железо. Нагнувшись я разглядел жестяные таблички, какие обычно вешали на дверях в советских учреждениях. Я поднес пару к лицу. «Галантерея», «канцтовары», внизу остались «обувь» и «игрушки». Я подумал о том, что раньше при совке с брендами дело обстояло гораздо проще.
Я стал вспоминать, выпадали ли мне раньше эти слова с табличек в качестве волшебных. Нет. Не выпадали. Моя жизнь, состоявшая раньше из цифр, правил и слов требовала новой системы. Теперь стало больше звуков – гудели трубы и где-то далеко сигналили машины.
Я так и не заменил в телефоне танец с саблями. Поэтому пришлось в очередной раз вздрогнуть. В закрытом пространстве музыка звучала слишком громко и тревожно.
– Я на месте, – сказала Жанна, – сижу на скамейке напротив главного входа, смотрю на дверь. Там два охранника. Жлобы. Похоже больше никого.
– Где отец?
– Едет, скоро будет.
– А Джонс?
– Не знаю.
Я набрал Индиану.
– Волги нет на месте, – бодро сообщил он. – Директор сам сел за руль и куда-то повез китайцев.
– Каких китайцев?
– У нас в зоопарке делегация из Китая.
– И что теперь делать?
– Я еду на грузовой. Час от часу не легче.
– На КАМАЗе что ли? – съязвил я. Индиана подкола не понял.
– Нет, ГАЗ. Машина для перевозки животных. Похоже, что там внутри кто-то есть.
– Остановись и посмотри пока не поздно. Вдруг там люди.
Было слышно, как Джонс послушно нажал на тормоза. Засвистели колодки. Я понял, что с этим типом вся эта затея добром не кончится. Индиана перезвонил через пару секунд.
– Там обезьяны, – обрадовал он.
– Какие обезьяны?
– Разные. Завтра спецрейс в Китай. Подготовили к транспортировке.
– И что теперь делать?
– Дам им водки. Они заглохнут.
– Откуда водка?
– В машине возим. Мы в нашем зоопарке всегда даем животным водку. Они от нее меньше сердятся и лучше трахаются. Я отказывался понимать происходящее.
– Ты можешь объяснить, зачем ты поехал на этой машине?!
Этот вопрос похоже удивил кинолюбителя.
– Так не на чем больше, – обидчиво сказал он.
Его было плохо слышно. Много посторонних шумов. Я представил себе, как он останавливается на оживленном перекрестке, открывает дверь фургона и начинает поить обезьян водкой.
– Слушай, подожди, – попросил я. – Дашь им водки, когда приедешь на место.
– Хорошо, – послушался он. – Скоро буду.
– Я позвонил Беатрисе. Тот заверил, что тоже уже почти на месте. Чтобы время шло не зря, я пошел к последней двери и стал смотреть в замочную скважину. Ничего похожего на Беатрисины инсталляции я там не увидел. Тени на полу да стена в панелях. Ни движения, ни звуков. Немного постояв раком, я вспомнил про телефон и перевел его в беззвучный режим. Я сделал это очень вовремя, потому что в ту же секунду он завибрировал у меня в руке.
– Никак не могу до тебя дозвониться, – раздраженно сказала жена. – На том телефоне, с которого ты звонил последний раз, отвечает какая-то девушка.
– Это случайный человек, – соврал я.
– Лапа, что происходит? Почему ты говоришь шепотом?
– Сижу в приемной у одного важного человека, – опять сбрехал я. – Не могу громко говорить.
Я отошел вглубь подвала и стал говорить немного громче.
– Сусел, ты когда приедешь? У нас денежки заканчиваются.
– Сходи на работу к Тагамлицкому, он даст.
– Ну конечно. Разбежался.
– Даст, даст, скажи, что по моей просьбе. Вот увидишь. Все будет хорошо.
Она не поверила.
– А где ты живешь? – не унималась женушка. – Я звонила в гостиницу, там сказали, что ты съехал.
– Да меня тут разместили на даче у дилера. Лес, озеро здоровье.
Я говорил и понимал, что врать так витиевато особой надобности не было. Просто вранье приносило мне удовольствие. Я наплел насчет гостеприимства открытого мной дилера, зачем-то сообщил, что на даче есть бассейн и циркулярный душ. Тут я, конечно, переборщил, потому что жена встревожилась, решив, что мне может там так понравиться, что я не вернусь. Поэтому я добавил, что люди тут говно. От «говна» жена икнула. И что я ее люблю и скучаю. Тут уж я сам не понял, вру или нет. Скорее всего – вру.
В дальнем конце подвала, у дебаркадера послышался шум. Я сказал жене, что мне пора идти к большим людям, нажал отбой и прислушался. Шум продолжался. Хлюпало железо, как будто по люку били кувалдой. Я немного струхнул. Если учесть, что последние двое суток мне пришлось общаться с таким знатоком кинематографа, как Индиана, то не мудрено, что на ум пришло: «замуровали демоны»!
Я осторожно подкрался к лестнице и посмотрел наверх. Щель между люком и основанием исчезла. Сверху кто-то ходил. Хлопали какие-то двери. Опять скрипело железо, но уже не на дебаркадере, а чуть дальше и выше. На какое-то время сильные звуки кончились, остался слабый шорох. Я решил подняться по лестнице и попытаться посмотреть в какое-нибудь отверстие. Мне оставалось две ступени до верха, как на люк что-то со страшным шумом грохнулось. От неожиданности я разжал ладони и рухнул на землю. Сверху послышался мат, потом звон разбитого стекла, запрыгали люди. Они прыгали на железо и дальше рассыпались в разные стороны. «Спецназ», – в панике решил я.
Хотя спецназовцы, наверное, потяжелее, эти скорее походили на детей или женщин. Потом все утихло, кроме мата. Матерился один человек. Он походил по люку, потом хлопнул чем-то железным и удалился, бормоча под нос проклятия.
Я решил обзвонить всех своих подельников и отложить операцию на другое время, но телефон в штанах зашевелился раньше. Это был Беатриса.
– Тут грузовая машина наехала задним правым колесом на люк. Что делать?
– Какая машина?
– ГАЗ. Фургон. На борту написано «зоопарк». Валяется разбитая бутылка водки. Вонища!
Я все понял.
– Это Индиана. Где он сам?
– Тут никого нет. Дверь водителя распахнута, кузов тоже настежь.
– Посмотри в фургоне.
– Там пусто. Какие-то клетки.
Я похолодел. Этого нам еще не хватало.
– Подожди, – велел я Беатрисе и позвонил Джонсу.
Тот долго не брал трубку. Наконец, вышел на связь и запыхавшимся голосом, глотая звуки, прокричал:
– Обезьяны разбежались!!! Эти идиоты неправильно закрыли блокировку клеток!
Судя по тому, какие из его рта вылетали звуки, он бежал.
– Ты запер меня в подвале, – сообщил я.
– Че?
– Убери машину с люка!
Или он не слышал, или наплевал на мою участь.
– Это Атилла! Это он во всем виноват!
– Какой Атилла?
– Горилла, самец. Гомик и извращенец! Он на меня напал.
– Ты что их ловишь, что ли?
– Да, – Джонс прервал связь.
Я сел на ступеньку и схватился за голову. Телефон в руке опять зашевелился.
– Наконец-то, – это был Полупан. – Ты где?
Мне еще ментов сюда не хватало. Вот настырный тип.
– В аэропорту, – опять соврал я.
– Что ты там делаешь?
– Билеты покупаю. Кончилась моя командировка, уезжаю я от вас.
– Когда?
– Послезавтра.
– Так с тебя еще ничего не снято.
– Давай постановление суда о запрете на выезд.
Я почему-то стал очень смелым.
– Борзеешь.
– Да нет, домой надо.
– Больше не отключайся. Есть вопросы.
Какой-то странный звонок. Я так и не понял, что ему надо.
– Андрей, – раздался сверху далекий голос. Это был Беатриса.
Я поднялся по ступенькам к люку, чтобы не орать.
– Чего?
– Ну, как ты там?
– Ловлю кайф! – зло сказал я.
– Жанна звонила, просит, чтобы я к ней подошел. Пойду.
– А ты не смог бы тронуть с места машину?
– Нет. Я в этом ничего не понимаю. Газ от тормоза не отличаю.
– А зачем к Жанне?
– Не знаю, просит. Говорит, что по телефону нельзя.
– Там ключ в зажигании случайно не торчит?
По люку застучали шаги.
– Нет, не торчит.
Беатриса прервал связь и отправился к дочери. Я пошел искать другой выход. План БТИ настаивал на том, что кроме люка выхода нет, но была еще надежда на какое-нибудь большое окно без решеток или самовольный проем в стене. Облазив все закоулки, я понял, что мне придется коротать тут время или до той поры, пока Джонс переловит всех обезьян, или пока его самого не поймает милиция и не отгонит машину на штрафстоянку.
Позвонила Жанна.
– Как ты там? – сердобольно спросила она.
– Балдею.
– Слушай, мне тут пришла в голову одна идея. Мы на время выключим свои телефоны, так что не переживай. Держись.
– Что ты задумала?
– Если я могу стать главным бухгалтером «нефтехима», то почему бы мне хотя бы временно не побыть уборщицей? Тут и визитная карточка не нужна!
– Постой! Не делай глупостей. Давай отложим мероприятие.
– Он может убрать Мэрилин в другое место.
– Если уже не…
Она прервала связь.
Зная ее настырный характер, я представил себе, как она вступает в контакт с охраной, пудрит ей мозги и проникает в помещение. Финал представлялся мне безрадостным. Нас всех ловили.
Следующие двадцать минут я непрерывно, как заведенный, набирал Индиану. Тот не брал трубку.
Единственным преимуществом моего сидения в подвале была прохлада. Я смирился со своей участью и злорадствовал по поводу того, как люди, там, наверху потеют и жарятся. Правда, не хватало света и информации. Я подошел к одному из окошек, которое выходило на пустырь, и попытался увидеть небо. Бесполезно. Неожиданно свет заслонила чья-то тень. Я отпрянул от проема и прижался к стене. Человек, а это, несомненно, был человек, заглянул в окошко. Я слышал его дыхание. Под ногами у него шуршали камешки.
Человек вздохнул и зачем-то протянул в подвал руку. Огромный кулак проплыл прямо перед моим носом. Человек сделал пальцами хватательное движение и хихикнул. Рука у него была волосатая и черная. От нее пахло работающим пылесосом.
Это была рука обезьяны. Я чуть не описался.
Если у нее такая огромная лапа, то каких размеров она сама?! Я тихонечко сел на корточки и посмотрел вверх. Она тоже смотрела на меня.
– У-у, – сказала обезьяна.
– Иди в машину, дура, – заискивающе посоветовал я.
В это время горилла, услышала какой-то шум за спиной, убрала руку, обернулась и на всех парах помчалась в неизвестном направлении.
Я вспомнил, как мне выпало слово «обезьяна» и неожиданно пожалел о том, что больше не считаю. Как будто у меня был дар предсказания, и я его безвозвратно потерял. В штанах задергался телефон.
– Только что мне на сотовый звонил директор зоопарка, – проорал задыхаясь от бега Индиана. – Он спрашивал, не брал ли я машину с животными.
– И что ты ответил?
– Нет, не брал.
– Молодец.
– А он сказал, что ее угнали, и что он заявляет в милицию об угоне. Что делать?
В голосе Джонса слышались истеричные нотки.
– Отгони машину подальше от этого пустыря и брось у обочины.
– Ладно.
– Постой. Ты хоть кого-нибудь поймал?
– Нет. Они разбежались по округе. Многие залезли на деревья.
– Жопа.
– Обезьянья. Красная, с наростами.
Я внутренне уже был готов произносить более радикальные слова. Честно говоря, все эти «отнюдь» и «увольте» мне порядком надоели. Но начинать нужно постепенно. Например, с жопы.
Минут через пять Индиана загромыхал по люку. Послышался шум мотора, и машина съехала. Путь был свободен. Я немного подождал и полез по лестнице.
Открыв люк, я вынырнул не сразу. Немного подождал, привыкая к свету и опасаясь нападения разъяренных мартышек. Тем более что кто-то что-то говорил про извращения. Не очень хочется быть изнасилованным огромной обезьяной под конец удачно завершающейся командировки.
Ничего не случилось. Я выбрался наружу, поставил ногу на травку и захлопнул дебаркадер. Действительно пахло водкой.
Я не знал, что теперь делать. Налетчики мы никудышные, недисциплинированные и невезучие. Я попробовал обратиться к телефону, но это ничего не дало. Отца с дочерью не было на связи, а Инди не брал трубку. Я вышел на улицу и снова сел на лавочку. Как много в этом городе скамеек! Наверное, они есть и в Москве, но у меня не было повода ими пользоваться. Скамейки нужны в молодости, чтобы на них могли сидеть парочки, держась за руки, да в старости для передышек на пути в собес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44